О закрытой комнате в винокурне «Рассвет» не судачил только ленивый.

      Подумать только: доводы двух служанок, пересказываемые шепотом, а вреда от них было больше, чем от организованной магами Бездны атаки хиличурлов. Масла подливали запинающиеся оправдания и недомолвки главной горничной, готовой открещивать хозяина финансовыми вложениями из своего кармана — и открещивающей.

      Слушая пересказ смеющегося капитана Кейи, Дилюк испытывал соблазн сплюнуть. Натираемые бокалы аж скрипели от чистоты и усилий к ним прикладываемых, а Кейя бросал взгляды над стеклянной кромкой, ухмылялся и заказывал еще бутылку вина из одуванчиков. Дилюк ставил и отворачивался, делая вид, что не греет уши. Вечер в «Доле Ангелов» шел своим чередом.

      Перед закрытием в зале их осталось двое: Кейя и невозмутимо прибирающийся Дилюк.

— Так что там в закрытой комнате, господин Дилюк? — издевательски ухмыльнулся Кейя, откидываясь на стуле. Дилюк чуть не кинул в него тряпку, желая начистить наглую физиономию.

— Комната и комната, — соврал он. Кейя заинтересованно приподнял бровь.

×× через три месяца ××

      Кейя крепко взялся руками за поджарые бедра и толкнулся вглубь тела, почти сразу застонав. Боги, до чего хорошо, как же он соскучился по ощущению сжавшегося на члене тела. Лучшая задница в Мондштадте, он был готов клясться в этом на собственном мече.

— Поторапливайся, — для огненного нрава и масти, голос у Дилюка был, как у мороженной рыбы. В детстве с этим было проще — они одинаково разбивали коленки, гоняя по землям Мондштадта, но стоило капельку вырасти, как Дилюк превратился в… В задницу. Самую настоящую.

— Не извольте беспокоиться, Ваша милость, — покладисто отозвался Кейя и ухмыльнулся, выходя почти целиком и загоняя член обратно до шлепка. И еще раз. И еще. — Для меня честь, что вы уделили мне, жалкому капитану, капельку своего поистине ценного времени…

— Замолчи, — сдавленно пробормотал Дилюк, царапая простынь. Кровать в закрытой комнате винокурни была, что надо — большая и мягкая, и, как водится, не для одного. Кейя на мгновение спал с лица, но тут же снова усмехнулся.

— Как прикажете, — пропел он и сосредоточился на толчках, тем более, что Дилюк уже характерно подрагивал и сжимал его внутри, готовый кончить. Кейе пришлось поторопиться, чтобы успеть за ним.

      Все-таки в детстве было проще. Он не был влюблен в брата настолько откровенно, не доводил его до белого каления каждую встречу и… Не трахал за закрытыми дверями, хлебнув вина для храбрости.

      Отец был бы в ужасе.

      Дилюк кончил, не видя выражения его лица, полного сумасшедшей нежности и щемящей уязвимости. Стоило вытащить, как он подгреб к себе подушку, уткнулся в нее лицом и провалился в сон.

— Даже не повернешься?..

      Кейя усмехнулся без капли веселья — оскалился белыми зубами на смуглом лице. А чего он ожидал?

      Кейя сходил за водой, вытерся сам и протер между ягодиц любовника. С белым на бедрах, не потрудившись прикрыться, Дилюк мало чем отличался от всех тех девушек, с которыми Кейя пытался забыться. Но даже похожий на падшего ангела, он все равно был любимее и дороже, чем все девицы, включая уж совсем дорогих, богатых и умелых, на континенте.

      Кейя оделся и ушел к окну, задержавшись, чтобы накинуть на спящего теплое одеяло.

— Сладких снов, — пожелал он, уже сидя на раме и не спеша спрыгнуть.

      У него было тело самой большой живой драгоценности города, у него было его сердце — быть может — но… Вот бы он мог еще и разговаривать с Дилюком нормально?..

      «Не проси о несбыточном», — вспомнились слова чеканным тоном, и мужчина скривился, легко соскальзывая с рамы на улицу.

      Лежащий на постели Дилюк открыл глаза без толики следа сна в радужке и откинув одеяло, поспешил подняться.

      В погребе стояла бочка виноградного сока. Целая бочка...

      Великий Барбатос, когда же Кейя сможет просто с ним... поговорить?