Чезаре приказал своему инженеру работать над чертежами в том же кабинете, где работали он и Микелетто. Это позволяло ему следить за каждым действием подозрительного художника да Винчи, который, по слухам, якшался с ассасином Аудиторе. Борджиа все же был склонен не доверять всем слухам, но и осторожность никогда никому не мешала. Всех, кто мог бы наставить палок в колеса, всегда нужно держать поближе к себе, что Чезаре, собственно, и делал, только вот не всегда вспоминал, чем это может закончиться для их с Микелетто отношений. Фаворит главнокомандующего папской армией ревновал его даже сильнее, чем Лукреция, с которой, к слову, Чезаре не то, что ложе делил, он с ней даже не целовался. Чертовы любители распускать слухи. Но зато эти слухи защищали его настоящие чувства от нападок и поддерживали хотя бы какой-то авторитет среди людей.

Ненависть Микелетто к Лукреции отступила на второй план с появлением в замке Сант-Анджело Леонардо да Винчи. То, что ему позволили работать в одном кабинете с Чезаре, его правую руку ужасно бесило. Недвусмысленные взгляды, которые кидал в его сторону Борджиа, казалось, были предназначены специально, чтобы его позлить, заставить ревновать. Микелетто никогда и ни к кому так не ревновал своего повелителя, как к этому златовласому человеку с проницательными голубыми глазами. Усугубляло положение то, что в последние ночи Чезаре не оставался в замке, предпочитая уезжать в специально укрытые от чужих глаз домах и не позволяя Микелетто отправляться с ним. Для любящего больше жизни человека было самым болезненным осознавать, что с твоими чувствами играют. Поэтому пока верной спутницей Микелетто была жгущая душу ревность.