Призраки удивительные существа. Не говоря об их индивидуальных умениях в магии, они имели одну необычную способность. В порыве сильных эмоций их тела имитировали человеческие: билось сердце, работали легкие, текли слезы, вырабатывалось тепло. Бывало так, что призраки могли задыхаться от эмоций, даже умирали, а после снова возрождались, так как пепел крепко привязывал их к миру. Иногда призраки настолько поддавались эмоциям, настолько погружались в любовь, что их тела независимо от воли хозяев становилось человечней, даря любимому человеку или демону столь редкое для их вида тепло. Это было удивительно, но не невозможно.

      Вот и сейчас два призрака, Непревзойденных демона лежали на большой кровати, предаваясь любовным ласкам. Разгоряченный Ци Жун лежал на боку, прижимал к груди подушку и покусывал ее уголок, издавая иногда сладкие, короткие стоны. В уголках его лазурных глаз скопились маленькие слезинки от переполняющих эмоций, готовые в любой момент скользнуть с аристократичного лица. Сверху, закинув одну ногу на плечо ритмично вбивался Бай Чжань, каждый раз задевая простату, отчего маленький демон особенно громко вскрикивал, лаская слух старшего. Пальцы на ногах судорожно сжимались, давно запутались в длинных волосах и иногда сильно подергивая, на что Бай дергал головой, выпутываясь, и коротко шипел.

      Два разгоряченных тела и два бешено бьющихся сердца, готовые в любой момент выпрыгнуть из груди. Ци Жун не мог даже выгнуться, — причина в неудобной позе, — чтобы языком тела сбросить возникающее напряжение. Он сжимал подушку, прокусывая и раздирая бедный предмет в клочья, а Бай, все еще держа ногу на плече, нагнулся к остренькому уху своего любовника (благо нечеловеческая гибкость позволяла) и прикусил кончик со словами:

      — Мой хороший~ — пропитанный нежностью тягучий голос привел Ци Жуна к вершине наслаждения, и демон сжался, задрожал и наконец-то кончил, завершая все высоким криком.

      Бай, излился следом, тяжело дыша и падая рядом. Мужчина, поглаживая голову своего маленького князя, убирал небольшие слезы и ожидал, пока его малыш придет в себя, заканчивая всхлипывать от только что пережитого наслаждения. Демон, все также прижимая Ци Жуна, потянулся к полотенцам, лежащим на прикроватном столике, и обтер своего малыша, смывая с него следы их утреннего секса.

      — Доброе утро, — игриво, чуть хрипло шепчет Ци Жун, двигаясь к столь желанным губам, заключая на устах мягкий поцелуй.

      — Доброе, — Бай притягивает демона за талию, сажает себе на живот и смотрит в эти невозможные, лучащиеся любовью глаза.

      Ци Жун наклоняет голову, смотрит вопросительно, выжидающе, и Бай не может сдержаться, берет в руку прядь каштановых волос, прикрывает глаза и целует их. Маленький князь замирает, наклоняется и оставляет невесомый поцелуй на кончике носа, а затем ложится на мягкое тело, ставя подбородок на груди, подкладывая руки, чтобы не проткнуть своего демона.

      — А-Чжань, — тянет Ци Жун и ухмыляется, пока Бай кладет одну руку на его бедро, а второй убирает прядь за ухо.

      — Жун-эр, — и дышит глубоко, словно не может надышаться, и сердце бьется быстро, но ровно. — Знаешь, я хочу кое-что тебе сказать.

      Ци Жун преданно смотрит в глаза, ожидая следующих слов, чувствуя в груди чужое волнение.

      — Я знаю, что не являюсь голубых кровей, можно даже сказать, что совсем наоборот, — палец ложится на тонкие губы маленького демона, не давая ему возмутиться. — Подожди, дай мне договорить. Я родился в то время, когда люди только начали образовывать общины, а ты Принц, будущий Император, а сейчас Владыка мира заклинателей, Непревзойденный демон, искусный мастер артефактор, один из самых богатых людей и востребованный заклинатель, не смотря на демоническую основу. А я блуждающий Непревзойденный, не имеющий за душой и гроша, умеющий только охотиться да создавать болезни и проклятия. Я… я не считаю себя достойным тебя, но… я клянусь, я влюблен в тебя. Еще с того момента, как твой прах оказался в моих руках, как начал узнавать тебя, помогать тебе. Ты чудесный, отзывчивый, ласковый, умный, красивый и настолько восхитительный, что мое мертвое сердце пускается в пляс, как только видит тебя. Я много читал в эти годы, пытаясь понять современную культуру и душу, традиции. Если бы у меня был сейчас мой прах, я бы вновь его вручил тебе, прося только об одном. Я хочу стать твоим мужем, а ты стал моим. Я люблю тебя. Жун-эр, ты выйдешь за меня?

      Ци Жун смотрел на свою любовь широко раскрытыми глазами и так неприкрыто улыбался, что Бай видел все его зубы, слышал, как стучит его сердце, а глаза сияют неподдельным счастьем.

      — Да! — Вскрикивает Ци Жун, взволновано нависая над успокоившимся Баем. — И если тебя беспокоит вопрос происхождения, то, когда ты выйдешь за меня, то станешь таким же императором, как и этот достопочтенный, — от легкого волнения Лазурный фонарь переходит на официальный стиль, целует своего будущего мужа, а затем вскакивает, запрыгивает в свои одежды и ловким движением делает на голове пучок, вставляя в него заколку. Ци Жун начинает носиться по комнате, бубнит под нос, ищет бумаги, а после спотыкается о брошенный свиток и расстилается на полу.

      Бай за это время спокойно одевается, напевая под нос незатейливую песенку, счастливо наблюдая за суетящимся возлюбленным.

      — Свадьбу назначим когда?

      — А сколько времени нужно будет для приготовления? — Спрашивает Чжань, искренне не представляя, как это все происходит.

      — Она должна быть грандиозной! Поэтому, думаю, месяц минимум, — пожимает плечами Ци Жун, а после подскакивает к Баю, оставляет на щеке поцелуй и уносится из дома со словами, что ему нужно сделать одно дело. Через пару секунд, как только Ци Жун убежал, Безликий слышит далекий, громкий голос, разносящийся по всему ордену:

      — Ши-ди!!! Я выхожу замуж! Ши-ди!

***

      Ци Жун вносится в дом своего Ши-ди словно ураган, поднимается на второй этаж, выдергивает из постели Пей Мина, бросает в него одеждой и выкидывает за порог, едва позволяя надеть тому нижнее белье. Ошалевший Бог Войны остался на коврике под дверью и никак не мог прийти в себя от столь беспардонного обращения. И пока Ци Жун громко и восторженно пытался донести свою новость до заспанного Шень Ши, Пей Мин привел себя в порядок, ловя сочувствующие взгляды проходящих мимо учеников ордена. Да, главный ловелас трех царств еще никогда не попадал в такую ситуацию.

      Поправляя волосы, Пей Мин осознал тот факт, что его меч так и остался в спальне, поэтому, глубоко вздохнув, Бог полез на второй этаж, заглядывая в окно. Еще не пришедший в себя после бессонной ночи и настоящего секс марафона Шень, никак не мог понять, что пытается донести до него демон, обматываясь одеялом и пытаясь урвать еще пять минут сна. Зато Пей Мин моментально понял, что произошло:

      — Ты выходишь замуж?!

      — Да, а что? — с неким наездом спрашивает Ци Жун, готовый до конца отстаивать свое право на счастье. Пей Мин, видя готового напасть демона, сразу отрицательно качает головой, не имея претензий.

      — Никаких, Небожитель упаси. Пригласишь на свадьбу? — Ци Жун на мгновение задумывается, а после махает рукой, соглашаясь.

      — Я пришлю тебе приглашение, — немного ворчит Лазурный фонарь, но, подумав, что как минимум один Небожитель и так там будет, то второго можно будет и потерпеть. — Почему ты еще здесь?

      — О? Мне нужен мой меч. — Мгновенно Мингуань летит ему в лоб, но Небожитель успевает его перехватить и сразу исчезает, отправляясь на небеса.

      — Ши-ди! Да проснись ты уже наконец! — Пытается растолкать брата Ци Жун.

      — Ща, дай мне пять минуточек, — падает в ворох одеял Шень, мгновенно начиная сопеть.

      — Я выхожу замуж!!! — орет демон заклинателю в ухо и тот наконец-то вскакивает, потирая оглушенные уши.

      — Я тебя когда-нибудь убью! Больной что ли? — Орет в ответ Ши, прикладывая руку к голове. — Чтоп, сто? — Мужчина наконец-то смотрит на своего старшего брата и осознание появляется в его глазах. — Он сделал тебе предложение?! Твою мать! Счастливый гуй! Поздравляю.

      Шень Ши обнимает своего гэгэ и чувствует, как его обнимают в ответ, похлопывая по спине. Шень морщится от стрельнувшей боли в пояснице, но терпит, искренне радуясь за брата.

      — Когда планируете свадьбу? Что будете заказывать, кого приглашать? Вы уже подумали о нарядах? А кто из вас будет невестой? Будем раздавать сладости? А сколько нужно приготовить, столов? А…

      — Тихо, Ши-ди, успокойся, — толчком по плечу Жун приводит Шеня в себя. — Он сделал предложение только что. Я хотел с тобой поделиться. Я тебе все расскажу, но может ты сначала хотя бы оденешься?

      Шень смотрит на свое голое тело, матерится, берет одежды и уходит в соседнюю комнату. Вскоре оттуда выглядывает черная макушка и просит у Ци Жуна:

      — Дай мне баночку с мазью из прикроватного столика. — И требующе протягивает руку, ожидая нужный предмет.

      Ци Жун залазает в столик, находит баночку, открывает ее и нюхает.

      — А зачем тебе целебная мазь?

      — Ну так… — пытается подобрать слова Шень. — У тебя регенерация, конечно, но в процессе занятий любовью появляются иногда раны.

      — Нет… — Ци Жун передает лекарство Шеню. — Не было никаких у нас ран.

      — … — Ши смотрит в глаза Жуну, пытаясь найти какой-нибудь подвох, но… — А при растяжке неудобство? Легкая боль от проникновения? — Ци Жун вопросительно приподнимает бровь.

      — Не было такого. Только наслаждение. — Несколько секунд они смотрят друг на друга, а после Шень наконец-то отвечает:

      — У меня появились сомнения в компетентности Пей Мина в любовных делах. По крайней мере мужских. И парочка вопросов тоже. И претензий.

      — Так скажи ему об этом, — фыркает Ци Жун, разваливаясь в углу, где находился самый настоящий склад с подушками.

      — Непременно, а пока… рассказывай.

      Шень Ши падает рядом, устаиваясь на чужих коленках, слушая восторженный рассказ своего гэгэ.

***

      Приготовления были грандиозными и масштабными. Ученики разносили вести быстрее, чем сеть духовного общения Небожителей и уже к обеду того дня весь мир заклинателей и ближайшие города знали о предстоящем празднестве. Небезразличные думали о подарке для своего господина и защитника, другие мечтали о бесплатном празднестве, а остальные просто радовались увидеть нечто невероятное, ведь на каждый день два Непревзойденных демона закрепляют свой союз брачными узами, а побывав на таком торжестве еще долго будут пересказывать это событие своим детям, внукам и правнукам.

      Ци Жун, вернувшись к своему почти мужу застал того за книгой о свадебных обычаях, чтобы быть готовым ко всему, а князь устроился неподалеку, чтобы приготовить приглашения. На одном листе он каллиграфическим почерком написал общий текст приглашения, оставив место для имени, украсил свиток различными красивыми элементами, после положил под него другой, золотой лист, являющимся его артефактом для копирования, способным переносить текст на другие листы, а под него крупную стопку чистой бумаги. Быстрый импульс энергии, а перед демоном появляются около двух сотен шаблонов пригласительного свитка, в который осталось вписать только имена.

      Все его ученики — главы подчиняющихся ему орденов, учителя, путешествующие ученики, некоторые люди, Советник, Черновод, Пей Мин и, конечно же, его царственный брат. На каждом приглашении, оформленном по самым высшим требованиям, Ци Жун рисует свою печать, потому приглашение превращается в бумажного журавлика и вылетает из комнаты, отправляясь к адресату. К вечеру все письма наконец-то отправлены и Ци Жун подбирается под бок своего жениха, обнимает его и засыпает под монотонное поглаживание по голове.

***

      Все следующие дни пролетают очень быстро. Взволнованные ученики и учителя, Ци Жун и Бай Чжань принимают непосредственное участие в организации своей свадьбы, следят, чтобы все, что только можно было подготавливалось прекрасно и идеально. Князь считал, что чем богаче и многолюдней будет свадьба, чем больше людей будут в этот день поднимать за их брак пиалу, тем счастливее и дольше будет их брак. Глупое поверье из Сянь Лэ, но Ци Жун действительно хотел самую громкую и запоминающую свадьбу, чтобы каждый в этом мире услышал о его счастье.

      Особую роль в приготовлении занимал Шень, готовый зубами рвать любого за ошибки. Тот хотел, чтобы у его гэгэ была настолько шикарная свадьба, которая бы переплюнула даже свадьбу Собирателя цветов и Бога войны с короной из цветов. Загоревшись такой маниакальной идеей, Ши перестал спать, есть, пытаясь быть в нескольких местах одновременно и следить абсолютно за всем. В такие моменты невозможно упрямого заклинателя утаскивал в постель Пей Мин под благодарный взгляд Ци Жуна — заклинателю нужно было спать, чтобы отдохнуть и прийти в себя.

      В один из вечеров, когда Ци Жун занимался чем-то в своей мастерской, Бай ждал своего жениха в их спальне и зачитывался очередным романом. Поздно ночью, стоило полной луне войти в свои права, на пороге комнаты появился Ци Жун, весь обсыпанный какими-то серебряными блестками, взволнованный и возбужденный. В его руках находилась небольшая красная коробочка, которую демон, не переставая поглаживал.

      Бай Чжань поднял любопытный взгляд на Ци Жуна. Было видно, что демону натерпелось что-то показать, а потому Непревзойденный быстро оказался рядом, облизывая губы, садится перед женихом и никак не решается поднять взгляд, сосредотачивая его на заветной коробочке. Некоторое время они просидели в тишине, обдумывая свои мысли, а через пару минут, Ци Жун наконец-то заговаривает:

      — Знаешь, я давно хотел создать нечто особенное. У меня были редкие и даже мифические ингредиенты, но в голову никак не приходили идеи, которые были бы их достойны. — Ци Жун снимает с коробочки крышку и протягивает жениху, передавая ему в руки. — Это подарок. Для тебя.

      На дне лежит белоснежный пояс. На первый взгляд он кажется совершенно обычным, но зная Ци Жуна, Бай присматривается, проводит пальцем по ткани и замечает сразу несколько элементов. Пояс живой! Лазурный фонарь смог создать живой артефакт. Пояс медленно выползает из коробочки, словно змея качается из стороны в сторону, а после рывком устремляется в лицо Бая, но рык Ци Жуна заставляет его задрожать и свернуться на дне коробочки.

      — Извини ее, она еще маленькая и не понимает многого, — оправдывает артефакт демон. — Ты можешь наполнить ее своей энергией, чтобы пояс стал окончательно твоим личным артефактом, а после нужно будет заняться воспитанием, чтобы эта мелочь ничего не натворила.

      — Жун-эр, ты… как ты смог создать живой артефакт? — То, что сделал Ци Жун считалось невозможным не то, что в мире заклинателей, но даже Небожители не могли сознательно делать артефакты, у которых бы была душа.

      — Хмм?.. Ну, я же легко управляю душами, вот и поэкспериментировал немного. У меня был ритуал очищения, скажем так, возвращение души в чистое состояние. Я просто взял человеческую душу, очистил ее и привязал к артефакту. Это не очень сложно.

      — Не очень сложно, — передразнивает Бай Жуна, напитывая пояс своей ци. — Услышал бы тебя кто сейчас, пеной от зависти изошелся. Ты говоришь «она», — переводит демон разговор, все еще крайне ошарашенный.

      — Да, это была женская душа, потому и она. Да и характер такой… неугомонный. Нравится? — Руки обвивают талию жениха, голова удобно располагается на коленях, прижимаясь все ближе и ближе.

      — А ткань… — никак не может подобрать подходящих слов Безликий, боясь услышать подтверждение своих мыслей. — Это разве не паутина подлунных биссус? Разве они не вымерли тысячу лет назад?

      — Ага, — сонно протягивает Ци Жун. — Я иногда совершал вылазки за материалами для артефактов, а так как я люблю пещеры, то нашел их логово. Жаль только, что они все вымерли. Поэтому я собрал оставшуюся паутину, надеясь, что когда-нибудь пригодится.

      Демон увлеченно мнет бока своего жениха, наслаждаясь мягкостью и податливостью. Ему безумно хочется поиграть с ним, но он так устал… этот пояс высосал из него удивительно много сил.

      — Жун-эр, ты же понимаешь, что за этот пояс можно купить целое государство? — Серьезно спрашивает Чжань, руками обхватывая лицо возлюбленного и всматриваясь в эти бесстыжие глаза. — Сама паутина бесценна, обладая абсолютным щитом от магических воздействий, так еще ты оживил его, делая пояс превосходным оружием. И… этот камень. — Бай перекатывает прозрачный камушек, пытаясь понять, что же он ему напоминает. Стоит вспомнить, как Чжань весь подбирается и напрягается, смотря на жениха, словно тот сделал что-то невозможное. — Это же глаз Байлуна.

      — Ага. — Ци Жун словно вообще витает где-то не здесь, утыкается в живот, устраивается поудобнее и пытается заснуть. — Это для тебя. Камень будет менять цвет при наличие рядом чего-то враждебного, будь то яд или проклятие. Черный — плохо, голубой — лекарство, розовый — приворот, а красный — ярость… остальное не исследовал, — Ци Жун зевает. — Еще там парочку защитных заклинаний внутрь вшил, поэтому… Это подарок. Хотел сделать что-то приятное. Хочешь носи, хочешь государство можешь купить, — последние слова демон уже шепчет, проваливаясь в забытье, чтобы восстановить свои силы.

      Бай Чжань аккуратно подхватывает маленького князя на руки и несет на их кровать. Укладывает гениального ребенка, стягивает с него обувь, раздевает, накрывает одеялом и на прощание целует в лоб, уходя из комнаты. По полу ползет пояс, держа камень на весу, чтобы тот не гремел, останавливаясь на балконе и подбираясь под руку демона, выпрашивая ласку.

      Чжань все еще ошарашен настолько, что прикладывает руку ко рту и вновь и вновь разглядывает артефакт. Создавалось ощущение, что Ци Жун не понимал ценность своего подарка. И если паутину подлунных биссус еще можно найти, то у дракона всего два глаза! Даже сейчас драконы были не более чем легендами, выдумками. Найти хотя бы ус было божественной удачей, а полноценны глаз в отличном состоянии, словно дракон только что сам его отдал… Ци Жун творит невозможное. Настолько невероятное, что это даже неприлично. В общей сложности, вышедший из-под руки артефакт, закаленный десятью полными лунами, был настолько бесценен, что, даже сравнивать его с ценой государства было оскорбительно.

      И все же, это было невероятным. Только через пару часов, когда уже начало светать, Бай Чжань поднимается, утаскивая за собой пояс. Он вертит его из стороны в сторону, поглаживает артефакт, заставляет его привыкнуть к себе, запомнить его. Бай снимает с себя одежду, складывает ее столике, сверху кладет пояс. Он оглаживает контуры артефакта, который хочет куда-то отправиться, возможно изучать окрестности, но связь не даст уйти ей слишком далеко, отчего Чжань облегченно вздыхает — он не потеряет ее.

      — Сихэ. Я даю тебе имя Сихэ. А пока лежи спокойно. Днем займемся твоим воспитанием.

      И пояс послушно замирает, зарываясь в ворохе одежд, словно птица в гнезде. Бай залезает к жениху под одеяло, устраивается близко-близко, а после сгребает юношу в охапку, прижимая к себе. Ци Жун что-то бормочет, не пытаясь проснуться, только обхватывает А-Чжаня, переплетается с ним ногами и вновь крепко засыпает, пока Безликий пытается совладать с приступом нежности. Не мог же он от своего эгоистичного желания разбудить Ци Жуна? Тот тоже устал. Поэтому Бай делает пару глубоких вздохов, унимая стук сердца и пытается заснуть, чтобы день пришел как можно быстрее.

***

      На следующую ночь, когда все адепты ордена разошлись по своим спальням, Ци Жун и Бай Чжань вновь собрались на террасе, под убывающей луной, обмениваясь историями.

      — Почему я никогда не встречал заклинателей старше трехсотлетнего возраста? Шень Ши в этом мире как исключение, — спрашивает Чжань, забрасывая в рот сладкую конфету. Он поглаживает Сихэ, кормит своей энергией, а артефакт разве только не мурчит от переполняющей его энергии.

      — Хм… — Ци Жун на мгновение задумывается, вспоминая все свои эксперименты и собирает выводы в общий рассказ. — Думаю, все дело в психике людей. Что Небожители, что демоны, остаются в том возрасте, в которой умерли или вознеслись. Ты же сам чувствуешь, что не слишком сильно изменился со дня своей смерти. Да, мы немного выросли, стали смотреть на мир иначе, но эти изменения несущественны. Я, например, так и остался тем семнадцатилетним князем с кучей проблем и тягой к исследованиям и жизни, которые я подавлял во дворце. Так и мой царственный брат. Он вырос, поумнел, стал сильнее, изменился его характер, но он все тот же. Та же… основа. Заклинатели же остаются людьми, способными меняться, расти и изменять свое мировоззрение. Они открывали что-то новое, достигали невозможного, совершали открытия и шли к своей цели, а после переставали видеть в своей жизни смысл. Их психика не выдерживала, душа старела, подвергалась коррозии… даже обычные люди ей подвержены, отчего сходили с ума, совершали самоубийство, не желая жить без смысла. Душа живых людей постоянно куда-то стремилась. Те, кто сошел с этого пути, останавливаются, их душа словно живет в замкнутом круге. Вечность.

      — Самое забавное, что одновременно с получением бессмертия, заклинатели сильнее подвержены коррозии. Чем сильнее заклинатель, тем быстрее. Я видел могущественных людей, которые уходили в 34 года, 45 лет, просто потому что они достигли вершины. Они достигли всего, а потом отправлялись на перерождение. — Бай внимательно слушал новую информацию, но не мог не заметить в голосе Ци Жуна неприкрытое раздражение.

      — Ты их осуждаешь?

      — Я их не могу понять. Даже если ты устал — отдохни. Зачем уходить из мира, который полон столь интересных вещей? Мир также бесконечен, ведь Небожители не охватывают всю планету. Я уверен, что далеко-далеко находятся неизведанные территории, и однажды я хочу туда отправиться. Я не понимаю, почему никто не хочет продолжать развиваться, если не в одной сфере, то в другой. То, что заклинатели уходят, для меня выглядит как слабость, побег от реальности. Это глупо. Перед ними раскрывается все богатство планеты, а они… в любом случае, виновата сама душа. Точнее ее саморазрушение.

      — Но ты же смог решить эту проблему? Твоему Ши-ди уже перевалило за семь сотен, — замечает Бай, помогая Ци Жуну удобнее улечься на своих коленях.

      — Ага. Когда я заметил, что эта язва начала больше стонать о своей бессмысленной жизни и меньше активничать, пришлось быстро узнать о коррозии души. Никогда бы не подумал, что моя способность контролировать души окажется столь полезной. Я смог создать печать, которая… замораживала душу, останавливала ее развитие в момент наложения. Сейчас душа Ши практически не отличается от нашей сути, помогая ему не сойти с ума или предаваться унынию до скончания веков. Он не хотел уходить, а я не готов его отпустить. Поэтому, вышло то, что вышло.

      Некоторое время Непревзойденные лежали в тишине, наслаждаясь тишиной и присутствием друг друга. В конце концов неугомонный Жун дернул Бая за прядь волос, обращая на себя внимание.

      — Хм?

      — Расскажи свою историю. Как ты жил, когда был человеком? — Чжань, опустил свою руку на лоб Ци Жуна и не сильно его стукнул пальцем, отчего маленький демон нахмурился. — Ну расскажи! Ты ничего о себе не рассказывал.

      — Ты думаешь, что я помню? — Бай приподнял бровь, спрашивая.

      — Конечно. Каким бы древним стариком ты не был, демоны не могут забыть свою жизнь и смерть. У нас слишком хорошая память. — Ци Жун активно закивал, пристально смотря в глаза своего жениха.

      — А ты не думал, что я не хочу вспоминать то время?

      — Расскажи, — требовательно произносит князь на недовольный цык Непревзойденного.

      — Да нечего рассказывать. Небольшое племя людей, борющихся с природой и духами, мерли как мухи от любого чиха, да размножались с той же скоростью. Одного съели на охоте, двое родились. Жрали все подряд и опять дохли. Заболевали и вновь по новой. Это было самое начало мира, думаешь, тогда было хоть что-то интересное? — Было видно, что Бай не очень хотел говорить, но Ци Жун был настойчив. — Правда, не было чего-то стоящего. Я родился, с пяти лет выполнял обязанности по дому, помогал женщинам собирать травы и еду, в девять первый раз сходил на охоту, в пятнадцать у меня была… сейчас это называют «жена». Тогда же просто необходимость, для продолжения своего вида. В девятнадцать у меня уже было трое детей, а в двадцать три все племя вымерло от болезни, которую принесли охотники, побывав на другой стороне реки. Я стал призраком, не желающим так просто уходить. Один из немногих бывших людей. — Тихий хмык разносится в тишине ночи.

      — Тогда мир наполняли духи, не демоны. Духи природы, высшие существа на подобие драконов, огненные львы, духовные черепахи и солнечные зайцы. Они жили бок о бок с «людьми», больше похожими на животных и считали именно себя высшей расой. Тогда из-за них мир был чрезмерно наполнен энергией, которую не все люди могли переработать, потому и помирали. Я не сразу это узнал. Пришлось… шпионить. Эти существа не считали меня чем-то существенным, скорее паразитом, не способным им принести вред. А я стал. Я питался энергией, которую они постоянно выпускали, также экспериментировал пытаясь как-то помочь людям развиваться и выживать. Так я и создал слабые болезни. Каждый раз как сильный человек справлялся с вирусом, он в малых дозах впитывал и перерабатывал энергию мира, становился сильнее, умнее, пронося эту силу будущим поколениям. Слабые умирали. Сильные выживали. Думаю, я помог людям развиться в нечто большее, чем просто корм для животных. Некоторые люди переносили болезни легче, отчего спустя сотни лет именно их потомки могли манипулировать этой энергией. Ци. Так ее назвали. Появились первые заклинатели. Точнее, пародия на них. Существа стали беспокоиться, что людей становилось слишком много, что они «жрут» их энергию. Завязалась война, половина тех людей померла в процессе, забрав с собой парочку существ. Остальные ушли в спячку, закрывая себя от вешнего мира так, что я даже спустя тысячи лет их так и не смог найти.

      — Люди, потеряв врагов, стали размножаться, заполнять континенты. Я продолжал свои действия, усиливал «болезни», а когда переборщил, появились «проклятия». Первые в мире чисто отрицательные последствия, которые деградировали человечество. Меня стали проклинать, пытались убить, устроили охоту. Но что могут людишки против тысячелетнего демона? В конце концов мне это все надоело, и я на несколько сотен лет ушел в спячку, надеясь, что про меня забудут. Забыли. Но когда я проснулся, то понял, что все мои «болезни» и «проклятия» эволюционировали, стали «жить» без моего вмешательства. Некоторые исчезли, став полностью неопасными для людей, а я… после долгого сна, поглотив энергию мира, стал Непревзойденным, ходячей болезнью. Куда бы я не пошел, за мной тянулся шлейф смерти. Одно мое наличие среди людей приносило эпидемии, люди помирали как мухи, а потом… появились первые Небожители. Люди, которые жаждали меня остановить. Они объединяли заклинателей, устраивали облавы, пытались поймать и убить меня. Так сильно хотели очистить мир от зла, что возносились. Думаю, тут дело в пресловутом равновесии. Скорее всего я стал слишком силен, существа окончательно растворились в памяти мира, а противоположная сторона должна была хотя бы быть.

      — Против первого демона появились целые Небеса. Я же подстроил свою смерть, вновь уходя в длительные медитации, чтобы научиться контролировать свои силы. Я ждал, когда обо мне забудут. И вновь прошли тысячелетия. Старые боги сменялись новыми, стали популярными, строились храмы, люди продолжали развиваться. Я становился сильнее, но научился контролировать свои силы. Правда, приходилось не слишком долго контактировать с людьми, потому что это все равно было опасно. А еще… культура менялась. Я перестал понимать людей, смысл их действий. Мне стало комфортно в одиночестве. Я путешествовал, продолжил развивать свои способности, распространял «болезни», иногда устраивал эпидемии. Признаюсь, мне было просто интересно посмотреть, как поведут себя некоторые проклятия.

      — Я устраивал для людей своеобразные задания на выживание. Только для людей, для них одних. Можно было создать что-то против призраков, но зачем самому себе рыть могилу? В конце концов я перешел на духовные болезни. Некоторые даже посчитали меня Богом и стали строить храмы, но быстро бросили эту затею. И Правильно, потому что после поветрие тысячи ликов тоже было придумано мной, но ваш Цзюнь У сильно извратил его суть, подогнал под себя. Не нужно было про него рассказывать. Но я тогда… когда я посетил Уюн, я почти сошел с ума от одиночества. Я так устал постоянно быть один, а тут попался сильный человек с защитой Небес, которой мог без опасности для себя контактировать со мной. Принц, будущий Бог, умный и амбициозный. Признаюсь, я был покорен его мышлением и красивыми словами. С ним было интересно поговорить и рассказать парочку историй. Он был достойным слушателем. Но мне пришлось уйти, чтобы своим присутствием не навести катастрофу в его государство. И вновь бесконечное, бессмысленное путешествие, пока я не нашел твой прах в своем разрушенном храме. Немного иронично, не правда ли?

      Бай Чжань, весь рассказ смотря на луну, наконец-то перевел взгляд на своего жениха, ожидая услышать реакцию о кратком пересказе своей тысячелетней жизни. Чжань действительно не видел в ней ничего интересного. Только глупое и существование вдали от людей, сильного, но бесполезного демона. Только вот Ци Жун смотрел на него с неподдельным интересом, в глазах сиял внутренний свет с обожанием и восторгом вперемешку.

      — Вау, — только и мог сказать маленький демон, чрезмерно загруженный своими мыслями. — Огромное вау… это… получается, что я могу смело говорить, что ты стар как мир?

      И Бай Чжань засмеялся. Долго и до слез. Только когда он наконец-то смог успокоиться, Безликий смог задать вопрос:

      — Неужели тебя волнует только это?

      — Нет, конечно, — Ци Жун приподнялся, поднес правую руку к его лицу и мягко провел по щеке, спустился к подбородку, удерживая его. Демон приблизился вплотную и зашептал прям в губы. — Я немного ревную, что у тебя когда-то была жена и дети, но это столь глупо, что абсолютно бессмысленно. Мне безумно интересны истории о тех существах, о первых Богах и людях. Но больше всего мне интересны истории о твоих способностях, о тебе, твоих чувствах. Я хочу узнать о тебе все. От самого начала, до сегодняшнего дня. Мне очень интересно послушать более подробно твою историю, даже если на это уйдут столетия, я буду слушать. Все. Потому что ты невероятный. Потому что ты мой.

      Ци Жун целует Бай Чжаня, показывая ему, что демон никуда от него не уйдет, что он всегда будет с ним, поможет, поддержит, не оставит. Ци Жун сгладит недопонимания своего жениха с внешним миром, будет его щитом и стеной, отгораживающей от нежелательных взглядов. Маленький князь поможет ему влиться в общество, стать частью современного мира, но только если он захочет.

      Бай Чжань притягивает юношу за талию и удобно сажает на колени, проводит рукой по спине, снизу вверх, зарывается в волосы, стягивает свой прах и кидает в сторону. Демон понимает все без слов, и он не может передать свою благодарность. Если Ци Жун станет для него щитом, но Бай Чжань станет мечом, который безмолвно поразит любого врага, который встанет на его пути. Он любой ценой защитит своего маленького князя. И никогда не позволит ему уйти.

***

      Хоть все и готовились встретить этот день, но все оказалось намного сложнее с самого начала. Утро свадьбы настало резко и даже как-то неожиданно. Ученики словно бешеные носились по ордену, создавая панику и суматоху. Всё, казалось, лежит не на своих местах, времени катастрофически не хватало, все хватались за голову и рвали волосы.

      А потом проснулся Шень Ши. Он Божественным мечом навис над головами, рычал словно дикий зверь и рявкал так, что гора сотрясалась от дрожи, что уж говорить о младших адептах. За рекордно короткое время все вернулось в привычное русло и каждый занялся тем, что ему было приказано.

      Орден принимал гостей, город под горой пел и танцевал, прославляя своего господина, заклинатели радовали простой люд фокусами, раздаривали конфеты и другие традиционные сладости. Приглашенные приносили подарки, слуги помогали молодоженам одеться и нанести макияж, Шень последний раз прочитывал список дел и спокойно вздохнул. Все идет по плану.

      Уже к обеду двое в красных нарядах жениха стояли перед алтарем и совершали три поклона. Последний был совершен особо низко, но равно, признавая равенство супругов. А затем был поцелуй. Два благородных мужа перед Небесами заключили союз, клянясь верности другу до самой своей смерти.

      Се Лянь не мог сдержать слез, искренне радуясь за своего кузена, который наконец-то обрел свое счастье. Небожитель мог быть спокоен за своего родственника, он был уверен, что Бай Чжань не обидит и не причинит боль своему мужу. Ци Жун заслужил это. После Се Лянь отойдет к Пей Мину, который что-то активно обсуждает с Шень Ши, иногда посматривая на рядом сидящих Хуа Чена и Хэ Сюаня.

      Собиратель цветов все празднество о чем-то ворчал, выливал на кушающего Черновода свой негатив и так и текущий сарказм по поводу всего происходящего, ныл, что хочет забрать гэгэ домой… в конце концов даже Хэ Сюаню надоело выслушивать это и он пересел в другой угол, а Хуа Чен пошел издеваться над Пей Мином, но был остановлен язвительной стеной Шень Ши. Пришлось до конца свадьбы следовать за Наследным принцем, иногда тяжело вздыхая, намекая на то, что они с мужем задержались тут слишком долго. В конце концов даже непробиваемого Се Ляня это стало напрягать и, посмотрев, как в небо запускают магический салют, они вернулись домой, под счастливо мурчащего под нос Сань Лана, который внес Наследного принца на руках в их покои.

      Ци Жун с Бай Чжанем не отставали от них, хоть и не знали об этом. Когда они ушли, оставляя людей, бога и заклинателей веселиться, то сразу прильнули друг к другу, не успев дойти до кровати. Они смотрели друг на друга, в красных одеяниях, с красивейшим свадебным макияжем и никак не могли налюбоваться. Создавалось волшебное чувство, словно это самый лучший сон, нечто, что-то невозможно, но наконец-то свершившееся.

      Ци Жун тяжело сглотнул и медленно принялся раздевать своего мужа. Он делал это много раз, но именно сейчас отчего-то дрожали руки, а сердце было готово выпрыгнуть из груди. Муж. Его муж. Самые нежные и светлые чувства такой силой захлестнули Ци Жуна, что глаза опасно заблестели, а беспорядочные поцелуи покрывали все открытые участки тела: лицо, плечи, шея. Зацелованное, ничто не осталось без внимания.

      — Муж, — тихо выдыхает Ци Жун, чувствуя, как от чувств перехватывает горло и становится трудно дышать. По щекам начинают течь слезы, от переизбытка эмоций. — Мой муж.

      Бай со смешком берет лицо юноши в руки, смотрит в лазурные глаза и стирает дорожки слез, невинно целуя в лоб, ожидая, когда его счастье придет в себя.

      — Мой маленький, — ласково тянет Чжань, прищуривая глаза, — мой хороший. Твой. Только твой.

      Ци Жун укорачивает бурю в своей душе и жаждет наброситься на своего мужа, приласкать, сделать так приятно физически, как ему сейчас приятно душевно. Хочется передать свои чувства, чтобы Бай задыхался от эмоций, стискивал в своих объятиях и от восторга не мог произнести свои обычные нежности. Хотелось подарить А-Чжаню весь мир.

      — Муж, — Ци Жун снимает с Бая верхнее платье, пока Безликий повторяет его действия, избавляя своего любимого от тяжелых, шикарных одежд. Он ласкает шею князя, чувствует, как тот дрожит и понимает, принимает все его чувства и эмоции, которые они делят на двоих. Прах брошен на пол, тот резонирует между собой, дрожит и уже сложно понять, где чьи эмоции и чувства.

      — Жун-эр, ты такой красивый, — Бай Чжань проводит по груди нависающего над ним Ци Жуна, щекотит, вырывая из горла легкий, но чуть хрипящий смех.

      — А-Чжань красивее, — Ци Жун ласкает языком и рукой горошины сосков, прикусывает и тянет, отчего Бай выгибается и стонет, перебирает пальцами длинные волосы своего мужа.

      Ци Жун знает слабости своей любви и пользуется ими, доводя предварительными ласками до края. Бока и грудь — самые чувственные места, которые провокационно терзает маленький демон, оставляя алеющие засосы. Чжань хватает Ци Жуна за лицо, притягивает к себе и глубоко целует, вырывая из наглого ребенка сладкий стон.

      — Если так и будешь мучить меня, я укушу тебя за ухо, — угрожает Бай, смотря на расширившиеся от ужаса глаза.

      — Ты слишком жесток, А-Чжань, — хнычет Ци Жун, но послушно спускается поцелуями ниже и ниже, и ниже.

      Вскоре они избавляются от нижних одеяний и Ци Жун приступает к своему любимому делу. Демон удобно устраивается между разведенных ног Бая, целует, сначала коленку, затем внутреннюю сторону бедра, спускается ниже к давно стоящему члену, оставляет легкий поцелуй у паха и приступает. Жун широким жестом проводит языком по органу, слушая громкий стон, демон вынимает свой длинный язык, дважды оборачивает вокруг и начинает им беспорядочно двигать, стимулируя левой рукой основание.

      Ци Жун не мог делать минет из-за слишком острых зубов, зато имел по-змеиному длинный язык, чем и пользовался во всю, помогая себе руками, чтобы достаточно быстро довести мужа до вершины наслаждения. На мгновение демон отвлекается, чтобы взять со столика утром подготовленное ароматное масло, выливает на правую руку (когти обработаны еще утром) и начинает подготавливать хризантему мужа.

      Полностью сосредоточенный на языке, Бай не замечает ни один палец, ни два. Он уже был растянут после прошлой ночи и готов был принять Ци Жуна, но юный князь был слишком нежен, обожая долгие и мучительные ласки, чтобы не было и намека на боль, только сводящее с ума наслаждение.

       Чуть заостренный кончик точечно массирует член, слизывает сочащуюся жидкость и ласкает, ласкает и ласкает.

      — №%: «(?! : №!!! — вырываются изо рта Бай Чжаня какие-то непонятные слова.

      — Что ты сказал? — невинно интересуется Ци Жун, отрываясь от своего дела.

      — Маленький еще, — фыркает Бай, а после просит, — пожалуйста, продолжай.

      И Ци Жун послушно возвращается к своему занятию, быстро доводя мужа до экстаза языком и пальцами, стимулируя простату.

      — Жун-эр, — кончает Бай, сжимая в руках простыни, дрожа всем телом. Демон тяжело дышит, но быстро приходит в себя, когда видит, как Ци Жун собирает его жидкость, садится на его живот, задевая спиной член и похотливым, провокационным взглядом смотрит сверху вниз.

      — Что ты?..

      Ци Жун одну руку кладет на живот, а вторую подносит ко рту, длинным языком проводит по пальцам, слизывая его соки. Бай шумно сглатывает, завороженно наблюдая за действиями наглого юнца, который еще немного и доиграется. Ци Жун с таким удовольствием, с таким взглядом вылизывал свою руку, что Чжань вновь возбуждается, притягивает к себе князя и целует.

      — Хм… думаю, ты вкуснее, — заявляет Бай, заправляя выбившиеся пряди за ухо. Ци Жун смеется.

      Они вновь ласкают друг друга, не имя возможности оторваться и идти дальше. Кислорода не хватает, чувства переполняют, засосы с бешеной скоростью появляются и также быстро исчезают на белоснежной коже. Они стонут, признаются друг другу в любви, а потом, сквозь стон Ци Жун произносит:

      — Перевернись.

      И Бай переворачивается. Демон прогибается в пояснице, подкладывает подушку, чтобы было удобнее, расслабляется, ожидая, когда муж войдет в него, но Ци Жун вновь обламывает его, вырывая из покрасневших губ громкий и протяжный стон.

      — Ты!..

      Бай утыкается лицом в подушку, прогибается сильнее, разрывает пальцами простынь и оглушительно стонет. Ци Жун проник в него языком. Двигается быстро, глубоко. Язык то извивается, то проходит по простате, то скручивается в узлы, отчего Чжань сходит с ума, готовый кончить в любой момент. И Ци Жун приближает его кульминацию, накрывая член рукой и делая несколько резких движений.

      — Хорошо быть демоном с нашей-то выносливостью и чистыми телами, — философски замечает Бай, переворачиваясь на спину, наблюдая как Ци Жун вылизывается словно кот. — Вкусно, чудовище мое?

      — Очень, — мурлычет Ци Жун, коротко посмеиваясь. — Нужно еще этого масла купить.

      — А с чем хоть аромат? — Бай притягивает мужа к себе, проводит языком по губам, слизывая остатки масла, а после удивленно распахивает глаза. — Действительно вкусно.

      — А я о чем говорил, — Ци Жун улыбается, поудобнее располагает подушку под поясницей Бай Чжаня, пока тот закидывает одну ногу ему на плечо, а второй обхватывает талию, притягивая к себе как можно ближе, намекая, чтобы тот больше не церемонился и доставил удовольствием им обоим.

      — Муж мой, — любовно тянет Ци Жун и быстро и совсем безболезненно входит.

      Бай запрокидывает голову, выгибается и протяжно стонет.

      — Жун-эр. — Юный демон неспешно начинает двигаться, одновременно припадая к груди и оставляя небольшие засосы. — Ты сведешь меня с ума.

      Чувства заполняют обоих. Ближе, сильнее, глубже, быстрее. Комнату наполнили самые непристойные звуки, стоны, шлепки, где-то между особо сильными движениями они признавались друг другу в любви, целовались, заглушая стоны друг друга, а после утыкались в шею, ласкали грудь, щекотали бока и говорили-говорили-говорили.

      — Люблю.

      — Мой.

      — Муж.

      — Муж.

      — Душа моя.

      — Жизнь моя.

      — Навсегда.

      — Навеки.

      Короткие признания на выдохе, огромная любовь в груди, распахнутая душа с клятвой быть до самого конца. Их чувства, любовь сплетались в такую жгучую смесь, что было невозможно различить, где начинается один и заканчивается другой. В данный момент они были едины и душой, и телом, сплетали свои души в доверии и желании быть вместе навсегда. И их прах, лежащий неподалеку отреагировал на их желание. Он засиял, завибрировал, а в момент, когда оба демона одновременно пришли к экстазу, слились воедино, чтобы в следующее мгновение вновь стать раздельными заколкой и брошью.

      Никто из них в тот момент ничего не заметил, потому что два любящих человека были заняты друг другом и не почувствовали существенных изменений, но утром, после еще нескольких заходов, полностью уставшие, они поймут, что теперь их прах несет в себе частичку второго. Никто из демонов никогда не принимал другого настолько близко, но они узнают, что в ту ночь обручились не только по человеческим законам, но и по демоническим. Теперь их души действительно связаны до тех пор, пока оба праха не исчезнут из этого мира.