«Эта история о человеке по имени Стэнли».

Так он, по крайней мере, говорил. Стэнли же казалось, что история больше о Рассказчике, а не о нём самом.

Нет, сначала всё было неплохо. Освежающе, ново, в целом, неплохо – заходить за каждый угол было приключением, Рассказчик живо реагировал на всё, что делал Стэнли, и главный герой событий чувствовал с ним определённую связь.

Так было до тех пор, пока Стэнли не понял, что пропускает заставку. Что пробегает до двух дверей, не вслушиваясь в чужие реплики, что пропускает вообще всё, что не относится к цели очередной петли, которая закончится там же, где и началась.

Даже меняющийся порой до неузнаваемости офис больше не удивлял. Стэнли проходил его так же, как и тысячу раз до этого, зная, что в этой комнате не увидит ничего из ряда вон выходящего.

Разве что те рисунки на стенах его впечатлили. Достаточно смело для Рассказчика выдавать что-то подобное, Стэнли оценил, правда, но только в первый раз. Со второго всё это превращалось в рутину и больше не представляло никакого интереса.

Эта комната, полная звёзд и парящего вперемешку газа, ему тоже поначалу понравилась. Рассказчик звучал весело, счастливо даже – невидимому «богу» этого места действительно было хорошо просто смотреть на переливающийся туман. Возможно, им стоило задержаться здесь подольше, отдохнуть от беготни и бесконечных поисков – возможно, так они бы и правда обрели своё счастье.

Однако человек так устроен, что не приемлет долгого сидения на месте. Стэнли не «бог», он не властен даже над самим собой, он не бессмертен и не уникален – почему-то это он знает наверняка.

У Стэнли есть единственное, что можно отнять – его время. Не жизнь даже, жизнь в этом месте ведёт лишь к следующему перезапуску, но время невосполнимо. Стрелки часов неумолимо движутся вперёд, даже Рассказчик не в силах сделать с этим что-то.

Поднимаясь по лестнице в третий раз, волоча за собой сломанную ногу и разливающуюся по телу боль, Стэнли понимает, что был прав.

– Почему тебе так хочется отнять у меня моё счастье?!

Стэнли усмехается, садясь на край мостика, подминая под себя сломанную ногу, надеясь хоть немного уменьшить боль. Что тебе до ответа, Рассказчик? Раньше Стэнли отвечал ему вслух, но затем понял, что голос или не слышит, или ему всё равно – и прекратил отвечать. Зачем кричать, если всё равно не слышно?

Рассказчик, что прежде был хорошим знакомым или даже другом, постепенно превращался в предмет окружения, и от этого Стэнли было горько. Он слушал мольбы голоса, его просьбы не умирать, но просьбы эти были не ради самого Стэнли, а ради самого Рассказчика. Он хотел остаться в собственном раю, но был накрепко привязан к Стэнли, и сам Стэнли ощущал от этого колющую, злую радость, от осознания того, что здесь и сейчас выбор остаётся за ним, и Рассказчик ничего не может с этим поделать.

Неужели «бог» не способен придумать ничего другого? Неужели внизу нельзя разместить батуты или кипу мягких матрасов, неужели у сил Рассказчика есть свои ограничения? Или это очередной далеко идущий план, очередная попытка манипуляции, и все эти эмоции – не что иное, как театр, очередная маска?

«Посмотрим, Стэнли, хватит ли у тебя смелости убить себя»? «Посмотрим, Стэнли, думаешь ли ты хоть о ком-то, кроме себя»?

Стэнли зажмурился и скрипнул зубами от обиды и досады. Он устал от игр и с удовольствием поддался бы уговорам, если бы они не были частью игры. Даже если он ошибётся, он всегда сможет вернуться; даже если ему вконец надоест ходить по неменяющимся помещениям, он всегда сможет найти комнату со звёздами и цветными облаками снова.

Стэнли подвинулся ближе к краю, зная, что этот прыжок точно не переживёт. Только сейчас он заметил, как стало тихо. Рассказчик обиделся? В предвкушении затаил дыхание? Что сделать, чтобы переиграть голос?

Даже смерть не является ответом! Даже конец никогда не является концом!

Стэнли шумно выдохнул, отпустил руки – и обрадовался, что полёт будет недолгим. Хотя бы от физической боли он ещё в состоянии избавиться.

А затем наступила темнота.