Руки Лиса скользят по моей груди к шее. Я, до этого дремавший на стуле, но сейчас уже проснувшийся, упорно делаю вид, что не чувствую его прикосновений: мне интересно, что он предпримет дальше. Он садится мне на колени и прижимается сильнее, обнимая за шею. Его нос, холодный в сравнении с теплыми руками, оказывается рядом с моим ухом. Я больше не в силах игнорировать его действия и дальше, прекрасно зная, что Вольпе только того от меня и ждет. Медленно приподнимая голову и открывая глаза, я обхватываю его талию своими руками. Действовать необходимо очень аккуратно, ведь этого хищника достаточно легко спугнуть. Он слегка отстраняется, и из глубины его капюшона на меня смотрят два озорных огонька. Я с интересом заглядываю в его глаза и с каким-то затаенным удовлетворением вижу в них интерес и ожидание чего-то. Видимо, он ждал, что я проявлю инициативу. Что же, после такого трудного дня я могу позволить себе отдых.

— Ты снова делаешь все возможное, чтобы умереть от усталости? — интерес из взгляда Лиса так и не пропал, а руки гуляют по моей груди, расстегивая камзол.

— Вовсе нет, я просто не могу без этого, — останавливая одну из его ладоней, я подношу ее к своим губам и целую, наслаждаясь теми ощущениями спокойствия и умиротворения, которые дарило мне его присутствие. — Тем более, я просто не мог не задержаться. Я уже начинаю привыкать к такому завершению вечеров.

— Как бы отвыкать не пришлось, — чуть скалится Вольпе, подавшись вперед, чтобы коснуться губами моего лба, и я жмурюсь от удовольствия.

Мысли плавно уступают место пульсируюшему внизу живота желанию, и я, подняв голову, ловлю на себе красноречивый взгляд Лиса. Он явно в такой же ситуации, и меня это заводит сильней. Но сейчас мы не там, где можно позволить себе отдаться страсти до конца. Без единого слова мы поднимаемся и уходим в его таверну по тем подземным туннелям, которые я не показывал никому. Никому, кроме него. Если точнее, он всегда находит все сам. И поэтому я никогда ничего от него не прячу. Он добирается до всего, до чего ему хочется. У нашей связи свои правила и законы, и если я хочу ее сохранить, мне необходимо их соблюдать. Это в каком-то смысле не может не нравиться.

Таверна, как всегда, встречает нас шумом, гоготом и стойким запахом алкоголя. Первое время я воротил нос, но потом притерпелся и даже перестал обращать на это внимание. Здесь всегда были куртизанки, одни из лучших девочек из «Rosa de la Fiore». Ко мне почему-то слабость питает как минимум половина из них, к Вольпе, я полагаю, что все.

Несмотря на возраст и некоторый лишний вес, он очень талантлив во многих отношениях. В том числе и в любовных утехах. Кому, как не мне, об этом знать лучше всех. Я имел гораздо больше возможностей убедиться в этом, чем эти несчастные девочки. Они вынуждены делить свои тела с кем угодно ради заработка, а те, кто им симпатичен, никогда не придут к ним за этим. Но уступать свою добычу я не буду никому. Ла Вольпе — свободный хищник, но я хочу занимать в его жизни главное место. С ним никогда нельзя быть ни в чем уверенным, особенно в том, что он чувствует ко мне. Признаться, я не могу его об этом спросить. Я собственник, полностью одержимый этим рыжим дьяволом, которому готов продать душу — стоит только ему попросить. Чтобы стать зависимым от него, мне потребовалась одна ночь. Та, в которую мы решили все наши проблемы, высказали все. Абсолютно все.

С тех пор я, несмотря на ту мою черту характера, что Эцио называл скептицизмом, а я предпочитал реализмом, изредка позволяю себе мечтать больше, чем нужно. Я привык решать и расписывать всевозможные философские вопросы, но таинство настоящей любви, не зависящей от Церкви и писания, предрассудков людей, какого-либо мнения вообще и всего, что может препятствовать ей, я до сих пор описать не в силах. И сейчас я не в силах описать то, насколько сильно я отдаюсь ему. Я отдаю ему каждую клеточку своего тела и в свою очередь вбираю все, что он мне возвращает раз за разом, если не больше. Вольпе легко доводит меня до крайней точки своими то невесомыми, то резкими прикосновениями, а я все сильнее вдавливаю его в старую деревянную кушетку, которая каким-то чудом не начала скрипеть после очередной нашей любовной баталии. Стоны сливаются с гулом толпы на нижних этажах, а скрип половиц придает происходящему какое-то очарование, которое я бы назвал излишней романтикой. Но сейчас она даже кстати. Дойдя до пика наслаждения, я слегка прихватываю зубами кожу на его плече и сразу же принимаюсь покрывать поцелуями покрасневший участок. Затем переключаюсь на его губы, чувствуя, что и он изливается на покрывала и наши тела. Лис стонет мне в губы, и я мягко углубляю поцелуй, чувствуя, как в груди расцветает чувство удовлетворения и счастья.

Ла Вольпе любит по-своему. По-особенному, так, как не любит никто кроме него. Поладить с Лисом сложно. Заставить ненавидеть — на удивление легко. Добиться его прощения — сродни фантастике. Я, пожалуй, единственный, кто не только сделал все вышеперечисленное, но и кое-что большее. Каждую такую ночь я доказываю ему, насколько ценно для меня внимание, которое он мне уделяет. Я не хочу быть для него врагом, настолько сильно я люблю и завишу от него.