— Пошли ловить угря!

— В спальне? — Цзинь Лин уже устал удивляться сегодняшним причудам родственника. Думать было боязно, что же еще нынче взбредет в буйную дядину голову. — Дядя, ты в своем уме?

— Не волнуйся, это не желтый угорь… — Цзян Чен понял этот вопрос по-своему.

— Чего?.. — племянник идти определенно побаивался.

— Мы с тобой не на мостике над водным протоком… — уточнил глава Цзян, думая, что хоть эту расхожую метафору несносный ребенок должен знать. Поэзия входила в перечень шести искусств как-никак. Ну не брезговали же в башне Кои образованием будущего главы?!

— Дядя, да как это вообще возможно в Пристани лотоса?! Тут же кругом вода! У тебя под полом вода! Что ты там такое пил, что предлагаешь копать ямы для ловли угрей прямо в прямо в спальне?! — ворчал Цзинь Лин, однако послушно плетясь за дядей в его ночные покои. На взгляд юного главы Лань Лин Цзинь это все выглядело до жути странно.Но когда что-то бывало не странно в мире заклинателей?

 Цзян Чен хоть и был порядком пьян, все же надеялся не забыть чуть позже побеседовать со всеми тетушками Цзинь и выяснить, почему племяннику не знает элементарных вещей и кто из этих кумушек допустил такие пробелы в образовании племянника. Уж точно не Цзинь Гуаьн Яо, который при своем крайне недостойном происхождении все же был человеком образованным и считавшим, что учиться весьма полезно.

— Ладно, после того, как войдете в спальню, вам понадобится прильнувший в жертвеннику бамбук<footnote>поза, в которой мужчина и женщина стоят лицом друг к другу, обнимаясь и целуясь</footnote>, — дядя зачем-то шагнул ближе, а Цзинь Лин рефлекторно шагнул назад. Отчего дядя закатил глаза, разочарованно помотал головой, однако как-то непривычно нежно, медленно провел по плечу племянника, заставив разбежаться по телу мурашки и родив непонятную истому, юный глава Цзинь не понял. Однако дядяюшка продолжал свой урок: — Дальше иди медленно и не спеша, поднимаясь от корней лотосов выше. Если не знаешь, как начать, то урони на пол веер или пояс. После не торопись проникнуть в нефритовые врата и покорить северный предел, а хорошенько осмотрись, какие рельефы ты увидишь, какая растительность есть на холме и оцени цвет самих врат.

— А дальше? — Цзинь Лин пытался прикинуть, кого нужно звать на помощь упившемуся дяде. Дядя говорил о чем-то своем и перескакивал с рыбалки на пространные рассуждения о военной стратегии.

— Если они бледные, как весенние бутоны и в них нет влаги, то задержись на яшмовой ступени и покатай пальцами или языком жемчужину лежащую на ней…

  Цзинь Лин одурел еще сильнее. И даже не от того, что дядя с серьезным видом предложил ему облизать ступени лестницы. Он точно разорит орден этой свадьбой! А пятая тетушка еще убивалась из-за цены свадебных одежд! Да ее удар хватит, когда она услышит о покупке дерева бодхи и яшмовых ступенях с жемчугом!

— Пока ты занят всем этим, то старайся не отвлекаться, чтоб не разочаровать Цюй-Цюй. Она может в первый раз постыдиться взять в руки черепашью голову.

 Цзинь Лина залила краска. Как же много он не знал! «А ведь Цюй-Цюй все это знает, раз может разочароваться… Надо это все надо не забыть!» — мелькнула в голове паническая мысль, пусть дядя и огораживал нечто странное. Цзинь Лин не особо уже удивлялся, устав это делать. У заклинателей многие вещи происходили иначе, чем у обычных людей, а ритуалы вроде изгнания бесов при помощи мочи ребенка не вызывали особого удивления. Дядя, конечно, напился, но кто знает, может это в самом деле были ритуалы для привлечения плодородия, в которые посвящают при вступлении в обязанности главы?

  По счастью, в спальне главы Цзян так же был столик с письменными принадлежностями. Цзинь Лин воспользовался этим, чтоб не забыть всего, что рассказывал ему дядя. И подсчитать расходы. Он схватил первый попавшийся свиток, облизнул кисть и принялся как можно скорее водить ею, покуда дядюшка рассуждал о том, каких размеров должна быть жемчужина.

— Что ты там такое пишешь?

— Я боюсь забыть…

— «Свежая голова одной черепахи»? «Резчики по камню из императорского дворца»? Что за бред ты написал?! Почему у тебя почерк выглядит так, будто в моей тушечнице потопталась курица, а после пробежалась по бумаге?!

 Кажется, просто словами что-то объяснить не получится. Цзян Чен хлебнул их предусмотрительно прихваченного с собой кувшинчика. Надо попробовать как-то иначе.

 Глава Цзян осмотрелся, ища, что может сойти за учебное пособие. Но ничего, хоть отдаленно напоминающего женщину, в строгой спальне главы клана не было. Ну не служанок же, которые все как на подбор были уже в летах, звать? Так что Цзян Чен взял в изголовье кровати подушку и положил ее вдоль поверх покрывала.

— Это — Цюй-Цюй, — пояснил он племяннику.

 Цзинь Лин медленно, недоверчиво кивнул и мысленно попросил небесного императора образумить дядю. Или дух покойной матушки помочь. Но пока не было никакого эффекта. Или матушка решила, что такое испытание, как сумасшествие единственного выжившего дяди ее сын должен пережить самостоятельно.

— Что, скажешь не похожа? — усмехнулся Цзян Чен. Подушка у него была отменная, плотно набитая отборной рисовой соломой с ароматными травами и одетая в красивую шелковую наволочку. При некой доле воображения отпечаток затылка главы Цзян сошел бы даже за тонкую талию изящной, словно ивовая ветвь, юной девушки.

— Дядя, но это же подушка! — возмутился Цзинь Лин.

— Правда? — Цзян Чену захотелось немного разрядить обстановку. — А мне кажется это точно Цюй-Цюй. Одета в красивый шелк, пахнет хорошо и на ощупь приятная.

— Да нет же! — возмутился Цзинь Лин. Что его больше возмутило: такое вот простецкое изложение трех из множества достоинств Цюй-Цюй или несколько издевательски звучащий голос дяди. Юный глава Цзинь схватил подушку и потряс ею в воздухе для придания веса своим словам.

— А ну угомонись и слушай меня, глупый ребенок! — резкая смена тона заставила Цзинь Лина по привычке замолчать и аккуратно положить подушку как было. Еще на всякий случай расправить уголки.

 Последнее действо оказалось ни к чему. Дядя со словами: «Смотри», — залез, улегся на подушку сверху и немного поерзал бедрами, придерживая подушку за «талию» обеими руками, чтоб не откатывалась. Потом встал, поправил свои немного сбившиеся фиолетовые одежды

— Вот сделаешь так же, как окажетесь с Цюй-Цюй в спальне, — безапелляционным тоном подытожил он.

— Зачем? — Цзинь Лин все еще не мог взять в толк смысл этих странных действий. Но если дядя говорит, что надо… Оставалось лишь надеяться, что Цюй-Цюй все эти бессмысленные телодвижения поймет правильно.

— Чтоб воспользоваться нефритовым стержнем.

— Но как им пользоваться, если мне придется лежать и обеими руками? — вопрос был резонным.

 Цзян Чен даже на секунду задумался. Цзинь Лин не понял, что некоторые вещи можно и нужно делать вовсе не руками.

— Поймешь, как только приступишь к делу.

— К какому делу, дядя?!

 Кажется, стоило показать гораздо нагляднее. Подходящее пособие волею судьбы у главы Цзян неожиданно было в наличии.

 Цзинь Лин с интересом взирал на изящной работы шкатулку, что дядюшка достал из шкафа и поставил на постель. Ларец был резной, украшенный вязью цветов и ветвей с сидящими птицами. В таких обыкновенно хранили в самом деле ценные вещи. В похожей одна из тетушек держала свои нефритовые украшения.

 Цзян Чен взял подушку, развязал одну сторону наволочки, чтоб там образовалось небольшое отверстие, затем уложил подушку посреди кровати и достал из ларца нефритовый корень ян. Пригодился наконец-то подарочек! Вообще-то он намеревался некогда преподнести драгоценный дар одной своей любовнице и велел изваять сей шедевр ювелирного искусства по своему образу и подобию, но дама начала проявлять характер, и Цзян Чен предпочел распрощаться с ней раньше, чем была закончена работа. Резчик вернул отполированную заготовку, уже начавшую напоминать формой ту самую часть тела главы Цзян, но еще недостаточно детализированную, чтоб в ней можно было познать столь фривольную вещицу. Глава Цзян посчитал расточительством выкидывать хороший кусок нефрита, решив со временем сделать из него что-то еще, но несостоявшийся подарок так и остался забытым на несколько лет за ненадобностью или отсутствием идеи относительно того, что бы могло из него выйти.

— Это нефритовый стержень? — наконец-то в глазах Цзинь Лина начало сквозить понимание.

— Он самый.

 В глазах племянника наконец-то возникло нечто похожее на понимание. Цзян Чен решил ковать железо, покуда то горячо.

 Отверстие в наволочке оказалось весьма подходящего размера.

— Тебе надо будет сделать примерно так, — Цзян Чен двинул рукой в соответствии с тем, как трактаты предписывали ублажать женщину в постели. Ритм вышел весьма затейливый. Такой с одного раза не запомнить.

— Дядя, а ты… Ты не мог бы после свадьбы остаться со мной и Цюй-Цюй?

— Чего?! может еще за тебя все это сделать?!

— А что, можно? — Цзинь Лин чувствовал себя крайне неуверенно

— Ну уж нет! Воспользуйся своим нефритовым стержнем…

— Но у меня нет ничего подобного! — возмутился юный глава Цзинь.

— Как это нет, когда точно есть?! — Цзян Чен уже почти устал бороться с племянником, никак не желавшим понимать вполне очевидные вещи.

— Я прекрасно помню все содержимое моей сокровищницы!

— У тайного мешочка проверь! — Цзинь Лин непонимающе полез за пазуху, явно за цянькунем. — Не в той сокровищнице ищешь! — одернул его Цзян Чен.

— А где он тогда может быть?

— На заднем дворе! — не выдержав огрызнулся в ответ глава Цзян. Все это уже порядком утомляло. Он готовился к неловкому разговору с племянником, но не настолько же! Ну не отсутствует же у его племянника столь важная часть тела как корень ян?!

— Ты хочешь сказать, что дядя Цзинь при жизни спрятал часть сокровищницы на заднем дворе башни Кои? — удивился Цзинь Лин. В принципе, от Цзинь ГуаньЯо чего-то такого тоже можно было бы ожидать. Но Цзинь Лин сам присутствовал при пересчете сокровищницы и все совпало с описью.

 Цзян Чен истерически засмеялся. Кажется, если не перейти к совсем уж радикальным мерам, то род Цзинь прервется точно на Цзинь Жу Лане… В голове в связи с этим именем родилась целая логическая цепочка, как решить эту проблему. Идея позвать Вей У Сяня, подкупить его остатками присланного главой Не байцзю и попросить воскресить на пару часов Цзинь Гуань Яо, чтоб тот тоже ощутил все прелести родственных обязанностей. Возможно, покойному главе Цзинь, умевшему при жизни хорошо подбирать нужные слова, удалось бы донести до племянника, что надо делать в первую брачную ночь с женой не прибегая к практическому показу. Хотя, наверное, с бОльшей вероятностью Цзинь Гуань Яо запросился бы обратно в гроб, поняв, что объяснять племяннику что-то бесполезно. Да и лишние пересуды о том, что прежнего главу Цзинь видели в мире живых тоже были совсем уж не нужны.

 Цзян Чен изловчился, схватил племянника за пояс, откинул подол золотых одежд и дернул за пояс шелковых нижних штанов. Те с легким шуршаньем съехали куда-то к коленкам, обнажив пах и бедра.

 Член у Цзинь Лина оказался на положенном месте, небольшой и трогательно-розовый, окруженный коричневыми волосами. В общем-то ничего принципиально нового Цзян Чен после купаний большими компаниями в юности не увидел. Все нормально, все на месте, примерно как у самого главы Цзян было в таком же возрасте.

— Вот это нефритовый жезл! Это!!!

Цзинь Лин глянул вниз, потом поднял глаза и смотрел на дядю все равно непонимающе.

— Но он же не из нефрита… — растерянно произнес юноша.

— Да какая к гулям разница из чего он?! Вот это, — Цзян Чен ухватил племянника на причинное место и немного потряс, — и есть нефритовый стержень, когда отвердеет!

 Цзинь Лин залился, краской и задышал чаще. Его член потеплел и немного увеличился в размерах от этого не сказать, что ласкового прикосновения.

— И куда я должен его положить?

Цзян Чен таки стукнулся лбом об изголовье кровати. На чем показывать? Книг с летописями весенних дворцов глава Цзян у себя не держал за ненадобностью. В цветочных домах такой литературы всегда было в достатке, а если душа требовали чего-то более утонченного, то личная коллекция главы Не была в полном распоряжении друга еще со времен совместной учебы в Облачных глубинах.

 Байцзю подогревало кровь. Ладно, показывал же он на себе как ловить гулей за волосы. Придется еще разок использовать себя в качестве примера.

 Собственный пояс размотать оказалось отчего-то сложно. Цзинь Лин сделал еще и попытку в этот момент удрать, так что пришлось замахнуться этой деталью одежды словно хлыстом и остановить резвого племянника на полпути к двери.

 В попытке сбежать тот весьма удачно почти потерял нижние штаны и из-за них-то побег не удался. От собственных штанов Цзян Чен избавлялся с некоторым трудом: байцзю было крепковато. Ох уж этот Не Хуай Сан! Знал, что прислать в подарок!

 Цзян Чен осмотрел себя. Вроде он еще ничего. Уселся на край кровати и поставил пятки на одеяло, чтоб было хорошо видно.

— Будем искать мост.

— Чего? — Цзинь Лин от стыда даже бранью обложить дядю, усевшегося совершенно неприличным образом, не смог.

— Вот тут, — Цзян Чен указал пальцем на свое тело, — за тайным мешочком начинается мост, ведущий к медным врата.

Цзинь Лин, покрывшись красными пятнами от смущения, все же взглянул. В башне Кои даже в купальнях все старались поскорее помыться, в Юнь Мэне из-за кусачих рыбешек и гулей все предпочитали купаться в штанах, так что случая столь подробно рассмотреть чье-то тело особо не было. И в этом зрелище было нечто запретное и очень волнующее.

 Дядя очень конкретно показывал как же устроено тело взрослого человека. И все же все выглядело не так, как ожидал Цзинь Лин. Никаких врат не было и в помине.

— Да где они?

— Руку дай! — Цзян Чен закатил глаза. К такому он не то, чтоб очень хотел бы перейти, но чего не сделаешь ради того, чтоб было кому поминать предков и его самого после смерти.

 Пальцы племянника скользнули по коже. Цзян Чен уже и забыл, как это приятно, когда ласкают вот так. Девицам из весенних домов он ничего подобного, конечно, не позволял. Не хватало еще слухов о своеобразных вкусах главы Цзян.

 Когда палец дошел до этих самых врат и немного в них углубился, Цзинь Лин весь оцепенел, словно от страха, а глаза у него расширились, став почти круглыми, как у Феи. Но его нефритовый стержень, заинтересованно дернувшийся, выдал с головой природу этого ступора.

— Вот это — медные врата. Нефритовый стержень может так же входить и в них. Хотя мудрецы не советуют тратить на это свою ян.

 О наличии такого отверстия, хоть о нем не принято вслух говорить в приличном обществе — Цзян Чен был уверен — Цзинь Лин уж точно должен знать.

— А почему «медные»?

— Я почем знаю?

 Цзинь Лин что-то судорожно соображал, посматривая то на свою руку, то себе между ног, на воспрявший и весьма увеличившийся в размере нефритовый стебель.

— Дядя, но он же не влезет! — как-то обреченно произнес племянник.

— Что? — засмеялся в ответ Цзян Чен. — Еще как влезет!

По молодости глава Цзян позволял себе некоторые эксперименты, так что отлично знал, о чем говорит. Только доказывать это утверждение было не на ком. Разве что на себе самом. Однако глава Цзян благодаря подарочным кувшинчикам из Цин Хе перешел уже в то состояние, когда самый глубокий бездонный омут кажется едва ли по колено, неприступные горы — кочками на дороге, а лютые мертвецы — смешными.

— Дядя, это невозможно!

— Спорим, что возможно? — рассмеялся в ответ Цзян Чен.

 — Да нет, дядя, в такую… в такое маленькое…

 В ответ глава Цзян плеснул на ладонь чуть масла из стоявшей подле кровати лампы и хорошенько растер его по себе и племяннику. Цзинь Лин удивленно ахнул, дурея от совершенно новых и очень приятных ощущений. Тетушки настрого запрещали ему себя трогать, учителя рассказывали о потере ян, которая выходила сама собой с белесыми каплями ночью, круглые сутки за наследником ордена ходили слуги, остававшиеся ночью в спальне, так что даже с собственной рукой у юного главы Цзинь опыта особо и не было и все происходящее было ему в новинку. Дядя явно знал толк в том, что делал, то ускоряя, то замедляя движения руки. Острое наслаждение заставило все волоски на теле встать дыбом, а пальцы на ногах поджаться. Стоять со спущенными штанами было, конечно, стыдно, но не настолько, чтоб отказаться от такого удовольствия. Знал бы он, что можно так — не стал бы бегать от дядюшки, который по сути не хотел ничего дурного. «Интересно, если попросить Цюй-Цюй, она согласится на такое?» — мелькнула в голове молодого господина Цзиня крамольная мысль.

— Раздевайся! — вдруг скомандовал дядя. Разомлевший от ласки Цзинь Лин аж подпрыгнул.

— Зачем?

— Иначе перемажем маслом всю твою одежду.

Цзинь Лин нашел это резонным. Иначе Пятая тетушка душу высосет своими причитаниями о дороговизне новых одежд для главы не хуже упыря. Прерываться, однако, совсем не хотелось, и Цзинь Лин постарался раздеться как можно скорее, кое-как покидав одежду вокруг себя на пол.

 Дядюшка меж тем вещал с абсолютно тем же видом, что разъяснял бестолковому племяннику стратегию ловли нечисти.

— В медные врата в первый раз лучше проникать ослом в последнем прыжке или кувыркающейся бабочкой. Перевернувшиеся летящие кряквы тоже сойдут.Или можно рыбами, соединяющими глаза.

— Как утки могут летать перевернувшись? — такого Цзинь Лин не то, что не видел — вообразить не мог. Бабочек, по счастью, в садах башни Кои было в достатке и в принципе попрыгать или побегать, чтоб стать на них похожим, Цзинь Лин вполне бы смог. Ослов он тоже не раз видал на дорогах и базарных площадях, и мнение о них сложилось не самое лучшее. Но вот летящие лапами вверх утки озадачивали не на шутку. Пожалуй, даже сильнее рыб и того, как именно они соединяют глаза.

— Примерно так, — Цзян Чен толкнул племянника, чтоб тот улегся спиной на постель рядом с пострадавшей подушкой, а сам уселся сверху, спиной к нему.

— Дядя, что ты собираешься делать?

— Преподать тебе урок!

 Пока племянник не надумал себе всякой ерунды, глава Цзян схватил его янский корень и чуть присел сверху, чтоб тот едва-едва вошел, не достигнув в глубину и «струны лютни».

 Голод, жажда и похоть даны людям природой и перебить их не может никакое воспитание. Цзинь Лин уж точно не стал бы гордостью учителей, доказывающих что воспитать можно и обезьяну, если взять как следует и с усердием. Так что природа подсказала, что полагается сделать дальше. Бедра сами собой подались вверх, а руки вдруг крепко легли на дядину талию. Как любой достигший успехов заклинатель глава Цзян был моложав, силен и подтянут, так что талия у него была в меру тонкой для мужчины, приятно контрастируя с шириной плеч.

 Цзян Чен был скорее удивлен такой прыти, но не возражал и получал свою долю подзабытого наслаждения. Где-то в голове сами собой всплыли воспоминания о тайно пронесенном в Облачные глубины вине, книгах второго господина Не и том, что из этого вышло. Будущему главе великого ордена подобные приключения могли простить в юности, но не в зрелости.

 Племянник, однако, не совсем осознавал и понимал, как что надо делать. Движения были хаотичны и нетерпеливы, не принося должного наслаждения.

— Да что ты мечешься как испуганная курица? Будь как стая чаек! — не выдержал Цзян Чен.

— Дядя, ты достал со своими птицами! — огрызнулся племянник, слишком увлеченный процессом. Ощущения были новы и крайне приятны. Цзинь Лин краснел и стыдился, но прерывать сие приятное занятие не хотел категорически. Даже если дядюшка опять начнет бредить.

— Да что у тебя за характер!

— Можно подумать, что у тебя лучше! — надулся племянник и остановился. — Что я должен делать?

— Вообрази воробья, что клюет рис. Или коршуна, что ловит зайца…

Что такого эротического в клюющем рис воробье и чем это сейчас поможет Цзинь Лин не знал. Коршун был еще загадочнее.

 Цзян Чен решил, что раз уж он более опытен, то и ему вести войска в битву. Он сам двинулся вверх вниз, показывая, чего хочет.

 Вот тут на удивление молодой господин Цзинь оказался, вопреки ожиданиям, крайне способным учеником. Он легко смог побыть и воробьем, клюющим рис из ступки, и большим камнем, опускающимся в море, и змеей, вползающей в нору для зимовки. Глава Цзян почувствовал удовлетворение за все те годы, что ему приходилось довольствоваться лишь фантазиями да воспоминаниями о веселой и беззаботной юности. Хотя по времени все это длилось весьма недолго: как любой неопытный юноша Цзинь Лин не умел сдерживать себя.

Небеса перевернулись.

 После такого урока ничего не хотелось, кроме как полежать на постели, выравнивая дыхание. Цзинь Лин задавался вопросом, почему тетушки даже не намекали, что взрослые люди могут проводить время вот так, а Цзян Чен старался не думать о том, что он будет думать, когда протрезвеет. Сию минуту главе Цзян было хорошо. Очень. Даже ворчать не хотелось. Так что он благодушным тоном спросил племянника:

— Понял?

Ошарашенный Цзинь Лин кивнул.

— Вот так же, только не туда, — пояснил суть урока глава Цзян.

— А куда, дядя? — в голосе была паника.

«Эх, мало было байзцю, мало!» — подумалось Цзян Чену. «Хватит ли во всем Цин Хе байцзю, чтоб все же это объяснить?»