Илья почти не удивляется, когда не обнаруживает напарника и его машину у входа в штаб.

Почти.

Ведь вроде договорились же, что Невер после окончания бумажной волокиты подбросит его до дома.

На том конце канала связи на характерной для трекеров частоте никто не отвечает.

Илья не беспокоится. Слишком устал.

Кто бы мог подумать, что от боли, как бы странно это ни звучало, можно устать.

Чертовы Закулисные твари во всем их многообразии. Воздействие на тело, воздействие на разум… что дальше?

Домой он добирается на общественном транспорте, кое-как отыскав по карманам куртки нужное количество мелочи. За запыленным окном автобуса догорает закат.

Джека в квартире нет. Ожидаемо — его сейчас тоже вовсю таскают по заданиям, раз за разом срывая отпуск.

Однако кто-то, кроме него самого, здесь все же есть — стремительно отмечает подсознание.

Но реакция запаздывает. Вместе с эмоциями. И, кажется, не у него одного.

— Добрый… вечер, — пауза в речи Невера чуть больше предельно допустимой для трезвого человека.

— Ты пьян, — устало констатирует Илья, приваливаясь к дверному косяку. — И ты приперся ко мне. Серьезно?

— Абслютно, — кивает он в ответ, небрежно проглатывая букву. И снова смотрит куда-то в стену.

Что-то тут не так. Незаметно для неискушенного человека — но не так. Невер под градусом обычно несерьезен, а не похоронно-мрачен.

Черт. Что с ним успело произойти за то время, пока он сам, не выдержавший боли, валялся в отключке?

— Что ты видел? — он с силой проводит ладонью по лицу, надеясь взбодриться. Напрасно.

— Ты когда-нибудь задумывался, почему… почему именно «Эпсилон»? Пятая буква… греческого алфавита? — Невер говорит почти нормально, только чуть запинается. И старательно отводит взгляд.

Пытаться отследить логику пьяного — бесполезная затея.

— Ты же сам мне рассказывал, — Илья преодолевает расстояние до дивана и падает рядом с напарником, игнорируя запах перегара. На брезгливость тоже нет сил. — Пятимерные существа и все такое. Ну, понятно, что четвертое измерение — это время, а пятое?

Запредельная усталость начисто отключает инстинкт самосохранения — Илья задает вопрос, не думая о том, что информация может быть секретной.

— Не время, — Невер роняет голову на выставленные руки. Будто вечерних сумерек ему недостаточно, чтобы скрыть лицо.

— И не место, ага, — Илья прикрывает глаза. Заснуть бы, да не выходит. Остается разглядывать неимоверно занимательную стену — сейчас даже не понять, какого цвета обои на ней.

— Время нельзя считать четвертым измерением, — мотает головой Невер на периферии зрения. Его голос сквозь ладони звучит глухо. — Это… наверное, наиболее близким будет бесконечно большой набор вероятностей. Ты не задумывался, почему «Эпсилон» почти не совершает ошибок?

— Настолько не совершает, что мы последствия одной такой уже почти год разгребаем, — висок сверлит тупой болью. От яда в собственном голосе делается тошно.

— На ошибку компьютера повлиять было невозможно… Так вот, «верхушка» знает о мистической активности куда больше… и, вполне возможно, напрямую работает с вероятностями будущего.

Он замолкает. Илья терпеливо ждет продолжения.

— Представь, что существу, которое всю жизнь провело на плоскости, пришлось осознать, что такое высота.

Илья распахивает глаза, рывком отлепляясь от спинки дивана.

Твою мать.

Его монстр ломал иллюзорной болью. Неверу же чуть не спалило мозги.

Ни на одного из полевых агентов «Эпсилона» не действует инвертор. Реверсирование тоже не стирает память о случившемся…

— Ты был у штабного врача? — он поворачивается к Неверу, ссутулившемуся еще больше.

Секунда молчания. Две. Три. Ноль реакции.

— Эй? — он осторожно трясет напарника за плечо. Тот теряет и без того неустойчивое равновесие и заваливается набок, чудом не рухнув с дивана.

Вырубился — то ли от той же свинцовой усталости, то ли от количества выпитого. Может, это и к лучшему.

Осталось самому доползти до кровати.

Услышанное он обдумает завтра, если хоть немного отоспится.