Эцио не хотел никому признаваться в одной маленькой и очень странной вещи. Изредка он ловил себя на том, что ревнует своего парня к его галерее. Вполне себе небезосновательно — преимущественно Леонардо проводил почти все свое время, как рабочее, так и свободное, лишь в двух местах. В их небольшой съемной квартирке и в собственной галерее. Первое время Эцио бесился от этих мыслей, потом еще несколько недель старался по ночам выматывать Лео так, чтобы он едва ли не валился с ног от усталости в конце рабочего дня.

Но, как-то забирая его из галереи на три часа позже положенного, Эцио застал Лео за мольбертом. Он застыл в двери, наблюдая за тем, как полусонный Леонардо что-то аккуратно выписывает трясущимися от усталости руками с зажатой в них большой кистью. Во всей его напряженной позе, в точных, пусть и изредка резких движениях, Эцио видел искреннюю страсть и тихую любовь к своему делу. Это разбудило в нем далекие воспоминания о том, как в детстве и юности он проникался страстью к какому-то занятию и проводил дни напролет, занимаясь только им. Со временем этот запал на новые занятия, как и у многих других, кто решил «повзрослеть», сошел на нет, и в его жизнь ворвались такие слова как «ответственность», «работа». И теперь, наблюдая за Лео, который словно пытался довести себя до полного изнеможения, но закончить начатое, Эцио вдруг устыдился своей слабости. Устыдился того, что позволил другим и себе убедить себя — во взрослом мире нет места мечтам, во взрослом мире никто не следует зову собственных душ. Парень, которого он ревновал к его галерее, только что умудрился преподать Эцио ценнейший урок.

Когда кисточка рухнула из ослабевших от усталости пальцев, и Леонардо накрыл покрасневшие от напряжения глаза рукой, чтобы на миг позволить себе отдохнуть, Эцио крадучись подошел к нему и, подняв кисточку с пола, протянул ее парню. Дернувшись от неожиданности, Лео обернулся и с облегчением выдохнул, убедившись, что это Эцио.

— Зачем ты мучаешь себя? — тихо спросил Эцио, обнимая его за плечи и радуясь тому, что Лео постепенно расслаблялся. — Я знаю, ты очень хочешь закончить начатое, но все же, у тебя еще много времени в запасе. Пойдем домой.

Лео мягко улыбнулся и накрыл одну из рук Эцио, лежавших у него на плече, своей.

— Хорошо, — согласился он, чувствуя, что сейчас парень нуждается в его близости сильнее, чем его собственная картина.

******

Так продолжалось еще несколько вечеров, пока однажды Эцио не приехал, чтобы забрать его домой. Лео бы не придал этому значения, если бы не один маленький факт. Обычно Эцио писал ему СМС, когда у него не получалось приехать. Сегодня сообщения не было. Это заставило Лео забеспокоиться и засобираться домой. Но когда Лео, включив в здании сигнализацию и закрыв галерею, вышел на улицу, то с удивлением увидел на противоположной стороне улицы припаркованную машину Эцио. В ней, что еще больше удивило Леонардо, Эцио не было. Перейдя через дорогу, художник подошел к машине и огляделся, гадая, куда же мог так внезапно исчезнуть Эцио. Вдруг его привлек какой-то человек, танцующий на смотровой площадке, нависшей над водой широкого канала. Разглядев в желтом свете фонаря знакомую темную шевелюру, заинтересованный Лео подошел ближе.

Он впервые видел, чтобы Эцио танцевал. Причем не как-то нелепо или завлекающее, как тогда, при их знакомстве в клубе, а по-настоящему, завораживающе и красиво. Лео впервые видел, чтобы танец, современный и немного резковатый, был в тоже время невероятно энергичным и искренним. Эцио одной рукой придерживал свои большие наушники, из которых слышались отголоски мелодии, что все грозили слететь с его головы при каждом резком движении, при этом умудряясь двигаться так, как не каждый сможет. Лео с улыбкой смотрел на своего парня, танцующего с закрытыми глазами и словно ушедшего в себя, чувствуя, как в груди шевелится что-то похожее на восхищение и нежность.

Вскоре мелодия закончилась, и запыхавшийся Эцио остановился. Не успел он снять наушники, как тихие хлопки из-за спины заставили его обернуться.

— Ты видел? — немного сконфуженно спросил он, смущенный тем, что его застукали.

— Да, и очень этому рад, — улыбнулся в ответ Леонардо. Они медленно направились к машине. — Знаешь, это было, пожалуй, самое лучшее зрелище, которое мне довелось видеть. Твой отец рассказывал, что ты занимался танцами, но потом бросил. И все равно, было здорово видеть, что на самом деле эти занятия нравились тебе так сильно, что ты их не забыл.

— Это все благодаря тебе, — не дав Лео открыть багажник, чтобы убрать туда этюдницу, Эцио притянул его к себе за руку и, поцеловав в щеку, объяснил. — Я просто столько времени наблюдал, как ты не сдаешься, занимаясь тем, что ты любишь на самом деле, что мне стало стыдно за то, что я бросил.

— Ну, в таком случае, для меня это очень хороший повод гордиться с собой, — засмеялся Лео. Эцио с улыбкой поцеловал его снова, чувствуя, что сегодняшняя ночь — один из самых счастливых моментов в его жизни, который обязательно надо сохранить.