Любой каменный гормиан скажет, что звук удара кирки об камень — самый прекрасный звук, что когда-либо существовал. Оно и понятно, ведь многие каменные гормианы проводят значительное время в шахтах, они привыкли находится в душном замкнутом пространстве, не нарушая «мелодию» кирок пустой болтовней.

Вот только был в этих шахтах тот, кому надоела эта «мелодия» уже на третий день, а учитывая, что сейчас идет уже его вторая рабочая неделя, а точнее восьмой день работы, то эта «мелодия» ему не просто надоела, а стала по-настоящему ненавистной. Его голова раскалывалась от череды «бум» и «бах». Единственное, что его утешало — близился перерыв на обед, ведь что может быть лучше, чем возможность обрадовать ноющий от голода желудок.

— Обед! Обед! — громко сказал старый гормиан, не забывая при этом звонить в колокольчик.

— Наконец-то, — облегченно вздохнул Трек.

Работа в шахте — это всегда адский труд, о чем Треку не раз напоминал папа, но молодой гормиан и не подозревал, что все настолько плохо. Дело даже не в тяжести труда, а скорее в его монотонности, замкнутости и скучности. Трек чувствовал себя муравьем, вынужденному ходить по кругу, пока не умрет от истощения. Трек считал Сирен невероятной, ведь она уже не первый год работала в шахтах, но до сих пор она сияет ярче всякого алмаза.

Особенно на работе Треку стало невыносимо «слышать» камни, он не понимал, как другие шахтеры игнорируют шепот камней. Одно дело, когда ты редко входишь в шахты, а другое — каждый день находиться в месте, полностью сделанного из камня, который все время что-то говорит. Каждый камень имеет свой шепот и голос: одни говорят очень тихо, как песчинки пустыни Мурзу, другие голосят словно желтоклювка в брачный период. Самые приятные голоса были у камней Башни Света и королевских замков, они словно пели, наверно, все дело в магии, проходящей по всей территории замков.

В этой же шахте камни неустанно шептались, их гул голосов был похож на хруст сухих листьев под чьими-то ногами. Эти камни были чем-то недовольны, но Трек не понимал, чем именно. Хотя сказать по правде не то чтобы Трек действительно хотел узнать причину их бесконечного ворчания, ведь у него есть дела поважнее, чем прислушивание к глупым камням, например, бить по ним своей новой киркой, пытаясь не задеть ценный драгоценный камень, если, конечно, он там есть.

— Пора обедать, — сказал Трек кирке и облокотил ее о небольшой камень неподалеку, служащим не только подставкой, но и своеобразным стулом, если какой-нибудь шахтер сильно устанет во время работы.

Трек взял свою сумку и вышел на свежий воздух. Он один из немногих, кто ест снаружи, многие предпочитают даже и носа не высовывать из шахты, пока не наступит пора идти домой, то ли это из-за палящего солнца в зените, то ли из-за того, что, выйдя, они не захотят возвращаться к работе.

Точной причины Трек не знал не потому что они не рассказывали, а просто потому что Трек никогда и не спрашивал. Каменные вообще на работе редко разговаривают, лишь на перерывах могут обмолвиться парой слов или спросить, как поживают те или иные члены семьи, но вот вечером, когда работа наконец окончена, все коллеги собираются вместе выпивать в каком-нибудь трактире или у кого-то в гостях.

Выпивку Трек не любил, как и последствия после нее по понятным причинам, поэтому после рабочей смены всегда спешил домой к брату и… Сирен. Прошло столько дней, а он до сих пор не уверен, что именно к ней чувствует. «Завтра Сирен уезжает», — вспомнил Трек. Ее так называемый отпуск подошел к концу, а значит ей пора ехать домой и возвращаться к своей работе. В шахты. Трек ненавидел эту работу и чувствовал, что и Сирен она не по душе, ее звал к себе сам королевский скульптор, а ночевать она может продолжать… «В моем доме», — Трек почувствовал, как быстрее забилось сердце. Он нашел еще один повод, почему она должна остаться у него, но отчего-то Трек трусил говорить с ней об этом. Его пугал возможный отказ Сирен, а что самое главное его пугали собственные чувства. Откуда берутся эти волнение, страх и счастье, он совершенно не понимал этого, но вот что он понимал все сильнее с каждым днем, а точнее кого, так это Эрона. Каждый раз Трек представлял, что в случае ее отказа он будет чувствовать себя также плохо, как и его друг.

Неожиданно заурчал живот, напоминая Треку об обеде. Гормиан похлопал себя по животу, сел на землю недалеко от входа и положил сумку себе на колени, чтобы было удобнее.

— Вкуснятина! — улыбнулся Трек Слоггу, что вытащил из сумки. Хоть мама и говорит, что питаться одним и тем же вредно, но ведь это же его любимое лакомство.

«Интересно, чем они сейчас занимаются?» — задавать себе такой вопрос стало уже привычкой. Как бы ему хотелось, чтобы существовал такой прибор, с помощью которого можно связаться с любым в эту же секунду, чтобы не приходилось ждать ответа несколько дней, а то и месяцев.

Краем уха Трек услышал колокольчик — обед закончился. «Уже?» — удивился Трек, быстро запихивая в себя Слоггу, видимо он слишком долго витал в облаках, в последнее время у него это часто случалось.

Возвращаясь к работе, Треку вспомнилось, как раньше он радовался оказаться в шахте, а теперь, когда он видит ее каждый день, это больше не вызывало восторга. «Может, я неправильный каменный», — почесал затылок Трек.

— Ну, давай быстрее! В своих путешествиях ты явно был пошустрее, — недовольно проворчал начальник, когда Трек вернулся к работе.

— Простите, — неловко улыбнулся гормиан.

— Молодежь, — буркнули в ответ.

Так и прошел день. Скучно. Медленно. Ни одного происшествия. Точнее Трек так думал, пока за два часа до конца рабочего дня не случилось то, что изменило его жизнь раз и навсегда.

Один из шахтеров повздорил с начальником, из-за чего со всей злостью размахнулся и ударил киркой с такой силой, что под ней оказалась огромная трещина, и все вокруг затрясло, а потом несколько огромных глыб начали обрушаться, закрыв тем самым выход из шахты, к счастью, многие успели спастись и выбежать наружу, кроме пятерых шахтеров, среди которых был тот, кто сознательно выбрал остаться, не желая покидать остальных. Он не знал глупость это или отвага, хотя скорее всего первое.

Трек даже немного рассмеялся про себя: ему это напомнило одно из его приключений, когда он впервые встретился с Сирен, правда, тогда он не выбирал остаться в каменной ловушке.

— Все целы? — громко, чтобы его все услышали, спросил Трек.

Чему он и научился, будучи герольдом, так это не паниковать и быстро реагировать на сложившуюся ситуацию. Он даже успел спасти одного бедолагу, которого чуть не раздавило.

— Нога! Больно! Больно! Нога! — раздался крик откуда-то справа.

— Граем! Граем! Рагбо, что с тобой?!

Трек посмотрел туда, откуда доносились крики, почти возле выхода из шахты лежал огромный камень, откуда и доносились крики. Обеспокоенные шахтеры, что по неудаче не успели спастись, в панике пытались сдвинуть камни, завалившие выход, а те, что более-менее владели собой, с испугом смотрели друг на друга, стоя возле этого валуна. Подойдя ближе, Трек увидел своего коллегу, Граема. Это он так стонал. Он не успел увернуться от камня. «Нас не пятеро. Нас шестеро», — сглотнул бывший герольд.

Как и учили его Айкор и Ао-ки, Трек сначала осмотрел раненого. Валун прижал его правый голеностоп, но хуже дела обстояли с левой ногой, которая была повреждена выше колена. Кровь не только текла, она била сильной пульсирующей струей, Трек впервые видел такое, ему стало не по себе. Кому-то из коллег стало плохо от увиденного, отчего итак некомфортное пространство, пахнущее камнями, пылью и кровью, теперь стало тошнотворным в прямом смысле этого слова. Запах рвоты, которую изрыгнул из себя шахтер, не удосужившийся отойти даже на метр, ударял в нос, отчего Трек еле сдерживал позывы его желудка избавиться от содержимого. Бедный Граем часто дышал, он всхлипывал и стонал, а глаза закатывались: в любой момент он мог потерять сознание от боли.

— Не волнуйся, мы вытащим тебя, главное не бойся, — Трек успокаивающе погладил Граема по голове.

— Помогите! Помогите кто-нибудь! — закричали сзади.

— Они вызвали спасателей! — крикнул другой.

— Надеюсь, нас скоро вызволят, — выдохнул кто-то справа от Трека.

Трек не особо вслушивался в их речь. Он побежал к своему рюкзаку и достал оттуда небольшой складной нож и моток веревки, потом вернулся к Граему.

— Помогите мне, Оррелл, — Трек отрезал кусок веревки и отдал его коллеге, что ближе всех стоял к нему.

— Да, конечно, а что я должен делать? — глаза Оррелла бегали туда-сюда, уши нервно дергались, да и сам он весь издергался от испуга.

— Помогите мне сделать жгут. Он теряет слишком много крови, — сказал Трек, уже накладывая жгут на левую ногу.

«Все в порядке. Айкор же мне рассказывал, как это делается. Ты справишься, Трек, не волнуйся, будь молодцом», — внутренне себя успокаивал Трек.

Потом они ждали. Прошел час и сорок минут, если верить словам Оррелла, который ухом прижимался к камням, забаррикадировавшие выход, и разговаривавший с начальником, находившимся по ту сторону, через специальный язык, состоящий из постукиваний, свиста, скрежета или чему-то другому, что можно услышать через каменную ограду.

Трек два раза ослаблял жгут, чтобы не допустить отмирание конечности, или как-то так, он уже и не помнил, как именно называл это Айкор. Трек даже не был уверен, а правильно ли он все делает, его взрослые коллеги вообще кажется не знали, что такое жгут, они лишь ходили взад и вперед и очень усердно молились и за себя и за Граема, поэтому Треку оставалось сосредоточить все свои извилины, чтобы вспомнить лекцию Айкора о первой помощи, которую они и не слушали тогда особо.

Также Трек все это время гладил Граема по голове и шепотом пел ему песню, что пела ему мама в детстве. Он хотел хоть как-то облегчить бедняга боль, но ничего больше не приходило на ум. Граем держался молодцом, он пытался ровно дышать и сильно не паниковать, чтобы не усугубить итак шаткое положение, даже шутил, что обязательно споет песню Трека для своего маленького сынишки.

— Светит солнышко для всех, чтоб звенел весёлый смех, детвора не плакала. Светит солнышко для всех, чтоб звенел весёлый смех, светит одинаково, — хриплым от долгого пения голос шептал Трек.

Вдруг Граем затих. Трек испуганно посмотрел на Граема. Глаза его были закрыты. Трек почувствовал, как сердце упало куда-то в пятки.

— Граем?

Молчание. Один из шахтеров начал щупать шею, чтобы ощутить наличие пульса.

— Все в порядке. Он еще жив, наверно, потерял сознание, — сказал он.

«Это все равно не в порядке!» — Трек почувствовал, как поднялись его брови, но потом он досчитал до десяти, одновременно выравнивая дыхание. Все в панике, а это значит, что ему никак нельзя волноваться. Только он может здесь трезво мыслить. «Тебе всего лишь тринадцать! Это они уже взрослые, так пусть сами разбираются!» — Трек дал себе мысленную пощечину, дабы прогнать этот внутренний голос.

— Мы не можем просто сидеть и ждать помощи, такими темпами он умрет от потери крови, — Трек поднялся на ноги.

— Но что мы можем сделать? Эти камни не сдвигаются. Мы бессильны! Даже команда спасателей не может так легко справиться, — взмахнул руками Оррелл.

— Оррелл прав. Может, ты и был герольдом, но сейчас то нет, — пожал плечами шахтер у заваленного выхода.

Трек сжал кулаки. Они правы. Сейчас без гормити он бессилен. Раньше он бы вызвал Хирока, чтобы он вырыл туннель к выходу или что-то вроде этого, но вот сейчас… В голове всплыли лица ребят, его друзей. Да, он не должен сдаваться. Он столько сражался, столько испытал, не для того, чтобы сдаться. «Нужен план», — Трек вспомнил слова Айкора. Да, план определенно нужен. Трек прислушался. Этот шепот камней был неспроста. Это не просто шепот.

В голове зародился наибезумейший план, но имело ли смысл его озвучивать? Никто не пойдет на такое. Трек посмотрел на свою правую ладонь, которая лежала на голове Граема. В голове сразу всплыл образ его жены и детей, про который он так любил всем рассказывать. «Они ждут его», — проскользнуло в голове.

— У меня есть план, — Трек улыбнулся.

— Какой план? — Оррелл удивился.

— Вам он может не понравится, но… Это хоть какой-то выход. Он немного рисковый, а если быть откровенным, то очень глупый и рискованный, но если достаточно все просчитать, то все получится. Мы не только выберемся, но и спасем Граема.

— Так что ты предлагаешь? — нетерпеливо спросил кто-то рядом.

— То, что вы умеете лучше всего — воспользоваться киркой.

Шахтеры собрались полукругом, слушая план Трека, потом они недоверчиво посмотрели друг на друга. План им казался несколько глупым и самоубийственным.

— Ты уверен?

— Я кое-что забыл сказать, — Трек сделал максимально серьезное лицо.

— И что же?

— Важен не только просчет, но и вера. Знаю, что я много прошу, но вы должны довериться мне. Раньше я думал, что все слышат камни так как я, но теперь я понял, что слышу их иначе. Теперь я уверен, что они хотят сказать. Я уверен в своих силах. Я знаю, что не ошибусь и спасу вас. Все шестеро из нас выберутся отсюда. Мы не можем больше ждать. Порой мы сами должны взять свою судьбу в свои руки.

Трек несколько преувеличил свою уверенность в себе, что заставило его совесть грызть его пытающийся быстро соображать мозг. Услышав всеобщее одобрение, Трек даже удивился. Он не ожидал, что все поддержат его план, даже Ланс, что всегда ворчит, одобрительно кивал.

Потом шахтеры начали бить киркой туда, куда говорил Трек, не дальше двух метрах от Граема. И спустя пару минут, случилось то, чего они и ждали. Вода. Подземные воды, что так хотели вырваться наружу, но Трек внимательно вслушивался в камни. Они словно говорили, куда нужно бить. Все это время они не шептались, а это вода плескалась и говорила, заставляя камни ей подпевать. Трек указал на конкретные места, куда должны были бить его коллеги, поэтому вода не била фонтаном, а медленно поднималась.

Потом шахтеры и Трек подбежали к Граему. Один из них приподнял туловище раненого гормиана, чтобы тот не захлебнулся, а остальные начали толкать камень. Им достаточно всего лишь приподнять камень, чтобы вытащить ноги Граема, но камень был слишком тяжел, он никак не поддавался, когда они пытались сделать это раньше, но вот сейчас, когда вода начала подниматься у них появился шанс. Валун, придавивший Граема, не столько был высоким, сколько широким и тяжелым, поэтому вода чуть выше колена могла оказать им помощь.

Когда Треку придумывал план, он вспомнил, как Эрон поинтересовался у Айкора, а правда ли, что камень под водой поднять легче, на что получил положительный ответ. «Плотность воды больше чем плотность воздуха», — так сказал Айкор.

— Раз, два… Давайте! — крикнул Трек и напряг все мышцы, чтобы поднять этот тяжеленный камень.

Все последовали его примеру. Каменные гормианы от природы сильны физически, а плюс еще и знания от ледяного принца, Трек не мог просчитаться. Камень все-таки был приподнят, и ноги Граема были освобождены.

Потом шахтер, что держал голову Граема над водой, а потом еще и вытянувший его из-под камня, взял Граема на руки и отошел в сторону. Остальные же тут же ринулись продолжать бить кирками то самое место, откуда лилась вода, им нужно было больше воды, им нужен был сильный поток. Трек схватил свою кирку и подошел к заваленному выходу. Вода проходила сквозь щели в камнях.

— Давайте! Еще чуть-чуть! — подбодрил коллег Трек.

Затем раздался громкий треск камня, и мощная струя метнулась по направлению к выходу. Трек еле успел отскочить. Он надеялся, что остальные тоже успели увернуться. Трек обернулся и иоблегченно вздохнул, когда увидел невредимых коллег.

Мощный поток воды не успевал проходить сквозь щели между камнями, из-за чего вода поднималась гораздо быстрее. Вообще Трек надеялся, что вода хоть как-то сдвинет камни, что облегчит им работу по своему освобождению, но этого не произошло, поэтому он решил воспользоваться планом Б.

Когда вода поднялась выше плеч, Треку нырнул и начал бить киркой так сильно, как мог под водой. К нему присоединились другие шахтеры, они били, но результата почти не было. Они всплывали хватали ртов воздух, чтобы затем опять нырнуть.

Трек не рассчитал, что сила удара под водой будет медленнее и слабее, а сил будет затрачиваться больше. И вот, когда вода почти поднялась до самого потолка, и все всплыли, пытаясь заглотить побольше воздуха, может, в последний раз в их жизни, Трек остался один. Один под водой с собственными мыслями. Он закрыл глаза и прислушался. Не все потеряно. Да, все пошло не так как он планировал, да они могут умереть, но это не конец. Он смирился с неидеальным планом, но не смирился с приближающейся смертью.

Тогда он услышал шепот, отличающийся от шепота камней. Это был шепот живого существа. Трек обернулся и увидел, что стоит в Каменном замке и наблюдает за балом. Каменные гормианы весело танцуют, хлопая под такт музыки, а на их лицах светятся улыбки, но взор Трека был прикован, как ему казалось, к самой лучезарной улыбке, не то что в королевстве, а во всем острове Горм. Каменная гормианка кружилась так грациозно, словно в ее жилах текла кровь ветряных гормианов нежели неуклюжих каменных, ее глаза были не видны под челкой, но Треку казалось, что она точно также не сводит с него глаз.

Вдруг все преобразилось. Перед ним стояла гора камней. Сердце отбивало бешенный ритм, а в груди все сжалось. Он чувствовал боль. Он чувствовал страх. ОНА под ними. Он должен ее спасти. Эти дарканы поплатятся, что заставили ее страдать. Он размахнулся со всей силы ударил по камням своими мощными кулаками, стирая камни в порошок.

Не успел Трек опомниться, как очнулся на руках матери. Ее лицо было в слезах.

— Мама? — удивленно округлил глаза Трек.

— Трек!

Ерта крепко обнимала сына, не переставая плакать теперь уже от счастья. Ее мягкие округлые плечи дрожали. Трек успокаивающе легонько похлопал по ним.

— Мам, все в порядке, — Трек даже начал посмеиваться.

— Он очнулся! — закричал кто-то рядом.

Трек сел и ошарашенно посмотрел на толпу. Тут были и его коллеги, застрявшие под завалами с ним, и коллеги, успевшие спастись, и спасатели, судя по форме.

— Мы не знали о водах. Если бы не ты, то скорее всего мы бы своим буром, лишь ухудшили бы ситуацию. Мы могли вас утопить! — сказал один из спасателей, взявшись за голову.

— Вы делали все, что могли, — улыбнулся Трек.

— С Граемом все в порядке. Он в надежных руках жрецов, больше никто не пострадал, — Оррелл подбежал к Треку и присел рядом.

— Это прекрасно! Но как мы выбрались?

— Ты не помнишь? Хотя… Ты хорошенько ударился головой… Все прошло прям как ты и говорил, правда с камнями, завалившие выход из шахты ты и сам справился! Бац! И выход пробит!

— Что? Правда? — Трек чувствовал себя одураченным.

— Трек!

Неожиданно кто-то прыгнул на него так, что Трек снова упал на землю. Это была Сирен. По ее глазам было видно, что он тоже плакала, беспокоясь о нем. Сирен крепко обняла его, из-за чего Трек сильно смутился.

— Ты дурак! Нельзя же заставлять всех так волноваться! — Сирен легонько ударила его в плечо.

— Прости, — Трек виновато улыбнулся и взял ее за руку.

Остальные отвернулись, чувствуя, что мешают чему-то на языке романтики и молодости, но Трек и Сирен не заметили этого. Их глаза были устремлены друг на друга.

Дальше все прошло для Трека как в тумане. Его все благодарили, потом за что-то поздравляли, а после пришел домой, резко почувствовал навалившуюся усталость и решил немного вздремнуть, но как бы он ни старался сон не хотел приходить. Трек никак не мог забыть то видение. Что это было? Сон? Мираж? Галлюцинация? А может нечто большее? Голова пухла от разных мыслей, поэтому Трек решил поделиться ими с теми, кто мог бы, если и не решить эту задачку, но уж понять и поддержать его это точно.

Он встал с кровати, сел за свой письменный стол и достал из выдвижного ящика конверты. Перед ним лежали три письма, все он прочитал еще на прошлой неделе, но это не помешает ему перечитать их. Трек всегда перечитывает письма, прежде чем ответить на них. Таким образом он пытался наполниться энергией и эмоциями «собеседника». Обычно он сразу отвечает на письма, но всю неделю его то и дело дергали по разным делам, поэтому никак не удавалось выкрасть время для такого важного дела, как переписка с друзьями. Благо сейчас его никто не будет трогать ближайшие два часа так точно, а, значит, он может ответить на все три письма.

В этот раз Трек решил читать письма в том порядке, в котором они были получены.

«Хей, Трек,

Как дела? Как поживаешь? Уже во всю трудишься? Мама мне сказала, что вы каменные ни дня без труда не можете, мне кажется она привирает, чтобы я не ленился и следовал типа твоему примеру, ведь я видел, как ты порой отлыниваешь, но ей я об этом не говорил ахахахха 乁(• ω •乁)

Амати такаааая милашка! Она любит сидеть у меня на руках и так мило произносит мое имя. Я ей нравлюсь. Знаю, что я ее брат, поэтому не могу не нравится, но я все же беспокоился, ведь она родилась, когда меня не было, может, она почувствовала, что я не находился там, где и положено мне быть. Я должен был поддерживать маму ((

А! Ну, забудь про это. Не будем о пхомо и грустном. Все хорошо! Амати я нравлюсь, так что не беспокойся, просто поделился мимолетным страхами ахах

Вчера утром папа и мама (Эхо и Сиси, я решил, что ты запутаешься, если не буду уточнять их имена пхпх) спрятались за шатром, а затем, когда мой папа (Айро) вышел развесить белье, они как выпрыгнули! Папа (Айро) закричал знатно. На всю округу был слышен его вопль. Он так испугался, что даже заплакал, папа и мама (Эхо и Сиси) сразу же начали извиняться, но тот надулся, пожаловался маме (Лидии), но она лишь посмеялась и не особо поняла его обиды, отчего папа (Айро) надулся еще больше и не разговаривал с ними тремя до конца дня. На какие только ухищрения они не шли: пели его любимые песни, читали сочиненные в его честь стихи, специально пошли и купили на ярмарке шелка, зная, как он любит шить, большую прямоугольную подушку с красивой вышивкой, на которую он мог бы облокачиваться в минуты отдыха, даже приволокли домой огромную корзину его любимых фруктов! Но папа (Айро) был не приклонен. Он все так же обиженно хмыкал и отворачивался от любых их подарков.

Тут в игру вступаю я, твой самый крутой друг и товарищ хехе. Я подошел к папе (Айро) и попросил его простить их. Тогда уж его сердце смягчилось. Он сказал мне погулять с Амати, а сам он поговорит с родителями.

Одна Селия знает, чем они там занимались, а остальные могут лишь догадываться (ง ื▿ ื)ว

В общем потом все было хорошо. Все вернулось к прежнему. Вот и все интересное, что у меня было.

Как дела у тебя? Ты писал, что у тебя гостит Сирен. Она еще у тебя? Передавай ей привет! Жаль, что не могу передать лично (

Предупреждаю, что буду заваливать тебя письмами! Ты тоже не забывай писать мне! Я же скучаю!

С любовью, Эрон.

P. S. Признайся ей наконец!»

Трек улыбнулся: письмо Эрона было полно жизнерадостности. Трека радовало, что Эрон подписывал каждого родителя, как он сам не путается? Если он просто крикнет: «Мама!» То придет Лидия или Сиси? А, может, они вдвоем?

Потом Трек покраснел, когда прочитал недвусмысленное: «Одна Селия знает, чем они там занимались, а остальные могут лишь догадываться (ง ื▿ ื)ว». Он не понимал, как Эрон ни капли не смущается говорить о таком, тем более, когда ЭТО касается его родителей.

«Признайся ей наконец!» — прозвучал в голове голос Эрона. Трек покраснел. Он сам не уверен, что чувствует, так почему его друг так в этом уверен?

Потом Трек откашлялся и начал писать ответ своему другу. Он в подробностях рассказал обо всем, что с ним приключилось, правда опустил, что вдохновил его на план никто иной, как Айкор. Ведь Эрону наверняка все еще было тяжело вспоминать о своей первой влюбленности.

Трек опять вспомнил грустное лицо Эрона. Трек надеялся, что Эрон искренне был счастлив и весел, когда писал письмо, а не притворялся, чтобы не беспокоить друга. Интересно сколько нужно времени, чтобы исцелить разбитое сердце?

Настроение тут же упало, пытаясь его поднять, каменный взял следующее письмо и стал читать:

«Привет, Трек,

Пишу тебе и понимаю, что уже соскучился по всем вам. Быть братом королевы, как оказалось, не так увлекательно, как я предполагал. Почти все время мы сидим и слушаем очередной спор семей об охотничьих угодьях, или же к нам приходят за другой проблемой, которую мы опять-таки слушаем и придумываем как ее решить. Нет, мне, конечно, нравится помогать и все такое, но чего-то мне не достает. Ты испытывал похожее?</i>

А еще мне чертовски обидно, что я даже толком и не помогаю разруливать конфликты. Все решает Финна, а меня она даже не слушает. Я просто стою как какое-то украшение или сижу в замке, ведя праздный образ жизни. Чего я только не попрошу, так мне тут же пытаются это принести. Сначала мне это нравилось, но потом стало утомлять. Все так беспокоятся обо мне словно я хрустальная ваза или типа того. Мои раны уже даже не болят! Ну… Разве что иногда.

Финна не отпускает меня даже на охоту! Я ее старший брат, так почему это она мне что-то запрещает? Подумаешь королева! Хотя… Она всегда у меня была с характером и жуткая упрямица. Даже мне ее не переупрямить. Так что в данный момент вынужден слоняться по замку и всем надоедать.

А ты как? Как поживаешь? Надеюсь хоть у тебя все не так скудно на события. Ты же хорошо питаешься? А то Эрон, когда мы еще были в Ледяном королевстве, мне сказал, что ты стал есть намного меньше чем обычно. Давай заканчивай с этим!

Буду ждать тебя в гости!

Твой друг, Рифф».

Трек задумался. Раны Риффа уже не должны болеть, ведь прошло уже достаточно времени, хотя, может, это все из-за того, что пламя было магическим? В любом случае Трек был рад, что Финна не отпускает пока никуда его друга: ему пока рано прыгать с головой в всевозможные опасности и приключения.

Охота. Наверно, каменным никогда не понять любовь огненных горминов к охоте. Бегать как дикари с копьями, преследовать животное, чтобы затем убить и съесть — немыслимо.

Раньше Трек верил словам матери и отца, что огненные ведут такой образ жизни, потому что по натуре жестоки, а их агрессивная и вспыльчивая душа требует крови, но теперь, когда он подружился с Риффом и познакомился ближе с обычаями огненного народа, верить в слова родителей ни то что не хотелось, а даже не представлялось возможным. Огненные гормианы не жестоки, а их душа не пожар, пожирающий лес, а пламя в очаге, что греет весь дом в холодные вечера. Возможно, если бы все королевства наладили с ними общение и торговлю, то им бы больше не пришлось охотиться и рисковать собой.

— Ладно, а теперь… — задумчиво протянул Трек, когда написал ответ Риффу. Он надеялся, что сегодняшнее событие в шахте хоть как-то скрасит скучные деньки Риффа.

Теперь на столе лежало последнее письмо. Конверт темно-синего цвета с бирюзовой печатью в виде снежинки, подписанный идеально ровным почерком — нетрудно догадаться, кто автор этого письма.

«Дорогой, Трек,

Прости, что так долго не отвечал тебе. К слову у меня есть какое-никакое оправдание — был в отъезде.

Я и Зотобба объехали свои владение, не все, конечно, но мы успели увидеть достаточно. Жизнь жителей моего королевства, не аристократов (не хочу называть их крестьянами или простолюдинами: я чувствую пренебрежение в этих словах и отделение себя от них) меня совершенно не устраивает. Мой отец — хороший король. Он делал все, чтобы улучшить их жизнь, но происходило это довольно медленно, а все из-за Совета. Эти герцоги слишком не охотно идут на какие-либо изменения. Но во мне полно решимости растормошить их, возможно, мне поможет с этим герцог Леднегорья (он более лоялен к изменениям, я бы даже сказал, что он их жаждет ничуть не меньше меня).

В следующих месяцах я планирую посетить Каменное королевство, чтобы лично обсудить торговлю между нашими королевствами, а также обсудить возможность выведения торговли с Огненным королевством на новый уровень, думаю наши королевства готовы к такому шагу. Уверен, что если мне сначала удаться заручиться поддержкой Алмерикуса Третьего, то Совет уговорить будет намного проще, ты ведь знаешь какие ледяные могут быть упрямыми, когда дело касается огненных. Во мне живет огромная надежда, что Алмерикус Третий не питает такой неприязни к Финне, как к прошлому королю Огненного королевства. Но не только ради этого я лично еду в столицу. Во мне таится надежда, что смогу с тобой повидаться. Признаться, по правде, я по вам успел немного соскучиться, ведь до недавнего времени мы почти все время были вместе.

Как ты поживаешь? Что делаешь? Ты уже устроился на работу, как и хотел? Как поживает твоя семья? Надеюсь, что пребывание дома пойдет нам всем на пользу как для физического, так и для морального здоровья. А это нам всем особенно необходимо в свете последних событий, о которых наш общий огненный друг совсем не хочет со мной говорить. Я от всего сердца извинился перед ним и сказал, что попробую что-то узнать обо всем этом, но теперь он совершенно ничего не хочет слышать об этом. Я же в свою очередь окончательно запутался, то он хочет, то он не хочет. Я понимаю, что это больно для всех нас, но делая вид, что ничего не произошло, он делает себе лишь хуже, поэтому вынужден просить тебя, как самого понимающего и терпеливого из нас, поговорить с ним, прости, что взваливаю на тебя такую трудную задачу.

Ты писал, что у тебя гостит Сирен. Я рад, что вы до сих пор дружите. Она хорошая гормианка и не раз помогала нам в наших приключениях, поэтому передавай ей от меня искренний «привет».

Жду твоего ответа.

Айкор.

P. S. Зотобба также передавала тебе «привет», а также просила меня спросить рецепт того пирога с финиками, о котором ты писал в своем письме. Она уже заранее попросила королевского повара заказать самые вкусные плоды с самых лучших даливских деревьев. Так что надеюсь твоя мама не откажет в рецепте».

Хоть Айкор и просил его «поговорить» с Риффом, Трек решил, что сделает это позже, в третьем или вообще в четвертом письме. Он волновался, что Рифф еще не готов мыслить разумно. Айкор правильно заметил, что голова их огненного друга забита чем угодно кроме спокойствия, вследствие чего он не может сделать ни то что правильный выбор, а вообще никакой.

Об этом он решил честно написать Айкору, а также рассказать, как прошел его день.

— Надеюсь, у него получиться и с королем договориться и со мной увидеться, — задумчиво протянул Трек глядя в окно, когда дописал ответ другу.

Он как как раз закончил, когда в комнату постучали.

— Одну минуту, -громко сказал Трек, взяв в руки написанные письма.

Потом он неспешно подошел к двери, поправил рубашку и выглянул. За дверью стояла Ерта. Увидев сына, она мягко улыбнулась:

— Трек, я с Сирен пойдем на рынок. Сирен сказала, что сегодня просто отличный день для праздничного ужина, и я подумала, а почему бы и нет. Ты у нас все-таки совершил настоящий подвиг, вот и хочу тебя порадовать, да и Ригшби обрадуется. Ты чего-нибудь хочешь?

— Да, брось. Я сделал что должен был, да и меня не назвать «героем». Мой план чудом сработал. Я мог всех нас убить. Да и…

— Ой, все-все поняла. Просто скажи, ты чего-нибудь хочешь на ужин, ну что-то определенное?

Трек задумчиво уставился в пол. Он быстро перебирал пальцами ног, но на ум ничего не приходило, поэтому ему лишь оставалось выдать нехитрое:

— Слоггу, наверно.

Ерта удивленно подняла брови, но затем громко рассмеялась. Она уже привыкла к странной одержимости своего сына к этой нехитрой сладости, она не помнит ни дня, когда он не прятал в себе в карман очередное Слоггу.

— Хорошо, я куплю тебе ящичек. У нас как раз заканчивается. У меня к тебе только просьба, ты можешь проследить за дедушкой, пока нас не будет? Ригшби сегодня гуляет с друзьями, так что он придет к ужину, насчет этого можешь не волноваться.

— Ладно.

Он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь, все еще держа в руках, словно какое-нибудь сокровище, письма. Трек посмотрел в сторону входной двери, где стояла с пустой сумкой для покупок Сирен. Она широко улыбнулась ему, а он улыбнулся ей. Как будто она всегда жила с ними. Ему нравилось это ощущение.

Трек проводил их, потом положил письма в почтовый ящик. Утром почтальон должен забрать их. Когда дело было сделано, Трек решил заглянуть к дедушке. Вряд ли ему нужна была помощь, но внуку нравилось просто болтать и проводить время с дедом. Тем более, что они уже давно не были наедине.

Он не сразу постучался, сначала он водил указательным пальцем по маленьким царапинам на двери. Это он, когда был маленьким, пытался нацарапать гвоздем свое имя, за что его неплохо так отругала мама, но дедушка не возражал, даже разрешая царапать мебель в своей комнате. Итог очевиден: ножки кровати, тумбочка, рама окна и куча другого дерева была исцарапана ножичком или гвоздем, не без помощи самого хозяина комнаты. Трек улыбнулся. Ему подумалось, что, очутившись он в прошлом, то, не раздумывая, проделал бы то же самое. Ведь воспоминания об маленькой пакости до сих пор теплит душу и сердце.

— Заходи-заходи, — бодро затараторил хриплый голос, когда Трек все же постучался.

Дедушка Трека — человек привычки. На разные действия у него были свои неизменные ритуалы: перед тем как умыть лицо, он всегда отдельно мыл каждое ухо, а незадолго до сна он обязательно прочитает молитву и съест небольшой кусочек хлеба. Даже на стук в свою дверь он каждый раз говорил: «Заходи-заходи». Никак иначе.

Трека это даже забавляло. Ведь должна быть определенная сила в гормиане, чтобы сохранять верность даже маленьким привычкам. «Хоть что-то в этой жизни не меняется», — подумалось бывшему герольду.

В комнате все также пахло книгами и лекарствами. Трек глубоко вдохнул: ему нравилось это сочетание. Леченые снадобья пахли приятно, даже близко не похоже на снадобья, которыми лечили Риффа. Правда, причина, по которой дедушка был вынужден их пить, была неминуемо печальной.

Настоящего лекарства от голубой болезни не существует, можно лишь уменьшить боль, хотя развивалась она у дедушки Трека намного медленнее, чем у других. Когда Трек родился, дедушка уже передвигался на кресле-каталке.

— Сначала я и не подозревал, что мои боли связаны с этой дрянью. Думал, ну переработал, ну перетрудился с кем не бывает. Мне же всего двадцать шесть было, дочка — кроха совсем, и тут бац! Голубость! Вообще у нас какая-то чертовщина началась. Раньше ею болели лишь старики, а теперь все больше молодых стало страдать. Даже племянник короля, как же его там… Не помню уже… Старый я стал совсем… Ой, да не важно, — рассказывал Треку дед в один из летних вечеров.

Про дедушку Трека даже писали в газетах, как о долгожителе с голубой болезнью, но не сказать, чтобы он был рад такому достижению. Иногда боли были такими сильными, что все просыпались от его криков и стонов. Не помогала даже чудодейственная микстура — результат сотрудничества ученых Каменного и Ледяного королевств, заметно облегчающая боли. В такие моменты старик просто мечтал закрыть глаза и не проснуться.

Единственная, как он считал, причина, держащая его на земле — это внуки. Дочь уже выросла и смогла достичь всего чего хотела, а вот ее сыновьям лишь предстояло это. В особенности старик беспокоился о старшем. Он считал, что Трек с рождением младшего брата обделен вниманием отца, а уж после пристрастившегося к алкоголю Хиса потерял и внимание матери, так как был внешне похож на своего родителя. Именно поэтому дедушка никогда не отказывал Треку в разговоре, будь то обычные будничные беседы или же сокровенные тайны, о которых знали лишь они вдвоем.

— О! Кто это тут у нас? — голос старика поскрипывал, словно кто-то наступал на деревянный пол в заброшенном обветшалом доме. — Не иначе как герой нашего королевства?

Трек поморщился. Герой. Он не считал себя таковым. По крайней мере в данный момент. Когда он был герольдом, то вполне считал себя и героем, и отважным путешественником, и крутым воином, но не сейчас.

— Ну, что случилось? — забеспокоился старый гормиан, увидев реакцию внука.

Трек неловко отвел взгляд и сел на стульчик, стоящий недалеко от кровати. Ловцы солнца поблескивали от падающих на него лучей, из-за чего вся комната сияла не хуже драгоценных камней.

— Я не герой, — твердо сказал Трек и посмотрел на дедушку.

— Ты спас своих коллег, разве это не геройство?

— Пытаясь спасти одного, я чуть не погубил всех. Нас… Ладно я, но остальные… Они не выбирали такую смерть, — Трек сжал кулаки. Он чувствовал себя мягко говоря скверно. Письма друзей лишь немного улучшили его настроение, но этого было недостаточно.

Потом Трек почувствовал, как невероятно тяжелая рука дедушки опустилась ему на плечо. Рука была невероятно худощавой, словно принадлежала старику из ветряной расы, но нет. Это всего лишь рука истерзанного болезнью каменного гормиана.

— Ты так говоришь, будто действительно кто-то умер, — Трек видел искреннюю ласку в глазах старика. — Никто не умер. И все благодаря тебе. Тот бедняга мог запросто умереть от таких увечий без быстрой помощи. Сейчас наверняка ему оказывают должную помощь в храме. Если бы не ты, то вас бы вытаскивали весь день, если не больше.

— Они чуть не утонули.

— Не утонили же. Ты же разбил эти камни.

— Ты не понимаешь. Я сам не понял, как это произошло. Если бы не случилось это… Чудо! То я бы всех погубил. Да я даже спасателей мог угробить, если бы поток оказался слишком сильным, то они бы оказались под грудой камней. Да, может, я итак их ранил, когда разрушил эту дурацкую каменную стену, кто его знает? Я… Я… Я такой дурак и эгоист, дедушка. Я ужасен, — плечи Трека начала подрагивать.

Сердце старика сжалось, когда он увидел слезы на лице своего любимого внука.

— На то оно и воля Рагбо, что свершилось чудо. В этом мире все не делается просто так. Это не просто везение. Все предрек Рагбо. Он знал, что ты справишься, — гормиан потрепал Трека по голове.

— Я не уверен, что Рагбо есть до этого дело… Ему вообще мне кажется все равно.

— Не сомневайся в Рагбо, как он в тебе не сомневается, и как не сомневались шахтеры, доверившись тебе. Они решили, что твой план имеет смысл, поэтому и выполнили его. Не кори себя. Ты хотел, как лучше. Сделанного уже не воротишь. Тем более, что ты никому не навредил.

Трек задумался. Ему хотелось не мучить себя, но никак не получалось. Он научился у Айкора планировать, но вот недальновидности и легкомысленности он научился у Эрона, а безрассудству и уверенности в собственных идеях — у Риффа. Единственное чему он не научился, так это объединять различия друзей во что-то полезное. «Совсем как Ао-ки», — мелькнуло в голове.

— Дедушка, иногда мне кажется, что без браслета я совсем никто.

— Не говори глупостей. Ты Трек Серапис, а это уже хоть что-то да значит. Ты это ты. И мне кажется, что этого вполне достаточно.

— Я всего лишь глупый ребенок…

— Быть юным — не преступление, а наоборот подарок. Ты не должен принижать себя за возраст. Тем более если бы не ты, то тот шахтер давно бы умер от кровотечения, а тем взрослым увальням стоит поучиться у тебя.

— Спасибо, — Трек улыбнулся.

Разговор с дедушкой всегда помогал ему либо повысить настроение, либо понять что-то. Сегодняшний разговор не стал исключением. Трек почувствовал, как постепенно на душе становилось легче. Он все еще чувствовал себя виноватым и глупым, но уже не так сильно, как пару минут назад.

— Ну, а теперь хватит грустить. Пойдем навернем Слоггу, -рассмеялся старик.

Трек помог сесть ему на кресло-каталку, а потом они вместе оказались на кухне. Трек достал с полки небольшой ящик на четверть заполненный Слоггу. «Мама была права. Они и вправду заканчиваются», — подумал гормиан, взяв две Слоггу. Одну он протянул дедушке, а другую откусил сам.

— Кхм! Кхем!

От громкого звука Трек вздрогнул. Он удивленно посмотрел на дедушку. Кашель не означал ничего хорошего. С таким состоянием здоровья дедушке противопоказано болеть чем-то еще. Любая простуда может плохо сказаться на его и так плохом здоровье, но больше всего Трек боялся не этого. Он боялся, что кристаллы начнут прорезаться на легких, отчего страдает огромное количество больных голубостью, отчего они вынуждены лечиться в специальных больницах.

— Ай! Слоггу подавился. Все в порядке.

Трек с облегчением выдохнул. Всего лишь Слоггу, а ведь он уже навыдумывал всякое, любит же он порой нагнать тревогу.

Потом все было мирно. В доме витала атмосфера умиротворения. Трек стоял, облокотившись о столешницу, а дедушка сидел напротив него. Они ели Слоггу и болтали, иногда посмеиваясь с удачных анекдотов, прочитанных в вчерашней газете.

Может, поэтому Трек обожал Слоггу. Мало того, что они были вкусными, так еще и всегда напоминали о любимом дедушке.

Вдруг входная дверь хлопнула. Трек выглянул и увидел на пороге Ригшби.

— Братик, ты в газете!

***

Алмерикус сидел на своем привычном месте, макал сухари в сладкий чай, чтобы размягчить их для своей почти беззубой челюсти, и наблюдал за ужином своих поданных. В отличие от Ледяного королевства в Каменный замок пускали всех, а на ужин, так и вовсе мог прийти любой желающий, правда обычно каменные гормианы предпочитали кушать у себя дома, с семьей, еду, что своими заботливыми руками приготовила жена. Разве, что по некоторым праздникам могло прийти побольше народу. Поэтому сейчас в замке ужинало небольшое количество гостей, и то в основном это были слуги, работающие в ночную смену, и часть стражи, у которой был перерыв.

— Мой король, — прозвучал возле уха тихий шепот.

— Ой, напугала же ты меня, Берилл. Чего тебе? — проворчал старый Алмерикус, недовольно болтая ногами. — Даже поесть спокойно не даешь.

Рядом, чуть позади, стояла гормианка ненамного моложе него. Она служила главной священнослужительницей при дворе и была единственной, кто занимал пост главной жрицы храма Рагбо и главной жрицы храма Изилы одновременно, что делало ее второй по влиятельности после короля, ради нее даже придумали особый титул «Верховная жрица», но помимо этого ее с Алмерикусом Третьим связывала глубокая дружба с юности, благодаря чему она также была единственной, кому после смерти королевы он действительно прислушивался.

— Мы так и не договорили наш утренний разговор, — все также тихо продолжила гормианка.

— Что? Прям сейчас?

— У Вас нет пути к отступлению.

— Король Каменного королевства никогда не отступает, а делает тактический шаг назад, невыносимая карга. Ну чего тебе, старая? Сказал же подумаю.

— Вы уже как десять лет «думаете». Повезло еще, что не успели помереть за все это время.

— Эх, ты. Разве может так говорить жрица о короле?

— Не понимаю о чем Вы. Я всего лишь беспокоюсь за Ваше здоровье, — сказав это, Берилл невинно улыбнулась.

— Фу! Оставь это. Ты уже старая, тебе не идет такое лицо.

— В любом случае моложе чем Вы, что возвращает нас к прежнему разговору…

— Вот, неугомонная. Я уже давно стар и сед, так что наверняка кто-то уже придумал, кто займет мое место. Небось, Виннстан уже которую ночь видит сон о своем правлении.

— Виннстан дальше Марры и носа не сунет. У него и там пузо неплохо отращивается. Этот разговор у нас тоже был.

— Да, небось, все за моей спиной уже козни строят и хотят уже чтобы я помер.

— Если бы. Все работают, потом пьют, а потом снова работают. Им некогда думать о Ваших проблемах. Тем более многие даже не хотят брать на себя такую огромную ответственность.

— Может, ты, а?

— Жрицы не могут править. Это мы тоже уже проходили. Мне надоело повторять одно и то же из года в год, из месяца в месяц, изо дня в день.

— Да знаю я. Ты вообще старая не подходишь даже. Каменному королевству нужна не старая жрица, мечтающая только о Боге. Королевству нужен тот, кто не побоится смотреть в новое. Такого как Серафино уже не будет.

Берилл закатила глаза, когда Алмерикус начал всхлипывать по своему племяннику. После смерти сына короля Серафино был единственным претендентом на трон, а когда умер и он, то наследников попросту не осталось. Изила не одарила короля большим количеством детей и здоровых родственников. Но казалось, что короля это не особо волновало. Смерть племянника его печалило, а вот отсутствие наследников — нет. Ему уже девяносто три, давно пора уже было назначить наследника.

Берилл нахмурилась. Она знакома с королем уже достаточно долго, чтобы понимать, почему Алмерикус не спешит. Он все еще винит себя в смерти жены и сына, а в смерти Серафино видит лишь наказание за это. Он так погряз в собственном чувстве вины, что совсем перестал думать о королевстве, из-за чего большую часть работы приходиться выполнять его верной жрице. Берилл надеялась, что с появлением талантливого преемника король оживет и начнет активно обучать будущего короля быть этим самым королем. Она цокнула языком, а потом достала из своего широкого рукава свернутую газету:

— Такого как Серафино уже не будет, но, может, королевству нужен кто-то другой?

Король недоуменно поднял брови, но газету взял, потом пробежал глазами по тексту.

— И для чего мне кулинарный поединок в Марре?

Жрица опять закатила глаза, нетерпеливо выхватила газету, чтобы развернуть ее на следующей странице, а затем всучила обратно в руки королю.

— Оу, — протянул он, а когда он прочитал заголовок, то еще больше не понял почему Берилл проявила такой сильный интерес, ведь такие истории нравились ему самому, но никак не ей. — Юный гормиан спас шахтеров своим пением про солнце… Ну надо же! Какой герой! Ему надо вручить медаль за отвагу!

— Читайте дальше, — раздраженно выдохнула гормианка.

Король недоуменно хмыкнул и продолжил:

— Этого юного шахтера зовут Трек… Серапис…

Алмерикус аж подпрыгнул от удивления. Это же тот самый герольд, про которого слышал весь остров Горм, и про которого неустанно говорила его Верховная Жрица. Король повернулся и не удивился, когда увидел самодовольную улыбку Берилл.

— Будто сам Рагбо подает нам знак, — ухмыльнулась жрица.

— Или ты, — король махнул рукой так, будто пытался отогнать надоедливую муху.

— Или я.

***

— И этот дурак не хотел уступать! Будто кроме нас у него огромная очередь покупателей стоит! — возмущалась Сирен, размахивая руками.

Трек слушал и чувствовал что-то между восхищением и удивлением. Он никогда не любил и не умел торговаться, максимум на что его хватало, так это спросить почему так дорого, а потом услышать, по его мнению, вескую причину столь высокой цены. Но Сирен была другой, она не боялась и не стыдилась торговаться и сбрасывать цену, она из тех, кто уверенно говорит продать ей товар четь ли не в полцены, а потом делает вид, что уходит, заставляя торговца все-таки согласиться на ее условие.

— Научишь меня?

— Хах, чему?

— Ну, так торговаться. Ты очень умело это делаешь, раз все же заставила его это сделать.

— Ой, да это твоя мама. Она такая крутая. Прям стукнула кулаком и как посмотрела на него! Вот так, — Сирен спародировала грозный взгляд Ерты, отчего Трек рассмеялся в голос.

— Очень похоже на нее!

Он был рад, что перед ужином они решили немного погулять, развеяться, так сказать. Они весело болтали, в основном как прошел их день. Но Трека не покидало ощущение, что все это время Сирен чего-то ждала от него. Но чего именно Трек не знал, а спросить прямо он стеснялся, поэтому он предпочел просто катиться камешком по горе, авось само выясниться.

Они сели на ступеньки большой каменной лестницы, ведущей к реке, точнее когда-то давным-давно это была река, а сейчас на ее месте лишь засохшая земля да камни. Солнце медленно двигалось к горизонту, приближался закат.

— Завтра я уезжаю, — тихо сказала Сирен, смотря на небо.

Трек удивленно посмотрел на нее. Он совсем забыл. Забыл, что тут не ее дом. Забыл, что она должна уехать к семье и к своей работе.

— Ты хочешь вернуться? — немного заикаясь спросил Трек, во рту пересохло, а сердце тяжело ухнуло.

— Я… Не знаю. Мне надо на работу… Да и к маме с папой…

— Да, — Трек натянуто улыбнулся. — Работа — это важно. Какой каменный не хочет работать.

После этих слов Сирен поменялась в лице. Она с не прикрытым возмущением и обидой посмотрела на друга, казалось, что ее глаза горели жарким пламенем.

— Ах! Ты, что издеваешься? — от неожиданного всплеска эмоций Сирен аж встала.

Она зло нахмурила брови, а глаза выражали несколько злость, сколько обиду. Трек смотрел на нее снизу-вверх и думал, что никогда не видел ее такой.

— Сирен? Сирен, что я сделал не так?

— Ты все сделал не так! А точнее не сделал! Ты нечестный! Очень и очень нечестный! — Сирен схватила себя за голову. Ей казалось, что ее мозг лопнет от нахлынувших чувств.

Трек встал и хотел было взять ее за руки, чтобы успокоить, но она отдернула их. Ее губы подрагивали, взгляд же был устремлен на него, словно Сирен пыталась увидеть в его глазах ответы на все вопросы, что тревожили ее долгое время. Она чувствовала стыд, за то, что сорвалась на него, но также и грусть, а вместе с тем и не прекращала обижаться и злиться, но попытавшись взять себя в руки, более спокойным тоном сказала:

— Ты не гонишь меня, но и не держишь. Я понимаю, что ты и не обязан меня упрашивать остаться, но… Зотобба, как это объяснить? Аргх!

— Сирен… — Трек не знал, что ответить.

Он впервые чувствовал такую эмоциональную беспомощность. Он не знал должен ли был злиться, грустить, плакать, обижаться или и вовсе испугаться. Не понимая куда деть руки, он так и оставил их безвольно висеть вдоль туловища.

— Ты думаешь, что один такой? Я тоже, как и ты не хочу всю жизнь проводить в мерзкой шахте. Я даже не знаю хочу ли я быть скульптором. Я такая же как ты. Я ничего не хочу и не знаю! Да кто вообще что-то про себя знает в нашем возрасте? — Сирен развела руками.

— Я не думал, — промямлил Трек.

— Да что ты вообще… Аргх! Мы еще дети. Мне даже четырнадцати еще нет! Мой День рождения только на следующей неделе! — от всего сердца выпалила гормианка, но затем ее голос перешел на тихий еле слышимый шепот. — Единственное, что я знаю, что хочу провести его с тобой.

Сердце Трека пропустило удар. Он подошел ближе к Сирен, почти вплотную. Он чувствовал себя полным дураком. Она нравилась ему, а он нравился ей, но оба были не уверены в этом, а когда она поняла, то он струсил. Но теперь Трек не должен медлить или убегать.

Пока они разговаривали солнце окончательно приблизилось к горизонту. Наступил закат. Небо окрасилось в насыщенный яркий оранжевый цвет с вкраплениями желтого и красного цвета. И на фоне закатного неба Сирен казалась Треку невероятно красивой. Лучи закатного неба обрамляли ее мягкие черты лица, что заставляло сердце юного каменного гормиана биться чаще. Если он не скажет ей все то, что накопилось за эти дни, то будет уже поздно.

Он аккуратно обнял ее, почти невесомо, а затем прошептал ей, так же, как и она шептала ему незадолго до этого, еле слышимо, то, что хотел давно, то, что говорило о многом:

— Я не хочу, чтобы ты уезжала.

Он услышал еле слышимый вздох, словно с ее плеч упал неподъемный груз. Это был вздох облегчения и радости, а, возможно, и счастья.

— Скажи, чтобы я осталась, и я останусь, — ее голос немного дрожал.

— Останься, — Трек сильнее сжал объятие. — Не уезжай, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты осталась.

Сирен наконец ответила на объятие. Трек почувствовал теплоту ее рук на своей спине. Такие теплые. Руки и ноги Трека как будто отяжелели, он не мог сдвинуться, да он и не хотел.

Наконец Трек понял, что хотели сказать авторы разных книг, когда говорили: «Будто весь мир замер». Ведь именно сейчас для них замер действительно весь мир. Лишь они вдвоем среди безжизненной пустыни. Гора среди равнины. Он почувствовал это так отчетливо, так осязаемо. Он надеялся, что она чувствует то же самое.

— Да. Да, я останусь, — сквозь слезы и улыбку прошептала Сирен. — Я такая глупая. Прости, что накричала. Прости, пожалуйста.

— Если ты глупая, то что можно сказать про меня? Ты самая умная и крутая каменная гормианка, которую видывал остров Горм.

Кровь прилила к ее щекам: его слова ее смутили. Затем они оба посмотрели друг на друга и рассмеялись. Сирен уже не понимала зачем и почему начала ругаться на Трека, а он не понимал почему так боялся сказать ей своим чувства.

«Нельзя спешить в делах сердечных», — так говорила ему мама, хотя сама встретила свою любовь в пятнадцать. Трек улыбнулся. Сейчас ему больше всего на свете хотелось с головой окунуться в свою первую влюбленность. В влюбленность, которая окрыляла, волновала и, что самое главное, радовала. Он хотел окунуться в то, про что так много и восхищенно рассказывал дедушка. Он хотел окунуться в свою влюбленность в Сирен.

— Ты мне нравишься.

Глаза Сирен удивленно распахнулись. Сердце билось с бешенным ритмом, словно она пробежала не меньше двухсот метров. Она не просто хотела услышать эти слова, она ждала их, так отчего ее сердце так трепещет, а рот удивленно приоткрылся?

— Ты… Ты мне тоже! — неожиданно резко и громко сказала она, отчего Трек вздрогнул.

Они оба покраснели не хуже закатного неба.

— И… — Трек смутился еще больше, отчего зажмурился. — И мне кажется… Кажется, что я… Тебя люблю!

— Я тебя тоже! — последовал незамедлительный ответ.

Они замолчали. Прохладный вечерний ветер неприятно касался кожи, но они не обращали на это внимание. Их лица медленно и неуверенно двигались навстречу друг к другу, когда они почувствовали чужое дыхание на своих губах, то снова замерли, не в силах продолжить они стояли так достаточно долго, чтобы усомниться в своих действиях, но также и достаточно долго, чтобы все же решиться. Потом они коснулись кончиками носа, немного потерлись друг о друга и продолжили делать то, что хотели долгое время. А когда их губы легонько коснулись, то они удивленно отпрянули и моргая раз-другой. Новое чувство их напугало и восхитило одновременно. Они коснулись еще, немного дольше чем в прошлый раз, а затем снова отпрянули.

Трек втянул свои губы, словно пробовал на вкус, будто бы он мог измениться, Сирен же смущенно заправила прядь за ухо.

— Ох, кхм, — она неловко откашлялась. — Кажется, пора на ужин.

Она хотела было уйти, как почувствовала, как теплая и немного огрубевшая от кирки рука нежно коснулась ее щеки. Сирен удивленно подняла брови и посмотрела на Трека.

— Можно? — Трек сделал что-то наподобие ухмылки только с тенью неуверенности и смущения.

Сирен кивнула и закрыла глаза. Третий поцелуй был уже с немного приоткрытыми ртами. Он был дольше и, как считала Сирен, более «взрослым». Сердце казалось билось не в груди, а в висках. Все казалось таким не реальным, но таким потрясающим, словно они очутились в романтической сказке. «Ох, ну он точно влюблен», — промелькнула глупая мысль у Сирен.

— Теперь то уж точно пора на ужин, — улыбнулся Трек, когда поцелуй прервался.

— А-ага.

Трек взял ее за руку и повел в сторону дома. Сирен густо покраснела. Трек в ее глазах выглядел таким крутым. Они только что целовались, а теперь идут за руку. Они стали настоящей парой. Невероятно хаотичный поток мыслей бурлил в голове у обоих. Они стали теми самыми подростками, купающихся в любви друг друга, про которых так любят петь ветряные барды.

Когда Трек и Сирен улыбаясь во весь рот подошли к дому, то увидели толпу стражников, стоящих у калитки. Романтику в миг сдуло, как пылинки на ветру. Сирен почувствовала, как с вершины горы оказалась у ее подножья, ей не понравилось это возвращение в «реальность». Трек недоуменно посмотрел на подругу и подошел к ним.

В это время из дома вышли мать и отец, Ригшби же остался внутри, но тайно, судя по тому, что Трек увидел его, прятавшегося за шторой, подглядывал за ними в окно. При виде Трека Ерта облегченно вздохнула, она уже успела испугаться, что с ее старшим сыном успело случиться что-то действительно плохое.

— Что-то случилось? — спросил Трек, подойдя ближе.

Толпа стражников расступилась, и из нее вышла невысокая фигура пожилой гормианки. Не только Трек и его семья, но и все соседи, вышедшие поглазеть на нежданных гостей в виде стражников, охнули от удивления. Они узнали старушку.

— Простите за столь поздний визит, — ее голос не звучал по старчески скрипучим, а наоборот был мелодичным и довольно бодрым.

Вся семья Трека и Сирен поцеловали большие и указательные пальцы, а затем коснулись ими своих ушей. Священный знак, которым Нит приветствовала своего мужа Рагбо, так пристало приветствовать любых священнослужителей.

— Да озарит солнце лик Ваш, — сказал Хис, подойдя ближе и встав на одно колено, а так уже было положено разговаривать с самой Верховной Жрицей.

— Полно тебе, глава семейства. Я пришла не к тебе, а к герольду.

— Ко мне? — Трек не понимающе указал на себя.

— К тебе, мой мальчик. Пойдем, поговорим в сторонке, — жрица обернулась на голос и довольно улыбнулась, когда увидела причину своего прибытия.

Трек рассеяно глянул на родителей. Они кивали и махали руками, словно говорили: «Иди-иди да поторапливайся». Потом Трек обернулся к Сирен. Она недоуменно пожала плечами, а затем также кивнула ему. Делать нечего — надо идти. Хотя не то чтоб у него был выбор. Не может же он и вправду отказать Верховной жрице под предлогом, что все ему это кажется подозрительным и странным.

Они отошли, совсем недалеко, но достаточно, чтобы показать остальным, что их разговору не нужна лишняя пара ушей. Даже стражники остались поодаль. Трек впервые видел Верховную Жрицу так близко. Он смотрел на нее и думал, что она очень маленькая и беззащитная на вид, если бы он не знал, то ни за что бы не поверил, что такая как она не просто служит богам, но и правит вместе с королем почти как его королева.

— С этими гнусными дарканами я как следует не поблагодарила тебя и твою команду за защиту нашего королевства. И прости, что не пришла поблагодарить раньше. Дела, как сам понимаешь, — начала Берилл, внимательно изучая собеседника.

— Они мои друзья, — поправил Трек.

— Что?

— Не команда. Друзья.

— А, да-да, конечно. Моя оплошность.

— И вам не нужно передо мной извиняться, да и благодарить не нужно. Я был рад спасти королевство. Даже не так… Спасти королевство было моим долгом.

Трек удивленно поднял брови, когда Берилл негромко засмеялась, словно она и ждала этих слов. «Это что? Проверка? Какая-то странная… И проверка, и она», — подумал гормиан, но не стал подавать виду, что хоть в чем-то сомневается в жрице, ведь ему не хотелось стать причиной ее плохого настроения или чего похуже. Трек не особо верил словам родителей, что священнослужители всегда добры и ласковы, особенно когда перед ним стояла, как он считал, коварная гормианка.

— Да, — выдохнула Берилл, когда закончила смеяться. — Именно такой нам и нужен.

— Вам? Нужен?

— Ты нужен королевству, юный герольд. Королевству.

Трек недоумевал. Его королевство в опасности? Снова напали дарканы? Но браслет поврежден, в данный момент он мало что может один противопоставить дарканам, но, конечно, он сделает все, что в его силах, если это необходимо.

— Дарканы напали?

— Слава Рагбо, нет.

— Тогда что случилось?

— Случился конец династии.

— Ха? — Трек не понимающе склонил голову набок.

Его лицо словно говорило: «Что за бред?» Видимо этому его научили Айкор с Риффом, они любили делать такое лицо друг другу. Точнее Трек слишком долго с ними общался, чтобы не перенять некоторые их жесты и особенности мимики.

— Ты, герольд мой, был выбран королем спасителем не только королевской семьи, но и всего Каменного королевства.

— Я не понимаю… — Трек отшатнулся.

— Нет, герольд, ты как раз-таки все понял, — Берилл лукаво прищурилась.

Трек облокотился о забор, рядом с которым они стояли, и схватился за голову. От услышанного у него даже в глазах потемнело. Он был ошарашен. Он был поражен. Ноги задрожали, отчего пришлось сесть на землю, упиравшись о забор спиной. Ему хотелось подышать в вазу, ведь Эрон ему рассказывал, как это помогало ему при сильных удивлениях. Да, Трек прекрасно понял к чему ведет Верховная жрица. Он не настолько глупый, чтобы не понять.

Верховная жрица молча наблюдала за ним. Идя сюда, она по-другому представляла себе эту картину. Она думала, что юный гормиан будет скакать от радости, ну или по крайней мере будет гордиться оказанной ему чести. Нет, она понимала, что это может шокировать, но не думала, что настолько. Она никак не ожидала увидеть такую реакцию, совсем не похожую на радость. Ей казалось, что все мечтают об этом.

— Почему я? Неужели нет других? Достойнее? — хрипло спросил Трек.

— Я давно об этом думала. Герольд. Избранный. Идеальный кандидат. Ты лишь один такой. Я незамедлительно сказала о своих мыслях Его Величеству, но он не особо восхитился этим, но видимо сегодняшняя газета заставила его сделать окончательный выбор, — голос жрицы звучал по-доброму, словно она разговаривала со своим внуком, а не с самым обыкновенным юным гормианом.

— Я ведь ничего такого не сделал.

— Не важно, что ты сделал — важно, что ты готов сделать. В тебе есть качества, которых нет у остальных.

— Я не понимаю…

— Вот, — Берилл протянула Треку конверт с королевской печатью. — Надеюсь, ты сделаешь правильный выбор и для себя, и для королевства. До свидания, юный герольд.

Трек не стал отвечать, он лишь растерянно смотрел то на конверт, то на уходящую со стражей Верховную жрицу. «Зотобба», — ругнулся он про себя.

Когда он вернулся к родителям и Сирен, то увидел обеспокоенную семью о чем-то шептавшуюся. Увидев его, они тут же подбежали, а вместе с ними и толпа любопытных соседей. Ерта была возмущена длиной носов своих неугомонных соседей, она взяла Трека за руку и повела в дом, толкнув пару гормианов по пути.

Они решили обсудить все за столом, ведь уже давно пора ужинать. Ригшби не переставал задавать вопросы, но дедушка приложил палец к губам, поняв намек, маленький гормиан сел рядом с братом, усердно делая вид, что терпеливо ждет разъяснений.

— Так что случилось, сынок? — спросил Хис, кладя себе на тарелку кусок пирога со шпинатом.

Трек вздрогнул. Его голова была полна всевозможных мыслей, но хаотичный поток размышлений прекратился, когда ладонь Сирен успокаивающе опустилась на его. Трек благодарно улыбнулся ей, а потом показал семье письмо:

— Она пришла передать мне вот это.

— Пришла ради письма? Зачем? Есть же почтальоны? — недоумевала Ерта.

— Она что-то тебе сказала? — решил уточнить дедушка.

Трек сделал глубокий вдох, а затем и выдох. Он не знал, что именно сказать семье, поэтому молча раскрыл письмо и быстро пробежал глазами по тексту, не увидев там ничего секретного, он начал читать его вслух, уже представляя, что будет говорить каждый его член семьи:

— Дорогой Трек, наверняка тебе уже все поведала Верховная жрица, поэтому буду краток и всего лишь поведаю, почему именно ты. Почему через столько лет я решил все-таки выбрать наследника…

— Ох, Рагбо! Неужели?! — Ерта встала из-за стола и обошла весь стол, чтобы затем сесть обратно.

— Дорогая, не перебивай, дай дослушать. Трек, продолжай, — сказал Хис, накладывая кусок пирога жене.

— Кхем-кхем. Я уже довольно стар, не далек тот час, когда моей душе пора будет вознестись к Рагбо, но я до последнего все равно оттягивал этот момент. Я не мог представить никого в роли моего преемника кроме Серафино. Но тут в историю врываешься ты. Ты совсем юный гормиан. Ты, кто совмещает в себе столь много, что я даже в мечтах представить не мог. Даже твое имя созвучно с богом. Ты избранный Рагбо и избранный самими Лордами. Чтобы быть герольдом недостаточно просто хотеть этого. В тебе должно быть достаточно отваги, силы, ума и духовности. Ты не раз спасал наше Каменное королевство от злых дарканов, чем ты доказал все эти добродетели, но не только из-за твоих подвигов на тебя упал взор Верховной жрицы, а затем и мой выбор. В тебе есть то, чего не было ни у одного правителя Каменного королевства. Терпимости. Терпимость к другим расам, народам, королевствам, а что самое главное к религии. Ты готов мирно сосуществовать даже с теми, кто не верит в Рагбо. Это многого стоит, мой юный друг. Сколько воин увидел остров Горм из-за распрей на фоне веры, а сколько он может увидеть, если на престоле не окажется кто-то с большим понимающим сердцем. Надеюсь, мои слова смогли ответить на некоторые твои вопросы. Я не хочу заставлять тебя, я ставлю тебя перед выбором. Ты можешь отказаться. Я даю тебе это право. Мне лишь остается надеяться, что утром ты придешь ко мне с положительным ответом. До скорой встречи, Трек Серапис. До скорой, — прочитав письмо, Трек ошарашенно посмотрел на не менее ошарашенных родных.

Даже Ригшби замер с приоткрытым ртом, но он быстро пришел в себя и начала бегать по дому с радостными воплями:

— Мой братик будет королем! Мой брат — король!

— Ш-ш! — Трек приложил палец к губам и начал шикать. — Тебя же все соседи услышат!

— А что? Пускай знают, что мы теперь высокая гора!

— Это еще не решено!

Услышав это Ригшби надул губы, сел обратно за стол и со всей злостью укусил лепешку с тушеными овощами, тем самым показывая свое недовольство.

— Король так хвалил тебя, — Ерта махала на себя тряпкой, чтобы успокоиться.

— Мне кажется он преувеличивает.

— Ты не хочешь стать королем? — удивилась Сирен.

— Я… — Трек уставился в пол.

— Это ведь такая честь, — подал голос Хис.

Трек чувствовал себя так, будто его голова вот-вот лопнет. Слова родителей, Сирен и брата превращались в отвратительную какофонию. Они все повторяли, какая это честь или бесконечно задавали вопросы, что же Трек будет делать дальше. Трек зажал уши руками, пытаясь взять себя в руки, но стресс накопленный за день выплеснулся.

— Замолчите! Зотобба, замолчите! — Трек встал так резко, что стул, на котором он сидел, с грохотом упал.

— Не выражайся! — Ерта зло нахмурила брови.

— Угх! Мама, прекрати! Ты меня не слышишь! Вы все меня не слышите! Я ничего не понимаю! Дайте мне подумать! Я… Я ничего не понимаю, ясно? Моя жизнь словно катиться с крутого склона! — Трек почувствовал, как слезы начали скатываться по его щекам.

Он начал трепать свои волосы, сделал несколько шагов от стола. Он сделал много глубоких вдохов и выдохов, но ничего не помогало успокоиться. Трек редко выходил из себя, а если и выходил, то после мучился огромными муками совести. Даже сейчас Трек понимал, что потом пожалеет об этом, и, наверняка, скажет много лишнего, но ничего не мог с собой поделать. Негативные эмоции, словно змея, обвили шею и душили.

— Вы, конечно, говорили, что у подростков все по-другому, но я не думал, что настолько! Моя жизнь буквально сделала тройное сальто! Сначала я оказался герольдом, потом ходил бил дарканов, потом сражался с самим Войдусом, а потом вроде победили, но нет, оказалось, что он вернулся, и все опять повторилось по кругу! Понимаете? Мы опять шли, побеждали, возвращались в Башню Света, потом опять уходили, сражались, побеждали, а потом снова возвращались. Но знаете что? Мне это даже нравилось. Мне нравилась эта стабильность, это постоянство. Ну почему в этой жизни вечно происходит то, чего вообще не ждешь?! Я… А потом… Боже… — Треку начало казаться, что вот-вот он задохнется от собственных рыданий. — Потом все пошло кувырком. Ао-ки сошла с ума и напала на нас! А мы были можно сказать семьей! Рифф получил сильные ожоги, папа Айкора в беспробудном сне, а потом мы проиграли! Проиграли! Впервые за столько сражений! Наши браслеты сломались, мы ничего не могли сделать! Но знаете, что самое главное? Наша дружба буквально трещит по швам! Она держится на узах, что мы создали вместе во время наших приключений, но они не такие прочные как можно подумать.! Они очень и очень хрупкие. Мы общаемся просто потому что не можем друг друга отпустить!

Хис и Ерта непонимающе смотрели друг на друга, Ригшби спрятался под столом, испугавшись крика брата. Сирен хотела было подойти к Треку и успокоить его, но старый гормиан остановил ее.

— Я запутался! Моя голова болит и взрывается! Эти дураки шахтеры! Мне тоже было страшно! Я пытался не паниковать, но я действительно испугался! Я не был уверен правильно ли все делаю, а вдруг я и вовсе сделал хуже? Вдруг теперь Граему ампутируют ноги из-за меня? Он больше не сможет работать! А на что будет жить его семья? Как он будет играть со своими детьми в мяч? Как он будет гулять с ними? Что я наделал?! А вдруг бы я убил всех? У них тоже есть семья! Но нет, я хотел доказать самому себе, что хоть что-то могу без браслета! Я ужасный эгоист! Я не достоин всех тех слов, которые говорил обо мне король! Сам король! Он считает меня идеальным или что? — с каждым предложением голос Трека становился все тише.

Он постепенно успокаивался, но сердце все также больно сжималось. Несмотря на то, что за ужином он не съел ни крошки, живот не урчал, а в желудке была такая тяжесть, будто незадолго до разговора в нем оказалась немаленькая горсть камней. Трек вытер рукой свой сопливый нос и отвернулся. Он сделал вдох-выдох на сколько позволил его забитый нос. Сколько уже раз за день Трек пытался взять себя в руки таким нехитрым способом? Он чувствовал, как бьется пульс в его гудящих висках. Трек чувствовал, как на него наваливается вся усталость, что скопилась за день. Потом он медленно поплелся в сторону своей комнаты.

— Трек, — обеспокоенно позвала Сирен.

— Мне нужно подумать, — тихо сказал Трек.

Но тут дедушка Трека, который молча наблюдал за срывом своего внука, наконец подал голос:

— Не зависимо от твоего выбора, мы будем тобой гордиться. Ты наша отрада. Мы любим тебя. Спокойной ночи.

После этих слов Трек замер. Он уже выплакал за сегодня все слезы, поэтому он лишь медленно обернулся на дедушку и молча кивнул ему, а затем скрылся в своей комнате. Когда дверь захлопнулась, то все устало выдохнули.

В эту ночь Трек не сомкнул глаз. Он устал так, что даже не хватило сил переодеться в пижаму и расстелить постель, но размышления, казавшиеся бесконечными, не давали ему уснуть. Он лежал на спине и просто пялился в потолок. Он взвешивал все за и против. Думал нужно ему это или нет. Хочет он этого или не хочет. А если не хочет, то почему или же наоборот, если хочет, то почему.

А потом тонул в бездонном море сожалений и грусти. Он корил себя за то, что сорвался на дорогих ему гормианов. Хотя во всем виноват лишь он сам и его сомнения в собственных поступках и неуверенности в собственном выборе.

Когда солнечные лучи стали припекать, то Трек понял: наступил новый день. И кажется он сделал выбор.

Из комнаты он вышел, когда услышал возню на кухне. Скорее всего это Ерта готовила завтрак.

Какого же было его удивление, когда, выйдя из комнаты, он первым делом встретил Ригшби. Его комната находилась напротив, поэтому Ригшби также удивился при виде своего брата, но, видимо, действительно осознав, кто именно стоит перед ним, Ригшби забежал обратно к себе.

— Ригшби, погоди, — севшим от вчерашнего крика голосом сказал Трек и побежал за братом.

В комнате Ригшби был самый настоящий бардак, но все же нетрудно было догадаться, где именно он прячется. На кровати под одеялом была небольшая гора. Трек улыбнулся и сел на край мягкой постели.

— Ригшби, послушай, — начал Трек.

— Уходи! Ты опять будешь ругаться, — «гора» зашуршала и задвигалась.

— Ри, прости меня. Я не должен был кричать. Особенно пугать тебя, — Трек погладил вершину горы, где находилась голова его младшего брата.

— Ты плохой, — снимая с себя одеяло, промычал Ригшби.

По его мягким округлым щекам текли слезы. Ригшби толкнул Трека, словно пытался скинуть его с кровати, но тот даже не шелохнулся.

— Ри, прости меня, правда, мне очень жаль. Я-я куплю тебе сладости, хочешь?

— Мне не нужны твои подачки. Меня не купить, -ребенок демонстративно отвернулся.

— Что мне сделать, чтобы ты простил меня?

Ригшби зажмурился, пытаясь придумать что-то действительно полезное для него. А как только гениальная мысль пришла в голову, то вытер свои мокрые от слез щеки и улыбнулся:

— Будешь убирать мою комнату неделю!

— Чего-чего?

— Ты плохой, — маленький гормиан скрестил руки на груди и обидчиво выпятил губы.

— Нет, максимум три дня, — закатил глаза Трек, раскусив столь нехитрую манипуляцию.

А потом улыбнулся, когда увидел, как младший брат мычит, приложив палец к подбородку. Ригшби прикидывал насколько выгодная выходит сделка, а потом все же решив, что в любом случае он выигрыше, то кивнул:

— Хорошо, тогда прощаю.

— Ах, ты маленький негодник, — сказал Трек и накинулся щекотать своего братишку.

— Хватит! Это подло! — звонко рассмеялся Ригшби.

— А ты не подлый? Час защекотаю до смерти хитрого мышонка!

Комната наполнилась смехом и искренним счастьем, тем самым мимолетным, но самым заветным и желанным. «Такое ни за какие деньги не променяешь», — вспомнились Треку слова деда.

Когда Ригшби все же удалось вырваться из хватки брата, он быстро выбежал из комнаты. Трек неспешно последовал за ним.

— Доброе утро! — весело поприветствовал всех Ригшби и уселся за стол.

— Куда? А умываться кто будет? — нахмурила брови Ерта.

— Ну вот, — протянул Ригшби, но выходить из-за стола не спешил.

— Если не будешь чистить зубы, то они у тебя все отваляться. Будешь ходить беззубым и не сможешь кушать свои любимые орехи, — Сирен потрепала мелкого по голове.

Их взгляд изменился, когда они увидела Трека, что неловко переминался с ноги на ногу. Но не успел он и слово сказать, как почувствовал крепкие объятия. Сирен и Ерта обнимали его так крепко, как только могли. Трек почувствовал все их беспокойство за него. Он обнял в ответ, губы растянулись в небольшую улыбку.

Вдруг что-то тяжелое похлопало по голове. Трек не сразу понял, что это. Он обернулся и увидел отца. Его лицо не выражало особых эмоций, но его рука, хлопающая по голове, говорила о многом. «И он тоже», — удивился про себя Трек. Хис редко нежничал со своим первенцем, особенно когда был трезв, видимо, пытаясь таким образом воспитать так называемую стойкость духа, но на деле же Трек получился изголодавшимся по отцовской ласке ребенком.

«Спасибо» — вертелось на языке, но Трек не сказал этого, слова не хотела выходить из его рта, поэтому он опустил голову на отцовскую грудь и крепче сжал свое ответное объятие.

Но когда Трек почувствовал теплоту маленькой ручки брата на своей руке, то не смог сдержать эмоции. Он всхлипнул сначала один раз, а потом второй и третий.

— Ну чего ты, — улыбнулась Ерта и смахнула слезы с глаз сына.

— Простите меня. Мне так жаль, — Трек аккуратно сжал пальчики своего брата.

— Это ты нас прости, — при виде заплаканного лица Трека Сирен тоже не сдержала слезы. — Мы не подумали о твоих чувствах. Мы не подумали, что тебе нужна наша поддержка, особенно в такое непростое для тебя время.

Она поцеловала его в щеку, а когда он поднял голову и посмотрел на нее, то прижалась свои лбом к его лбу. Они закрыли глаза, чувствуя тепло друг друга. «Тук-тук» — звучали в такт их сердца. Когда Трек отпрянул, то поцеловал ее в лобик, из-за чего Сирен смущенно улыбнулась.

Увидев это, Хису и Ерте все стало ясно. Они улыбнулись и погнали Ригшби умываться, а сами продолжили заниматься своими делами. Хис сел за стол и начал читать свежую газету, Ерта же возилась на кухне, доготавливая завтрак. Наконец сбылось то, о чем она молилась уже несколько дней.

— Спасибо тебе, — прошептал Трек.

— За что? — Сирен удивленно распахнула глаза.

— За все, — глаза Трека наконец-то приобрели прежний блеск.

Теперь уже Трек поцеловал в щеку, отчего Сирен начала довольно посмеиваться.

— Хис, разбудишь папу? Уже пора завтракать и принимать лекарства.

Хис кивнул и уже было откладывал газету в сторону, как Трек сказал:

— Не надо, пап, сиди. Я сам. Мне как раз надо и перед ним извиниться.

Хис одобрительно улыбнулся и снова взял в руки газету.

Трек и Сирен наконец отпрянули друг от друга, после чего он пошел в сторону дедушкиной спальни. Ему столько было ему рассказать и извиниться за вчерашнее недостойное поведение, и поведать о своем принятом решении, и о своих отношениях с Сирен, наверняка, дедушка бы сильно обрадовался бы услышав об этом, но, когда Трек постучался, то не услышал привычного: «Заходи-заходи». Трек постучался сильнее, но ответа все еще не было.

— Ну и крепко же ты заснул, — хмыкнул Трек и повернул ручку двери.