Истосковавшаяся по теплу чужого тела, Джуго вела себя теперь крайне прилипчиво и довольно собственнически. Как только появлялась возможность и Самон оказывался рядом, оторвать ее от надзирателя боле было невозможно. Хотя бы по той причине, что касаться к себе кому-то, кроме Гокуу, она так и не позволила. Она крепко обнимала его за руку, пока второй рукой он трепал ее по голове, если не держал какие-то несомненно важные бумажки. Хотя даже если те и бывали в его руках, они быстро оказывались в руках идущего рядом Инори. Потому что конфетно-букетный период у Самона и Джуго только начинался и все вокруг слишком этому умилялись и не позволяли надзирателю брать на себя работы больше положенного. Пусть лучше свободное время проведет с пятнадцатой. Это было на пользу как самому Гокуу, так и Джуго.
А их двоих только спроси. Будь у пятнадцатой полная свобода в передвижениях, таскалась бы за Самоном круглые сутки, провожала бы от его кабинета до кабинета начальницы, не присутствуя разве что на самих собраниях. А по вечерам, после отбоя, Гокуу позволял себе немного расслабиться и пройтись с Джуго окольными путями до его кабинета. Своеобразные вечерние прогулки и любования океаном, пока они крепко держатся за руки, стали их своеобразной традицией, о которой знала даже Хякушики-сан. Вопреки всем ожиданиям, когда они попали за сей проступок к ней в кабинет в первый раз, начальница лишь улыбалась широко-широко под мечтательным взглядом Кенширо. Джуго выглядит слишком счастливой и безмятежной, сбегать она не собирается. Вот какую причину выдала начальница Момоко и дала добро на ежедневное “сопровождение заключенной”.
А иногда Самон разрешал ей оставаться на ночь в его кабинете. Он и ночью-то почти не спит. Разбирается с кучей документов, с которыми не успел разобраться днем. Пятнадцатая даже иногда начинает жалеть о том, что мешает днем выполнению его работы. Но Гокуу лишь фыркает, поправляет на ней теплое одеяло, дает в руки чашку ароматного чая и садится работать. Джуго смотрит на него из-под полуприкрытых век и греет холодные пальцы о чашку, давя в себе зевок. Самон улыбается и, не отрываясь от документов, говорит ей ложиться спать. И Джуго, уставшая от долгого дня, прикрывает глаза и мгновенно проваливается в мир красочных сновидений.
Вечера в кабинете надзирателя так же тихи и спокойны, как и их прогулки. Иногда, после особо тяжелого дня, когда сил не остается уже на треклятую макулатуру, Гокуу позволяет себе развалиться на мягком диване и пристроить у себя на груди Джуго. Она тепло дышит ему в шею, утыкаясь носиком в высокий воротник рубашки, и аккуратно складывая ручки на его груди. Она позволяет ему обнимать себя во сне и перебирать свои волосы, если он вдруг проснулся раньше. В крепких объятиях Самона совсем-совсем не страшно, а наоборот тепло и уютно. Пятнадцатая дышит им и понимает, что именно Самон, а не просто какое-то там место, ее дом. Или же дом там, где есть Самон. И Джуго тихо хихикает, чтобы не разбудить уставшего мужчину, наслаждаясь наконец обретенным счастьем.
Гокуу доволен жизнью больше, чем мог бы когда-то желать. Пятнадцатая, как заключенная, совсем-совсем не проблемная, что бы там не говорил горилла-Хаджиме. И найти себе развлечение может даже тогда, когда все уходят на тренировку, при этом все равно оставаясь под присмотром кого-то из надзирателей. Она тихая, совсем не умеет буянить. Сбегать отпала необходимость, даже если просто хотелось погулять. Тренировки пятого корпуса в большинстве своем проходили на свежем воздухе, а вечерние прогулки — с видом на океан. Ей не на что больше жаловаться. Кроме как на то, что она хочет только больше проводить время с Самоном. Джуго совсем-совсем не буйная, даже когда пересекается со своими друзьями. И надзиратель пятого корпуса лишь громко смеется, когда слышит, как Инори подкалывает Хаджиме о том, что к заключенной нужно было просто подобрать другой подход. Сугороку лишь нервно дергает бровью и явно старается не потушить сигарету о лицо Хаккая или кого-нибудь из своих шумных заключенных.
Самон подумывает о том, что с таким примерным поведением пятнадцатой у начальницы можно попробовать попросить снижения срока Джуго с нескольких пожизненных хотя бы до пары лет.
Идиллия. Гокуу наконец-то живет почти той жизнью, которой всегда хотел жить. У него есть любимая работа и милая девушка, о которой можно было только мечтать. Его жизнь наполнена лишь умиротворением и вечными беззлобными шутками обывателей пятого корпуса. И Самон, откладывая последнюю на этот день бумагу в сторону, расслаблено улыбнулся и откинулся на спинку кресла, когда почувствовал на своих напряженных плечах тонкие девичьи пальчики.
— Устал? — Джуго мяла своими маленькими ладошками его плечи, и Гокуу, не став сдерживаться, чуть застонал от наслаждения. Он расстегнул пуговицы на белоснежной рубашке и чуть приспустил ее с плеч, открывая пятнадцатой доступ к своей обнаженной спине. Джуго позволила себе одной рукой медленно проскользить по ней вниз, слегка надавливая ногтем, в то время как второй рукой огладила шею и зарылась пальчиками в волосы Самона. Кажется, тот даже прикрыл глаза от наслаждения и чуть улыбнулся.
— Только если самую малость, — Гокуу не станет рассказывать ей о том, что пока она весь день разгадывала кучу головоломок, пока остальные заключенные занимались тренировкой, кроме разве что еще Ци, который позиционировал себя как травника, а не бойца, он бегал от корпуса к корпусу, как собака, чтобы собрать нужные ему документы. А если учесть то, на каких расстояниях друг от друга находятся корпуса… Даже поезд, на котором, собственно, он и провел большую часть своего дня, не сильно скрашивал общие впечатления. Идти до корпусов потом приходилось все равно долгой и нудной дорогой. Вспоминать об этом тогда, когда маленькие ладошки Джуго скользнули ему на грудь — кощунство.
— А я скучала, — пятнадцатая чуть склонилась вперед и положила подбородок на плечо Самона, потерлась носом о его щеку и обняла. Гокуу едва ли мурлыкал от таких щедрых редких ласк со стороны Джуго. Он был терпелив и достаточно учтив к ее проблеме. И пока просто позволял ей касаться себя и сам бережно касался ее. Джуго млеет почти от каждого его ласкового прикосновения и жмется лишь ближе к нему, как котенок. Он не предлагает ей даже простые поцелуи в щеку. Он дает ей время собраться с силами и решится самой на следующие шаги. Он дает ей столько времени, сколько ей надо. Потому что Джуго, сколько бы времени не прошло, это все еще растрепанный воробушек, который только-только открывает для себя этот мир. Потому что не хочет потерять то хрупкое доверие, которое он имеет сейчас. Иметь такого соулмейта, как Джуго — верх мечтаний. — Можно я кое-что попробую?
— Смотря что, — Самон весело фыркнул и чуть повернул голову в сторону пятнадцатой. Синяки под ее разноцветными гетерохромными глазами уже почти исчезли, щеки заливал нежный румянец, а губы изгибались в хитрой улыбке.
— Это пока секрет, — Джуго отстранилась от Гокуу и легко рассмеялась над тем, как надзиратель надул губы, как маленький ребенок, которому не дали конфет. Она потрепала его по волосам и подавила в груди тяжелый вдох. — Сюрприз. Небольшой. Только… Закрой глаза. Пожалуйста.
Самон подавил в себе смешок, видя то, как нервничала почему-то Джуго и смущенно кусала губы, но глаза послушно закрыл и даже не пытался подглядывать. Он доверяет ей. Пятнадцатая показала ему, что она действительно заслуживает того, чтобы ей верили, чтобы верили в нее. И он не может предать ее доверие, даже если так любопытно и хочется открыть глаза, узнать, что делает Джуго. И Гокуу едва не подавился воздухом, когда почувствовал легкий поцелуй на своей груди. Это было… неожиданно. Он порывался открыть глаза, полюбоваться макушкой заключенной, но та, будто видя его действия наперед, быстро накрыла своей ладошкой его глаза, не позволяя ничего увидеть. Она продолжила держать ладонь на его лице и в то же время перебралась к нему на колени, а второй рукой обняла за шею. Самон положил ей свои руки на талию. Хрупкое девичье тело отозвалось на теплые прикосновения больших ладоней и лишь сильнее прижалось к его груди. Гокуу не сдержал удивленный тяжелый вздох.
Джуго, не то издеваясь, не то исследуя плохо изученные территории, медленно водила носом по шее от кадыка до уха, по линии челюсти и обратно, иногда оставляя легкие поцелуи, а иногда и вовсе мокрые дорожки от языка. Джуго было почти не страшно. Самон тот человек, которому она обещала верить и который пока ее доверие никак не подорвал. Его хотелось касаться. Он был единственным, кого хотелось одаривать своими прикосновениями. Хотелось больше. Хотелось, чтобы он касался ее. Джуго огладила рукой его шею и медленно перешла на грудь, пока вторая рука, наконец-то, вновь зарылась в мягкие волосы на затылке. Она поцеловала Гокуу в веки и чуть рассмеялась, когда вновь опустилась чуть ниже и его пушистые ресницы защекотали ее щеки. Пятнадцатая немного отстранилась. Руки надзирателя слегка оглаживали ее спину, и Джуго наконец решилась.
Следующий поцелуй она оставила на губах Самона, нерешительно облизывая их языком. Гокуу чуть приоткрыл глаза и посмотрел на смущенную Джуго в своих руках. Своим языком коснулся ее и удержал в руках, когда пятнадцатая слегка дернулась от неожиданности. Она не стала вырываться из его рук и Самон позволил себе углубить поцелуй, показать им, какую нежность и трепетность он еще готов преподнести самой Джуго. И та расслабилась в его руках, позволяя крепко обнимать и целовать себя, блаженно прикрывая глаза. Да, наверное, это именно то, чего ей так не хватало.
— Это был хороший подарок на ночь, — Гокуу подарил ей нежную улыбку, и пятнадцатая лишь больше покраснела, сливаясь цветом лица со своими крашенными прядями, но улыбнулась в ответ и продолжила лениво поглаживать его шею.
Стоило лишь проявить терпения, дать человеку время, и Джуго нашла в себе силы и желание попробовать что-то новое. Самон довольно зажмурился, как кот, объевшийся сметаны, и ласково поцеловал девушку в лоб. На пока этого достаточно. Джуго слишком удивительна, чтобы с ней торопить события.