Разбудили меня пронизывающий холод и покалывание в боку. Кажется, я лежал на земле, продуваемый всеми имеющимися ветрами, на чем-то слегка колючем и не очень мягком. По крайней мере, основная часть моей озябшей тушки. Зато моя голова выгодно устроилась на чьих-то коленях. Этот факт заставил меня задуматься, так ли я хочу изменить своё положение в пространстве. Но не успел я решить, подавать ли мне признаки жизни, как моё пробуждение было замечено.

— Проснулся.

Тихий спокойный голос вызывал приятный отклик глубоко в груди своим тембром. Я решил всё-таки взглянуть на его обладательницу и приподнял веки.

Кроме прозрачных светлых глаз я не успел заметить ничего. По ту их сторону разворачивалась история цивилизаций, рождались и погибали миры, сновидения раскрывались во всей красе, обнажая самую свою суть… Казалось, я вот-вот смогу всё это рассмотреть, надо только ещё немного сосредоточиться... И на это уходило без остатка всё моё внимание. Ни внешность, ни возраст этого невероятного существа больше не интересовали меня. Кажется, прошла вечность, прежде чем это окно в мир тайн вселенной закрылось. Хозяйка бездонных глаз опустила веки. А когда вновь подняла — в глазах уже отражался только я сам. Сонный, растрёпанный и небритый.

— Ага… Доброе утро, — промямлил я, неохотно покидая чудесную подушку.

Сел, покрутил головой. Тело затекло за время сна и слушалось плохо. Оказалось, лежал я на подстилке из синеватого сухого мха, которым было покрыто всё пространство вокруг. С одной стороны он поднимался в гору неподалёку, с другой, совсем рядом с нами — упирался в границу котлована непонятного происхождения. Местами проглядывали острые неприветливые камни. Так вот что вонзалось в мой бок! 

Я пытался понять, что происходит. Какие-то разрозненные смутные воспоминания мелькали в голове, но ухватить ни одно из них для детального анализа не получалось. Чем больше я старался сосредоточиться и вспомнить что-то конкретное, тем толще становилась стена между мной и моей памятью. Зато в голове то и дело появлялись абсолютно неожиданные мысли. Например, я совершенно непроизвольно посетовал, что так и не удосужился освоить согревающее заклинание. Заученными фразами всплывали энциклопедические сведения о загадочной тундре и разновидностях лишайников. Всё это перемежалось яркими эпитетами, в которых фигурировали Магистры, черти и вурдалаки в различных комбинациях. 

Должно быть, на моём лице отразился непередаваемый спектр эмоций, я кожей ощутил на себе встревоженный взгляд. Что-то в нём заставило моё сердце сжаться от боли.

— Мы знакомы, — вырвалось у меня.

Я и сам не понял, был ли это вопрос или утверждение.

— Боюсь, что нет, — покачала головой моя собеседница. — Я совершенно точно не встречала тебя раньше. Ты вообще не принадлежишь этому месту. Этому Миру.

Я прислушался к своим ощущениям от нахождения в окружающем меня пространстве и вынужден был согласиться. Здесь мне всё казалось чужим и незнакомым: воздух, свет, запахи, даже сила притяжения.

— Пожалуй.

Нервно взлохматив и без того спутанные волосы на затылке, я ещё какое-то время задумчиво изучал носы мягких сапог, подпалины и пятна неизвестного происхождения на тёмно-синем, не по сезону тонком лоохи... Ага, точно, так это называется. Ещё один совершенно бесполезный факт.

— Зачем ты здесь?

Видимо, этот вопрос давно не давал покоя обладательнице невероятных глаз. Примерно с того момента, как я беспардонно рухнул без сознания чуть ли ни в её объятия. Можно было позавидовать такой невозмутимости. Если бы на мне уснул не пойми откуда взявшийся пришелец из другого Мира, вряд ли я бы терпеливо дожидался, пока он отоспится и соберётся с мыслями. Вопли «Что ты такое?! Немедленно слезь!» долго разносились бы по округе. А у меня тактично интересуются, зачем я здесь. Это был единственный вопрос, на который у меня имелся ответ, хоть и совершенно необоснованный.

— Чтобы спасти тебя, — самым серьёзным тоном, на какой был способен, сообщил я.

По недоумённому взгляду собеседницы я понял, что веду себя как полный безумец.

— Извини, я сам не могу ничего понять. Кажется, кроме этой мысли в моей памяти практически ничего толком и не осталось... Такие заявления — не то, с чего следовало начинать знакомство, да? — виновато улыбнулся я. — Давай попробуем ещё раз. Могу я узнать твоё имя?

Леди моргнула. И ответила слегка неуверенно, словно ей давно не приходилось говорить это вслух:

— Тэ’Шая...

Странное дело. Её лицо было довольно бесстрастным, но неуловимые выражения эмоций по какой-то причине были мне очевидны, словно я давно успел изучить эти незначительные движения бровей и уголков губ. Зато всё остальное в её облике казалось новым и непривычным.

Кажется, я видел, как под полупрозрачной кожей в венах пульсирует кровь… или скорее это было жидкое серебро. Одежда выглядела как сплошная паутина, в которую был вплетен всё тот же синеватый мох. От одного взгляда на тонкую накидку мой собственный озноб усиливался пятикратно. Глубокие разрезы для рук позволяли увидеть плавный изгиб тела. Взгляд на эти неприкрытые и беззащитные участки кожи вызывал особенный трепет, но другого характера.

Я прикрыл глаза ладонью, то ли следуя заученной привычке, то ли в попытке скрыть неуместные мысли. На автомате пробормотал приветствие.

— Вижу тебя как наяву, незабвенная. Рад назвать своё имя: Макс, — фраза сама сорвалась с моего языка, и я ей несказанно обрадовался. Черта с два я бы вспомнил собственное имя, если бы хорошенько об этом задумался.

Моя новая знакомая хранила сдержанное молчание. Наверное, размышляла, за какие грехи ей на голову свалилось этакое чудо в моём лице. А мне пришлось вернуться к суровой действительности: когда я выбросил из головы посторонние мысли, то ощутил, насколько успел промёрзнуть в местном климате. Попытки растереть плечи, чтобы согреться, не дали ощутимого эффекта.

— Не хочу показаться невежливым гостем, но у вас тут вурдалачий холод… Как ты выдерживаешь в своей лёгкой одежде?

— Настолько холодно? — удивилась Тэ’Шая и протянула руку, прижав холодную ладонь к основанию моей шеи и сосредоточила взгляд в области моего солнечного сплетения. Её температура тела была на порядок ниже моей собственной, отчего я инстинктивно поёжился.

— Думаю, я могу помочь, — заключила она спустя пару минут, поднимая глаза. И деликатно поинтересовалась: — Ты позволишь?

Я, конечно же, не мог не позволить что бы то ни было под этим взглядом и покорно кивнул. Если честно, я понятия не имел, на что соглашаюсь. Меня переполняло чувство безоговорочного доверия. И если бы после этого невероятная леди решила вырвать из груди моё сердце, чтобы избавить от необходимости терпеть лишения несовершенной оболочки, даже не сделал бы попытки сопротивляться. Ещё и поблагодарил бы напоследок.

К счастью, кровавая сцена не состоялась. Вместо этого я почувствовал, как по телу разлилось чувство лёгкого онемения. Мне показалось, моя кровь замедлила ход, а сердце забилось спокойнее. Вставшие дыбом волоски по всему телу расслабились и улеглись на место. Тело подстроилось под новые условия. Стало не то чтобы тепло, но дискомфорта я больше не ощущал.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я, выдохнув впервые за последние несколько минут.

— Я всего лишь перенаправила твои собственные внутренние потоки.

Когда она отняла руку, я увидел, что ладонь её покраснела, словно от ожога. Ну конечно, у неё была ровно противоположная проблема с моей температурой тела. Я инстинктивно потянулся сознанием к обожженному месту.

— Всё в порядке, это только незначительное неудобство, — спокойно ответила она на мой невысказанный вопрос и попыталась освободить руку, но вдруг испуганно посмотрела на меня. — Что ты делаешь?

Мою собственную руку обожгло, словно я прижал её к раскалённой жаровне. Ничего себе незначительное неудобство! Я старался держать лицо, раз уж решил забрать обратно причинённую боль, но всё-таки не выдержал и поморщился. Хреновый из меня герой, что сказать. Пока я наблюдал, как сходит краснота с чужой ладони, размышлял о том, насколько леди хорошо владеет собой. А может, помимо прочего, у неё ещё и болевой порог сильно расходится с моим?

— Это было не обязательно… — растерянно пробормотала Тэ’Шая, разглядывая результаты моих усилий.

А я понял кое-что ещё.

— Скажи, пока я спал, ты тоже всё это время?..

— Ты напрасно беспокоишься. Я умею держать тело под контролем. К тому же, ощущать прилив жара чистой силы в большей степени приятно, чем больно. Ты ведь принял на себя только один из множества аспектов ощущений. Да и сконцентрировал боль в одной точке, в то время как я распределяю её по телу равномерно и благодаря этому ощущаю не так остро.

Рассуждения звучали здраво и, вроде бы, даже ложились на откуда-то известные мне факты о манипуляциях ощущениями.

— Ладно, допустим, моя макушка не доставляла тебе невыносимых страданий, — неохотно согласился я. — Кое-что ещё меня волнует. Если ты увидела меня впервые, да ещё при таких странных обстоятельствах, почему позволила мне бесцеремонно дрыхнуть у тебя на коленях? Это ведь не попытка проявления благодарности за спасение жизни?

Ну не настолько же велика сила моего обаяния, ну в самом-то деле!

Моя новая знакомая посмотрела на меня исподлобья, как бы пытаясь понять, действительно ли я идиот или только прикидываюсь.

— Было бы очень неразумно тревожить источник неизвестной неконтролируемой силы в твоём лице. 

Подобное откровение оказалось для меня полной неожиданностью.

— Прости?..

Она ещё раз взглянула в мои обалдевшие глаза, оценивая степень запущенности ситуации и терпеливо пояснила:

— Когда я только увидела тебя, то поначалу испугалась. Мне показалось, ты собираешься уничтожить наш Мир, столько разрушительной энергии хлынуло с твоим появлением. Кроме того, ты прервал ритуал милосердия и что-то сделал с моими помощниками, после чего потерял сознание. Я решила не совершать необдуманных действий, и просто наблюдала за тобой. Будить или беспокоить тебя я тоже не решалась, поскольку всё ещё не могла предсказать, чем это может обернуться. Честно говоря, мне ещё не доводилось видеть, чтобы сила лилась таким мощным неконтролируемым потоком, расплескиваясь впустую… Это похоже на… — она посмотрела на свою руку, которую прикладывала к моему загривку, потом на меня, и сказала, аккуратно подбирая слова: — Похоже, что перед тем, как попасть сюда, ты контактировал с очень сильным источником. Влияние даже этой остаточной энергии на наш Мир может быть губительным, поэтому я не могу оставить её без присмотра.

Вот теперь мне стало ясно, что со мной носились не по доброте душевной и не в силу моей неотразимой харизмы, а просто самым деликатным образом взяли под арест. Тэ’Шая готова была в любой момент пресечь любую опасность с моей стороны, и, насколько я мог судить, имела все шансы преуспеть. Находясь рядом, я чувствовал огромную силу и могущество этого обманчиво эльфического существа.

— Я понял, — вымученно улыбнулся я. — В моём лице ты приобрела большую проблему вместо желанной смерти от потери крови… Но, боюсь, я всё равно собираюсь продолжить злоупотреблять твоим гостеприимством, несравненная. Обещаю вести себя хорошо и не делать глупостей!

Она, конечно, сделала вид, что мне верит…

* * *

А потом время потекло тягучей патокой, не давая ни малейшей возможности в часах или даже днях посчитать, сколько прошло с того момента, как я обнаружил себя существующим в этом странном Мире. День здесь тянулся бесконечно долго. Никаких привычных ориентиров в виде курсирующих по небу светил не наблюдалось, и это сбивало с толку. Если не сказать, сводило с ума. Мне начало казаться, что я очутился в каком-то застывшем мгновении. Только плавные переливы неба над головой развеивали это ощущение.

Тэ’Шая погрузилась в своеобразную медитацию, встав в центре каменной круглой площадки с высеченными по периметру символами. Вся это композиция напоминала мне что-то вроде солнечных часов. Вот только холодный свет текучего неба не давал никаких четких теней, освещая землю равномерно. Иногда я даже начинал переживать, жива ли вообще моя новая (и действительно ли новая?) знакомая, но, присмотревшись, всё-таки обнаруживал признаки медленного дыхания и успокаивался. Мне не хотелось нарушить ещё какой-нибудь неизвестный ритуал, но молчание тоже становилось невыносимым. Ко всему прочему, я начинал ощущать жажду, голод и зверски неудобный камень под своей задницей.

В какой-то момент в голову закралась мысль, что ожидание может затянуться настолько, что я просто умру от жажды. Ведь я даже не поинтересовался, где местные жители добывают, собственно, необходимые для жизни вещи. А может они вообще в воде и еде не нуждаются?

«Ну что, душа моя, что же мы с тобой будем в таком случае пить? А есть?» — растерянно вопрошал внутренний голос. Но я почему-то не ощущал особого беспокойства по этому поводу. На задворках сознания крутилась какая-то мысль. Воспоминание…

Машинальным движением я сунул руку под полу лоохи и вытащил на свет божий что-то горячее и увесистое. Большую кружку горячего ароматного глинтвейна.

— Ну конечно! Щель между Мирами. Как я мог забыть! — не сдержал я радостный возглас. Но тут же закрыл рот свободной рукой, покосившись на хозяйку.

Вопреки моим опасениям, Тэ’Шая смотрела на мой трофей с плохо скрываемой заинтересованностью, а вовсе не укоризненно.

— Добывать напитки за Гранью... Любопытно. Чего-то в таком роде я и ожидала.

— Тебе знаком этот фокус?

— Я тоже развлекалась подобным образом когда-то. И сама ходила за Грань. Очень давно. Когда ещё могла себе это позволить. 

— А теперь не можешь? — я так и не донёс кружку до рта, насторожившись.

Такое признание меня немного встревожило. Я почувствовал потребность исправить эту непонятную несправедливость по отношению к симпатичному мне человеку. Я вообще постоянно пытался понять, что заставляет меня беспокоиться об этой странной и необъяснимо знакомой мне женщине, интересовался самочувствием, настроением… Всё время казалось, за её плечом заняла выжидательную позицию некая опасность, которую не удаётся разглядеть, и я искал её в любом намёке и ощущении. Я знал, что Тэ’Шае доставляет неудобство это навязчивое внимание, но ничего не мог с собой поделать. Единственная мысль, оставшаяся мне в наследство от моего прошлого, не давала покоя.

Успеть. Спасти.

— Раньше я свободнее расходовала силу. Да и Мир был немного стабильнее, — пояснила тем временем Тэ’Шая, покидая свой странный пост и усаживаясь рядом со мной на землю, отчего я ощутил приятное волнение, — его питало несколько Течений, но все, кроме одного, иссякли со временем. 

Она задумалась о чем-то, не позволяя лицу показать ни единого намёка на ностальгию или сожаление, но сам воздух вокруг неё начал горчить, выдавая едва уловимое настроение.

— Расскажи мне об этом месте, — попросил я, протягивая ей ещё одну чашку горячего пряного напитка. — Я всё равно никуда отсюда не двинусь, пока не разберусь в своих воспоминаниях.

Девушка недоверчиво принюхалась к содержимому, посмотрела на меня, но всё-таки приняла угощение. Очень осторожным движением, держась только за ручку. Ах да, горячо ведь…

— Хочешь узнать больше о нашем Мире? Боюсь, это не слишком полезная информация. Скоро он перестанет существовать.

Я закашлялся, подавившись горячим вином.

— Как перестанет? Подожди… Ты сказала, энергия, которая появилась вместе со мной, опасна для Мира? Не из-за этого ведь…

— Не совсем так. Если её вливать неконтролируемо, действительно можно сделать только хуже. Я же отдала Миру только необходимое, остального хватит ещё на какое-то время. Можно сказать, ты, напротив, подарил нам ещё несколько циклов. Однако… Посмотри вокруг и поймешь, что Мир постепенно умирает. Сколько бы мы ни вливали силы, будет недостаточно.

Я попытался переварить поступившую информацию, действительно оглядел скудный пейзаж ещё раз, снова посмотрел на свою собеседницу. Немного виновато, словно не вовремя явился в гости, не подозревая, что попаду на похороны. И высказывания в духе «Мне жаль» вдруг показались неуместными.

Тэ’Шая продолжала:

— Обитатели Мира Бликов, который я однажды посещала, называли это место Миром Течений. Когда-то он выглядел совсем не так. Процветающий и полный силы. Его действительно питали несколько Течений, как я уже говорила. На их энергии было основано всё — от самого существования живых организмов до пустяковых развлечений. И мы расходовали эту силу гораздо охотнее, чем пополняли, пока не нарушили баланс. Сейчас над нами последнее Течение, — она подняла голову, — оно ещё позволяет оставшимся людям выживать, следуя за ним. Но скоро и оно иссякнет.

— Послушай, звучит не слишком хорошо… Может, я мог бы…

— Не нужно. Это не твоя забота, — твёрдо ответила Тэ’Шая на моё невысказанное предложение помочь. Того, что ты уже сделал, более, чем достаточно.

Я не стал настаивать. Кажется, тему для разговора я выбрал не самую удачную. Но меня интересовало ещё многое.

— Так ты говоришь, оставшиеся люди следуют за Течением? Но я видел только тебя и тех четырёх мерз… твоих помощников. Хотя я довольно смутно помню, что произошло. Где же остальные?

— В городе. Там, за холмом, — она указала кивком за мою спину, туда, где начинался пологий подъём. — Вернее, теперь это что-то вроде временной стоянки. Раньше там действительно был небольшой городок, но от прежних удобств мало что осталось. А сюда, к истоку, никто не ходит без моей просьбы. Течение ещё нескоро опустится обратно, так что пока можно подняться на вершину, оттуда неплохой вид.

Идея прогуляться меня очень даже вдохновила, потому что все мои части тела опять затекли от длительного сидения на земле. Внутри кипела энергия, требующая выхода, хотя бы посредством примитивной ходьбы. Видимо, та самая, которая грозила Миру преждевременным разрушением, а значит, нужно было срочно с этим что-то делать. Но прежде следовало, конечно, подкрепиться.

— С удовольствием. Но не раньше, чем я съем что-нибудь! Кажется, сам себя сейчас начну уничтожать изнутри. Желудочным соком, — я сопровождал своё выступление извлечением из-под лоохи разнообразной выпечки под любопытным взглядом Тэ’Шаи.

Что и говорить, такое внимание мне чрезвычайно льстило.

— А что значит «Течение опустится обратно»?

— Именно это. Когда накопленной силы станет меньше, оно вернётся к истоку.

— Слушай, я вспомнил, здесь было озеро, полное такой же светящейся воды! — озарило меня. Я кивнул на котлован перед нами. — Так это и было Течение?

Девушка кивнула, подтверждая мою догадку, и принялась внимательно изучать мою добычу. Кажется, её интересовало не столько насыщение, сколько сам вкус и запах еды из другого Мира. 

Так мы и провели некоторое время, дегустируя пироги, извлечённые из Щели между Мирами, и допивая остывший глинтвейн. Попутно я задал ещё миллион вопросов, вспомнил о себе несколько полезных для жизни фактов, но предшествующие моему появлению события всё ещё оставались недосягаемыми.

В какой-то момент припасы всё-таки подошли к концу, и мы начали подъём по сыпучей тропинке из мелких камней.

Где-то на двадцатой минуте подъёма я осознал, что переоценил собственные физические возможности. А так же понял, что пологий склон казался обманчиво простым для восхождения. Кроме самого факта подъёма в гору, не облегчала путь и сама тропа, которая вовсе не была прогулочной дорожкой, расчищенной от препятствий. Коварный путь ломился напрямик, аки несмышлёный дикарь, по каменной крошке и скоплениям огромных булыжников, через которые было проще перелезть, чем обогнуть. Что, кстати, оказалось отнюдь не безопасно. Да и одежда моя не годилась для такого экстрима. Пару раз я цеплялся полами лоохи за острые выступы и только чудом не улетел вниз между камней, потеряв равновесие.

Дыхание моё теперь напоминало прерывистое пыхтение носорога, а ноги наливались тяжестью с каждым новым движением.

«А ты чего ожидал, дорогуша? Как ни крути, ты до мозга костей городской житель, а не заядлый турист…» — думал я, с трудом делая очередной шаг.

Я порадовался бы новому открытию о себе, и даже поделился бы им со своей спутницей, но горло разрывало на части поступающим воздухом. Тэ’Шая же шла вперед легкой поступью, явно не испытывая никаких неудобств, и то и дело сочувственно на меня оглядывалась. В конце концов, она решила вмешаться в процесс моего самоистязания:

— Дыши…

— На шесть, ага? — машинально закончил я начатую фразу и рухнул на четвереньки перевести дух.

Уже выпалив это, я подумал, что перебивать было не очень-то вежливо с моей стороны. Но слова опять сами соскочили языка.

Если что-то и удивило Тэ’Шаю в моей реакции, то виду она не подала. Впрочем, её лица я не видел — созерцал землю у себя под ногами в попытках отдышаться.

— Не обязательно на шесть. Для начала, попробуй дышать равномерно. Глубокий вдох и медленный выдох… Ты почувствуешь нужный ритм.

Напоминание, впрочем, подействовало благотворно. И благодаря дыхательной гимнастике дело пошло быстрее. Вернее, быстрее пошёл я сам. Так что вскоре мы уже стояли на вершине холма, с другой стороны заканчивающегося отвесным склоном. У его подножия как грибы после дождя расположились круглые каменные плиты разного диаметра. Они были похожи на ту площадку возле озера, которую мы покинули, но гораздо крупнее. Насколько я смог разглядеть, кое-где по ним не спеша двигались крошечные фигурки людей.

— Это город? — вырвалось у меня, — Я ожидал увидеть улицы, дома… или хоть что-то похожее на крыши и стены… А здесь только каменные круги до горизонта. Не то чтобы я был разочарован открывшимся зрелищем, просто это очень необычно…

— А, стены… В других Мирах большинство городов действительно выглядят так, как ты описал. Люди возводят вокруг себя защиту от неблагоприятных условий среды, других существ и просто для уединения… У нас всё по-другому. Сейчас мы не можем позволить себе вмешиваться в хрупкое равновесие природы, тратить её дары в угоду своему комфорту. Пришлось научиться обходиться теми немногими оставшимися удобствами цивилизации, которые не влияют на экосистему, адаптироваться к естественным атмосферным условиям. Но и пока силы хватало, не было необходимости в физических преградах, всё создавалось из чистой энергии.

В этих «площадках», — она показала рукой на те самые круги, покрывающие землю внизу, и я больше следил за грациозными движениями её рук, чем за пейзажем, — русла для энергетических потоков, которые могли поднимать их над землёй, возводить непроницаемые барьеры и создавать многие другие удобства для жизни. В лучшие времена сияющий город поднимался выше этого холма и постоянно находился в движении. Всегда считала это зрелище завораживающим… Но теперь, как видишь, это только безжизненная тень.

Подробности заинтересовали меня, так что я расспрашивал обо всём, что приходило в голову. Пытался представить, как это было: огромные парящие платформы, стены из непроницаемого света, перламутрового, как небо этого Мира. Завораживающий и немного футуристический пейзаж, который я мог видеть разве что во сне.

Насколько я понял, Течения были основным источником энергии и силы, что-то среднее между электричеством и магией для местных жителей. Её использовали буквально для всего: строительство, быт, развлечения, войны… С её помощью изменяли ландшафт, добывали и обрабатывали ресурсы, изменяя изначальный облик Мира, пока кажущаяся бесконечной энергия не начала иссякать.

Хотя и без того у меня не было ориентиров, чтобы наблюдать ход времени, рассказ Тэ’Шаи захватил моё внимание настолько, что сбились и мои внутренние часы. Казалось, оно остановилось вовсе. Не знаю, сколько длилась эта беседа. Пару вечностей, возможно. И у меня было стойкое ощущение де-жа-вю. Словно я слушал историю в изложении хорошего друга, одну из многих, которыми мы делились теплыми летними вечерами за чашкой камры. Я чувствовал уют и безопасность. Чувствовал себя как дома.

Пока наше уединение не было нарушено шорохом гальки под чужими шагами.

Я машинально испепелил в руке сигарету и обернулся на звук. Взгляд у меня, наверное, был не слишком ласковым. По крайней мере, подошедший немолодой мужчина, одетый подозрительно похоже на виденных мною ранее любителей жертвоприношений, взирал на меня с суеверным ужасом. В его глазах я, кажется, был страшнее сотни сортирных демонов.

Однако, вместо того, чтобы возопить от обуявшего его ужаса, нарушитель нашего покоя проявил героическую сдержанность и только умоляюще взглянул на Тэ’Шаю.

— У’Хэг, — каким-то новым, снисходительным тоном произнесла та. Ни дать не взять школьная учительница, готовая ответить на очередную дюжину глупых вопросов первоклашки.

Только после того, как к нему обратились, наш гость изобразил некое подобие поклона и соизволил открыть рот.

— Я осмелился подняться на холм исключительно из необходимости узнать, что произошло, — без всякого вступления и приветствий начал он. — Течение поднялось, так что мы считали ритуал милосердия свершившимся. Но потом в город вернулись добровольцы и они очень странно себя ведут, — он снова покосился на меня, — говорят, хозяин велел им убираться, и отказываются возвращаться к истоку.

— Острой необходимости в ритуале не будет ещё какое-то время, — спокойно ответила Тэ’Шая явно нервничавшему собеседнику. — По удачному стечению обстоятельств оно пока стабилизировалось. А добровольцы… 

— Моих рук дело, — очевидно, пора было покаяться. — Я вообще противник ритуальных убийств. Но так как обошлось без последствий, готов вернуть ваших орлов в норму. Только для этого мне надо будет лично с ними побеседовать.

Мне снова достался ещё один полный ужаса и непонимания взгляд.

— Всё в порядке, У’Хэг. Мы спустимся в город чуть позже, можешь возвращаться.

— У меня будет экскурсия? — обрадовался я, милосердно дождавшись, когда посторонние уши окажутся вне зоны досягаемости моих шуток.

И тень намёка на улыбку была мне лучшим ответом.

* * *

При ближайшем рассмотрении город показался мне ещё более странным. Каменные плиты выглядели так, словно лежат здесь уже не одну сотню лет — местами утопленные в землю, в трещинах и с пробивающимся сквозь них тусклым мхом. Это навело меня на мысль, что, если Тэ’Шая была свидетелем расцвета этой цивилизации, тактичнее будет не интересоваться её возрастом. Впрочем, вряд ли можно переложить местные меры времени на понятные мне года и столетия. К тому же она, судя по недавнему разговору, путешествовала по другим Мирам, а там время идёт иначе…

В очередной раз я поймал себя на том, что в задумчивости уставился в одну точку. В одну конкретную точку, почему-то притягивающую меня не хуже магнита — у основания шеи, где выбились из прически несколько синевато-белых волосков. Я почти насильно заставил себя внимательнее смотреть по сторонам.

Навстречу нам стали попадаться люди, хмурые, настороженные, в похожих невзрачных одеждах. Кто-то вёл в поводу неизвестных мне животных, напоминающих горных коз, кто-то нёс длинные шесты с намотанной на них паутиной, которая, видимо, здесь использовалась в качестве ткани. Некоторые собирались в круг по пять-восемь человек на своих каменных платформах и вдыхали дым от тлеющего в центре мха. Я так и не понял, был ли это некий магический ритуал, способ расслабиться или здесь так выглядел приём пищи.

Расспрашивать о чём-либо было неловко, поэтому я молча топал в указанном направлении. Атмосфера не отличалась дружелюбием. Странно было и то, что не только меня провожали испуганными взглядами, на свою же гарантию существования Мира (если я правильно понял, чем занималась моя спутница) тоже смотрели со смесью страха и неодобрения, хотя по мне так населению полагалось молиться на эту невероятную леди. Какое-нибудь суеверие на тему гнева богов за несостоявшуюся жертву? Ну-ну…

Словом, пока мы чинным шагом добрались до самой большой площадки в центре, местное население никак не реабилитировалось в моих глазах за ночную сцену у озера. Я уже чувствовал, что начинаю хмуриться и нервничать, когда Тэ’Шая коснулась моей ладони кончиками прохладных пальцев. На какую-то долю секунды. Словно случайно задела, проходя мимо, но отчего-то я был уверен — она просила успокоиться.

— С’хаа, Д’ах, — обратилась она к встречающим нас мужчинам у подъёма на платформу из толстого каменного пласта, — нам нужно увидеть добровольцев и поговорить с Советом. Это безопасно.

Мрачные стражи переглянулись и неохотно кивнули, приглашая следовать за ними.

Вообще-то заблудиться на открытом пространстве ровной каменной плиты было проблематично, так что эти двое скорее исполняли роль надсмотрщиков, нежели проводников, но я, так и быть, постарался держать себя в руках и даже изобразил на лице подобие улыбки. Неискренняя гримаса, конечно, никого не обманула, но меня этот факт ни капли не расстроил.

На платформе, буквально испещрённой разной толщины желобами, я ощутил себя археологом на раскопках, который глядя на остатки разрушенных стен, мысленно возвращает их к первозданному виду: вот здесь у хозяина дома тысячу лет назад была спальня, здесь — уборная, по центру — гостиная. Только знания местной истории и уклада жизни мне заменяла фантазия и воображение, так что все мои версии изначальной планировки этой громадины не имели никакой ценности, кроме, разве что, художественной.

Судя по размерам и расположению, это было некое общественное «здание», что-то вроде городского управления (или было бы правильнее называть его «мировым», если ныне остановившейся здесь общиной ограничивалось население планеты?). В любом случае, в центральной части располагался круг из внушительного вида кресел, сейчас большей частью пустующих, но явно предназначенных для больших шишек. По крайней мере, старцы, восседавшие в трёх креслах из двадцати, взирали на остальных с предельной суровостью и снисхождением. Остальные — это уже знакомая мне четвёрка добровольцев, несколько человек с оружием (если я правильно классифицировал нечто напоминающее гарпун в их руках), очевидно, охрана, и ещё горстка то ли зевак, то ли других полезных людей.

Пока я пялился на собравшихся, Тэ’Шая обратилась к старикам в кресле: 

— Получил ли Совет мои слова о временной стабилизации Течения, которые я передавала с У’хэгом?

— Он сказал, ритуал пока не нужен, но у нас остались вопросы. К тому же… — дед с самой длинной бородой неодобрительно зыркал из-под густых бровей, — нас беспокоит присутствие чужака.

Понуро топтавшиеся под охраной жертвы моих Смертных Шаров при этих словах оживились, подняли головы и просияли неземным восторгом, наконец увидев меня. Нестройное «хозяин» в исполнении неслаженного квартета заставило всех присутствующих (включая меня и исключая мою спутницу) скривиться. Из-за них я даже передумал встревать в разговор репликой в духе «Вообще-то меня зовут Макс. И обо мне не обязательно говорить в третьем лице. Привет!».

— Беспокоиться не нужно, — невозмутимо продолжала разговор Тэ’Шая, — новая энергия появилась как раз благодаря визиту нашего гостя. Это несколько продолжительных циклов без необходимости вмешательства.

Народ вокруг удивленно зашептался, словно решая, надо ли тут удивляться, радоваться или подозревать неладное.

— Тогда что же стало с добровольцами?

— Это было недоразумение. Они будут в порядке.

Мне показалось, никто из Совета не поверил до конца в эти слова, но в то же время никто не пытался спорить, да и вообще лишний раз открывать рот, хотя невооруженным глазом было видно — объяснения показались собравшимся недостаточными. Как будто количество слов, которое они могли адресовать Тэ’Шае, было ограничено. А она сама сохраняла непроницаемое выражение лица, игнорируя и взгляды, и общую атмосферу недовольства. Короткий разговор затух.

Я же под неожиданно строгим взглядом Тэ’Шаи послушно подошёл поближе к «пострадавшим».

— Забудьте все предыдущие приказы, ребята. И освободитесь от моей власти. 

Ещё недавно выражающие слепое обожание лица тут же накрыла тень, присущая всем местным обитателям. Сложно точно сказать, сочетание каких чувств это было, но только по нему я теперь мог бы узнать жителя Мира Течений, где бы не встретил впредь.

Но вот Тэ’Шая — она отличалась. И сама казалась столь же чужой в этом обществе обречённых, как и я сам. Я вдруг понял, что мне это было важно.

Связано ли это с тем, зачем я здесь? Что я собирался делать?

Я думал об этом, пока мы покидали площадку Совета, город и возвращались на холм.

— Так что ты собираешься делать? — спросила Тэ’Шая, явно угадав мои мысли.

Я встрепенулся, осознал, что курю уже неизвестно какую по счёту сигарету, наблюдая за пустующей котловиной озера, и пожал плечами:

— Не знаю. Не помню, была ли у меня какая-то цель, чтобы появиться здесь. Обрывки воспоминаний всплывают в голове, но так смутно, и по большей части все они незначительны. Прислушиваюсь к себе и понимаю, что единственное, что мне сейчас хочется — это помочь тебе. Мне кажется, это вполне могло быть причиной...

В ответном пристальном взгляде мелькнуло какое-то подозрение, но быстро пропало.

— Что?

Она промолчала.

Мы сидели на выступе холма, очень напоминающем смотровую площадку, прямо на голом камне. Я уже начинал к этому привыкать, тем более что тело больше не слишком волновали погодные и прочие внешние условия. Мне всё ещё было никак.

— Не веришь мне?

— Верю, что ты не помнишь своих мотивов, и потому беспокоюсь, — она продолжала всматриваться во что-то внутри меня, словно искала утраченную память. И я бы не удивился, если бы действительно нашла. — Иногда мне кажется, что ты связан с… Хотя, нет смысла гадать, если ты не сможешь подтвердить или опровергнуть её участие.

— Чьё? — я даже воодушевился немного. — Ты допускаешь, что у нас могут быть общие знакомые?

На мраморном лице появилась слабая, но ощутимо горькая усмешка.

— Я допускаю, что вы могли встречаться, но не думаю, что это существо может быть в полной мере знакомо хоть кому-то, включая меня. Несмотря на то, что мы части одного целого. Я имею в виду мою Тень.

Совершенно непонятно откуда, но я понимал, о чем речь. Поднятая тема как-то приятно взволновала меня, заставило замереть перед чем-то неизведанным, пугающим и в то же время прекрасным.

— Твою Тень? Ты встречала свою Тень?

— К сожалению.

Не похоже, чтобы разговор об этом приносил ей радость, которую по моему убеждению должен испытывать человек, встретившийся со своей Тенью. Я очень удивился, но расспрашивать о причинах показалось не слишком тактичным, как если бы я влез в чужие семейные дела. В нечто гораздо более интимное, чем семейные дела! Поэтому я старался придерживаться нейтральной линии разговора, о том, что касалась меня:

— А почему ты думаешь, что я могу быть с ней связан?

— Потому что она вполне могла бы попытаться повлиять на мою жизнь… Исправить положение.

Я не нашёлся с ответом. Быть заподозренным в сговоре с чужой Тенью против её… хозяина (?) — это какой-то запредельный уровень коварства, который мне и вообразить не удавалось. Вот мысль о том, что в моих силах повлиять на этот умирающий Мир (целый Мир!), не вызывала во мне внутреннего протеста, но это… 

— Извини, — она отвела глаза, — я стала слишком подозрительной. Твоё желание помочь искреннее, я в этом не сомневаюсь. Просто твоё появление — событие настолько невероятное, что нельзя принимать его за случайность. В любом случае, тебе стоит сначала вспомнить свою изначальную цель, чтобы потом не пожалеть о спонтанных решениях.

Сложно было представить обстоятельства, которые могли бы перевесить моё желание вмешаться в происходящее. Ради чего можно оставить умирать… ладно, Мир этот с его обитателями не был мне сколько-нибудь дорог, хотя и их по-человечески жалко, но Тэ’Шая — она была важна, точно важна! Оставить её дальше вливать силу в бездонную пропасть, пока та не поглотит её — это было просто выше моих сил. Особенно, когда я чувствовал, что могу изменить ситуацию.

Но, конечно, в её словах был резон, и я не спорил. Не вслух.

— Вспомнить я и сам бы рад. Но, как видишь, пока ничего не выходит…

— Возможно, я смогу помочь, — вдруг предложила Тэ’Шая, — но мне придётся заглянуть в твои сны. Если ты позволишь.

Её предложение пробудило ряд ассоциаций в моей памяти.

— Разделить с тобой сон? Ты уверена? Такое ведь не с каждым встречным стоит практиковать.

Она только безразлично пожала плечами. То ли давая понять, что ей нечего скрывать, то ли показывая своё доверие. На всякий случай я не стал радоваться раньше времени. Подышал немного, будто размышляя, и согласился. Хотя на самом деле возражений у меня просто не могло возникнуть по определению.

* * *

Кромка перламутровой воды лениво ползла в сторону моих сапог. Останавливалась за пару сантиметров до цели и возвращалась обратно… Отчего-то мне совсем не хотелось, чтобы меня коснулась эта волна. От неё веяло холодом и жаждой. Хотелось оказаться как можно дальше, но прежде чем я успел поддаться инстинкту самосохранения, моё внимание привлекла знакомая фигура, безвольно покачивающаяся на поверхности воды.

«Успеть...»

Я сделал шаг вперед, потревожив сверкающую гладь. Что-то тревожное было в этом, знакомое чувство опасности, обжигающая лёгкие фантомная боль.

«Спасти…»

Беспокойство почти подтолкнуло меня в спину, заставило идти по дну, хоть это было и непросто. Ледяная жидкость была плотнее, тяжелее обычной воды, и явно не хотела отпускать меня ни в одну из сторон. Тянула вниз, мешая плыть, сковывая движения… Поверхность воды сомкнулась над головой, но я всё равно упрямо продолжал двигаться вперёд, уже протянул руку, чтобы коснуться цели…

Я сделал отчаянный рывок и вынырнул, жадно глотая прохладный, но всё же не такой леденящий как содержимое озера, воздух.

— Макс?

Отдышавшись немного, я огляделся.

Вокруг царила темнота, хотя угадывались очертания обстановки — слабый холодный свет всё-таки доставал до пространства под откосом холма, где мы устроились, чтобы мне было немного комфортнее засыпать. Не вода. Сухо. Я вовсе не тонул, а сидел на подстилке из мха и с колотящимся сердцем крепко сжимал в руке тонкое запястье лежащей рядом Тэ’Шаи.

— Тебя напугал сон? Ты так резко подскочил, — она тоже приподнялась и теперь напряжённо вглядывалась в моё лицо, не делая попыток освободить руку.

— Сна? А… Чёрт… Это был всего лишь кошмар… — я поспешил разжать пальцы. — Прости, если сделал больно.

— Ничего. Это мне стоит извиниться за случившееся. Я не ожидала, что мой сон может показаться тебе кошмаром. Что ты вообще сможешь туда попасть.

— Мне кажется, я такое уже видел, — пробормотал я, пытаясь ладонями стереть с лица несуществующие капли. — И этот сон кончился не очень хорошо…

Она внимательно посмотрела на меня.

— Это не та вещь, о которой тебе стоит переживать. В следующий раз мы не попадём туда, обещаю. А пока можем пойти к истоку, ты убедишься, что с ним всё в порядке, и скорее сможешь успокоиться.

Я с сомнением покосился в ту сторону, откуда исходил холодный неуютный свет (с этого места самого озера не было видно) и поёжился.

— Идём. Так будет лучше, — эта хрупкая леди поднялась на ноги и на удивление сильным движением потянула меня за собой.

Что ж, упираться ногами, падать на землю и закатывать истерику было бы глупо. Хотя хотелось. Так что я, мысленно убеждая себя, что со страхами нужно бороться, спускался следом, запинаясь в неверном свете о камни и путаясь в полах лоохи. И на всякий случай держал наготове для щелчка сложенную щепоть. Возможно именно этот жест поспособствовал тому, что к концу пути я уже более менее успокоился, и осматривал берег уже без содрогания.

Под раскинувшимся кругом бесконечным звёздным небом и однообразной равниной заполненная водой котловина выглядела инородно, как картина художника-импрессиониста. Светящаяся поверхность озера чуть подрагивала, искрилась, отбрасывала множество бликов на берег. Падая на резную каменную площадку, где ранее медитировала Тэ’Шая, они образовывали то ли узор, то ли надпись на неизвестном мне языке. Это было красиво. Чистая сила, оазис в иссушенной пустыне.

В прошлый раз, когда я здесь очутился, тоже была «ночь», но свет от водоёма не был таким ярким. Да и внимание моё занимала совсем другая сцена. И если бы не недавний кошмар, я бы даже залюбовался пейзажем. Но вот ощущение опасности теперь не покидало меня. Никак не складывались наши отношения с этим местом.

Но моя спутница настаивала, что повода для волнений нет, поэтому следовало, пожалуй, попробовать помириться.

Я осторожно приблизился, зачерпнул воду в ладони. Вернее, я, конечно, продолжал про себя называть содержимое озера водой, но это было нечто совсем иное. Вязкая, как слабый кисель, жидкость напоминала расплавленный перламутр. А ещё, держа её в горсти, я ясно ощутил, что это не просто субстанция, а живое существо. Впрочем, оно не было агрессивно настроено, как это было во сне.

Сзади подошла Тэ’Шая.

— Можешь отпить. Течение — самое питательное вещество, которое можно найти в этом Мире. Тебе пойдёт на пользу. Я думаю, ты даже понравился ему.

Несмотря на её слова, меня не покидала странная осторожность перед незнакомой сущностью и твёрдая уверенность, что близко контактировать, а тем более утолять ею жажду не следует. Озноб пробирал от одной мысли, чтобы прийтись слишком уж по вкусу этой водичке. Я дал ей стечь между пальцев, и она послушно скользнула вниз, не оставляя на коже ни капли.

— Не думаю, что это хорошая мысль. У меня есть стойкое ощущение, что для меня это может оказаться не так полезно… — на всякий случай я отошёл подальше от берега, предварительно уточнив: — Ты ведь не собираешься нырнуть туда, чтобы демонстрация мирных намерений вышла убедительнее?

— Мне нравится твоя идея, — подумав, серьёзно ответила она.

Я чуть не взвыл от возмущения, но вовремя наткнулся на откровенно смеющийся взгляд, и в груди у меня наконец потеплело.

* * *

— У меня сложилось ощущение, что ты сам прячешь свои воспоминания, — сообщила Тэ’Шая, оглядев пустую парковую аллею, густо усыпанную осенней листвой всех существующих тёплых оттенков. 

Это был уже не первый сон за несколько условных дней, даже не из первого десятка. Подсознание подсовывало нам места настолько разнообразные и удивительные, явно демонстрируя моё желание произвести впечатление, что я чувствовал себя немного неловко. К тому же, ни один образ не будил во мне ассоциаций, которые могли бы стать ниточкой к остальной памяти.

— Зачем бы мне делать это?

Ответа не последовало, хотя молчание было очень похоже на «подумай сам». Это следовало бы сделать, но отчего-то очень не хотелось представлять, что могло случиться, если мне захотелось так качественно обо всём забыть… Поэтому я просто отмахнулся от неприятных мыслей, решив, что назидательный тон молчания мне померещился, а Тэ’Шая просто не расслышала моего вопроса, потому что увлеченно ворошила ногой золотые россыпи среди деревьев.

Сперва я подумал, что ей понравился хруст листвы, от которого у меня самого даже во сне по телу бегали приятные мурашки, но потом пригляделся — её лицо выражало скорее сосредоточенность, чем наслаждение.

— Что-то ищешь? — поинтересовался я, ускоряя шаг, чтобы нагнать её. Тщательно осматривая землю под ногами, она тем не менее быстро отдалялась от мощёной дорожки.

— Ответы. Намёки.

Мне сразу стал немного понятнее интерес, который она проявляла к деталям обстановки в тех снах, что мы уже посетили. Ну конечно. В отличие от кое-кого леди ни на минуту не забывала, что у нас тут вообще-то дело, а не совместная прогулка. Хотя я готов был поклясться, что несколько раз видел, как оживало бесстрастное выражение лица, стоило нам столкнуться с чем-то необычным. Показалось?

Мои не слишком утешительные размышления прервал тихий зов:

— Посмотри на это.

Я посмотрел под ноги, куда был устремлён взгляд моей спутницы. Среди россыпи желтых листьев ярко алел крупный цветок на длинном голом стебле. Множество тычинок, длиннее самих лепестков, торчали в разные стороны и слегка покачивались, напоминая шевелящиеся паучьи лапки. От этого сравнения мне сразу стало некомфортно.

— На лилию похоже… — неуверенно предположил я. — хотя с ботаникой у меня не очень.

Тэ’Шая с интересом юного натуралиста рассматривала свою находку, присев на корточки. А я всё больше неловко дёргался, когда её лицо приближалось к соцветию, и наконец не выдержал, когда она протянула руку, чтобы потрогать один из лепестков:

— Может не стоит?

Теперь под пытливый взгляд попал я сам.

— Цветок что-то значит?

— Не знаю… — ворчливо ответил я, дёрнув плечом. — Но он мне не нравится. Посмотри на эти «лапки»! Если бы тут запахи были, уверен, он и пах бы отвратительно.

— А мне показался красивым… — спокойно ответила Тэ’Шая и, хвала Магистрам, поднялась.

— Так ты любишь цветы?

Я нервничал и потому хотел скорее сменить тему разговора и уйти как можно дальше от этого места. Это наверняка было заметно, но собеседница великодушно приняла мою неловкую игру.

— В одном из первых Миров, которые я навещала, росли огромные пышные цветы нежных оттенков. Они мне очень понравились. Наверное потому, что это были первые цветы в жизни, которые я увидела, ведь у нас их не бывает.

«Оно и к лучшему! Значит таких, как этот, точно больше не увижу», — думал я.

Пытался представить, какие ещё существуют цветы, похожие на описанные Тэ’Шаей. Что могло бы ей понравиться? Но в голове теперь застрял этот ярко-алый, паучий.

Не хотелось больше смотреть на красные лепестки, но взгляд сам возвращался к ним. Казалось, они светились изнутри.

Через силу развернувшись в другую сторону, я увидел под ногами ещё четыре таких же красных пятна. Обернулся обратно — вся поверхность земли алела яркими соцветиями. Листва, деревья, парк пропали, о своей спутнице я забыл вовсе.

Поддавшись панике, я попятился назад, но запнулся и плюхнулся на задницу. Под ладонями защекотало, но опустить взгляд и посмотреть, во что погрузились мои руки (маленькие паучьи лапки!) я не решался.

— Это сон, Макс! Проснись.

Сон! Ну конечно!

Я зажмурился как можно сильнее, чтобы открыть глаза уже наяву.

«День» здесь уже подходил к концу. Это был уже второй раз, когда я застал момент спуска Течения к истоку. Перламутровое небо изливалось в озеро сверкающими каплями влаги. Холодный Мир, в котором не бывает цветов! Как же это прекрасно!

Отдышавшись и стерев пот со лба, я приподнялся. Тэ’Шая уже сидела рядом. Видимо, проснулась раньше.

— Ты в порядке?

— Да… Наверное… Сам не знаю, почему… — я осёкся, потому что ладонь щекотнуло знакомым ощущением.

Я в оцепенении уставился на светящийся алым цветок под моей рукой. Он разгорался ярче и ярче, тлел, как раскалённый уголёк, пока не осыпался пеплом. А в нос мне ударил мерзкий приторный запах. Запах смерти.

Через какое-то время, когда я употребил все жидкости, извлечённые из Щели между Мирами, которые по моему мнению могли возыметь успокоительный эффект, выкурил половину пачки любимых сигарет и проделал несколько подходов дыхательной гимнастики (спасибо неведомому благодетелю, который ей меня научил!), то наконец смог заставить себя приступить к обсуждению случившегося.

— Не имея возможности обратиться к воспоминаниям напрямую, твоё подсознание подбрасывает образы, которые могут быть своеобразным мостом к ним, — вещала Тэ’Шая, сидевшая передо мной, как мраморная статуя какого-нибудь мудрого божества. — Цветок — только символ, который нужно разгадать.

— Да чего там гадать… 

Вопросительный взгляд.

— Он пах смертью. Специально для меня наяву проявился.

— Полагаю, ты сам принёс его из сна, — педантично поправили меня. — Неосознанно, конечно. Но я не думаю, что это всё. Значений может быть множество, ведь любое событие многогранно. Постарайся сконцентрироваться на…

Я шумно вздохнул и перебил:

— Извини, незабвенная, но других ассоциаций у меня нет. Зато имеется куча сомнений. Вдруг это вообще не о прошлом, а как раз-таки предупреждение о будущем? А что если память, наоборот, помешает мне сделать то, что необходимо? Может, в этом и был смысл? Ох… В любом случае, пока мы копаемся в моей голове, твоё… ваше время уходит.

— Послушай, — светлые глаза наполнились какой-то глубокой печалью. — Не зацикливайся на мне. Тебе, так или иначе, не помешает вспомнить свои мотивы, чтобы не наделать ошибок.

Она замолчала, как будто сомневалась, стоит ли продолжать свою мысль. Поднялась с места, развернулась к истоку, то ли в раздумьях, то ли просто пряча глаза. А я невольно залюбовался тем, как подсвечивает холодное свечение озера её аккуратный профиль, заставляет волосы сиять синим орелом вокруг головы…

— Иногда мне кажется, ты принимаешь меня за кого-то другого, потому и проявляешь столько участия. Мне приходится постоянно напоминать себе: тот, кого ты пришёл спасти — не я. Потому что если я поверю, позволю тебе вмешаться, а после ты пожалеешь об этом… мне не хочется оказаться в таком положении перед тобой.

При этих словах меня бросило в жар. Осознание того, что для Тэ’Шаи важно, как я к ней отношусь, прошлось по телу мощной волной, наплевав на все манипуляции, которые с ним были проделаны.

— Тэ’Шая, — я говорил тихо, но она неуловимо вздрогнула. Я заметил, что местные не звали её по имени, оттого, наверное, ей давно не доводилось его слышать из чужих уст. Сколько сотен лет, интересно? Я продолжал, надеясь, что голос мой звучит как можно увереннее. — Может пришёл я сюда и не за тем, но сейчас я узнал тебя. Именно тебя! И свой выбор делаю сознательно, не по чьей-то указке или повинуясь тем остаточным мыслям из прошлого. Потому что ты невероятна и заслуживаешь большего, чем умереть в попытках прокормить ненасытного паразита! Даже если это целый Мир.

Я отдышался немного, ждал возражений, но их не последовало.

— К тому же, я это точно знаю о себе — ненавижу, когда бабочек накалывают на булавки.

— Ты же понимаешь, — наконец отозвалась она почти шепотом, не оборачиваясь, — что пожертвовать собой и пожертвовать другим человеком — это разные вещи? Поэтому если окажется, что ты или твои интересы пострадали…

А вот это меня уже разозлило.

— Жертвовать, жертвовать… С тех пор как здесь появился, эта жертвенность только в воздухе и витает. Весь этот мир устроен как-то не так! Почему он должен существовать за счёт своих обитателей, вытягивая их силу? Я точно знаю, что так не должно быть! Ему нужно счастье, свобода, радость… Они, а не рабство умножают силу, понимаешь? 

— В мире Течений всегда было так, — спокойно возразила Тэ’Шая, обернувшись. — Мир существует, пока одарённые отдают ему свою кровь. Раньше нас было больше, но теперь только от меня зависят немногие оставшиеся жизни и весь Мир. Если я оставлю его, все они, по ту сторону холма, погибнут.

— Но это неправильно! Твоя свобода бесценна, твоя жизнь принадлежит только тебе!

Она терпеливо вздохнула.

— Понимаю твои эмоции. Но через них я уже прошла. Я долго убегала от реальности, отказываясь принимать ответственность. В итоге это привело к почти полному уничтожению Мира. Я не готова больше платить чужими жизнями за свободу, поэтому остаюсь здесь, и когда мои силы иссякнут, мне придётся присоединиться к Течению. Возможно, это даст ещё немного времени.

Я в порыве эмоций схватился за голову. Опять двадцать пять!

— Это какое-то безумие…

— Думаешь, мне это нравится? Мне навязали могущество, которое не может мне принадлежать. И кто? Моя собственная Тень… Впрочем, тратить силы на сожаления и обиды уже не имеет смысла.

Это откровенное признание было внезапным, так что я не сразу нашелся с ответом. Кажется, сожаления и обиды, которые не могла позволить себе Тэ’Шая, до краёв заполнили меня самого. В горле встал неприятный ком.

— Разве это не дар? — промямлил я наконец. — Встреча со своей Тенью — это же прекрасно.

— Только без этих обязательств. Лучше бы ей было не являться, тогда я была бы по-настоящему свободна. Возможно, без чудес и иных Миров, но это была бы полностью моя жизнь.

Мне хотелось показать ей, что бывает по-другому. Свобода, гармония с миром, взаимное умножение силы, чудеса всех Миров… Откуда-то я знал, что так бывает, я чувствовал это. Возможно, во сне.

— Знаешь, может быть, на этот раз у меня найдётся подходящий сон для прогулки. Без поисков памяти, кошмаров и всего вот этого вот. Просто гулять, любоваться чудесами и радоваться. Как ты на это смотришь?

* * *

Мы шли по мостовой ночного уютного города, озаряемого цветными фонарями. Я знал здесь каждый камень, каждый закоулок. Прохожие улыбались мне и моей спутнице, завороженно озирающейся по сторонам. Кто-то даже заговаривал со мной, называл по имени, но я не мог долго концентрировать на них своё внимание. Я должен был показать ей. Разделить эту радость, чтобы она тоже почувствовала…

Огромный столб света возвышался над островом в центре города. Это оно, Сердце Мира, дарующее силу, разделяющее радость… И оно звало, просило меня разделить с ним счастье.

«Почувствуй, как прекрасна жизнь!» — гудели улицы под нашими ногами, и даже Тэ’Шая слышала их зов и смотрела на меня удивлённо.

Моя душа звучала в унисон с Сердцем Мира, я знал, как разделить между нами эти чувства. Между нами троими. Чтобы безграничное чувство счастья, свободы заполнило каждую клеточку существа, смывая все остальные чувства мощным потоком.

Мне хотелось крикнуть: «Чувствуешь? Это правильно! Вот так должно быть!». Но я и так знал, что она чувствует. Настолько остро, что на глаза наворачиваются слёзы, а с ними утекают тревоги и сомнения. Потому что тот, другой Мир тоже может быть таким, мне это совершенно ясно. Ему только нужно показать, как.

Тёплый свет заполнил нас до краёв, и более того — разлился вокруг, затопил улицы, дома, весь Мир вокруг.

И когда глазам стало нестерпимо ярко, а сердце, бьющееся в резонанс со всем Миром готово было разорваться от столь волнительных ощущений, сон вытолкнул нас. Словно и мы сами больше не помещались в него.

Проснувшись, я первым делом обнаружил, что не один. Не в том смысле, что рядом со мной лежала прекрасная девушка, меня самого было двое.

Я улыбался двумя разными улыбками, ликовал на разные лады, чувствовал биение двух сердец, прикосновение прохладной руки к предплечью и жар в чужой ладони, волнение стольких оттенков, что и разобраться было сложно….

Повернув голову, я убедился, что Тэ’Шая действительно крепко держалась за меня, как за спасательный круг в открытом океане. Её можно было понять! Я и сам каким-то непостижимым образом выдерживал это радостное волнение — как будто душа и тело вибрируют в унисон, всё быстрее, и вот-вот разлетятся на кусочки.

И если связь с Миром из сна была разорвана по пробуждению, оставив после себя блаженную эйфорию, то связь между нами двумя никуда не делась. И это умножало ощущения, делало их ещё ярче и невыносимее.

Хотел бы я сказать, что нам теперь не нужны были слова, чтобы понимать друг друга, но правда в том, что мы просто сидели рядом, как громом поражённые, вцепившись друг в друга и пытаясь разобраться в том непривычно большом объёме ощущений, которые нам достались в качестве сувенира. То, что во сне казалось естественным, наяву переварить было не так-то просто.

Конечно, молчания я не выдержал первым:

— Ого. Такого эффекта даже я не ожидал!

Тэ’Шая не смогла сдержаться, как не смог бы на её месте я сам. Впервые я услышал её шелестящий смех.

— Конечно же, ты ожидал! Чего-то в таком роде!

Я с удовольствием отметил, что в этих словах нет ни капли осуждения. Восторг, удивление, надежда — это было. Билось в груди и читалось в распахнутых прозрачных глазах, как избыточное, но чертовски приятное подтверждение общих ощущений. И эти новые открывшиеся глубины её взгляда сделали меня просто до неприличия счастливым. 

— Ты меня поймала, незабвенная! Больше всего на свете люблю произвести впечатление, — я разулыбался, но тут же поспешил вернуться мыслями к главному, пока окончательно не растаял от созерцания непривычно (и в то же время знакомо) открытого и живого выражения лица Тэ’Шаи. — Но ты ведь поняла? Поняла, да?

Уложить в слова смысл вопроса было непросто, я и не пытался. Да и знал — она уловила суть. Какой может быть здоровая связь между Миром и его обитателями, основанная на радости жизни, постоянном расширении границ возможного, чудесах, любви…

Она отпустила меня, отодвинулась немного (я понадеялся, что кольнувшее меня сожаление пройдёт незамеченным) и ненадолго задумалась, подтянув колени к груди. Поразительно, насколько быстро она взяла себя в руки и почти вернула свою прежнюю внешнюю невозмутимость. Но я-то чувствовал, что переживания никуда не делись.

— Да… Думаю, да, но… — наконец произнесла она, вглядываясь в поднимающуюся над озером взвесь, — пока я не уверена, что смогу изменить природу нашей связи с Миром. Нужно время всё обдумать.

Мы помолчали ещё немного, пока Течение неторопливо поднималось вверх, освещая постепенно холм, с которого мы любовались местным рассветом, а потом и всю долину, и город где-то там, за нашими спинами. Я пытался понять суть чужих ощущений. Сомнения, надежда, предвкушение свободы сменяли друг друга. В Тэ’Шае действительно изменилось что-то. Исчезла обречённая решимость, но в то же время появился непонятный мне страх.

— Тэ’Шая, — я опять нарушил молчание, — чего ты боишься?

Эффекта этого простого, естественного обращения по имени я совсем не ожидал! Чтобы от звука моего голоса у кого-то сердце подскакивало к горлу и пыталось вырваться на волю? И, главное, у кого!

— Ложной надежды.

Нет. Не только! То есть…

Когда я понял, что на самом деле заставляло меня… то есть её волноваться, сам не поверил в свою догадку. Хотя неправильно понять, от чего по телу поднимается эта горячая волна, было невозможно.

— Мне же не показалось? Ты правда это чувствуешь?..

Если бы я не был уверен в том, что Тэ’Шая испытывает ко мне ответное влечение, никогда бы не позволил себе сделать первый шаг. Тем более до этого момента я был уверен, что мои неловкие знаки внимания оставались незамеченными. Она ни словом, ни взглядом не показывала, что я интересен ей в романтическом смысле. Я и не предпринимал более решительных действий, боясь разрушить нашу особую связь, перейти некую черту. Кто, где и когда её проложил — это мне самому было неясно. Но теперь, когда подтверждение чужих чувств было наглядным как никогда, проигнорировать их было бы преступлением.

Я протянул руку и сделал то, что мне давно хотелось — провёл кончиками пальцев по основанию шеи.

— Макс… — это был скорее шумный выдох, чем звук.

— Только не надо снова о жертвах… — я уткнулся в её волосы, пахнущие горьким дымом. — Потому что пожертвовать этим чувством я точно не позволю.

— Ты… — Тэ’Шая помедлила, подыскивая (как я думал) ругательство в мой адрес.

— Бесстыжий самоуверенный нахал? — подсказал я, касаясь губами уха.

— Хуже. Сплошное обещание чуда…

— Значит, придётся это обещание выполнить.

Кажется, моя патологическая неспособность сдерживать свои желания мешала сосредоточиться и ей. Чувство долга скромно отступило в дальний угол сознания, даже не пытаясь предъявить свои права. Я бы устыдился, но… Прислушавшись к ощущениям, понял, что на самом деле уверенность в своём праве в полной мере проживать эти эмоции доставляла ей удовольствие. Своеобразное запретное удовольствие.

Ну надо же, не думал, что сам по себе могу быть эдакой разновидностью наркотика.

И что прикосновение моих ладоней могут быть такими горячими.

Не обжигающими, как в тот, первый раз, потому что тело теперь тоже не подчинялось необходимости экономить тепло. Сердце разгоняло по телу кровь, заставляя уши и щеки притягательно краснеть. 

Я стянул с хрупких плеч невесомую паутину одежды, позволив ей скользить, почти течь по телу вниз. Провёл ладонью вдоль позвоночника, повинуясь желаемому темпу. И сам чуть не задохнулся от ответной реакции…

Тёплая нежная ладонь легла мне на шею, тонкие пальцы другой оказались в моих волосах, заставив нас обоих содрогнуться. А от прикосновения губ к ключице ноги едва не подогнулись. К счастью, проблема устойчивости была решена, когда я бережно увлёк Тэ’Шаю на пружинящий мох.

Близость мягкой кожи и невесомая щекотка мягких волос кружили голову. Любой запах, любое касание вызывали целую лавину ощущений, усиленных всесторонним восприятием. Я был и собой, и нет, ласкал и сам принимал ласку. Чувствовал так, как никогда не чувствовало моё собственное тело.

Но больше всего возбуждало ясное осознание чужого желания. Не признаки его в светло-серых глазах (которые, впрочем, тоже вполне могли свести меня с ума), а открытое, честное, полностью доверенное мне чувство. Так похожее и в то же время принципиально отличающееся от моего собственного.

«Всё-таки потрясающе многофункциональная штука, эти слияния энергий. Не такие уж дураки студенты Школы Врачевателей Угуланда…» — мелькнула вдруг совершенно непонятная мне мысль. Но тут же испарилась.

Потому что кого будут волновать вопросы теоретической магии, когда под ладонями пульсирует ничем не сдерживаемая сила, а под касанием губ разгорается отпущенное на свободу желание?.. Уж точно не меня.