Решение далось нелегко и на его принятие у Кёи ушло полвечера. Сотни «за» и «против» приходили в тот момент, когда, казалось, итоговый ответ был уже найден, создавая в голове кашу из чувств и желаний. Всё это было жутко противоречиво: забивать на свои обязанности не позволяла гордость и привычка соблюдать дисциплину, но в то же время тело и измученный мозг требовали перерыва. Он устал. Устал жутко и, кажется, от всего и сразу. Или это длилось уже давно, а осознать помогло предложение Аркобалено?

      Кёя поморщился и зажмурил глаза, на мгновение отрываясь от упаковки чемодана. Если бы не обида на школу, директора и ДК, которая в итоге победила чувство ответственности, он бы, наверное, никогда не узнал, что у него столько вещей. Нет, шкаф не ломился, но Кёя уже третий час сидел на полу у распахнутого чемодана, пытаясь решить, что лучше взять с собой в поездку.

      Вчера ближе к ночи он написал Реборну СМС о согласии, и Аркобалено почти сразу перезвонил ему и сообщил, что самолет «Токио-Париж» улетает в полдень и ему нужно быть в аэропорту около одиннадцати утра. Ещё мужчина посоветовал ему «хорошо вооружиться одеждой, так как погода в мае во Франции весьма капризная» из чего Кёя сделал справедливый вывод, что брать надо не только лёгкие майки и шорты, но и парочку тёплых вещей. Но, так как собираться в дорогу, когда глаза буквально слипались от усталости, было бессмысленно и жестоко по отношению к самому себе, Кёя решил встать пораньше и спокойно всё приготовить. Сделать это было проще: обязанности главы ДК привили ему привычку подниматься с рассветом.

      Красный лёгкий свитер и джинсы заняли своё место на самом дне чемодана, и на них легло несколько лиловых и синих рубашек с длинным и коротким рукавом, пару шорт и бриджей светлых и тёмных тонов, сменное бельё, носки и сандалии в пакете. Подумав, юноша решил положить и кепку. А потом ещё и лёгкую серую кофту – мало ли – если станет достаточно тепло, её всегда можно было повязать на плечах или на бёдрах.

      Выдохнув, Кёя с видом победителя застегнул молнию отдела одежды и принялся за укладку остальных, не менее важных вещей: зубной щётки и пасты, расчёски, флакона пены для бритья и самой бритвы, полотенец… Обычный дорожный чемодан обычного подростка. Никакого плаща главы ДК, никакой школьной формы, никакой алой повязки на рукав и прочих причиндалов, что могли выдать в нём Хибари Кёю – хотелось действительно отдохнуть. Единственное, с чем он не смог расстаться – это тонфа. Без излюбленного оружия под рукой у него возникало непонятное чувство обнажённости и беззащитности.

      – Хибари, Хибари! – Хиберд сделал круг над головой хозяина и привычно зарылся в его волосы, словно поняв причину сборов и желая напомнить о своём существовании. Юноша мягко улыбнулся и поднял руку к голове. Кенар послушно перескочил на указательный палец и пытливо посмотрел на хозяина. Кёя осторожно коснулся взъёрошенных жёлтых пёрышек.

      – Естественно, я тебя не оставлю. Также как и тебя, Ролл, – Хибари провёл ладонью по иголкам подползшего и уткнувшегося ему в колено ёжика.

      Его животные были, наверное, самыми разумными представителями своего вида: и если с Роллом всё было понятно – он, как-никак, мощное оружие в виде миленькой зверюшки, то Хиберд действительно обладал далеко не птичьим интеллектом. Молодой кенар понимал значение фраз «я устал», «отстань», «пой», «лети домой (или ещё куда-нибудь, например в Кокуё-лэнд или к Саваде, если нужно)» своего хозяина и послушно выполнял эти команды, не забывая при этом радовать Хибари гимном Намимори и выполнять функцию сверхточного будильника. В ответ юноша предоставлял ему крышу над головой, вкусную еду и своё внимание и ласку.

      Стрелки наручных часов незаметно приблизились к десяти утра, и Кёя, закончив сборы, поспешил проверить дом на закрытие окон, выключенных электроприборов, газа и воды. Он рассчитывал вернуться в Японию, в Намимори, и не желал по приезду увидеть пепелище или бассейн вместо дома. У ворот просигналило такси, и Хибари, обув кеды, вернув Ролла в коробочку Вонголы и взяв чемодан за ручку, вышел во двор. Хиберд сел хозяину на голову и, чирикая, наблюдал, как тот закрывал входную дверь.

      Ключ упёрся, извещая, что замок надёжно заперт; юноша, открыл калитку и подошёл к машине. Водитель добродушно предложил помощь в погрузке чемодана в багажник и Кёя не стал возражать. Заняв место рядом с водителем, устремил взор на тёткин дом и подумал, что внутри начинается лёгкое волнение: это будет его первая поездка за границу. Не то чтобы он рвался исследовать далёкие дали, но разумное любопытство было.

      Таксист захлопнул багажник и вернулся в автомобиль, включая зажигание. Машина тронулась в направлении международного аэропорта «Нарита», где юного хранителя облака Вонголы должен был встретить Реборн, чтобы передать билеты и провести через пассажирский контроль: до совершеннолетия Хибари оставалось ещё три года и три дня*.

***

      Случайно подслушанный разговор Кусакабе Тетсуи с директором вызвал у Савады

Тсунаёши ступор. Хибари Кёя покинул свой пост главы ДК и взял академический отпуск?! Тсунаёши пришлось раз десять хлопать в ладони и прислушиваться к доносившимся со двора звукам, чтобы убедиться в правильности своего слуха. Однако ничья речь не искажалась, и пришлось поверить, что со здоровьем всё хорошо. Но как такое было возможно, чтобы Хибари Кёя – тот самый Ака¹ Хибари, который любил школу до слепого обожания и жестоко расправлялся с нарушителями малейших правил – вдруг решил уйти в отставку и, более того, взять перерыв во время триместра?

      Хранитель облака Вонголы был старше своего Босса на два года, и в следующем году должен был навсегда покинуть стены школы и пойти учиться в колледж или университет. Ему даже экзамены можно было не сдавать: отличник учёбы и президент школьного комитета дисциплины – таких брали, что называется, нарасхват любые ВУЗы страны. Но это при условии, что у старшеклассника не было пропусков учебного курса и его не снимали с должности. Тсуна схватился за щёки и отчаянно замотал головой: похоже, его хранитель сам принял решение о своей отставке, а значит, последнее условие ещё можно было оспорить, но вот его запрос об отпуске… Этого Тсунаёши понять не мог.

      Хоть от Хибари Кёи будущий Дечимо и просто Тсуна редко получал что-то кроме синяков и обидных фраз, этот высокомерный выскочка, помешанный на дисциплине и драках стал по-своему дорог Саваде. Один из шести хранителей Вонголы, один из его верных союзников и друзей, на которых можно положиться – пусть глава ДК и заявлял о сугубо личных (порой до смеху глупых) причинах помощи «стаду травоядных», он никогда не предавал. В памяти Тсунаёши ещё свежи были воспоминания битв с Гаммой и Геншики, когда Хибари заявился на помощь в самый последний момент, придумав найнелепейшие отговорки типа нарушения тишины в Намимори и слишком густых бровей, запрещённых ДК. А ещё он помогал унести раненых Гокудеру с Такеши с поля боя.

      «Что же произошло с Хибари-саном? – Растерянный и несколько напуганный известием, Тсунаёши дошёл до двери своего класса и, не замечая радостных восклицаний Гокудеры, прошёл на своё место. Хаято, почуяв неладное, тотчас оказался рядом. – Он бы никогда не бросил комитет и школу без очень веской на то причины».

      – Джудайме, всё в порядке? Выглядите обеспокоенным.

      – Даже не знаю… Я шёл на урок, когда услышал голоса Кусакабе-сана и директора, было похоже, что они о чём-то спорили. Я случайно подслушал, кажется, Хибари-сан подал в отставку и взял академический отпуск. – Несмотря на то, что рассказывал Тсуна с заметным волнением, лицо Хаято просияло: если всё действительно так, ему больше не придётся выслушивать лекции этого маньяка. Поняв, что его радости Босс не разделял, Гокудера призадумался. Ему хотелось поднять настроение Савады – их хранитель облака совершенно не стоил потраченных нервов Дечимо.

      – Да ладно Вам, Джудайме, он просто помешанный псих, без него будет только лучше! Вспомните, сколько синяков этот урод Вам оставлял за опоздания. Он ведь останется хранителем: отменить церемонии наследования и признания невозможно, просто нам будет меньше головной боли. В буквальном смысле.

      Почему-то вдохновляющая речь Гокудеры не произвела должного эффекта. Вообще было похоже, что Савада успешно пропустил слова своей Правой руки мимо ушей, полностью погрузившись в собственные мысли. Зато остальные учащиеся его класса явно не были столь глухи к возгласам итальянца. По партам пробежался шепоток, а потом двери в класс распахнулись и на пороге возник донельзя удивлённый Ямамото.

      Такеши не улыбался во все тридцать два, как делал это обычно, и лицо его не выражало беззаботности. Вместо этого он выглядел каким-то сосредоточенным и задумчивым. Юноша подошёл к друзьям и открыл рот, чтобы что-то сказать, когда в их класс ураганом влетел Рёхей.

      – Это экстремально неожиданно! Вы слышали, что Хибари ушёл из Комитета?! –Громогласный вопль Сасагавы вернул Тсунаёши на грешную землю, заставив подскочить на месте от неожиданности. К мощи голосовых связок старшего брата Киоко-чан будущий Дечимо давно привык, но в этот раз слишком уж погрузился в свои беспокойства. Причина такого поступка одного из хранителей не давала покоя. А ведь ещё вчера, после уезда неотложки из школьного двора интуиция завопила на все лады, призывая проверить состояние этого члена Семьи. Естественно, сама мысль, что с Хибари Кёей может что-то случиться казалось смешной и в высшей степени нелепой, поэтому Тсуна недовольно заглушил чувство тревоги и решил предаться учёбе. Как выяснилось, очень зря.

      Гокудера, завидев нервную реакцию Босса на появление хранителя солнца, гневно шикнул на последнего и приложил палец к губам, намекая, что следует вести себя тише. Боксёр жестам друга никак не внял и продолжил вопить что-то про упавший метеорит и расположение планет в космосе. Сжалившись над нервными клетками одноклассника, Такеши решил пролить свет на ситуацию с Кёей.

      – Мне показалось странным, что его не было на посту у ворот школы, и я подумал, что он простудился. Поэтому, встретив вышедшего из учительской Тетсую-сана, решил поинтересоваться самочувствием Хибари и его возвращением. Оказывается, вчера у главы ДК была стычка с директором и тот, видимо, как-то вывел Хибари из себя, поскольку тот заявился в комитет злым и сломал стол. А потом швырнул на пол повязку ДК и ушёл. Вот.

      Слова Ямамото обескуражили всех в классе. Чтобы из-за какой-то словесной перепалки глава ДК решил покинуть свой пост и уйти из школы? Бред какой-то!

      – Я слышал, он сильно покалечил сына мера нашего района. Может поэтому они ругались с Минакото-сенсеем? – Вновь подал голос Сасагава, задумчиво ткнув себя пальцем в область лба.

      – Тогда у директора вполне могло кончиться терпение и он мог снять Хибари с поста. В этом случае, можно не ждать его возвращения: его гордость не позволит ему вернуться, – Гокудера сложил руки на груди и с видом знатока покивал самому себе.

      Класс опутала тишина, и никто не решался сказать ни слова – все напряжённо переваривали информацию. Уверенности в реальности произошедшего не было: вдруг ребята что-то не так поняли, но отсутствие Хибари возле ворот и на школьных коридорах указывало на возможность произошедшего. «Добил» всех голос директора Минакото, решившего воспользоваться громкоговорителем. Откашлявшись и пробормотав какую-то несуразицу, мужчина наконец выдал то, ради чего, собственно, и взял в руки микрофон:

      «Уважаемые учащиеся, хочу сообщить всем вам одну новость: на днях Хибари Кёя подал в отставку и с сегодняшнего дня официально перестаёт исполнять роль главы дисциплинарного комитета. Новым президентом ДК назначен его заместитель, Кусакабе Тестуя. На этом всё. Желаю успешного учебного дня».

***

      Хиберд смерил предоставленную Аркобалено клетку оскорблённым взглядом и с мольбой посмотрел на своего явно находившегося в замешательстве хозяина. Кёе вся эта ситуация с пернатым любимцем была не по душе, но и спорить он не мог: зря, что ли, три с лишком часа упаковывал вещи? На него никто особо не давил, но выбора ему не оставляли. И это раздражало.

      Когда его такси остановилось возле аэропорта «Нарита», глаза Кёи почти сразу нашли среди толпы Реборна: чёрная шляпа с огненно-рыжей лентой была великолепным ориентиром. Аркобалено услужливо протянул водителю чек и, подмигнув Хибари, в одно движение освободил чемодан из плена багажника. Мафиози и юный хранитель не спеша прошли к столу регистрации и сверили билет с местом, после чего Реборн потянул Хибари к туалетам. Найдя более-менее безлюдное место, Аркобалено вытащил из принесённого им кейса какую-то решётчатую конструкцию и, бурча что-то про непредусмотрительных подростков, принялся эту штуку собирать. Этим чем-то оказалась птичья клетка. Самая обычная, но довольно просторная. С двумя кормушками по бокам, пиалой, жердочками и качелями. Глаза Кёи изумлённо распахнулись, а мирно сидящий на голове хозяина кенар возмущённо пискнул. Птица явно понимала, для чего вдруг выудили эту штуковину, и совершенно не желала оказаться в неволе.

      – Ты ведь понимаешь, что по-другому не получится? Это ради безопасности самого Хиберда. – Реборн заметил потускневший взгляд юноши и дружески похлопал того по плечу: – они едва согласились на такой вариант, животным и птицам в боинге не место, но ради тебя компания готова сделать исключение. Но клетка – условие обязательное. Будь Тсунаёши уже действующим Боссом, я бы смог выбить для тебя самолёт Вонголы; но пока он только готовится принять власть, ни ему, ни его хранителям подобные привилегии не доступны.

      Помявшись около пяти-десяти минут, Кёя глубоко выдохнул и, посадив птицу на палец, поднёс к распахнутой дверце клетки. Кенар, поняв, что в противную штуку залезть ему всё же придётся, прыгнул на жердочку и нахохлился. Хибари отрешённо закрыл дверцу. Он никогда не отрицал, что домашние птицы живут в клетках и это полностью нормальный способ держать пернатого питомца, просто в отношении именно Хиберда всё это понимание рушилось и куда-то испарялось. Эта птица была явно далека от обычных попугав и канареек. Хорошо хоть, с Роллом проблем не было – юноша осторожно пощупал коробочку в кармане широких шорт, убеждаясь, что та на месте.

      Время до посадки пассажиров прошло мгновенно, и Кёя даже не успел возмутиться толпе «трaвоядных», снующих возле пункта досмотра, как оказался в мягком сидении аккурат возле правого иллюминатора. Клетка с Хибердом покоилась на его коленях, а сам юноша облокотился на неё руками и положил голову на предплечья. В мозгу мелькнула мысль, что перевозить птицу самолётом очень плохая идея: трое детей, сидящих с родителями в соседнем ряду, беспрестанно тыкали пальцами в сторону «птитьки» и восхищённо что-то лепетали.

      Бортпроводница объявила начало взлёта и попросила пристегнуть ремни безопасности. Самолёт начал разгон.

***

      – Что, ты отправил Хибари-сана во Францию за счёт Вонголы?! Реборн, мы разоримся, если там кто-нибудь разозлит его! – Тсунаёши заломил руки и с ужасом посмотрел на учителя. Аркобалено в ответ смерил его презрительным взглядом. Савада решил поделиться с мужчиной своими опасениями на счёт Кёи по возвращению из школы, когда репетитор самодовольно усмехнулся и сообщил «великолепную» новость. Сначала Дечимо решил, что это такая шутка, но увидев копию билета на самолёт, пришёл в ужас.

      – Если ты считаешь, что Семья не может позволить себе обеспечить отдых одному очень уставшему хранителю, то ты ещё никчёмнее, чем я думал.

      – Это не просто хранитель! Это Хибари-сан! Хибари-сан! Сейчас он наверняка ещё и злится из-за ситуации в школе – не верю, что он сам ушёл с поста – а злой Хибари-сан это опасность вдвойне!

      – Тсуна, ты истеричка. Всё будет хорошо.

***

      Когда самолёт сел в аэропорту «Руасси-Шарль-де-Голль» наручные часы Хибари показывали без часу полночь. Тем не менее, местный часовой пояс разнился с его родным на восемь часов и в Париже только наступал вечер. Несмотря на предупреждение Аркобалено и советы бортпроводников поспать в пути хоть пару часов (что Кёя всё же выполнил) чувство было более чем непривычное. Словно время внезапно пошло назад, а его организм к таким чудесам не подготовили.

      С трапа юноша сошёл несколько злой и уставший. Уснуть удалось только к концу полёта: вид на облака и просвечивающуюся из-под них землю завораживал, не давая отлипнуть от иллюминатора. Но больше всего Кёю поразил вид сходящего на один из островов Японии ливня и последующая за ним радуга. Было очень красиво. Пройдя быстрый контроль и заполучив свой чемодан обратно, Кёя огляделся.

      Как и сказал Реборн, его встретили. Высокий мужчина со светлыми волосами и атлетическим телосложением был одет в классический костюм, поверх которого была накинута куртка с надписью "CEDEF" большими белыми буквами на правом рукаве. Он держал деревянную дощечку с именем юного хранителя, написанного катаканой. Кёя миновал заградительный турникет и, стараясь держаться непринуждённо, остановился рядом с мужчиной. Несмотря на напускную невозмутимость, внутри разливалось волнение: языковой барьер вполне имел место быть.

      К облегчению Кёи, агент приветливо улыбнулся и протянул руку:

      – Месье Хибари Кёя? Вы и вправду похожи на создателя нашей организации. Меня зовут Оливьеро, если Вам будет удобнее, можно просто Оливер.

      – Спасибо, – Кёя пожал протянутую руку, усилием воли заставив себя не склонить голову в знак приветствия.

      Европейские традиции заметно разнились с японскими устоями, что заставляло Кёю по нескольку раз анализировать свои слова и действия. К его радости, агент CEDEF вполне сносно владел японским и для не любящего английский Кёи это было великим открытием. Язык, что относительно недавно навязали обществу как уникальный мировой, Хибари понимал и владел им на довольно высоком уровне; однако сотни чуждых для японца звуков и не самое приятное их звучание вызывали мигрень, отбивая любое желание пообщаться. Поэтому он всегда радовался, если иностранец знал японский. Взять того же Дино-Коня.

      Молчание затянулось минут на десять и уставший от недомолвок и неизвестности будущего Кёя задумчиво покосился на своего сопровождающего. Почувствовав на себе взгляд, Оливер щёлкнул пальцами и указал на припаркованный автомобиль, пробираться из аэропорта к которому пришлось долго и упорно.

      – Вас, наверное, не предупредили, но мы долго думали и решили отвезти Вас на окраину Парижа в дом месье Алауди.

      На удивлённый взгляд юноши агент CEDEF пожал плечами и улыбнулся, принявшись отдалённо описывать место, в котором молодому хранителю предстояло провести свои «каникулы», как назвал этот отпуск Реборн. Слушая сбивчивую речь мужчины, Кёя примерно понимал, к чему тот пытался его подвести: от построенного в семнадцатом веке здания не осталось ничего, за исключением планировки и размера комнат. Если вспомнить всемирную историю, выходили вполне комфортные апартаменты. Кроме того, Оливьеро заверил, что здание, несмотря на видимую потерю своей исторической ценности находится под охраной СEDEF как дань памяти основателю организации. Вечно что-то достраивали, бурили и отстраивали заново уже потомки Первого хранителя, которые попытались-таки пойти по стопам прародителя и занять место в кругу Вонголы. Увы, ни один из них так и не смог продержаться на своём месте больше пяти лет. Кёя многозначительно хмыкнул.

      – Либо у меня плохо с восприятием информации, либо понятие «на днях сделали уборку» тут имеет разбежку в год. – Юноша поджал губы и брезгливо поморщился на огроменный слой пыли, коим внутри был окутан весь особняк. Дышать было невозможно, слизистая глаз и носоглотки раздражалась при малейшем движении, а руки как никогда чесались взять тонфа и забить до смерти тех, кто довёл вполне уютное снаружи здание до такого ужаса внутри.

      Пройдясь к ближайшему окну и с силой отворив его нараспашку, Кёя зачихался от взмывшего в воздух облака пыли и оскалился. Нет, он точно убьёт этих шустрых уборщиков! Взгляд серых глаз метнулся к растущему у забора раскидистому дубу, который, судя по ширине ствола, легко мог знать Алауди мальчишкой. Ярко-жёлтое пятно на одной из веток прыгало туда-сюда по шершавой коре и весело щебетало, радуясь свободе. Кёя улыбнулся на своего кенара, про себя отмечая, что влетать в новое жилище умная птица не спешила. Оно и к лучшему: потерять Хиберда из-за того, что тот вдохнёт в свои маленькие лёгкие это необъятное количество пыли было бы большим кошмаром для юноши.

      В очередной раз помянув тех, кто «присматривал» за домом последнее время нехорошими словами, Кёя вышел на крыльцо и, вынув из кармана шорт коробочку, вставил засветившееся пламенем облака кольцо. Ролл выскочил как ошпаренный и с серьёзным видом заозирался по сторонам в поиске возможно врага: всё же главный долг любой коробочки это защита хозяина. Убедившись, что неприятелей нет, а Хибари загнал в коробочку в разы превышающую норму энергию только из-за своей злости на каких-то неведомых Роллу людишек, ёжик забавно фыркнул и засеменил лапками к дубу, с которого, завидев друга, слетел на травку Хибёрд.

      Кёя надел на лицо каким-то чудом оказавшуюся в его чемодане медицинскую повязку (Реборн тайком сунул что ли?) и вооружился шваброй и несчётным количеством тряпок. Бутылочки с моющимися средствами оказались в шкафчике под кухонной мойкой вместе с резиновыми перчатками. Кёя долго раздумывал, прибегать ли к помощи последних, после чего решил, что защита рук лишней не будет – получить ожог от хлорки или ещё какой гадости, загнанной в эти склянки желания не было. Кольцо Вонголы было разумно снято с пальца и положено в нёдра прикрытого чемодана – самого чистого на тот момент места в здании.

      Полностью погрузившись в мир ужаса любого уборщика Кёя совершенно не заметил, как артефакт слабо засветился сиреневым.