Он появился в нашем классе совсем недавно - прямо в середине года. И сразу он не понравился большей части людей. Он был каким-то неправильным. Слишком солнечный, слишком внеземной... А еще у него были крылья. Не короткие, как у воробьев, но и не длинные до пола, как изображают у ангелов. Они были среднего размера и черного цвета, как крылья у воронов. Интересно, а он действительно ворон? Наверное, от него будет много проблем и шума. Эх, прощай спокойная жизнь.

Я не люблю шум. Да и людей в принципе тоже. Мне стало уже привычно, что меня никто не замечает. Мне этого и не надо. У меня есть эдакий свой маленький мирок. Никто не трогает меня и никого не трогаю я. Мне вполне достаточно игровой приставки и смартфона с множеством игр. В них, играх, есть что-то интересное, что заставляет меня, не отрываясь, проходить уровень за уровнем, игру за игрой. Они точно уж интереснее людей. Где бы я ни был, я всегда сосредоточен лишь на игре, потому что этот лживый мир, мне не интересен. В чем интерес наблюдать за людьми, что прячутся за масками добрячков, а на самом деле те еще сволочи? В чем смысл общаться с ними, меняясь самому под этими взглядами обманчиво добрых глаз? В чем смысл жить так?..

Но он показался мне другим. Улыбка казалась искренней, а в глазах мелькали задорные искорки... Живые. Не лживые, обманчивые и натянутые и как будто мертвые, а настоящие, яркие. Настолько яркие, что он сразу надолго засел в мозг.

Он был слишком необыкновенным, поэтому одноклассники его сразу невзлюбили. Да еще и эти крылья... Таким вот "подарком судьбы" обладает далеко не каждый, мы считаем это проклятием. Люди, видя "других", сразу начинают относиться к ним с неприязнью или стараться вообще не замечать. Я, например, тоже был одним из "других". Своего фамильяра, кота Куроо, я получил в семь лет, как раз тогда, когда у людей начинают проявляться признаки "ненормальности". Мои родители от остальных людей ничем не отличались. Я до сих пор помню тот день, когда меня бил отец и в отчаянии кричала мать с упреком в глазах. Я не понимаю... Разве мы имеем выбор, кем родиться?.. В будущем, я научился скрывать и прятать своего фамильяра от других людей, но друзей у меня так и не появилось. Я изменился сам, из-за родителей, и теперь мне уже никто не был нужен. Да и зачем? Человек, который не может полностью открыться своему другу, не может с кем-то нормально дружить. А мне и не хочется рассказывать. Потому что меня не поймут. Так я думал.

Но смотря на него, мне вдруг стало очень стыдно... Стыдно за то, что он может делать то, что не могу я. Он может искренне улыбаться тем, кто в открытую его презирает, может помогать тем, кто его ненавидит, и он может смеяться... Не злобно, а так по детски... По доброму. Я стал им восхищаться. А разве можно не восхищаться тем, кто даже не зная твоего имени старается подружиться и чем-то помочь? И делал он это действительно искренне, а не из-за того, что ему было просто одиноко и он хоть как-то пытался показать свою нужность и полезность. Он действительно необыкновенный. И за это его надо было, наверно, ненавидеть... Но я не смог. И рад этому. У меня наконец-то появился друг.

— Хэй, Кенма! — позвал меня он. Я оторвался от приставки и посмотрел в озорные карие глаза, в которых было впору тонуть.- Не правда ли погода хорошая?

— Да, хорошая, — соглашаюсь я и вновь посмотрел на парня. Солнечная широкая улыбка, озорной блеск в глазах, а в рыжих волосах плясали солнечные лучики. И все мои мысли были только о нем, а далеко не о погоде, которой я не интересуюсь уже давно - пусть все идет своим чередом.

— Тогда давай сегодня сходим погулять после занятий? — спросил меня рыжеволосый.

— Хорошо, Хината, — по правде говоря, я не собирался сегодня никуда идти, да еще и ко всему прочему, к родителям приедут их друзья со своей наследницей, которая, кстати сказать, должна стать моей невестой, которая, как "удивительно" тоже имела фамильяра. Мерзко. То, что у нее нет никакого фамильяра я понял сразу же из речи моих родителей. Слишком уж "безупречная", слишком "внеземная"... Слишком лживая и мерзкая. Родители просто хотят скинуть меня куда-нибудь, да побыстрее, а тут еще и такая возможность подвернулась. Обманывают и ее, и меня. Противно. Так что вполне очевидно, что я все-таки согласился с предложением Шое. Я просто не могу променять искреннего и солнечного Хинату на таких жалких и лживых людей, как мои родители. Потому что Хината другой, и не только в том смысле, что он имеет крылья. Нет. Он просто настоящий.

***

Было на удивление тепло. Даже не так. Было на удивление жарко, особенно если учитывать то, что сейчас только начало весны. Легкий ветерок приятно холодил кожу, а уже зеленая трава приятным запахом разлеталась по округе. Кенма и Шое сидели у дерева, прислонившись к нему спинами. Было невероятно здорово так сидеть и разговаривать ни о чем. А учитывая чрезмерно болтливого Хинату, тема разговора, если уж и пропадала, то сразу находилась уже новая. Рыжий был крайне любопытным, хотя знал о Козуме, казалось, больше, чем он сам знает о себе.

— Кенмааа, — протянул Шое, забавно покусывая нижнюю губу.- А покажи пожалуйста своего фамильяра, а то как-то нечестно. Ты мою "особенность" видел, а я твою нет.- Козуме отвернулся. Он боялся. Несмотря на то, что и Хината был "другим", он все равно боялся, что его не примут. Ему хватало укоризненных взглядов родителей и знакомых. И сейчас, доверить свою тайну еще кому-нибудь, было страшно.

— Хорошо, — вопреки всему отвечает Кенма, призывая фамильяра.

— Ой, какой миленький! Он похож чем-то на тебя! — воскликнул Шое, рассматривая зверушку. Небольшой кот с черной короткой шерсткой и желтыми глазами. Козуме невольно смутился. Еще никто и никогда не говорил ему, что его фамильяр "милый". Все, чего они удостаивались, это грубые презрительные шепотки и полные ненависти взгляды.

— Тогда, — начал парень. — Можно я потрогаю твои крылья? — Кенме всегда хотелось посмотреть поближе, пощупать, ощутить мягкость черных вороньих крыльев. После их первой встречи, это стало его маленькой мечтой. А Шое покраснел. Притом покраснели даже шея и уши. — Ты чего так покраснел? — удивился Козуме. Казалось, Хината покраснел еще больше, хотя уж дальше то?

— Просто крылья очень чувствительны... И для нас, крылатых, прикосновения к ним считается чем-то интимным, — Шое говорит тихо, пытаясь скрыть волнение в голосе, и смущение за воротом футболки. — Н-но если тебе т-так х-хочется, то можешь потрогать, — выпалил рыжий, смущенно опустив взгляд.

Кенма осторожно, чтобы не спугнуть, доверявшегося ему Хинату, слегка коснулся крыльев кончиками пальцев. Мягкие и гладкие, легкие и такие настоящие... Издалека они кажутся чем-то нереальным, иллюзорным. Но стоило лишь докоснуться, и понимаешь - они настоящие. Шое смущенно отвернулся, а Козуме стал нежно поглаживать черные, хрупкие и невероятно чувствительные перья. Хината не смог сдержать стон. Пришлось кусать руку, чтобы не продолжать, но стоны все равно слетали с его губ. Стало невыносимо жарко. Руки Кенмы поглаживали каждое перышко, стараясь не пропускать ни одно. Он добрался даже до оснований, совсем у лопаток! Рыжий всхлипнул.

— Шое, — позвал парня Козуме. — Они прекрасны... — прошептал парень, постепенно переходя руками с крыльев на плечи. Кенма осторожно повернул голову Хинаты к себе и впился в его губы мягким, но настойчивым поцелуем. Они наконец-то нашли друг друга среди всех остальных.

— Кенма...— выдыхает Хината. — Пожалуйста, не оставляй меня...

***

Хината не появляется в школе уже три дня. Я волнуюсь. Это на него не похоже. Обычно мы каждый день переписываемся в чате, но вот уже как три дня дня он не отвечает.

— Учитель, — позвал я мужчину после урока. — Вы случайно не знаете, где Хината?

— А, тот рыжий... Случайно знаю, — устало вздохнул учитель. — Его нашли вчера утром на земле у многоэтажки. Ему связали крылья и скинули с последнего этажа. Он мертв.- казалось, мое сердце остановилось в тот самый момент, как он сказал эту злосчастную фразу... Он просил не оставлять его, но сам оставил меня. — И слава Богу... — бросает учитель и скрывается в коридоре. А мне уже все равно... Он оставил меня...

***

"Тело ученика, Козуме Кенмы, было найдено сегодня утром. Предположительно, ученик старшей школы стал жертвой маньяка. Будьте осторожны!"- вещали в новостях.

А умирая, Кенма слышал лишь слово "прости". И думалось ему, что Шое ничего не сделал такого, за что его стоило прощать. Единственное, о чем жалел Козуме, так это о том, что он больше никогда не сможет услышать хоть рваный вдох дорого человека — Хинаты Шое...