Первую половину утра Геральт потратил на то, что вырывал длинную траву и вьюн, разросшиеся меж плит во дворе, дабы всё это безобразие не путало ноги. Вторую же половину утра — на то, чтобы найти старые тренировочные мечи, тщательно запрятанные когда-то Весемиром. У большей их части лезвие уже начало ржаветь и стало непригодными для тренировок, но парочку целёхоньких Геральт всё же отыскал. В ожидании, когда спустится Цири, он сидел под стеной и бруском где-то затачивал, а где-то, наоборот, затуплял найденные мечи. Ярко светящее солнце практически не грело.

Потихоньку приближалась зима. Она чувствовалась в опадающих дождём листьев с деревьев, в инее на траве по утрам, в морозном ночном воздухе. Геральт часто не спал по ночам, выходил на балкон башни с кружкой медовухи в руке, любовался звёздами и получал какое-то особо наслаждение от того, как холод пробирается под ткань рубахи. Ему нравилась такая жизнь. Ни монстров, ни интриг, ни бесконечных битв. Зато был гвинт с братьями-ведьмаками, выпивка, посиделки у камина и охота на лесное зверье.

Цири спустилась во двор, укутанная в старую утепленную мехом куртку Весемира — слишком большую по размеру для девушки, что делало её похожей на завёрнутого в отцовский тулуп маленького ребёнка. Она и спала под этой курткой в особо холодные ночи, и ходила по замку, так что иногда Геральту казалось, что не она, а вернувшийся к ним старый ведьмак сидит за столом или шебаршит кочергой в камине. Казалось, что Геральт уже смирился с утратой, но… иногда при виде этой куртки в груди что-то да ёкало.

— Что такое, Геральт?

В ответ ведьмак лишь поднялся и кинул ей один из мечей. Цири спокойно поймала его в воздухе, вопросительно посмотрела на Геральта.

— Тренироваться? Ты серьезно? — заныла она. Когда-то Цири отдала бы всё за то, чтобы не сидеть в замке с книгами, а всё время носиться по стенам с мечом. Это было так давно. Словно в прошлой жизни.

— Ведьмакам нельзя терять форму. А зимовка… слишком расслабляет, — ответил ей Геральт, прокручивая меч в руке.

— Скажи это Эскелю с Ламбертом! Почему тогда они с нами не тренируются?

Потому что заставить тренироваться братьев, которые имеют полное моральное право послать тебя к чертям, гораздо труднее, чем дочь. Нехотя Цири сняла с себя меховую куртку и набросила её на одну из кукол, оставшись в шерстяной тунике с красными шнурками на груди, и встала перед Геральтом, приготовившись к бою. Она не стала заплетать волосы в пучок, как обычно, а оставила их распущенными, завязав лишь челку на затылке, чтобы не лезла в глаза. Её шрам на щеке уже почти зажил и казался практически незаметным. В тунике, перешитых кожаных штанах и мягких сапожках Цири выглядела такой… домашней, что ли? Домашней и почти обычной девушкой.

Заглядевшись, Геральт пропустил тот момент, когда на него понеслось затупленное лезвие. Лишь в последнюю секунду его рука отразила удар, механическим, отточенным за годы движением. Цири не дала ему времени захватить инициативу — отпрыгнув влево, она направила меч в бедро Геральта. Парировав, ведьмак выкрутил меч и сделал вид, что вгоняет его под воображаемый доспех — резко ударил девушку под рёбра. Цири тихо застонала и согнулась.

— Будь это реальная схватка… — сказал Геральт, опираясь на свой меч, — острие клинка было бы видно из твоей спины, Цири. Тебя умертвили бы менее, чем за минуту.

Из того же согнутого положения, прижимая левую руку к животу, Цири рванула вперёд и нанесла рубящий удар Геральту по внутренней части коленей, вкладывая всю свою силу. Уверенный, что контролирует ситуацию, ведьмак от неожиданности рухнул на задницу.

Меч Цири оказался у его горла.

— В реальной схватке… Фух… — Цири сдула выбившуюся из прически прядь с глаз. — В реальной схватке у меня есть не только меч.

Пока Геральт поднимался, Цири вернулась на свою изначальную позицию и подняла меч на уровень груди, готовясь к бою.

— Ну что, с монстрами ты так же любезен? — подзадорила она ведьмака.

Геральт усмехнулся.

Никто их них не договаривался заранее, но как-то так совпало, что все ведьмаки Школы Волка решили в этом году приехать на зимовку в Каэр Морхен, даже Цири согласилась остаться. И казалось, что благодаря им четверым замок снова ожил. Эскель постоянно ездил на охоту, иногда вместо туши убитого оленя привозя голову каких-нибудь чудищ, что сползались в горы на зимовку, прямо как сами ведьмаки; Ламберт постоянно топил камин и ворчал на приближающиеся холода; Цири бродила по замку, но не так, как раньше, перелетая через две-три ступени, а более вдумчиво, подолгу рассматривая каждую фреску; либо же её можно было найти рядом с Ламбертом у камина, с тяжёлой книгой на коленях. Казалось, что и не было тех бесконечных, безумных лет постоянных погонь и поисков. Казалось, что вот-вот выскочит из какой-нибудь тени Койон, а из-за соседнего угла послышится ворчание Весемира.

Цири провела несколько быстрых выпадов, от которых Геральт ушёл отскоком. Она рубила ведьмака по кистям и коленям, пыталась воспользоваться любой его ошибкой, просунув клинок во внезапно открывшуюся в защите брешь. Вот только Геральт не позволял себе ошибок. В его ремесле ошибка значила смерть. Отражая атаки и атакуя в ответ, ведьмак думал о том, что ни он, ни кто-либо другой из ведьмаков никогда не учил её сражаться так.

Геральт достаточно долго не знал, как подойти к Цири с предложением потренироваться на мечах. Маленькой неугомонной девчонке он ещё мог приказать “Бегом за мечами!”. Но Цири уже давно не была маленькой неугомонной девчонкой. Геральт видел перед собою зрелую девушку… Даже женщину. Женщину, которой пророчили место нильфгаардской императрице. Имеет ли он право командовать нильфгаардской императрицей? Пока они бегали за Дикой Охотой, у Геральта не было времени как следует присмотреться к ней, поговорить о том, что с ней происходит и что она видела в чужих мирах. Когда он видел её последний раз?.. Лет пять назад? Но сколько же всего случилось за это время.

Геральт прокрутил меч и атаковал Цири снизу. Она отразила атаку ударом клинка в клинок. Не успей она этого вовремя и будь в их руках настоящее оружие, меч Геральта прорубил бы ей нижнюю челюсть. Продолжи Цири удар, а не уведи она его в сторону, ведьмак бы истек кровью от глубокой раны в живот. В Цири почти не осталось той прежней яростности, с которой прежде она кидалась на врага, её место заняли спокойствие и холодность. Расчётливость, с который она пыталась предугадать каждый следующий шаг Геральта. И ей это удавалось. Почти всегда.

В возрасте Цири молодые ведьмаки уже давно искали работу на большаке, и если не погибали от когтей и клыков своего первого заказа, то их карьеру уже можно было назвать успешной. А то, насколько сильно ведьмак любил жить, измерялось тем, насколько сложно когтям и клыкам было из него эту жизнь вырвать. Тренировки в замках — это, конечно, хорошо, но при сражении с чудищами возникало много новых мелочей, что невозможно было учесть раньше. Молодым ведьмакам уже на большаке буквально приходилось доучиваться на своих же ошибках. Ведьмачий опыт Цири достаточно сильно отличался от ведьмачего опыта того же Геральта.

Увернувшись от очередной атаки Геральта, Цири разорвала дистанцию, дав себе пару секунд на отдых. Она начинала уставать, каждый раз прилагая всё больше усилий, чтобы парировать мощные атаки Геральта, и ведьмак чувствовал, как её это злит.

— Может, хватит?

Он перекинул меч из одной руки в другую и обратно.

— Когда тебе было тринадцать, ты и то дольше держалась! Не халтурь.

Геральт внутренне вздрогнул. Узкие зрачки расширились. Ведьмак знал это и раньше, но… словно только сейчас осознал до конца. Цири приходилось убивать. Прорубать своё право на жизнь сквозь чужие глотки. Когда много лет назад он вёз маленькую девочку в Каэр Морхен, когда её тренировал, он знал, что так и будет. Но вместе с этим он никогда не хотел для неё такой участи.

Как-то раз напившись и начав откровенничать, Эскель рассказал, что помнит каждую морду убитого им чудища, каждое лицо попавшего под его меч бандюги.

— Не то что бы они преследовали меня в кошмарах, этакие призраки прошлого, не… — говорил он, постукивая по столу кружкой, — Я просто помню их. Не чувствую какой-то там вины, сожалений… Просто помню. Знаешь, они словно… Стоят рядом и ждут, пока я сдохну, дабы насладиться этим моментом.

Помнила ли Цири тех, по кому в своё время прошёлся её клинок? Насколько длинная цепочка трупов тянется за ней? И сколько из этой цепочки были чудовищами в обычном понимании этого слова?

Геральт тряхнул головой. Пока ты в бою, нет времени на сторонние мысли. Он понёсся на Цири с ещё большим напором.

— Цири! Только что я был открыт слева. В бою с монстром ли или человеком ты должна пользоваться любой возможностью, любым шансом!

Ведьмак потерял ход времени. Как долго они тут уже пляшут? Но ему всё равно казалось, что Цири устала слишком быстро. Иногда он замечал, как между её пальцами сверкает зеленоватым Сила, но она сдерживалась.

— Не зевай!

Цири резко отразила удар Геральта. Зазвенел металл клинков.

— У меня, знаешь ли, нет ведьмачьих мутаций!

— Именно поэтому ты должна быть быстрее и сильнее любого из нас. Грифон или кикимора не будут спрашивать, прошла ли ты Испытание Травами прежде, чем накинуться на тебя.

Цири лишь только больше злилась.

Парировав очередной удар, она вдруг споткнулась о неровно уложенные плиты и попятилась. Сделав шаг назад и повернувшись, Геральт увёл меч в рубящий удар, направленный её в шею. Он рассчитывал на то, что от такой легко просчитываемой атаки она с легкостью уклонится, но ошибся. Цири замешкалась, и меч ударил её в висок.

***

Цири морщилась, сжимая зубы, пока Геральт её осматривал. Кожа вокруг её глаз покраснела, но она не плакала. Терпела.

— Голова не кружится? Не тошнит? — сказала Геральт, осторожно касаясь пальцами наливающегося кровью синяка на виске Цири.

— Только в голове гудит… — тихо сказала Цири и сплюнула кровавую слюну в платок. Во время удара она прокусила себе язык.

Геральт сел напротив дочери. Он чувствовал себя ужасно виноватым. Наверное, для первой за долгие годы тренировки он слишком переусердствовал. В голове он перебирал травы, что надо поискать в запасах замка для избавления от синяков. Ромашка, василёк и ласточкина трава у них точно есть…

— Прости меня, Цири.

— Пустое, Геральт… Сама виновата, что зазевалась. Надо быть внимательнее, ты сам мне всегда это говоришь… Теперь я буду знать, что бывает, когда ты недостаточно сосредоточена, — Цири слабо улыбнулась.

— Тебе надо отлежаться. Сможешь подняться к себе?

Цири предприняла попытку встать, уперевшись руками в лавку, но тут же осела обратно.

— Дай… Дай мне немного времени, Геральт, — прошептала она, облокачиваясь о холодную каменную стену. — Я пока посижу тут.

Поддавшись порыву, Геральт легонько поцеловал её в щеку рядом с новоприобретённой раной. В тот момент во дворе Геральт успел хотя бы немного, но затормозить меч, и удар по голове Цири пришёлся не в полную силу. Но оставшийся после этого синяк обещал сходить очень, очень долго.

Когда ведьмак вернулся обратно в замок, держа в руках мечи, что они побросали во дворе, Цири уже не было на прежнем месте. С лестницы в башню слышались тяжёлые и медленные шаги.

Ближе к полуночи Геральт, накрывшись медвежьей шкурой, что заменяла ему одеяло, сидел за столом на нижнем этаже крепости. Перед ним вразброс между свечами лежали ведьмачьи книги и стояли бутылки с выпивкой. Геральт перечитывал увесистый том, рассказывающий о драконидах, который уже буквально знал наизусть. Но ему не спалось, а занять себя ночью было больше нечем. Новых книг в библиотеку Каэр Морхена не поступало уже давно.

Ведьмак услышал тихие шаги. На свет вышла Цири, в рубахе, которую она даже толком не зашнуровала, наспех надетых штанах и сапогах. На её глазах ещё был отпечаток недавнего сна. Синяк на виске она закрыла повязкой, смоченной в отваре ромашки.

Почувствовав резкий запах спирта, Цири сморщилась и замахала рукой у носа.

— Опять Ламберт по ночам самогонку гонит. Чего ему не спится-то?

Она села за стол напротив Геральта и зевнула, прикрыв рот ладонью.

— Я даже как-то и не чувствую. Принюхался, наверное.

Раньше право пользоваться самогонным аппаратом имел только Весемир, и редко кого к нему подпускал. Самогонка старого ведьмака получалась ядрёной, да настолько, что самый крепкий мужик мог от неё ослепнуть. Вот только гнал её Весемир в строго ограниченных количествах, и большая часть уходила на эликсиры. Разбирая хлам в замке, Ламберт нашёл аппарат на кухне и почувствовал свою власть. Оборвав весь ягель вокруг, он стал гнать самогонку почти не переставая. Эскель иногда беспокоился, не сопьются ли они за эту зиму.

Ещё с ужина на столе осталась чашка с сушёными яблоками и банка опят. Прожевав пару яблок, Цири нашла под ведьмачьими книгами ложку, протерла её рукавом рубахи и стала лениво поедать грибы.

Геральт, молча наблюдавший за ведьмачкой, наконец решил подать голос.

— Почему не спишь?

— Тот же вопрос я могу задать и тебе.

— Голова не болит?

Цири вздохнула.

— Немного, но терпимо.

— Так почему ты не спишь?

— Потому что… не спится. А лежать просто так в темноте и слушать завывание ветра довольно скучно.

Геральт отложил книгу.

Цири выросла, изменилась до неузнаваемости. Но кое-что, к сожалению, осталось прежним. Ведьмак чувствовал страх, что она пыталась загнать глубоко внутрь себя. Она проснулась с мокрой спиной и прилипшей ко лбу челкой, с беззвучным криком на губах. Цири спустилась не просто так, не из-за внезапного желания ночью побродить по замку, избегая скуки — она специально искала его. Утихшие на время кошмары вновь вернулись.