12.

Последний день Танца Клинка. «Одна восьмая» финала.

Первым противником Камито в третьем круге стала «Ужас Академии» — и его временный «заместитель» (Камито с неким чувством безнадёжности вспомнил едва-ли принёсшую плоды попытку вправить дисциплину в академии, в надежде осветлить своё существование в этом рассаднике тварей Хаоса) — Велсария Ева Фаренгарт.

Одета она была в прелестную школьную форму чисто-белого цвета с узором из черных линий, форму Духовной академии Арейсия, также являющаяся ритуальными одеждами, позволяющими выступать в столь глобальных событиях, поверх которой была белоснежная накидка.

Правда, уже мгновение спустя, всё это скрылось за нерушимой бронёй духа крепости, своей огневой мощью подавивший уже двух претенденток в мгновение ока.

… что было бесполезно против Неё — Рен Ашбелл.

Все орудия Дредноута были направлены на фигуру в ребристом доспехе.

Отмашка рефери и… синхронный залп!

Магические снаряды взорвали землю, но ангела там уже не оказалось.

Он был… уже под боком парящей крепости, скрестившей с ним свои механические мечи!

Доминантная характеристика в ближнем бою для ангела — непременно — скорость и сопутствующие ей ловкость и реакция, что, тем не менее, к сожалению, многократно обгоняют выдерживающие скорее мешающим в реальном бою телом.

Сама Велсария была весьма сильным противником, уступая Сумеречной Ведьме… довольно незначительно в голой силе, чего не скажешь об умении, и сумевшая набраться некоторого опыта в дуэлях со скрывающейся за ликом «Милосерднейшей» (хотя уже точно «бывшей Милосерднейшей») парнем.

Да и за тем, как Рен Ашбелл дрючила Сильфид она понаблюдала и сделала некоторые заметки:

Её тактика, простая, как ритуал запечатывания мелкого духа, которой, в бою против элементалисток, она не изменяла ни разу — подбросить противника в верх и — за редкими исключениями в виде неё самой, спокойно летающей в своём духе, и ещё одной довольно сильно элементалистке воздуха, на высоком уровне освоившей магию полёта — без сопротивления избить вставшую против неё соперницу, не дав в сознании коснуться поверхности, с частым добиванием об землю.

Для духов же зачастую было всё проще: косы (а ведь большая коса, с которой она доминировала над всеми Сильфидами скопом и даже не используя напрямую духа доспеха, была лишь половиной её духа!) ножницами смыкались на шее, что убивало практически любого из них.

Против ледяных лезвий не помогали ни размер, ни крепость, ни то, что для духов такие повреждения зачастую нелетальны.

Несколько, представляющих из себя скорее аморфную массу, духов, что вылезли из леса, Ева видела, как Рен Ашдолл превратила в лёд и взорвала.

Когда она, спустя мгновение клинча в воздухе, отпрянула назад, Ева, всеми силами стараясь уйти с линии грядущей атаки, сделала второй залп, оказавшийся вновь бесполезным.

Ибо разбились они о круглый мелькающий серебряный щит.

Бесчисленные удары острейшим массивным лезвием, закрученного в руках сливающимся смерчем ангела в секунды раскололи композитную броню.

Скрежет и искры света затопили арену, а вскоре приёмная дочь рода Фаренгартов бессознательной куклой упала на порядком раскуроченную арену с лишь аккуратно проломленной грудиной.

— «Уууу… неужели девочка понравилась? Меня одной тебе мало? На молодых потянуло?!» — возмутилась Рестия, не увидев расчленения претендентки. В шутку, разумеется.

— «Нет.» — спокойно и несколько флегматично… то бишь как обычно, передавая эти скудные эмоции, ответил Камито, вновь поднимаясь в «VIP-ложу участников». — «За сохранённую жизнь она будет платить, устраняя хаос в академии, и вечные муки будут её сопровождать на этом пути по узким коридорам демонического замка.» — спич, скомкано описывающий отношение парня к академии, был для обычно немногословного Камито весьма длинным.

— «Ухи-хи… Да ты садист, Камито.» — кажется, похожая фраза уже звучала из уст девочки в несколько похожей ситуации.

***

Четвертьфинал наступил — прошло около часа ожидания завершения третьего круга и часовой перерыв — бой Рен Ашдолл и Велсарии Евы Фаренгарт — учеников академии, названной в честь святой девы, — был первым из четырёх.

-… Рен Ашбелл, номер три, империя Ордесия! И её противник… Таня Дегуршафф, номер четыре, королевство Бальстан!.. — выговорила диктор вторую пару четвертьфинала и объявила перерыв на час, ведь элементалистам нужно было восстановить уровень божественной энергии.

Выходя с разных концов арены — так жрицы, словно издевательски каждый раз для Камито выбирая новый маршрут, подводили участников к началу боя — ангел увидел соперницу:

Зелёный двубортный, подпоясанный широким ремнём с золотой бляшкой, тёмно-зелёный китель строгого покроя с красными полосами по краю, штаны, до колена заправленные в высокие чёрные сапоги, золотая шевелюра на несколько непропорционально большой голове и сияющие голубые глаза.

В правой руке ведьма держала длинную винтовку, а в левой руке Кровавый Камень в золотом обрамлении.

Сигнал о старте, и Дегуршафф уходит насколько можно в небо, желая высвободить запечатанную силу.

Глаза налились безумием, а сквозь рукав кителя на держащей рубин руке проступила витиеватая печать: Печать проклятого вооружения.

Но всё же в скорости она катастрофически проигрывала ангелу, как и её оружие было не самым удобным при сближении.

Не успел прогреметь и первый усиленный высвобожденной силой выстрел, как рука — физически отсечённая — падает вниз.

Ещё в падении лёд покрыл признанную теоретически-опасной конечность с камнем, надёжно ту сковав.

Сама элементалистка, со вспыхнувшими безумием, но тут же потухшими глазами теряет удерживающую её силу и начинает заваливаться вниз, однако ангел её настигает и двумя ударами ускоряет падение.

Не жилец.

***

Полуфинал… Камито провёл в ложе.

Прошёл ещё час, после которого начался последний бой: представительница драконьего княжества Дракунии и Империи Куина.

Пусть и полная сил и пропустившая прошлый круг имперка спасовала перед неустанным натиском буйством неостановимой силы девушки из семьи Бристоль и проиграла.

Вечером будет проведена последняя дуэль и Танец завершиться.

***

Выходя на арену и вновь вставая на начальную позицию, Камито мазнул взглядом по сопернице:

Одета она была в новую военную форму Дракунии, а в руках держала огромный двуручник.

Длинная стальная ручка, обмотанная цепью гарда — лишь утолщение на лезвии толщиной и шириной с раскрытую ладонь взрослого мужчины.

С одной стороны, лезвие прямое, а с другой немного выгнуто вовнутрь.

Ближе к концу лезвия — на плоской стороне — массивная львиная морда, на лезвии — чуть ближе от неё к рукояти — по четыре треугольных шипа, а широкий конец лезвия напоминает кромку лезвия топора.

Давит невероятной даже по меркам элементалистки силой и крепостью тела, но самой сильной не является точно, ибо даже показанное высвобождение духа — представляющего из себя, что удивительно, льва, а не дракона или его подвида — лишь немерено усиливало крепость и силу, но, судя по показанному, даже броне Дредноута Велсарии она уступала.

— И-и-и-и! Это тот долгожданный моме… — распиналась комментатор несколько (значительно) дольше чем обычно, но судья дала отмашку и…

Дракунианка проиграла, ибо не смогла среагировать на первую же атаку.

А оказавшись в воздухе, первым делом уничтожив главный источник потенциальной опасности — элементальное оружие, — ангел превратил её в очередной полутруп.

Зачем?

Есть некоторая, весьма значительная разница в том, что за поражение ополчиться одна элементалистка и целая страна. В первую очередь — в потенциальном притоке душ.

Гордость? Гордыня? Нет, расчёт.

Убить тело? Возможно, ещё как, ибо в затяжном или достаточно серьёзном бою оно скорее перегрузиться и развалиться само.

Однако, что дальше?

Лишённая ограничений душа с огромными запасами энергии, без тянущей в своё лоно дабы вернуть в новую оболочку силы Пламени, находиться в этом мире он может покуда есть хоть капля воли и энергии.

Самые недра ангельской души хранят учтённые десятки тысяч душ только из «достойных внимания» помимо прочей шелухи, ибо количество духов в Астрал Зеро — просто неиссякаемое, а количество всякой мелочи, вроде «низших» и «средних» духов заходит далеко за, навивающие воспоминание о той дикой погоне за силами и тёкшие сквозь Хранительниц рекой души, десятки миллионов.

«Хранительница…» одна мысль породила другую, а та вырвала воспоминание с одной из книжных полок:

Душа Хранительницы, одной из бесчисленного множества схожих, тусклых образов, но такая неповторимая Хранительница последнего мира, обрётшая зрение и душу и загасившая огонь собой. Впервые он решился на это лишь твёрдо решив, что готов шагнуть в Бездну.

»… да, угольки её души остались у меня в душе. Напоминание — не больше.»

***

На следующий день после финала Танца Клинка.

Рассвет еще не наступил, в небе висела луна.

Камито собрался на церемонию аудиенции.

Придя в зал, ведущий в «бесконечный коридор» он увидел четырех благородных жриц в лучших ритуальных одеяниях — Королев.

Бесконечный коридор, ведущий к истинному храму. Безусловно, обычным благородным жрицам и даже Королевам, которых на континенте должно быть всего пять, запрещено идти дальше.

Единственное исключение — особое дозволение Владык.

Четыре Королевы — преемницу Рубии еще не выбрали, и место Королевы Огня оставалось незанятым — возвышались над всеми остальными служительницами.

Девушки уважительно поклонились победительнице фестиваля, и одна из них неспешно, но явно, сколь не были хороши её актёрские качества, несколько нервно, вышла вперед.

Внешне она выглядела немного младше скрытого глухим шлемом облика Камито. Шею украшало ожерелье, сплетенное из серебряных нитей. А серебро — символ Королевы, служащей Владыке Света.

— Рен Ашбелл, — несколько нервно произнесла та. — Вы уже решили, какое Желание загадаете Владыкам Стихий?

— Да, — звонко ответила Рен Ашбелл.

— Вот как. Прекрасно.

Королева кивнула со слабой и несколько нервной — что вообще присутствовало во всех действиях Королев — «некоторая нервозность» — улыбкой.

Они были настолько нервными, что даже забыли дать инструкцию с посылом «не сворачивай» и открыли врата.

Они обладали связью с бесконечным коридором в другом измерении.

Проход тянулся, покуда хватало взгляда.

Он шёл по нескончаемому коридору, но, тем не менее, не утратив ощущение расстояния, ибо весь «внутренний» объём его внутреннего мира соединялся подобными, чья длинна была показателем «крепости» духовной стены, отделяющей отдельно-взятый участок от остального мира.

Например, ведущие в три главных тайника: Хаос Бездна и Пламя — коридора, в переводе на человеческую систему мер, тянулись тысячи заставленными бесчисленными статуями-стражами километров, если бы кто-то без хозяина мира решился бы их пройти.

А когда Камито прибыл к двери, за которой простирался зал для аудиенций…

Всё, что произошло — это сменился доспех, а в руках появился длинное и тонкое платиновое копьё-катализатор.

Переливающиеся всеми оттенками синевы антрацитово-чёрные микроскопические чешуйки, уплотнённые каждая из «титанитовых кусков», были лишь внешним слоем: каменная шкура присносущего дракона, что однажды был найден Негорящим среди выжженной с безжизненной пустоши поверхности, сохранившейся в одном из миров целой не иначе чем чудом, — это основа, под которой отлиты титанитовые пластины — тонкие, но невероятно уплотнённые магией и пропитанные душами, в саму структуру которых вписаны защитные чары, а над ними — микроскопические титанитовые чешуйки.

Произведение духовного искусства, не тех обрубков, что за них выдают в этом мире, а искусства работы с душами, результат сотен лет работы и сверхсильная душа, в чью основу были положены души слившихся принцев-близнецов и, того самого, присносущего дракона.

Законченный шедевр. Вернее, результатом была технология его изготовления.

Уже четвёртый, вышедший из-под рук ангела, доспех не сильно — скорее едва заметно — проредил запасы едва восполнимых материалов, но он был готов разменять его на победу и большую сохранность своей души.

Платиновое копье, что венчает драконий глаз у основание длинного и узкого, больше похожего на клинок меча, лезвия, некогда являвшегося хвостом дракона.

В самой его сердцевине — самый первый посох ангела, с которым Негорящий впервые восстал из могилы.

Тысячи, а возможно и десятки тысяч лет использования — и как результат, он просто распался пылью, даже обработанное божественным, закалённым магией, титанитом древо перестало выдерживать ту Мощь.

В одном далёком мире обнажившуюся душу можно было бы назвать «занпакто», однако оно им всё же не являлось.

Душа катализатора, настолько к тому моменту сроднившаяся с душой ангела, с его энергетикой, что более не могла существовать в отдалении от неё, не сумела ускользнуть из лап безумного Негорящего, запрятанная в глубочайшие закрома души, и в один момент обрела своё временное вместилище: меч-копьё первенца Повелителя Света.

Но это была лишь временная мера, угнетающая волшебную часть посоха.

Решение нашлось, но не быстро: обработанный драконий хвост был практически идеален как хранилище, а покрытие духовно обработанной платиной (П.А. примерно также, как «природно» и не очень закалялись титанит (самоцветы), обретая различные свойства) несколько расширяло возможности по его проводимости энергией, значительно упавшей из-за нового вместилища, практически убирая этот недостаток.

Второй законченный шедевр, в отличие от доспеха являющийся невосполнимым — стоит только ускользнуть или невозвратно повредиться его душе, как он будет потерян безвозвратно.

Однако главной странностью было то, что ни в одном более мире дракона, что должен был там лежать ещё со времён эпохи богов, не было.

Огромные, покрытые бесчисленными узорами, врата открылись, явив взору ангела огромную лестницу и скрытые ослепительным сиянием троны на самой вершине.

Остановившись у алтаря посреди лестницы и преклонив колено, не выпуская из рук копьё, Камито услышал громогласный голос Владык.

— Мы вознаградим твой танец клинка.

— Чудо исполнит твоё Желание.

— Чего ты хочешь от нас?

Он был одновременно един и множился, создавая эффект нахождения под сводами пещеры, одновременно с тем исходя точно со стороны тронов, не искажённый и словно поглощённый поверхностями огромного зала. Камито медленно поднял голову.

Шлем внешне представлял с собой два наклонных щитка на лице, ещё два, закрывающих голову с боку, выгнутый щиток позади и закрывающий макушку наклонный щиток, не оставляя и зазора для глаз, что совершенно не мешало видеть гниль Бездны сквозь воздвигнутые вокруг стены святости.

И загадал Желание.

— Застыньте недвижимо на веки.

Тотчас…

Из окутанных светом тронов хлынула тьма.

Не ночная, успокаивающая и нежная, тьма Рестии.

А потусторонняя тьма Бездны.

Льющиеся из престолов потоки тьмы словно кровь окропили лестницу, а владыки застыли, повинуясь «невинному» желанию.

Пространство задрожало от собравшейся у глаза в навершии силы, что мгновенно обрушилась на Владык.

Аналогичная по вкладываемой силе сконцентрированная атака уничтожала гигантских драконов, не оставляя шанса даже «вечным ящерам», и она пришлась на Владык.

Однако это было лишь начало: пять древних мечей, что были одновременно идентичны и неуловимо отличались, метнутых с поразительной точностью, пригвоздили души к спинкам, сроднившихся с ними самими, тронов; а пять потоков душ, что звенели от степени их сжатия и количества, двухметровыми, нестерпимо-белыми, опустившихся в буйство сине-золотого низвержения, в котором то и дело проскакивали ядовито-зелёные молнии, с небес колоннами, завершили композицию.

Храм задрожал, заходил ходуном и не самый стабильный кусок пространства, не выдержав, разорвался, вырвав уходящую в небеса и землю злато-зелёно-синюю бурю, заслонивших собой всё вокруг, окружившую постамент с престолами, на который опускались сияющие колонны.

Буря перемолола и испарила — словно и не заметив — огромный парящий остров, заглотив в свой зёв все души, что по стечению обстоятельств оказались в зоне поражения.

Явное несоответствие текущего места дислокации с точкой входа в это нестабильное пространство были отмечены восприятием ангела.

Однако они и не пробовали тронуть широко раскрывшую огромные, светло-серые крылья фигуру в антрацитовых доспехах, лишь кротко и одновременно со всей яростью стихии ластясь к создателю и желая сделать как можно больше за мгновения своего существования.

За ним, не продержавшись и мгновения дольше, последовал постамент, престолы и сами Владыки.

Четверо из них.

Отупевшие куклы, настолько сросшиеся с образом собственного величия, не успели среагировать, ибо «невинное» желание застало их врасплох.

Души, что только собрались куда-то уходить, были пойманы ангелом, но… лишь три.

Четвёртая лишь частично: часть, не взирая ни на что, выскользнула из смыкающегося захвата.

А пятая… Владыки Света не было!

Камито держал души в самых стенах воронки, желая уничтожить безвозвратно осквернённые материи.

Они сгорали, они корчились от боли, но неумолимо рассыпались. Они были уничтожены, остались лишь неуничтожимые ядра, более не обременённые налипшими на них оболочками и не представляющее из себя совершенно ничего, голый конструкт, исчезли в бесконечном хаосе меж мирами.

Злость… не ярость схватки, нет — злость. Давно отринутое чувство вознеслось в душе парня.

«СБЕЖАЛИ!!!»

Но мгновенно, всесжигающее яростное пламя, было поглощено хладом рассудка. Не менее разрушительным, но замораживающем в остановившемся сердце эмоции, оставляя лишь рассудок и логику.

***

Как не искал, но найти Александроса и ускользнувшую часть одного из Владык ангел не смог.

Нервы Рестии, чья способность отключать эмоции в критические моменты, и так не была сколь-либо «абсолютной», извелась, не понимая ту непреклонность, с которой Камито хочет уничтожить оставшихся Владык, ведь всё для исчезновения из мира уже готово.

Блестящие золотистые волосы, древний доспех, представляющий из себя длинное платье в пол с широким подолом с открытым декольте, покрытое пластинами брони, окруженный серебристой аурой, и полыхающий священный меч в руке.

В таком образе пред Камито предстал Александрос.

Александрос с огромным интересом наблюдал за человечишкой, в чьей человеческой природе он не сомневался в своей гордыне.

Поступок истинного человека — невозможность принятия неотвратимого поражения для искажённого разума приравнивало антрацитовую фигуру к низшим формам жизни.

— Значит, эту сил… — занявшему тело девушки Владыке не дали договорить.

«Говорит лишь сила, несущая смерть, ибо слова — лишь тлен, затягивающий смерть врага.» убеждение в этом было нерушимо укоренено в ангельской душе, противящейся каждому его попранию.

Зелёно-злато-синие потоки в мгновение начала оборванной фразы обрушились на принявшую блок… элементарной формой другого Владыки Александроса.

«Все птицы в одной клетке… Так, кажется, говориться? Осталось смять их обоих.»

Да, Камито прекрасно знал, что если бы не просто колоссальное количество душ, что таяло с каждой атакой, то шансы его, более не имевшего бессмертия и вновь и вновь отводящей временную спираль мира силы Пламени, — нулевые. Он прекрасно осознавал, что затягивать бой для него — позиция изначально проигрышная, а поэтому…

Погибшее тело было отброшено ещё после первой, разорвавшей складку пространства обиталища Владык, атакой.

Более ничто его не ограничивало, кроме душ.

Он рванул вперёд, набирая скорость и импульс, принимая на обратную сторону копья атаку Александроса.

Короткий клинч, в котором с каждым мгновением бывший Негорящий всё больше уступал раскрывшему белоснежные крылья Александросу, окончился менее чем десятком мгновений спустя.

Серые крылья, мгновенно увеличившись на порядок, своей поверхностью выпустили золотой поток, что от своей насыщенной яркости, затмил солнце, с двух сторон обжёгший Владыку, заставив того отступать — настолько насыщенная энергией была атака, что её пропуск стал-бы фатальным.

Отведённый назад и вниз огромный меч совершил мгновенный косой взмах, израждаясь потоком белоснежного огня с кончика лезвия.

С трудом, но Александрос, что занял тело святой Арейсии, дочери величайшего элементалиста прошлого тысячелетия, переборол последовавшую за ним атаку молниями ангела, и вновь совершил рывок.

Да… бой будет длиться до первого пропущенного удара.

Сотни ударов слились в единый высокий мелькающий в небесах звон стали.

Яростные и прямые удары Александроса отводились скользящими блоками не успевающего сделать хоть что-то ещё Камито.

Опыт бесчисленных битв — вот что позволило ангелу не пропустить ещё ни одного удара. Он ждал, выжидая момента.

И он настал! Огромный двуручник, в который было вложено на долю больше силы, сместился на пару сантиметров по древку наклонённого посоха ниже, чуть дальше отклонившись от закованного в глухую броню тела.

Резкий рывок в верх, и пылающий клинок рассекает воздух под устремившимися вверх ногами, и ангел, воспарив над духом и по инерции обернув посох так, что драконий глаз оказался внизу, влил в него энергию, порождая сверхмощную телекинетическую волну, откинувшую Владыку на добрый километр!

Ангел рванул к потерявшему равновесия — наверняка лишь на очередные в этом бою мгновения — выставив конец посоха на манер пронзательного движения пики.

Его громадные крылья сияли тусклым серебром.

В открытую грудину вонзилось удерживаемое одной рукой сияющее переливами ярко-фиолетового и золотого лезвие, насквозь прошив тело и выйдя с другой стороны.

Огонь пиромантии загорелся в свободной руке, пляша в безумии частички горящего праха словно предвкушали завершающий аккорд не продлившегося и четверть минуты противостояния.

Но нет!

Не в силах совершить нормальный замах конвульсирующий от духовных молний невероятной силы, Владыка мазнул мечом наотмашь, встретившись им с несущей хаотическое пламя рукой.

Должное положить финал этой битве заклинание в руке парня проплавило широкое лезвие на половину, оставив на нём след от пальцев, но не это было главным.

Используя крылья и ударившую в руку от столкновения меча с латной перчаткой инерцию, он сдёрнул своё тело с пронзившего его оружия.

Град белоснежных волн огня разрезал небеса!

Они небыли столь быстры, как в начале, но насытившая каждый взмах сила… бессильно вгрызлась и опала с барьера золотых частиц, коконом окружившим крылатого серокрылого ангела.

Мгновенно собравшийся перед драконьим оком переливающийся шар, разлетелся на сотни мелких копий, что полетели непрерывной стеной перед вновь осознанно сокращающим расстояние ангелом.

Раненный Александрос, своим массивным мечом защитился практически ото всех, лишь несколько попали, повредив доспех, однако и их цель была не в этом.

Древняя, как сам мир проклятых, из которого вырвался Камито, память о мече, что пронеслась в разуме бессмертного дракона, запертого хранить от Бездны мир, сквозь века, воплотилась многометровым полупрозрачным лазурным лезвием, что за мгновение до вспыхнуло неким сакральным светом и…

Но нет — ещё не гранд-финал!

Невероятный удар пришёлся на сильно повреждённый пылающий клинок, но волны света, что содержались в воплощённой памяти, обогнули лезвие огненного меча двумя серпами, достигли Владыку, начисто срезав половину головы вместе с плечом!

Удар!

Со всей силы Камито воткнул окутанный ярким фиолетово-золотым сиянием конец древка в середину живота — туда, куда вонзилось одно из пропущенных кристальных копий.

Молнии испепеляли конвульсирующую душу изнутри.

Купол неструктурированного света — последняя, отчаянная, атака — опалил титанит, сорвав множество чешуек, но был остановлен каменной драконьей шкурой и… Владыки — оба — рассыпались светом, их души хотели улизнуть, но нет…

Пламя, чернильно-чёрное пламя с тёмно-фиолетовыми прожилками горящей человечности, было выпущено на свободу, стоило только двум душам оказаться зафиксированными ангелом!

Бездна поглотила очередных созданий.

Всё также бесследно и неумолимо перемолов и не оставив и следа.

Одна из не оставляющих от души ничего персонализированного смертей.

Бой закончен, однако… наблюдать за локальным прорывом Бездны, что вскоре затопит этот мир, ангел не желал, ибо, выражаясь на жаргоне «плевать хотел».

Исток проблем нынешнего времени был уже далеко не во Владыках, что-ж… этому миру можно пожелать лишь сгинуть быстро.

Месть — не за себя, а за любовь — завершена.

— «Уходим отсюда, Рестия.»

Вспышка света и ангел оказывается… «где-то в Астрал зеро», в точке назначения.

Огромное, полностью выравненное плато, изобиловало словно вдавленными в него образующими бесконечно количество структур рубинами.

Теоретически стабильный мировой портал был полностью готов к открытию.

Все проверки были завершены давно, кристаллы душ запитаны духовной энергией.

Мысленный импульс, и… сияя рваной белоснежной кромкой что-то неопределённо-радужного цвета раскрылось посреди рисунка.

Шаг, и он на другой стороне.