Какаши очень трудно будить по утрам, и Ирука знает об этом как никто другой.

С трудом засыпающий вечерами и просыпающийся среди ночи по нескольку раз, Какаши совершенно невыносим во всем, что касается необходимости вставать раньше положенного. В его случае «положенное» следует трактовать как «время, когда я соизволю проснуться», что, учитывая его непредсказуемость, могло быть буквально любым временем дня. Львиная доля всех его опозданий происходила именно по этой причине — Какаши попросту был не в состоянии встать и куда-то идти.

Большую часть времени Ирука относился к этому терпимо. Он понимал, что значит быть активно выполняющим задания шиноби, и соглашался с идеей «Если не отсыпаться во время перерывов, то когда?». Но порой все эти моменты затянувшихся пробуждений, когда Ирука пытался растолкать крепко сопротивляющегося Какаши, казались Умино одной из тех бессмысленных вещей, отнимающих у них с Какаши столь драгоценное время, которое можно было бы провести вместе и которого было так мало. Он долго боролся со своей злостью на эти мысли, пытался не трогать Какаши и проваливал эту затею, и так продолжалось снова и снова до тех пор, пока вдруг Ирука, в очередной раз будивший партнера, проспавшего будильник, не заметил: Какаши очень талантливо притворяется.

Осев на кровати, Ирука вздохнул и убрал одну из рук с голых плеч «спящего» на животе Какаши, за которые еще мгновения назад настойчиво его тряс. Это все объясняло, подумал он. Прекрасно зная, что он, Ирука, убежит на работу, стоит ему убедиться, что Какаши встал и дальше справится без него, Хатаке притворялся, удерживая его дома немного дольше, но не настолько, чтобы из-за него можно было опоздать. Раньше Ирука точно бы взбесился, в конце концов, он гордился своей пунктуальностью, но сейчас… Сейчас он не находил в себе достаточно сил для этого.

— Я думал, ты заметишь раньше, — проворчал Какаши, приоткрывая обычный глаз и приподнимаясь на локтях.

Ирука ничего не ответил. Он лишь поцеловал Какаши и отправился на работу, предвкушая следующее пробуждение.