Вот я и добрался до этой части ее дневника. Самые печальные, самые жесткие и самые трагичные страницы. Я сижу в своей комнате, рассматриваю переливающуюся рубином в свете свеч вино в бокале. Вспоминать и читать такое на трезвую голову ‒ сложно. Несмотря даже на мой многолетний опыт.

«Клан Роз решил заключить с нами договор о приостановлении конфликта. Они несколько месяцев вели обсуждения, Намджун был раздражен, подавлен, но говорил, что кланы в будущем могут сотрудничать и, возможно, объединятся. Я верила ему. Пишу это и плачу. Меня пытаются убедить, что он все знал с самого начала, что это была подстава, но я не верю. Он мог. Но уже и не важно это. За почти шестьдесят лет он не заставил усомниться в себе… Не важно.

В тот день глава Роз со своими подчиненными пришел в наш особняк, чтобы подписать договор и добрососедстве и прекращения соперничества за сферы влияния. К счастью, в нашем особняке были не все вампиры. К счастью, Сомин все еще где-то за границей. В последний раз присылала открытку из Мексики. Не важно. Чон Чонгук. Мразь. Он улыбался, говорил, что рад прекращению соперничества. Мы все распивали шампанское в честь такого события. Потом коктейльная вечеринка, по середине которой Намджун увел меня и начала раздевать, целуя. У меня было ощущение, что что-то не так, что его действия слишком резки и нетипичны для него. Но он просто шептал: «Ты прекрасна, я так соскучился по тебе». Я поддалась. Последние минуты, даже мгновения, когда я была так близка к нему, чувствовала его руки на себе, его шепот, въедающийся под корку, его аромат, заполняющий легкие, с запахом крови. Чувства на пределе, его губы, впившиеся в шею, он слизывал капли крови утолял жажду, а я терялась в ощущениях. В какой-то момент показалось, что запах крови наполняет комнату, особняк, он кружит в воздухе.

Оказалось, не просто так.

Я не сразу поняла, что происходит. И Намджун не успел среагировать. Да и их было слишком много. Шайки Чонгука ворвались в комнату, схватили Намджуна за руки, который по-прежнему нависал надо мной. Он пытался вырваться, скинуть других вампиров, но не успел. Сзади подошел Чонгук и самолично отрубил ему голову. Кровь хлестала на меня, я была полностью в ней. Мне было страшно. Я не могла поверить. Чонгук что-то говорил, глумился, но я не слышала его. Его приспешники вытащили меня из-под тела Намджуна. Я видела его стеклянные глаза сквозь пелену слез. Не помню, как я обратила внимание на эту мразь. В голове стоял шум, сердце стучало, как в груди, так и в ушах. Меня трясло. Сидела на полу голая перед монстрами. Я не могу их назвать вампирами. А самый главный монстр руководит ими.

«Теперь понимаю Хосока и Намджуна. У них есть вкус. Пойдешь со мной?» ‒ спросил Чонгук, наклонившись ко мне.

Не знаю, как в памяти всплыли слова Намджуна, что вампиры хоть и мрази, но соблюдают честь и при послушании могут позволить выполнить что-то. Меня затрясло еще больше. От отвращения. От страха. И холода. Я поднялась, едва не упав сначала. Не прекращала смотреть в наглые черные глаза Чонгука. Ком в горле. Сказала, что я пойду с ними, если мне позволят взять с собой дневник, и никто не посмеет притронуться к нему и прочитать. Он рассмеялся. Назвал меня слишком глупой дерзкой. Разрешил.

Меня увели. Без одежды. На виду у вампиров Роз. По крови вампиров, которых знала лично, с которыми общалась. Но больше всего мне было больно, что в глазах тех, кто остался, кто не был сегодня в особняке, я выгляжу предательницей. Но это не так. Мне страшно. Я хочу сохранить себе жизнь. Хочу что-то сделать. Намджун бы не закончил все это простым ножом в сердце. И я не могу. Если шестьдесят лет назад приняла такую жизнь, то надо ее вынести до последнего.

Хотела бы я сказать, что это был конец. Нет. Но у меня нет сил писать дальше. Кто-то пришел. Я...»

Иду за еще одним бокалом вина. Сомин стучится и входит в комнату. Напоминает о предстоящей встрече с семьей Чхве. Я киваю, смотрю на дневник Юнджи. Молчу. Сомин понимает все без слов.

‒ Как он над ней издевался?

‒ Можешь прочитать.

Она подходит, садится на диван, открывает следующую страницу и начинает читать перманентно скачущие слова:

«Это слезы от смеха, боли или иронии? Я не знаю. Зачем все это? Не знаю.

Я не дописала. Мы приехали в особняк Роз на машинах. Чонгук всю дорогу не сводил с меня взгляда. Я знаю, что такие взгляды говорят: желание, жажду, желание причинить боль, упиться ею, показать свое превосходство. Меня трясло. До сих пор трясет. Не об этом. Его восхваляли, говорили, какой он гениальный лидер, что убил главу клана, вырезал столько вампиров и забрал «трофей». Вот кто я для него. Обнаженная девушка мертвого главы Кобр, прижимающая к груди почти заполненный дневник с ручкой. С верхнего этажа спустился Хосок. Он шокировано смотрел на меня, переводил взгляда с меня на Чонгука, хотел что-то спросить, воспротивиться, но я услышала до боли знакомый голос. Голос, который я не слышала столько лет. Голос, который я думала забыла. Голос «умершего» брата-близнеца. Обращенного.

Я надеялась, что он меня спасет. Потянулась к нему. Но Юнги проигнорировал меня, ударив под дых. Упала. Уже окончательно. Он наклонился надо мной, поднял голову за волосы и сказал: «Теперь ты будешь купаться в лучах моего превосходства, сестричка». Хосок начал с ним спорить, спрашивать, но этот ублюдок только сказал, что думал, Чонгук убьет меня. Хах. Лучше бы так оно и было. Отвратительно.

Меня отвели в комнату в подвале. Холодно. Темно. Потом пришел Чонгук. Приказал подчиниться ему, стать его человеком. Я послала его. Он не стал церемониться. Подтащил к себе и вошел грубым и мерзким толчком. Размашистые движения, грязные слова, чужая рука на шее, перекрывающая кислород. Я старалась не плакать, старалась игнорировать его. Но знаете тяжело не обращать внимания, когда насилуют в день, когда одновременно убили на собственных глазах любимого человека, когда родной брат предал.

Конец? Нет. вчерашнюю запись прервали другие вампиры ‒ псы Чонгука, который попросил отыграться на мне. Всего четыре вампиры. Каждый заходил раз в несколько часов. Четыре вампира, которые истязали мое тело, а я ничего не могла поделать. Четыре подонка, чьи лица я запомнила на остаток своей жизни. Убью. Чон Чонук ‒ не вампир. Чон Чонгук ‒ не глава клана. Чон Чонгук ‒ не монстр. Монстры только в сказках и историях. А это реальность. Он самый настоящий демон, которого не заботят правила, уставы, моральные качества. Он тот, кто приснился мне. Он тот, кто со вчерашнего дня стал моим ночным кошмаром, моим демоном из плоти из крови. Демоном, который сделает со своей добычей все, что угодно, и ему ничего не будет за это».

Сомин роняет дневник, вставая с дивана. Идет на негнущихся ногах, берет бутылку вина и пьет прямо с горла. Понимаю.

***

Неофициальный ужин назначен в ресторане элитного отеля, где любят останавливаться высокопоставленные личности, политики, министры, звезды. Я с Сомин уже сидим за столом, когда господин Чхве входит. Он вытирает лысины платком, его жена - статная женщина с идеально собранными волосами, легким макияжем и в элегантном костюме протягивает мне руку в перчатке. Передергивает. Скрываю за вежливой улыбкой. Они усаживаются. Я уже хочу спросить об их дочери, как она собственной персоной входит. Смотрит в экран телефона, ее черные волосы по плечи закрывают лицо. Я застываю, невольно забываю, что надо делать вид, что дышу. Девушка, одетая в тонкое белое платье с рюшами, обрамляющие плечи и спускающаяся к началу груди, с мелкими узорами на гипюровой ткани над рюшами, со стоячим воротом и черным корсетом, подчеркивая и так ее хрупкую фигуру. Платье опускается до середины бедра, но высокие белые ботфорты на каблуке компенсируют короткое платье. Она поднимает голову, смеряет меня холодным взглядом, но из вежливости подходит и приветствует. Подходит к родителям и садится рядом с ними, напротив Сомин, которую Минъюй поприветствовала простым кивком головы. Я сажусь, молча делаем заказ у официанта. Через пару минут он приносит бутылку вина и разливает по бокалам.

‒ Пап, кто они? ‒ спрашивает Минъюй. Она даже не смотрит в нашу сторону. Высокомерие и равнодушие так и исходят от нее. У Юнджи же было только равнодушие, но, как рассказывал брат, наедине или с близкими не скрывала свои эмоции, была искренней.

‒ Они.. кхм... наши и твои будущие партнеры...

‒ Ей пока не стоит знать больше, ‒ говорю чуть резче. Господин Чхве снова протирает лоб, а ее дочь поворачивается ко мне, смотрит острым, пронизывающим взглядом. Вижу, что хочет спросить, почему. Поясняю: ‒ ты пока не взяла корпорацию в свои руки. Как возьмешь, так и узнаешь все. Для твоей безопасности.

‒ Чем вы занимаетесь? ‒ подпирает голову рукой, не отводит пронизывающего взгляда.

‒ Оказываем разного рода услуги, - секундная пауза. Дополняю, ‒ не сексуального характера. Хотя... ‒ перевожу взгляд на ее родителей. Те неловко кашляют. ‒ Вообще я вас позвал, чтобы кое-что обсудить. Я помню, что вы приходили и спрашивали о нашем сотрудничестве в свете... кое-каких событий.

‒ Что-то поменялось? ‒ нервозно спрашивает госпожа Чхве с бегающим взглядом.

‒ И да, и нет.

‒ Мы пришли потому, чтобы сообщить, что в нашей... организации вскоре произойдут изменения в руководстве, ‒ вступает в диалог Сомин. ‒ Видите ли, Ким Тэхен сейчас занимается только временным управлением. И он должен вернуться в Италию, в свое... подразделение. Преем... Руководителем не так давно была назначена я. Подготовкой занимался лично Тэхен, и довольно вскоре я возьму управление в свои руки. Мое имя Чон Сомин. И как будущий руководитель, с которым вы будете вести сотрудничество...

‒ С чего вы взяли, что мы будем продолжать сотрудничать? ‒ спрашивает Минъюй.

‒ Это мы и хотим предложить обсудить. Политику организации я не собираюсь менять, хочу ее только продолжать совершенствовать и укреплять. А что насчет твоего личного желания или нежелания, Чхве Минъюй, то - Сомин замолкает, делает глоток вина, ‒ давай это обсудим, когда тебя посвятят во все дела.

‒ Мы можем ей уже все сейчас рассказать! ‒ слишком громко выкрикивает господин Чхве. Прокашливается и дополняет: ‒ Она уже не ребенок, имеет право знать.

‒ Я против, ‒ отвечаю.

‒ Почему?

‒ Она попросила держать ее подальше от нас.

‒ Кто она? ‒ спрашивает ее дочь.

‒ Не знаю, помнишь ли ты ее, но ее звали Мин Юнджи, - наблюдаю за ее сначала задумчивым, потом над удивленным лицом в полной тишине.

‒ Тетя Юнджи? Она так давно не приходила. Почему? ‒ нотка грусти проскальзывает в голосе.

‒ Она умерла.

***

Я снимаю черный пиджак, Сомин идет следом за мной. Ужин привел только к тому, что господин Чхве возьмет время на обдумывание сотрудничества до инаугурации Сомин, а Минъюй ‒ больше ничего не узнала. Но в ней есть ее жилка к знаниям и проницательность. Она поняла, что мы что-то скрываем. Пока не важно. Но она полная противоположность Юнджи. Даже в стиле одежды. Она одевалась только в темных тонах. Минъюй слишком светла для нашего мира. Хотелось бы, чтобы господин Чхве решил не продолжать сотрудничество, но для клана их участие будет очень плодотворным.

‒ Надо назначить дату инаугурации.

‒ Когда?

‒ Пока не решил.