Long live the Queen.
Десять…
Глаза Энтони прошлись по экрану, показывающему медленно, словно на параде, вышагивающую по тротуару Королеву со спины, не задержавшись на нём дольше необходимого мгновения, намертво приклеились к ярко сияющему в темноте экрану, расчерченному мелкой сеткой, с тут и там трепещущими на ветру кусками ткани, флажками, вращающимися флюгерами…
Пять…
Ещё, как минимум, пять мелких, семенящих шагов, легко и без видимых проблем для тащащей огромные сумки, фиолетововласой женщины, облачённой в традиционные одежды бело-сиреневого цвета. Одна рука застыла над единственной имеющей сейчас значение кнопкой, вторая же мёртвой хваткой сжала джойстик управления.
Шаг…
Ещё шаг, и Королева сэкирэй дойдёт до ворот в каменном заборе поместья-гостиницы.
Все три, доступных Энтони, канала наблюдения сейчас улавливали каждое неторопливое движение Асамы, застывшей ровно у перекрестия Т-образной улицы.
Ещё от полутра до пяти секунд на открытие замка, и Асама, неторопливо закрыв кованую калитку, идя по небольшой тропинке, вымощенной камнями, направляется к своему концу — заложенной под небольшой деревянной лестницей бомбе.
Сработал единственный датчик бомбы, стал разрушаться корпус, вместе с поверхностью которого разрушались слова божественного языка, стирая из этого мира воплощение легенды о последнем Боге Анор Лондо.
Прозвучал оглушительный взрыв!
Но это был не просто взрыв — это был взрыв в один момент обожжённой магическим огнём взрывчатки, сжатой в иллюзорном пространстве, и лишь выталкивающей себя в нормальный мир.
Карасуба, раскусив катаемый на зубах камень, выскочила из-за угла, перекидывая через себя назад защитивший её огромный щит и занося для низкого удара меч, стоило только достичь её ушей следующего за взрывной волной звука — вдруг исчезли все звуки, а округа ещё никогда не становилась такой медленной.
Лишь незримое мгновение потребовалось ей, чтобы понять — её ашикаби вновь был прав — ноль-первая смогла среагировать на этот взрыв, возможно — инстинктивно, а возможно — вполне осознанно, также, как в бою, приклеиться своей силой к земле — Асама летела намного медленнее, чем должна была, а поэтому Карасуба побежала на взрыв — на летящее к ней тело.
Казалось, что во всём районе выбило стёкла, и этот звон даже перекрывал дикий рокот молний, накрывших место взрыва неровным золотым куполом.
Меч вспыхнул многометровой дугой чёрного пламени, серые глаза видели летящее на них тело, мозг просчитал траекторию движения пока ещё живого снаряда, когда золотые ветви возникли перед ней.
Чёрный клинок полетел вверх, открывая своей хозяйке путь в золотом мареве.
Раскрошенные осколки начали падать, неспешно набирая скорость — танцующие в диком ритме молнии, и летящая спиной вперёд, прямо от того, что ещё недавно было огромным поместьем, и прямо на точку обзора Уэбба, Мия, были намного быстрее в заострившемся восприятии Негорящего.
Рука, словно погружённая в расплавленный металл и вынужденная преодолевать сопротивление этой плотной жидкости, медленно скорректировала направление ствола, и грянул гром!
Десятки светящихся мертвецки-белым светом крыльев распахнулись за Карасубой — огромная поверхность мгновенно ударилась о воздух, чуть-чуть замедлив девушку и создав очередной удар, и тут же сомкнулись за её спиной, порождая затерявшийся где-то в сверхзвуковых ударах хлопок.
Молнии пронзали и окутывали мелко дрожащее в конвульсиях тело, на встречу к которому, на всей доступной ей скорости, неслась Карасуба.
Ей казалось, что пройдёт мгновение — и первый лидер Дисциплинарного отряда придёт в себя, с невероятной силой ударив в ответ.
Фигура Асамы мгновенно исчезла, заволоченная в прицеле вырвавшемся из ствола дымом, Энтони сам не заметил, как вновь прикипел взглядом к расчерченному сеткой изображению — ожидаемо — лишь дым, горячий дым…
Чёрную сэкирэй чуть пошатнуло, когда серебряная стрела пронеслась мимо, снеся Королеве сэкирэй половину таза вместе с ногой, и придавая телу вращение — и сложно было сказать, что было бы лучше — то, что произошло, или если бы зачарованный снаряд застрял в теле скрывающегося под добродушной личиной монстра.
Снаряд, словно через надутый воздушный шар, прошёл сквозь тот аэродинамический ад, что воцарился на небольшом пяточке земли.
Карасубе показалось, что она ускорилась ещё больше, зрение сузилось до одной единственной точки и… один взмах вниз, и невидимый за языками чёрного пламени тончайший меч по касательной проходит сквозь голову Асамы.
Меч прошёл сквозь кости, превратившийся в камень мозг, шею с загустевшей до состояния мутного рубина кровью и снёс всю правую сторону рёбер — тело оказалось рассечено на две неровные части донельзя ровным резом, и Карасуба пролетела в этот просвет.
Она на лету развернулась, по самую рукоять вгоняя меч в асфальт и чувствуя пальцами ног зернистую поверхность.
И тут она почувствовала боль.
Боль от впившихся в мышцы осколком раздробившихся костей, боль от удара отставленной назад для торможения ногой о изодранную железобетонную стену здания, боль от смятых внутренних органов, что почувствовали на себе ускорение больше сотни g в одну сторону и мгновенно в другую, боль в ушах, что стали слышать лишь на мгновение и тут же вновь потеряли слух — почти мгновенно Карасубу догнала ударная волна…
Почему-то ноль-четвёртой показалось, что, на мгновение, весь мир открылся перед ней…
Нет, не весь мир — лишь весь город, всех его жители, что сейчас в страхе озирались, куда-то бежали, неслышно кричали, все возвышающиеся над землёй здания, во многих из которых сейчас не хватает окон, все подземные ходы и коммуникации, что десятилетиями старательно прокладывали строители…
Сияя яркой золотой звездой, над Нью-Токио появилась маленькая точка, и неспешно стала растекаться, превращаясь в золотой диск.
Соскочив с крыши и вбежав в пылевое облако, Энтони зло рыкнул, поняв, что не видит Карасубу.
Эта пыль, эта вездесущая пыль, чей разгон мог вызвать совершенно ненужные, лишние повреждения окружающих зданий, что сейчас находились не бог весть в каком состоянии, что летала в воздухе, не давала ничего увидеть даже сквозь портативный тепловизор, а творившийся здесь всего несколькими секундами раньше Ад, его отголоски и то тут, то там пробегающие молнии, не давали увидеть хоть что-то в духовном спектре.
Лишь тонкая нить связи между ним и его сэкирэй вела… куда-то под завалы.
Он шипел, словно самая ядовитая из придуманных, существующих и когда-либо существовавших змей, но более чёткой наводки просто не существовало, и он не знал способа её получить.
В его руке загорелся огонь — словно Энтони взял в руку небольшой костёр.
Со звонким хлопком по металлу нагрудника Энтони впечатал этот огонь себе в грудь, и начал пытаться как можно быстрее прорваться сквозь толщу бетона и стали.
***
Таками ворвалась в кабинет, за чьими дверьми свои безумные планы и гениальные стратегии строил Минака, подобно урагану.
Опять.
Впрочем, подобное случалось каждый раз, когда что-то в этом чёртовом Проекте Сэкирэй шло не так.
И в последнее время подобное случалось всё чаще и чаще.
В прошлый раз это случилось буквально вчера, когда некто застрелил выигравшего второй матч ашикаби вместе с сэкирэй и украл Дзинки…
Впрочем, если бы это был обычный преступник, что каким-то образом сумел достать в Японии огнестрел — было бы намного лучше.
Пеленг фальшивого Дзинки просто исчез, и лишь на несколько минут появился в районе дома ашикаби Чёрной сэкирэй.
Чёрной сэкирэй, которую, до прошедшего буквально полчаса назад момента, уже как больше нескольких месяцев не видела перенесённая в штаб-квартиру MBI аппаратура Корабля.
— Доволен? — зло спросила лучащегося довольством и созерцающего что-то в городе через толстое стекло отнюдь не своего офиса и с помощью бинокля безумца женщина.
Маленькие силуэты вертолётов кружили над тем местом, где ещё недавно на землю медленно оседало грибовидное облако, не смея даже близко подлетать к сияющему золотому диску.
— Конечно! — победно подняв руку, радостно выкрикнул он. — Такими темпами мне не придётся собирать их для зрелищных битв, пташки сами будут драться больше, и больше.
— О-о-о… — лукаво протянула женщина. — После устроенного ноль-четвёртой с её ашикаби, все оставшиеся в игре сэкирэй с хозяевами затаятся, даже ты не заставишь вылезти их из тех нор, куда они спрячутся.
— Такая вероятность есть… — Таками явственно видела, как лицо стоящего к ней спиной мужчины погрустнело, всё же, это лицо отражалось в стекле и то, что Сахаси стояла к стеклу близко и несколько в стороне от Хирото, давало отличный обзор на отражение. — Но я уже составляю речь, скоро они все повылезают из своих норок, и устроят в этом городе настоящую войну.
Сахаси отшатнулась назад.
Ей очень хотелось, чтобы вспыхнувшее нечто в глазах директора MBI и Мастера Игры, что он устроил, было лишь бликом, оптической иллюзией, бликом, удачно отражённым стеклом или очками — атрибутом Хирото даже более извечным, чем его белый плащ и белые туфли на высокой платформе — или даже одновременно и очками, и стеклом.
— Ноль-четвёртая — числится мертвой, номер ноль находится в доме ашикаби ноль-четвёртого. Наверняка очень злая нулевая, что очень скоро решит, что ты натравил на неё своего цепного пса. — не желая более смотреть в отражение лица Минаки, Таками подняла к глазам удерживаемый в руке планшету с написанным от руки на бумаге текстом. — По предварительной оценке, под поместьем Асамы-сан взорвалось около двух тонн в тротиловом эквиваленте, радиационный фон в пределах нормы, также на крыше здания в конце улицы поисковики обнаружили стоящий на наклонном помосте танк, судя по направлению ствола — нацелен на бывший дом ноль-первой. В добавок ко всему этому поступило больше двух тысяч обращений с ранами от осколков различной тяжести, тридцать шесть трупов, а разбор завалов даже не начинался. — ядовито закончила она.
— Они затащили на крышу ТАНК?! — удивлённо воскликнул Минака, взглядом, с тем самым, просвечивающем сквозь очки, огнём вместо зрачков глядя на Сахаси. — Нет, не то — как они протащили ТАНК мимо нас?! — удивлённо воскликнул он, встав в позу мыслителя, и застыв, точно та самая скульптура.
— Минака… — зло произнесла имя отца своих детей Сахаси, в который раз сообщая больному о неизлечимом заболевании и бросая на него уничижительный взгляд. — Тебе всё ещё нужны твои волосы?
— Н-нет, ты не посмеешь! — картинно скривился он, встав в странную позу под стать его странной натуре — сгорбился и выставил вперёд ногу. — Это святотатство! Сиина-кун дал мне обещание игнорировать все твои подобные приказы. И-и-и, к тому же, ты столько раз обещала, но ни разу не сделала этого!
Сахаси лишь накрыла ладонью лицо, начав пальцами массировать виски.
То, что раньше казалось забавным и, в некоторой мере, даже — привлекательным, в подобных ситуациях превращалось в дико раздражающее… да и давно прошла та юношеская влюблённость.
— Это был бы прекрасный момент, чтобы уволится, и, пожаловавшись на некомпетентность руководства, уйти в H&W-Corp. — твёрдо, без намёка на любую эмоцию, кроме усталости, произнесла женщина. — Но, в отличие от тебя, я осознаю, что будет, если доведённая до бешенства уничтожением всего того, что осталось от Такехито-сана, Мия выйдет на тропу войны — от города не останется ничего, и так будет продолжаться, пока она полностью не изничтожит MBI, включая меня и тебя. Поэтому… — она перевернула бумагу на планшете, показывая напечатанный бланк приказа. — Мне нужна подпись директора MBI, чтобы подвесить на вертолёты ракеты и уничтожить нулевую, пока она слаба. И мне очень не хочется тратить время на то, чтобы заставлять тебя подписывать это силой. — учёная протянула безумцу планшет и ручку.
В следующее мгновение директор MBI с безумным оскалом поставил свою подпись, и Сахаси удалилась, на ходу извлекая из кармана рацию и начиная чётко диктовать приказы.
Эта бумажка будет отличным подспорьем для неё и Серрати, если правительство обвинит во взрыве не устранённых силами MBI террористов, а саму компанию вместе с руководством.
— Стеф. — выключив рацию, уже спускаясь в лифте в бункер под башней, Таками разблокировала телефон, быстро набрав номер ашикаби Дисциплинарного отряда. — Быстро возвращайся со своими сэкирэй в штаб-квартиру, сразу в бункер, всех твоих, кто в здании, уже направила туда же… — последовал ответ. — Нет, всё очень плохо… — и вновь ответ. — Ноль-четвёртая напала на ноль-первую, ноль-четвёртая числиться мёртвой, да, появилась и опять исчезла, но в этот раз сомневаюсь, что также, ноль-первая опять регистрируется как нулевая…
***
Энтони просто не мог ничего сделать.
Чудеса подобной мощи никогда не были тем, что просто так мог использовать на себе человек — лишь Боги, отчаянные исследователи древности, да не боящаяся отдать свою же силу жизни в обмен на скорое восстановление тела нежить.
Это было чудо столь мощное, что топливом для него служила жизнь — этой жизни было нужно так много, что Энтони просто не был в силах отдать достаточно своей энергии — не в те сроки, что действовала магия.
Само чудо забирало жизнь спасаемого — это было чу́дной иронией — светлейшее чудо в руках людей становилось еретическим.
Красивая девушка была больше похожа на обтянутый кожей скелет, глаза были накрыты мраморными веками, пульс на тонком, подобном веточке больного древа, запястье едва-прощупывался, неровно обрезанные волосы стали поистине седыми, более не насыщенные пеплом.
Запястье лежащей на огромной постели в край истощённой девушки не отпускал Уэбб последний час.
«Победа или смерть» — поставить на бой всё было для неё столь же естественно, сколь и дыхательный рефлекс.
Это было тем, что Энтони безмерно любил в Карасубе, и тем, что так и не решился пытаться из неё убрать.
Вот и в это раз — когда враг был такой, что права на ошибку не было, когда нужно было всё вложить в один удар — миссис Уэбб выложилась на свой абсолютный максимум — её мышцы сокращались настолько сильно, что раздробили её же кости.
О, раздробленные кости были далеко не единственным повреждением в длиннющем списке, составленном только после внешнего осмотра — никак не меньше, чем ран, оставленных Асама Мией при первой встрече Уэбба со своей будущей женой…
Он был совершенно бессилен в этом случае — просто не знал, как достаточно аккуратно вдохнуть жизнь в находящееся на грани смерти тело.
Вдруг тихий писк прервал горестное настроение Уэбба.
Он встрепенулся, делая за этот час первое движение — лишь сейчас он понял, что больше часа просто сидел, уставившись в осунувшееся лицо, и, держа в руке ладонь любимой, прощупывал её пульс, держался за него, за этот признак жизни тела, как за спасительную соломинку, что удерживала его от срыва в пропасть — именно сейчас, он неожиданно явственно чувствовал приближение того неотвратимого чувства, чувства, что до очередного безумия его отделяет именно этот один единственный удар в секунду.
Глаза его замелькали по множеству подключённых приборов, с неким облегчением Энтони понял, что этот тревожный звук издавался не ими.
Создав порывы воздуха, его голова повернулась к тихо гудящему компьютерному блоку.
Потребовалось не так много времени, чтобы Уэбб наконец опознал в этом писке до рези знакомый писк системы безопасности.
Из-за его положения он не мог увидеть то, что отображают мониторы… и это было плохо, поскольку подобный код писков и интервалов (п.а. все знают, что такое азбука Морзе? Имеется в виду тот же принцип, но не «морзянка», а значительно проще) свидетельствовал о том, что система безопасности засекла что-то достаточно крупной, движущееся по направлению к особняку дольше десятка секунд и на высоте ниже полутра-двух тысяч.
Точно сгнивший до костей Верховный Повелитель, что до последнего держался за удерживающие его от падения в Бездну сокровища, Энтони держался за тонкое запястье, не в силах отпустить его, перестать ощущать этот один единственный удар в секунду, но…
Оповещение от системы безопасности требовало немедленного анализа, и, Энтони не мог быть уверенным в том, что, проигнорируй он его, и на его дом не скинут особо мощную… бомбу.
Оставляя за собой завихрения в воздухе, Энтони мгновенно оказался за столом, склонившись над клавиатурой и выводя нужные данные на экран — не прошло и минуты, как пальцы Энтони с невероятной скоростью забегали по клавишам — к его поместью летело восемь вертолётов в атакующей формации, и, насколько Энтони опознал суда — это были ударные вертолёты, вернее — многоцелевые, с возможностью превращения в ударные.
И ему это очень, очень не нравилось.
Закончив с электроникой, Энтони, буквально упав в кресло, сложил руки в молитвенном жесте — хоть это было и не особо нужно, но это помогало сконцентрироваться.
Кровавая крошка, в обилии покрывающая коридоры особняка, стала осыпаться.
***
Резко разойдясь в стороны, вертолёты с опознавательными знаками MBI одну за одной выпускали ракеты, осыпая смертоносными подарками установленный целью дом — сами винтокрылые машины находились достаточно высоко и далеко, чтобы не опасаться осколков.
Они не зависали на месте — действовали, налетая и улетая на очередной заход — как в учебке.
Звено, следуя приказу начальства, должно было выпустить весь подвешенный в блоках боезапас неуправляемых ракет по цели — на часть вертолётов подвесили фугасные снаряды, на часть — кумулятивные.
Облако пыли поднималось всё выше, и вскоре поднялось так высоко, что заставило пилотов набрать высоту и отойти — цель была потеряна, и выпускать ракеты достаточно точно не представлялось возможным.
Однако — приказ был однозначным — выпустить всё и вернуться на базу за новыми подвесами.
Всё должно было пройти быстро… если бы не случилось совершенно неожиданное.
Словно демоны, скрывающиеся на этой земле, взбесились — сначала появился ветер, заставивший облако пыли двинуться, однако, вскоре потоки начали закручиваться в воронку, что всасывала в себя всё поднятое в воздух.
Видимо — лидер звена посчитал это достаточно опасным, и четвёрка машин споро разлетелась в стороны, уходя от зарождающегося смерча.
Если бы им это помогло…
На верхней грани, не имеющей окон отливающей сталью коробки, стоял парень.
Старый меч, это было заметно по его внешнему виду — за оружием явно не ухаживали длительный период времени — лежал в его руках, наконечник клинка был явно сломан, а само лезвие с двумя выступающими полосами было словно изъедено коррозией.
Этот меч, один из Повелителей Бурь, Бичей всей расы гигантов, содержал в себе силу ветра — он был способен повелевать этой стихии делать то, что желал его владелец.
Парень… нет, это больше не был парень — это была высушенная мумия, закованная в каменные доспехи, и это существо хотело уничтожать.
Повинуясь желанию нежити, ураган, словно тормозящий волчок, что, однако, ещё не потерял всей своей инерции, смещать ось своего дикого вращения, следуя за вращением клинка в руках очередного безумца.
Город, казалось бы, только-только успокоившийся после произошедшего взрыва, и всполошившийся, точно заливаемый водой муравейник, после начала налёта вертолётов MBI, стал похож на населённый тварями, мелкими и крупными, лес, в который неожиданно, впервые в истории, вступил человек, и, в своей излюбленной манере, бросил одну маленькую спичку, что стала причиной неостановимого пожара — жаркое пламя, точно дикий ветер, гнало существ от себя прочь!
Послышался дикий свист, скрип, звон стекла, скрежет металла — это вихрь слизал кусок высотки, что располагалась на границе с условным старым городом — недалеко от этой же границы находились и особняк Уэбба вместе с поместьем Асамы.
Натужно взревели двигатели вертолётов — винтокрылым машинам было далеко до скоростей и манёвренности реактивных истребителей, пилоты выжимали всё, что могли, быстро покрывая километр за километром и всё дальше удаляясь от взбесившегося явления природы.
Но нежить не собиралась отпускать их — они — пилоты — были первыми, кто нарушил этот статус-кво в войне между ашикаби — войне, в которой её начавший разрешил использовать всё, заранее зная, к каким жертвам это может привести.
Таково было видение Негорящего, застывший в пропасти разум цеплялся за это как за последнюю цель существования, ту самую идею, что в вечно дохнущих осколках мира давала погоня за кусочками Пламени, и именно к этому шёл Негорящий — они начали войну, он её закончит со всем подобающем бессмертной нежити радикальным изяществом.
В один момент — ветер обратился огромным хлыстом, один взмах, и растянувшаяся на километры воздушная воронка, один за другим, перемалывает все четыре борта — от них не осталось ничего, кроме мельчайших осколков, закрутившихся в смертельном торнадо.
Тот, кто раньше скрывался под именем Энтони, не обращая внимания на такие хрупкие здания, машины, деревья, таких хрупких людей, понёсся к виднеющейся едва-ли не из каждой крыши города башне компании, оккупировавшей целый город.
Взмах — и шпиль башни MBI съезжает вниз, его основание было сожрано летящей за нежитью змеёй, притягивающей к себе и уничтожающей всё, что, хотя бы мимолётно, коснётся её подрагивающей шкурой, снова взмах — и башня рассечена вертикально практически до основания, третий взмах — и оружию более не хватает длины, чтобы пройти башню насквозь — хлыст подрубает угол одной накренившейся половины, заставляя её упасть не просто в бок, а, распавшись на двое, с диким грохотом упасть на землю буквой «Г».
А Негорящий застыл, полностью исчерпав все свои душевные силы — он был пуст, опустошён, как после схваток с опаснейшими существами того мира.
Его тело застыла, но душа пожирала одну душу за другой — невозможно встретить ни одного Негорящего, прошедшего хоть с десяток циклов, что в хранилище своей души не будет содержать, как минимум, с десяток тысяч вырванных осколков душ.
В десятке километров позади, среди разрушенных обломков некогда роскошного жилища, что окружали невредимую «цитадель», из-под завалов начали выкатываться капли.
Капли крови.
Одна, две, десяток, сотня…
Они не стекались друг к другу — они просто выкатывались на кроваво-алый свет заходящего Солнца, чьи права пыталась оспорить золотая звезда, горящая прямо над городом, но всё ещё не была в силах это сделать, и застывали, порой, на самых причудливых местах.
Прошла минута, две — и вот, руины полностью раскрашены алыми крапинками.
А после произошло… нечто.
Каждая капля завибрировала, в них появились чёрные точки, и кровь, словно в чёрные дыры, затянулась в оставшиеся висеть в миллиметрах над землёй точки.
Прошли мгновения, и точки незримо превратились в саранчу — орда смоляно-чёрных порождений Глубин вырвались наружу с единой целью — сияющему кровью разрушающемуся небоскрёбу.
Эти мелкие существа, чьи пасти усыпаны миниатюрными клыками, чёрным роем полетели к своей добычи — не так много этим существам было отведено времени вне мрачной тьмы Глубин.
***
— Это… — девушка не могла подобрать слов, чтобы выразить свои чувства. — Сила ноль-первой? — Серрати шокировано посмотрела на невозмутимую Сахаси, сейчас стряхивающую со своего халата пыль.
— Будет счастьем, если эту атаку она запустила с разрушенного дома ашикаби ноль-четвёртой. — произнесла Таками, невольно вспоминая, как Мия одним взмахом меча послала ударную волну, что разрезала море и вдоль корпуса разделила показавшийся на горизонте крейсер.
— Кусано стра-а-ашно! — вдруг отмерла золотовласая девочка, с новой силой обхватывая ногу своей ашикаби. — Сестрёнка Стефания! — наполненные влагой глаза уставились на сероглазую золотую блондинку в лёгком бело-небесном брючном костюме.
— Всё будет хорошо. — Стефания, опустив улыбающееся лицо к ребёнку, мягко улыбнулась, проводя рукой по запылённым волосам девочки.
Вообще, сейчас пыль, посыпавшаяся с потолка, покрывала, наверное, все поверхности в этом бункере.
Женщина помассировала виски, глядя на это, и перевела взгляд на сотрудников её отдела, что испуганно озирались в поисках трещин в уже не кажущемся столь надёжным потолке.
«Думай, думай, думай!» корила она себя, не зная, что делать дальше.
Громкий хлопок заставил вздрогнуть всех затаившихся в бункере людей и сэкирэй — даже десяток безопасников в полном обмундировании, неловко застывших у стен.
— Здесь есть прямой выход на подземную парковку по защищённому коридору, если её не завалило — ключи от служебных машин в сторожке… — говорящий, а это был высокий парень, полностью запахнутый в длинный чёрный плащ, с чёрными перчатками на руках, и чёрной маской, обычно натянутой на лицо до носа, но сейчас висящей куском атласной чёрной ткани на его шее, покосился на девушку с фиолетовыми волосами и одетую в пышное платье. — …в сейфе.
В ответ на взгляд Кагари Ориха кивнула, её лезвия из особого сплава были всегда с ней, и, даже если сейф не поддастся её силам, диски вскроют любой толщины дверь.
***
Чудо случилось, и группа из полудюжины учёных, десятка бойцов и ещё полудюжины сэкирэй, сев в три бронированных лимузина, выехали с наполовину заваленной подземной парковки.
На то, что двигались они не по правилам и, вообще-то, выехали со въезда, при этом снеся шлагбаум, никто не обратил внимания.
Разруха — она была везде, за место величественной башни MBI стоял её огрызок — дай Бог большая часть основных этажей в высоту и немногим больше половины площадью — след был уж очень похож на то, что могла сотворить Мия.
Лимузины, полностью затонированные, было рванули из города, но куда там — увязли в пробке буквально через пару километров.
Пошли томительные минуты ожидания — а пробка, казалось, только жирела — машин словно становилось всё больше, обочины были заполнены бегущими в страхе людьми, быстро люди заполнили и проезжую часть, просачиваясь сквозь ряды застывших автомобилей — случилось то, чего удалось избежать, когда MBI, фактически, оккупировало город, став с остервенением бешенных собак досматривать всех и вся, что просто попытается пересечь границу владений компании.
Вдруг поднялась паника, дикий визг затопил улицы — казалось, люди кричат всё громче только потому, что другие люди начали кричать.
Послышались взрывы, и Кагари первым выскочил из лимузина, чтобы увидеть… нечто каменное, что, просто расталкивало машины, превращающие зажатых между летящими и сталкивающимися остовами людей в изломанные куклы.
Этому нечто явно ненужно было оружие, а кулаки существа, по-видимому, весили не меньше пары тонн.
Кагари нахмурился, и натянул маску — это нечто никак не могло быть Мией, да и скорость — оно было слишком уж медленным для хозяйки поместья-гостиницы, в котором довольно долго жил ноль-шестой.
Он взмахнул, выпуская мощную струю огня в лицо существу, краем глаза отмечая, как остальные члены Дисциплинарного отряда споро высыпаются из дверей.
Кагари надеялся, что струя огня испепелит существо, но уже готов был выпустить очередную атаку, однако произошло то, чего он никак не ожидал — существо просто отмахнулось от огня, и, словно перехватывая над ним контроль, вернуло обратно в огненного сэкирэй.
Кагари быстро, насколько мог, поднял огненную стену, и прокричал в салон, чтобы люди быстро сматывались прочь, и уже в следующую секунду его щит был разбит, и существо с огромными горящими мечами в руках рванула прямо на него.
Очередная струя огня полетела в существо — Кагари понимал, что это бессмысленно, но не мог сделать ничего, кроме этого.
Опаляя всё вокруг жаром, огненная стена поднялась буквально в метре за багажником последней машины MBI в колонне.
Уходя в сторону, он оглянулся, видя то, что ожидал — Беницубаса и Хайхане взяли в охапку сто-восьмую вместе с ашикаби Дисциплинарного отряда, и прыгнули вверх — их целью было доставить Серрати и Кусано куда-нибудь подальше, чтобы дать Ку время для использования своих способностей и убрать самое уязвимое место каждого окрылённого сэкирэй из самого опасного места боя.
Сиина шагнул вперёд, и с силой ударил по воздуху — волна, обращающей всё в прах, силы выплеснулась по направлению удара — не далеко, метров на десять, но атака попала прямо в существо… чтобы, вопреки ожиданиям ноль-шестого и сто-седьмого, просто отбросить его назад.
Оно перекувыркнулось в воздухе, вонзило монструозный, проржавевший, с множеством сколов на лезвии, меч в землю, словно в бумагу, и, оттолкнувшись от рукояти, прыгнуло к сэкирэй.
Однако, меча в земле уже не было, огромный клинок оказался в руке существа, что, кажется, забыло, что является покрытым камнем гуманоидом, а не диском сто-первой, потому что, поджав под себя ноги, раскрутилось, превращаясь в пылающий волчок.
С диким звоном вылетевшие из-под массивного платья сто-первой диски, раскрученные просто до невероятных скоростей, были запушены в показавшуюся такой удобной цель ничего, кроме лобовой атаки, Ориха просто не успевала придумать и воплотить, были раскрошены, она потеряла всякую связь с ними.
Девушка застыла, но белобрысый парень рванул вперёд — чем ближе подберётся Сиина, тем опаснее будут его силы.
Мгновение — и юноша был просто разрублен безумным вихрем клинков, мечи впились в асфальт, и Кагари, собирая всю свою ярость в атаку, заметил, что более половины длинны ржавых клинков более просто нет, и это его обнадёжило.
Мощнейший поток белого пламени полетел в цель, а Кагари уже вскочил на крышу, побежав в другую сторону от направления, в котором Беницубаса унесла его ашикаби.
Эти двое — Беницубаса и Хайхане были даже быстрее этого существа, как заметил Кагари, и это было очень хорошо — нужно только продержаться, сконцентрировав его внимание на себе.
***
Карасуба чувствовала что-то… это что-то её звало, обещало, даровало некую надежду… это что-то дарило невероятное тепло, она, её подсознание, знала о том, что же это, но личность никак не могла вспомнить — это была путеводная звезда, к которой ноль-четвёртая тянулась всем естеством.
Этот незримый зов, эта несуществующая нить, что протянулась от неё к этой единственной звезде, были невероятно громки и четки в тишине и тьме, в которую погрузилось её вялое сознание, в этой абсолютной пустоте.
Даже то, что она — это Чёрная сэкирэй, она, по субъективному восприятию времени, осознавала невероятно долго, хотя, стоило ей это осознать, как сей факт показался ей незыблемым, а то огромное количество субъективного времени, что она потратила на осознание — казалось ей одновременно смехотворным и пугающим до дрожи в неощущаемом теле.
Но вдруг — оборвалась нить, звезда погасла, и единственная вещь, что позволяла на себе сосредоточиться и не пасть в безумие без цели, без идей, без мыслей, навечно зациклиться на самом факте того, что она — Чёрна сэкирэй, и забыть обо всё прочем.
Ведь больше не было пути, не было того маяка, что был бы концом узкой тропки среди пустоты, лишь единый шаг в сторону с которой обозначал падение назад, к началу… больше не было цели, была лишь абсолютная тьма, в которой просто некуда идти… больше не было самой сути движения.
Так бы и произошло — сознание могло наслаждаться одним фактом своего существования субъективные века, если бы не случилось… странное.
Арко-алая звезда взошла над незримой линией горизонта — Карасубе показалось, что вместо света она излучала бесконечную холодную ярость и желание уничтожать.
И она побежала… побежала, не разбирая дороги, к алой звезде — она чувствовала в ней что-то родное, что-то, что когда-то навсегда стало частью её самой, что-то, без чего её жизнь закончиться сразу же, как она это потеряет.
Она бежала к звезде, но казалось, что она бежит назад — словно по беговой дорожке, скорость ленты которой вдвое больше скорости бега самой Карасубы, а направление этому бегу строго обратное.
Она на бегу посмотрела вниз — и не увидела ничего, кроме пустоты — она не видела даже своего тела, но решила не забивать голову лишним, и побежала вперёд.
Но было некуда бежать — алая звезда исчезла, и теперь она даже не могла понять — она движется вперёд, назад, в бок, или вообще — вверх или вниз.
Почему-то ей показалось, что она упала на колени — осознание того, что это за часть тела пришло лишь жалким мгновением раньше ощущения, она заплакала — в сознание ворвался целый ворох новой информации, — пытаясь руками стереть презренные слёзы…
Неожиданно она поняла, что, опустив взгляд вниз, видит своё тело, видит выводящие замысловатые траектории руки, видит шевелящиеся пальцы.
Прошло мгновение, и Карасуба неожиданно обнаружила, что тьма сменилась алым блеском — взгляд её намертво прикипел к одной точке, и тело чувствовало нечто… странное.
Мысль о том, что это — дом её ашикаби, на удивление, пришла с неким запозданием.
Вдруг — её тело, в котором она чувствовала приятную истому, начало двигаться.
Двигаться, совершенно без желания самой Карасубы — словно она была просто наблюдателем, подключённым к зрительному каналу анатомически верной механической копии Карасубы.
Глаза, казалось бы, только-только привыкшие ко тьме, потерялись в туманном серебре — словно не прошло и секунды, а она уже заглядывает на кухню дома своего ашикаби, и почему-то улыбается.
Серая, спасительная пелена закрыла взор — ведь даже зажмуриться, чтобы не видеть это белоснежное марево было выше её сил, и вот она уже стоит перед какой-то дверью…
Стоит, со всё той же совершенно непонятной самой Карасубе улыбкой, смотря на живого орла, что, нахохлившись, сидел на стоящем на краю пропасти насесте — этот насест, вместе с орлом, ровно-ровно умещался в пустующий дверной проём — и нажимая на какой-то квадрат в сияющей алым стене.
— Курлык! — неожиданно крикнула птица с деревянными перьями, и деревянным клювом клюнула Карасубу в живот.
— Ай! — воскликнула миссис Уэбб, взор её вновь застелила сарая пелена, и Карасуба почувствовала падение.
Она инстинктивно кувыркнулась, поняв, что не просто падает, а падает назад, и, вместо того, чтобы в следующе мгновение застыть в не совсем адекватной для простого человека позе на краю очередной ступени, она, стоя на этих самых ступенях, толкнула руками стену, словно там была некая невидимая дверь, но вместо этого вся стена медленно, словно в старом кино, начала заваливаться назад, и Карасуба вновь увидела тьму… тьму, с сияющими в ней восемью звёздами.
Вдруг под ней провалился пол, ступень провернулась, словно винт, и ударила Карасубу по голове, отправляя куда-то назад.
Все её чувства говорили, что она летит назад, оставшиеся где-то там впереди злосчастные рубиновая стена и лестница говорили об этом, но восемь звёзд… ей казалось, что она летела к ним, не они, а именно она…
— Вспомни! — вдруг в пустоте раздался голос.
— ВСПОМНИ!!! — вдруг проскрежетало многоголосым хором, звук лился буквально отовсюду.
— ВСПОМНИ!!! — вдруг вновь, подобно раскатам грома, прогрохотал первый голос откуда-то сзади.
Карасуба обернулась, обнаружив, что стоит на перекрестии Т-образной улицы, а перед ней обнесённое каменным забором поместье с бамбуковыми стенами.
— СВОЕГО!!! — ничуть не тише прогрохотал второй голос, и вновь позади — откуда-то со стороны примыкающей улицы.
Она обернулась, и заметила белый лабораторный халат, что она удерживала в руке.
— АШИКАБИ!!! — проревел третий голос из-за спины.
Она рефлекторно обернулась, рука почувствовала рукоять меча, и непривычно толстое лезвие сошлось с показавшимися самой острой вещью в мире когтями фиолетововласой женщины.
— Помоги ему… — мягко произнесла женщина слова, что вызвали неожиданную ярость внутри Карасуба. — Умрёт ашикаби, умрёт его сэкирэй. — с мрачной торжественностью труп процитировал известную всем сэкирэй фабулу.
Словно нужно было это напоминание…
— РРРХААА!!! — вдруг закричала Карасуба, её меч на мгновение вспыхнул чёрным пламенем, неожиданно обретая уже привычный баланс тончайшего лезвия — даже ладони вдруг ощутили, как текстура рукояти нодати в один миг изменилась. — РРРХАААААААА!!! — с ещё большей силой закричала она, и её меч, словно нож, сквозь масло, прошёл сквозь когти женщины, а лезвие входит по касательной в череп, разрубая голову, шею, руку и выйдя из тела, срезав правую половину рёбер чуть меньше, чем полностью.
— Вспомни… — разрезанными губами, шевеля разрезанным подбородком, выталкивая воздух разрезанными лёгкими, прошептала женщина. — Вспомни себя… вспомни свою суть… вспомни своего ашикаби… — шептала она.
Карасуба упала на колени, глаза её заполнили слёзы, она не понимала ничего, но вдруг услышала вой ракетного двигателя.
Она не спутает его ни с чем, не после тех залитых ею и Юме кровью пляжей…
Она мгновенно развернулась, не найдя времени, чтобы даже встать с колен, и, разбрасывая вокруг песок, рассекла своим тончайшим мечом восемь падающих с неба на освещённый яростным светилом и залитый кровью пляж звёзд.
— Ха… ха… ха-ха… — до слуха Карасубы доносятся её собственные, скрежещущие, истеричные смешки, когда она видит рассечённые ею кристаллы с наклеенными на них невзрачными цифрами от единицы и до восьми — мгновение, и куски кристалла, на котором была наклеена цифра восемь, начали разбиваться… сами собой, отображая суть Дзинки — простая сверхмощная батарейка, совмещённая со сверхмощным генератором — вся система сохраняла целостность только тогда, когда была энергия, питающая тщательно выставляемые проекторами защитные поля… — ХА-ХА-хА-ХА-ХА!!! — секунда, две, и один за другим начинают рассыпаться все Дзинки, а Карасуба видит, как её руки, представляющие из себя лишь обтянутые мертвецки-бледной кожей кости, медленно обретают естественную, вполне здоровую, бледность, мышцы наливаются силой, а сама она наблюдает за своими руками на фоне разрисованного звёздами потолка и под аккомпанемент писка какой-то машинерии.
Золотая звезда, взошедшая над полуразрушенным городом, просто погасла — не оставив от себя и следа, то, что один безумец называл Землёй Богов, исчезло, чтобы больше никогда не появиться в этом мире.
Она скинула с груди кристальную труху, отсоединяя от себя датчики, взяла лежащий рядом меч, и, полная энергии, поглощённой из Дзинки, переоделась в своё боевое облачение, и уже через минуту чуть не упала, когда за дверью «цитадели» оказалась пустота.
Это не было серьёзной проблемой, и в ту же секунду Карасуба спешила к своему мужу — она знала, что ему нужна её помощь.
***
Энтони было плохо, безумие, абсолютное безумие, из которого просто не существует выхода, накатывало со всё новой и новой силой с каждой секундой, с каждым мгновением, и он не знал, сколько ещё сможет этому сопротивляться.
Вряд ли больше, чем оставшееся время жизни сэкирэй Дисциплинарного отряда.
Это была самая явная цель, после уничтоженной башни MBI, после которой войны, как таковой, больше и не будет, а значит — не будет той соломинки, что удерживала его над бездной безумия…
Он полоснул мечом, заставляя противницу с огромными когтями ударить так, как удобно ему, извернувшись из-под атаки и вновь не улететь в неведомые дали.
Быстрая, осторожная, не играющая на победу, а лишь сдерживающая его слаженная команда, способная вовремя прервать атаку тогда, когда Негорящий подставлял под неё одного из них.
Удар!
Но белобрысую воительницу с огромными когтями буквально в последний момент спасает розововласая, и эта безумная погоня на околозвуковых скоростях продолжается вновь.
Бесспорно, все они уже были мертвы, просто об этом ещё не знали — даже тех крох силы, что после тех рывков через полгорода оставались у него, ему хватило, чтобы наслать на этих птиц проклятие — медленная, но гарантированная смерть, до которой, тем не менее, было ещё не меньше получаса.
Но Энтони желал убить их сам. Он желал сожрать их души, разорвать тела, выплеснуть на них всю ту злость, что он в глубине собственной души затаил на себя из-за того, что позволил Карасубе участвовать во всём — позволил, и в его памяти навечно отпечатался этот образ — немощное тело не просто заинтересовавшей его девушки, а кого-то гораздо большего.
Вдруг — он заметил нечто, что эти сэкирэй до этого не использовали — белобрысая отделилась от группы, и юркнула в просвет между домами, чтобы уже через минуту выскочить прямо позади Энтони.
Он просто коснулся своим огромным оплавленным мечом крыши, позволив инерции всё сделать за него, и на развороте снёс голову сто-четвёртой.
«Ещё трое.» подумал Энтони, продолжая бег.
Сейчас он был тем самым носорогом, у которого плохое зрение, но его это совершенно не волнует.
Так могло продолжаться и дальше — пока тёмное чудо не вступит в полную силу, закрепившись на телах и душах сэкирэй.
Сто-пятая и сто-первая просто в отчаянье бегали по кругу — Энтони видел слёзы в их глазах, видел их искажённые ужасом лицо, но ничего из этого его не волновало.
Это были враги, а врагов следует уничтожить.
Пока тончайшее лезвие, сверкающее чёрным пламенем, не рассекло напополам розововласую.
С заботливой улыбкой на устах, на арене появился страх и ужас всего проекта сэкирэй — та, что некогда носила номер ноль-четыре, и убившая Королеву и ставшая Королевой сама — Королевой без царства, охочей до крови своих подданных.
— Кхарасуба!.. — прохрипел Энтони, но понял, что шлем гасит звуки слишком сильно. Он сорвал с себя каменный шлем, и прокричал: — Карасуба!
Он пошатнулся, едва не упав на колени, не в силах поверить, что это — не навеянный безумием мираж.
Один удар в секунду… эти шестьдесят сокращений сердечной мышцы в минуту.
Вдруг он неожиданно явственно ощутил их на своих пальцах — эту одряблевшую кожу, эти кажущиеся такими хрупкими кости…
Соломинка, за которую Энтони даже боялся дёрнуть, пытаясь подтянуть себя выше, вдруг превратилась в мощный канат, по которому сознание Уэбба начало споро выбираться из пропасти безумия.
Вдруг неожиданно явственно нашлось решение проблемы — Негорящий замахнулся, и запустил огромный меч в спину убегающей в панике сто-первой.
— Что… с тобой? — Карасуба практически в плотную приблизилась к Уэббу.
Меч её был спрятан в ножнах — девушка не могла и помыслить о том, что её муж может в серьёз атаковать её.
Доспехи исчезли с тела Уэбба, и Карасуба даже не заметила, как её муж, облачённый в свою обычную одежду, крепко сжал свои руки у неё за спиной.
Дряхлые руки высушенной мумии.
— Не важно, что со мной, раз я могу двигаться — важно, как можешь двигаться ты?
— Энтони… — беззлобно прошипела Карасуба.
— Не надо слов. Этот момент… они его лишь испортят.
↓↓↓↓↓Это комментарий после части, который не влез в комментарий после части↓↓↓↓↓
И-и-и-и… я довольно долго думал над концовкой, и в разное время её шатало от того, что всё это, в том числе и то, что гг — изначально попаданец в Души, было лишь выдумкой Негорящего, которого всё достало и он так или иначе оградил сознание от реальности и улетел в собственные фантазии, и до дарка в стиле того, что Карасуба поднялась на Коутен и уничтожила всех сэкирэй вместе со всеми ашикаби, собой и Энтони.
Что-ж, мной был выбран хэппи-энд для именно этой парочки в окружении филиала апокалипсиса — думаю, это лучше всего того, что я мог бы написать, подходит под стиль этого фика.
Что будет дальше… конский волос порван, обнажённый клинок перехвачен, а Дзинки с их непонятным функционалом, из-за которых гг и не решался окончательно исчезнуть из «Проекта Сэкирэй» уничтожены. Полная свобода и уйма «горячих точек» по всему миру. Не уверен, что это получилось совсем без «бога из машины», но всё же.
Насчёт скоростей сэкирэй — насколько я понял, под норито, в которое вошли Беницубаса и Хайхане — местные «почти топы» могут выйти за звуковой барьер, но, опять же, это лишь моё мнение, да и саму мангу я читал больше полугода назад, так что здесь это будет так. Вроде, максимальные скорости сэкирэй я особо нигде раньше не упоминал, но и «почти топы» едва-ли именно в открытую сражались в рамках этого фика.
Насчёт трипа Карасубы и Энтони в безумии… первое — родилось спонтанно, этим я пытался показать, как Карасуба пытается выйти из комы, и закономерно не может, но Дзинки пытались вытащить новую Королеву, ибо из-за этого пробудился Коутен, что превратилось к взываниям о том, что самое дорогое, что есть в жизни каждой (ого) сэкирэй — их ашикаби, может быть в опасности, Карасуба привычно решила проблему вторжения в её личное пространство чужаками, разрубив воспарившие над ней Дзинки мечом (о том, что она и раньше мечом куски душ, сиречь — энергию поглощало говорилось раньше), второе — «Безумие — это точное повторение одного и того же действия раз за разом в надежде на изменение.» — как говорил один харизматичный персонаж, именно это я пытался показать, и с частичной ориентировкой на это говорил о лишённой разума нежити раньше.