Расчётливый ум Белль Старр вызывал восхищение у многих, кто о ней слышал. Женщина, что незаметно для большинства сплела паутину из связей по всему городу, располагая ничтожно малой поддержкой. Затеянная ею игра по-крупному не могла не привлечь пытливый ум Байрона и она об этом знала. Так же, как знала, что мужчина видит и паутину, и того, кто её плёл всё это время. Они были друг у друга на ладони – смотри и изучай сколько душе угодно, и понимание этого сближало на расстоянии. Они чувствовали себя знакомыми друг с другом ещё до того, как впервые встретились за столом в его кабинете. Хоть и представляли они друг друга по-другому. Белль отчего-то была уверенна в том, что линзы в очках Байрона толщиной с палец и без них он слеп как крот, а Байрон до последнего ожидал увидеть на пороге своего дома брюнетку. Однако характеры они представили из крупиц информации поразительно точно.

Один за другим события паззлом складывались в то, чего хотелось Белль. Шея города лежала на гильотине, и Белль была той, кто перережет верёвку, удерживающую лезвие.

Новости пестрят заголовками о массовом убийстве. Преступный мир бьётся в конвульсиях и догрызает сам себя.

Белль – повреждённая картина. Байрон – её гениальный реставратор.

Он извлекает из мяса осколки и пули, сращивает мышцы. Отрезает остатки её правой руки, подготавливая место для протеза. Собирает пепел Белль Старр, чтобы та, подобно фениксу, обернулась Белль Голдхэнд. Не более чем его работа, для которой он и был ею нанят. Однако волнение пробивается изнутри тремором рук. Он не привык к тому, чтобы переживать о пациентах. И лишь тогда осознание бьёт током, пронизывая каждую мысль в голове.

«Вы верите в любовь с первого взгляда, господин Байрон?»

Хотелось верить. Он знал любовь как химик, биолог и даже психолог, но, увы, не как человек. А она тем временем медленно лезла под кожу, в самое сердце, тихо и незаметно. Ползла по нейронным связям желанием лишний раз прикоснуться к рукам. Сначала назвалась интересом, потом привязанностью и раскрыла свою истинную личину только тогда, когда отрицать её стало невозможно.

Белль Голдхэнд оплетает город новой паутиной и выстраивает на руинах разрушенной ею империи свою собственную.

«И всё же. Спустя столько времени. Стоила ли вся эта власть той цены, что была заплачена?»

Рука – ничтожная трата, когда взамен получаешь сотни рук, слепо преданных тебе до надгробной плиты. Ни колеблясь ни секунды, если бы ей дали шанс всё изменить в тот момент, она бы сделала всё точно так же. Разве что немного раньше пришла бы в кабинет, в котором пепельница появилась специально к её приходу.