Если раньше все это казалось какой-то иллюзией, то сейчас ему действительно было страшно. Раньше, когда он встречался с Волан-де-Мортом лицом к лицу, в подсознании всегда билась наивная надежда, что все обойдется; кто-то поможет и ему удастся снова выскользнуть из смертельной опасности живым. Даже когда он направлялся в лес, навстречу очередной «Аваде», у него проскальзывала мысль, что это еще не конец и ему обязательно повезет. Впрочем, так оно всегда и случалось, казалось, что сама жизнь оберегала Гарри от гибели.

      Но только сейчас он впервые понял, каково это — осознание, что твоя жизнь, еще даже не успевшая начаться, вот-вот оборвется. Он впервые осознал всю силу, что была в руках Тома Марволо Реддла, и его это пугало. Извиваясь в связывающих его лентах черной мантии, Гарри с ужасом смотрел на Волан-де-Морта и чувствовал, что еще немного и он сорвется. Сейчас, когда рядом не было ни одного Пожирателя Смерти, перед которыми можно было бы завести очередную пафосную речь, Темный Лорд молчал. Единственной целью был Гарри. Убить мальчишку. Отбросить к стене, в мгновение оказаться рядом, примитивно ударить по лицу, приложить головой по камню, схватить за горло и с силой сжать.

      Гарри, отчаянно дергаясь, хрипел, делая себе только больнее. Он застыл лишь на мгновение, чтобы через секунду снова отлететь в стену. На коленях Поттер пытался отползти как можно дальше, на большее у него давно нет сил, но умирать не хотелось совершенно. Казалось, будто он полз вечность, пока не оказался у самого обрыва, лежа на краю перед пропастью, которая еще никогда не чудилась ему такой далекой. Гарри замер, глядя вниз, где все еще шли сражения, далекие крики с трудом доносились наверх, и даже отсюда он чувствовал мерзкое зловоние смерти. Но самым горьким было то, что все это оказалось зря. Волан-де-Морт победил, и парень действительно чувствовал это, он знал, что сейчас умрет, а в мире так и продолжится темное время, которое вряд ли кому-то придет в голову свергнуть, после стольких-то потерь.

      Гарри боялся повернуть голову в сторону Тома, но он чувствовал, что тот стоит прямо за ним и, без привычной ехидной ухмылки, абсолютно холодно и безэмоционально смотрит на него свысока. Глаза впервые за долгое время наполнились слезами и он все же поднял взгляд на Волан-де-Морта. Из последних сил Гарри поднялся на ноги и с замиранием сердца наблюдал, как Том приближается к нему вплотную, и вот уже его палочка больно утыкается в горло.

      — Давай, Том. Покончим с этим так же, как начали. Вместе.

      Необъяснимый порыв, и вот Гарри, мертвой хваткой вцепившись в костлявые плечи Волан-де-Морта, летел вниз, навстречу своей смерти, в жалкой надежде, что это может убить и Тома. Это была дикая мысль, не имевшая никакого смысла, и отчаяние заставило его забыть о том, что этому магу, умевшему маневрировать в воздухе без всяких заклинаний и мётел, нипочём никакая высота, даже если он умудрился бы столкнуть его с Эвереста.

      Что происходило во время суматошной борьбы в полёте, Гарри плохо соображал. Сначала были руки, с силой пытающиеся сбросить его вниз, потом ноги, пинающие куда более ожесточённо, чем детские побои Дадли, к которым когда-то давно, еще в другой жизни, привык Поттер.

      Момент, когда из-под сжатых кулаков пропала чужая грязная мантия, он тоже упустил и заметил лишь когда обнаружил себя, быстро падающего вниз под громкий торжествующий смех, который шёл от него, но точно ему не принадлежал.

      — Ну что, Поттер, хочешь оставить всё так?

      Ещё прежде, чем он успел ужаснуться словам, вылетевшим из его собственного рта усилием чужой воли, сознание взорвалось болью, неизвестной ни одному человеку, а всё место сражения накрыла белая вспышка.

***

      — Энервейт!

      — Мистер Реддл, как вы себя чувствуете?

      — Том, вы меня слышите?

      — Не кричите так, мальчику нужен покой.

      Синие, поразительно яркие даже для волшебника, глаза медленно открылись. В них было мало осознанного, пока слуху не удалось зацепиться за отвратительно знакомые голоса, сработавшие словно разряд электричества, мгновенно приведя Тома в чувства. Ему не нужно было искать палочку взглядом, чтобы схватить её с тумбочки, вскакивая и в непривычном ощущении беспомощности отступая назад. Окружившие его учителя повторили этот жест, отшатываясь от шокированного парня.

      — Дамблдор, — его палочка опасно заискрилась, когда он выплюнул ненавистное ему имя. — Какого дья… — он запнулся, услышав свой же голос, о котором уже давно забыл. Его рациональная сторона, не просыпающаяся уже несколько десятилетий, запустила в его мозгу успевшие заржаветь шестерни и заставила опустить руку, сжимающую палочку.

      Мало кто мог похвастаться тем, что видел Тома Реддла, сдержанного и вежливого пятикурсника, в откровенном ужасе.

      Боль, ударившая в голову внезапно, мало чем помогла собраться с мыслями. Палочка из рук Тома выпала и закатилась куда-то под кровать, но обратить на это внимание было невозможно — он с трудом удержался на ногах, едва сдерживая болезненный стон. Голова, будто и не принадлежавшая ему самому, думала свои, не имевшие к хозяину никакого отношения, мысли. Случайные картинки, которые он до этого не видел, проносились в его воображении, и единственное слово, которое смог бы подобрать Реддл — память.

      — Что происходит? — слабо выдавил Волан-де-Морт, поражаясь, насколько жалко звучит его собственный голос, но отвращаться самому себе было не время. Поттер его всё-таки убил и он попал в ад, никак иначе.

      Следующая вспышка приносит за собой новую порцию боли и Том, уже не сдерживаясь, закричал, оседая на пол, неосознанно царапая лицо ногтями, оставляющими после себя яркие, наливающиеся кровью следы. Будь он способен мыслить сейчас, наверняка бы подумал, что, какому бы проклятию он ни был подвержен сейчас, оно бы стало любимым для Беллы и еще парочки отъявленных живодёров в его рядах.

      — Свяжите его сейчас же, он не в себе! — крикнула вечно собранная мадам Помфри, вернувшаяся из каморки с кучей прозрачных флаконов. Её, казалось, абсолютно не трогал абсурд ситуации. Она растолкала преподавателей, чтобы наклониться к Тому и придержать его голову, чтобы он не бился ею об пол.

      — Инкарцеро!

      Реддл продолжал извиваться на полу, удерживаемый невидимыми веревками, словно на него наложили круциатус, и не был в силах умолять, чтобы ему помогли или, хотя бы, убили — что угодно, лишь бы это закончилось.

      — Да оглушите вы его! — рявкнула Помфри, не прекращая держать ладонь под затылком Реддла. Магия, струившаяся с ее рук, поддерживала нормальную работу его мозга, чтобы мальчик не сошёл с ума.

      — Остолбеней! — профессор МакГонагалл, едва заметно взмахнула палочкой в сторону студента, и тот тут же застыл на полу без движения, но продолжая тяжело и прерывисто дышать.— Поднимите его! Он же простудится!

      — Да-да, конечно.

      — Северус, пожалуйста.

      — Дайте ему усыпляющее зелье и снимите заклятье, Поппи, — хмуро распорядился директор, неопределенно махнув рукой и отворачиваясь. — Я должен подумать.

      В помещении тут же наступила относительная тишина. Тихо позвякивали склянки и отдаленно тикали колокольные часы. Снейп нервно мерил широкими шагами лазарет, шурша широкой мантией. Он нёс личную ответственность за Тома Реддла, не только как за ученика Слизерина, но и как неофициальный опекун студента, прибывшего прямиком из сиротского приюта.

      Пять лет назад, когда он только попал на его факультет, профессор выразил большое недоверие тому, что этому тихому, закрытому мальчику, выросшему среди магглов, найдется место среди кишащего отпрысками чистоплюев дома. Поначалу так оно и было, Том мало что знал о мире, в котором оказался и имел слабое представление о том, как вести себя рядом с носителями гордых чистокровных фамилий.

      Над ним не издевались, но сторонились, первогодка, который привык к каким-то ручкам вместо перьев, не вызывал доверия среди обитателей факультета и был потенциальной опасностью для репутации всего Слизерина, поэтому было принято негласное правило — делать вид, что Тома Марволо Реддла не существует.

      Однако, это не могло продолжаться долго. Баллы, заслуженные в пользу факультета, посыпались совершенно неожиданно, Том не стеснялся выражаться на уроках, несмотря на свой статус изгоя, радовал любого преподавателя поразительной осведомлённостью в любом предмете и со временем черта, отгородившая его от других студентов факультета, стёрлась.

      Северус Снейп не вмешивался в ситуацию, давая своим ученикам время присмотреться и привыкнуть к первогодке, нарушающему законы Слизерина, которые были устоявшейся истиной. И нисколько об этом не пожалел. Совсем скоро даже самые предвзятые чистокровки свыклись с тем, что Том Реддл один из них.

      Декан Слизерина напряженно следил за неспокойным, но все еще бессознательным лицом Тома, и не находил ни одной идеи, объясняющую странную цепочку обстоятельств, которая привела к тому, что только что произошло. Он не успел задать интересующий его вопрос Альбусу, потому что был грубо прерван криком, раздавшимся с соседней кровати. Гарри Поттер, глухо ударившись о ножку больничной кровати, в агонии свернулся на каменном полу.

*

      — То есть как Дамблдор? — голос Гарри дрогнул настолько, что фамилию директора он произнес надломившемся полушепотом. — Реддлом? — он словно совсем не слушал рассказ МакГонагалл, вырывая из контекста только волнующие его фамилии. — Я не понимаю. Почему вы так спокойны? — он резко прикрикнул на Минерву, заставив ее отступить на шаг назад.

      — Мистер Поттер, не повышайте на меня голос, — сурово поджала губы профессор. — Поговорим, когда вы окончательно придете в себя, — она, развернувшись, двинулась к выходу из больничного крыла, задержавшись перед дверью. — И не надейтесь, что сей раз вам и мистеру Реддлу, — она рукой указала на соседнюю кровать, — это сойдет с рук.

      Дверь в палату закрылась, и дыхание Гарри притихло. Он с силой вжался в подушку, боясь поднять голову и взглянуть туда, куда еще секунду назад указывала МакГонагалл. Он, сжав пальцы на голове, крепко зажмурился. «Что, черт возьми, происходит?». В памяти всплывали неизвестные ему образы, будто в его воспоминания вложили чьи-то чужие, однако что-то давало точно понять, что это он сам. Знакомство с Роном, дружба с Гермионой, соперничество с Малфоем — все было точь-в-точь как прежде, но они выделялись на фоне более старых картинок, все было искаженным и новым, будто он никогда и не переживал этого.

      Но худшим моментом было то, насколько отчётливо он видел высокого, до тошноты прилежного парня с тёмными волосами, внешность которого ярко отпечаталась в нём ещё со второго курса. Его «настоящего» второго курса, а не фальшивого, за время которого он якобы получил формальную награду за рекордное количество набранных баллов для Гриффиндора. Парень, имя которого он точно знал, был везде — в большом зале, спокойно принимающий пищу, в классах, безукоризненно отвечающий на любой вопрос учителя. Вежливо, но немного самодовольно улыбающийся во время собраний клуба Слизнорта, когда профессор спрашивает мнение Тома касательно его исследований.

      Пытаясь хвататься за надежду, что это дурной сон, Гарри с замиранием сердца подошел к ширме, отделяющей его от соседа, нерешительно отодвинул ее и едва сдержал вскрик. Да, это был он. Это лицо он бы не забыл никогда, даже если бы очень захотел. На койке, сверля потолок сумасшедшим взглядом, в котором нельзя было найти и капли разумного, лежал Том Реддл. Парень из дневника, заключенный в крестраж, одурманивший Джинни и которого он своими собственными руками уничтожил клыком Василиска.

      Когда Том услышал возню, он уже не сомневался, кто пытается к нему тихо подкрасться. Он резко сел на кровати, а потом плавно встал, впервые чувствуя холод в ступнях из-за босых ног. Реддл наступал на Поттера мягко, изящно, что никак не вязалось с дьявольским блеском в его глазах.

      Гарри в страхе попятился, но Том, в мгновение ока оказавшись рядом, схватил его за горло и буквально впечатал в стену с такой силой, будто пытался пробить им путь на волю. Оскал на лице Реддла превратился в злую усмешку, и юноша со всем несвойственным ему спокойствием сказал:

      — Ну что, попал?

      Рука, сжимающая горло Гарри, не шутила и не дразнила. Если не предпринять что-то прямо сейчас, он отключится, а упасть в обморок, когда никого, кроме Волан-де-Морта нет рядом, было последним, чего он хотел бы сейчас пожелать.

      С большим усилием Поттер собрался, уже представляя, что, скорее всего, после этого умрёт и ударил его в скулу со всей силой, на которую был способен. Этого хватило, чтобы Реддл отпустил его, но недостаточно, чтобы сбить его с толку, — несколько ответных ударов, прилетевших ему под дых, были куда сильнее и болезненнее, чем тот, что смог выдавить из себя Поттер. Гарри пошатнулся, а на третий удар упал, успев вцепиться в мантию Тома, прямо как несколько часов назад.

      Однако и на этот раз Гарри просчитался. Оказавшись над Поттером, Реддл схватил его за ворот и пару раз ударил его затылком о ледяной каменный пол.

— Где твоя храбрость, Гарри? — ухмыльнулся Том и даже не вздрогнул, когда полный ужаса голос мадам Помфри сотряс палату.

      — Мистер Реддл!

      Том застыл, медленно поворачивая голову в сторону медсестры, выглядя при этом до невозможности удивлённым.

      — Мадам? — по обыкновению вежливо спросил Реддл, спокойно поднимаясь на ноги и вытирая рукавом мантии кровь из прокушенной в гневе губы.

      Мадам Помфри оттолкнула Тома, заставив того сесть на кровать, и склонилась над Гарри, с помощью заклинания поднимая его в воздух и укладывая на постель. Она некоторое время колдовала над ним, что-то неразборчиво шепча, переворачивая бессознательного парня с боку на бок, проводя по нему палочкой и иногда касаясь его головы. Слизеринец все это время неподвижно сидел, скрестив руки на груди, не отрывая взгляда от Поттера и, наконец, чувствуя, что достаточно выпустил пар для того, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию.

      Эта альтернативная реальность, в которой он оказался на пару с Поттером, была абсурдной вариацией развития событий, в которой было мало логики. Том родился куда раньше, чем Поттер, но они, судя по всему, были одногодками, и это было одной из главных загадок. Они не просто попали в иную параллель, где их жизни сложились по-другому. Что-то вызвало сдвиг времени, и это «что-то» не было описано ни в одной из известных Волан-де-Морту книге.

      Реддлу было не привыкать становиться «первым в истории», но обычно это было связано с его личными амбициями и стремлениями, но в этот раз кто-то распорядился за него, и это раздражало. Последнее, что запомнил Том перед вспышкой яркого света, из-за которой они, скорее всего, должны были ослепнуть, была чудовищная боль, которую он бы ни с чем не спутал — потеря очередного осколка души.

      Но куда больше света на дело проливало предшествующее ему ощущение в момент слияния его тела с Поттером воедино. Целая, вдруг ставшая собранной воедино, душа. Может ли человек, ни разу не решавшийся создать крестраж, понять, что чувствует ошмёток сознания, когда его внезапно дополнили, словно сложили паззл из давно потерянных деталей? Это была секунда его торжества и всесилия, за которую он успел поверить в свою безоговорочную победу. А потом всё исчезло так же быстро. И вот он уже корчится от страшной агонии, пока Дамблдор, человек, после убийства которого должно было наступить его господство, озадаченно смотрел на него поверх своих очков-половинок, не зная, что давно умер.

      — Мадам Помфри, — Том обворожительно улыбнулся медсестре, слегка виновато потупив взгляд, — не могли бы вы не рассказывать об этом маленьком инциденте профессору Дамблдору?

      Во времена его юношества Поппи была непреклонной строгой женщиной, с которой договориться о чем-либо едва ли представлялось возможным, однако, это могло смениться со временем, поэтому Том ступил на неизвестную почву, мягко прощупывая ее.

      — После того, как… как я очнулся, меня одолевают странные вспышки, — он говорил медленно, краем глаза наблюдая, как колдомедик возится с Поттером. — Я чувствую… такую агрессию, — он вскинул на нее слегка испуганный взгляд. — Мне кажется, что я не контролирую себя вовсе. Не могли бы вы… дать мне успокаивающее зелье? Многие сокурсники нахваливали мне ваше средство, когда принимали его перед экзаменом. Говорят, оно лучшее в своем роде, — слова, сказанные мягким, проникновенным голосом, заставили мадам Помфри слегка смутиться.

      — Конечно-конечно, мистер Реддл, — медсестра быстро закивала, а Том брезгливо подумал о том, что Помфри пора на пенсию. — Я видела вас во время пробуждения, но не могу сказать, с чем это связано, вероятно, реакция организма на стресс, который вы испытали во время… происшествия. Вы точно ничего не помните, Том? — Поппи обеспокоенно сощурилась, сделав шаг в сторону слизеринца, качающего головой.

      Женщине оставалось лишь сокрушенно всплеснуть руками.

*

      — Чаю? — под тихое жужжание сотен непонятных механизмов, коими был обставлен кабинет, поинтересовался Альбус.

      — Спасибо, директор, не стоит.

      — Не откажусь, — Гарри радостно улыбнулся, сверля взглядом давно мертвого в его мире Дамблдора, и желание Тома убить обоих прямо сейчас стало еще более невыносимым. Поттер, смотрящий директору прямо в зубы, едва сдерживался, чтобы не выложить старику всю правду, Реддл это чувствовал.

      Он отстранённо уставился в окно, не желая смотреть на восторг мальчишки при виде ожившего кумира, чья честность всегда была вопросом для него и никогда — для Поттера. Даже после всего груза, что Дамблдор повесил на него в виде маленького наследства.

      Впрочем, положение школьника могло сыграть ему на руку, как второй шанс, позволить ему вернуться как куда более сильная угроза миру, чем он повидал в прошлый раз. Прежнее доверие, целое тело и отсроченное время давали ему куда большую власть, чем была у него прежде.

      Во всём этом великолепии была лишь одна загвоздка, прямо сейчас попивающая чай с неразумно расслабленным видом, и на данный момент главной задачей Тома стало ни в коем случае не позволить Гарри Поттеру выдать и малейшую деталь того, что с ними произошло.

      Дамблдор долго наблюдал за ними молча, пока наконец не начал наверняка обдуманную речь:

      — Итак, мальчики, вас, насколько вам известно, нашли во дворе школы без сознания, с явными телесными повреждениями, не считая тех, что вы приобрели уже после, — он хитро сверкнул взглядом на красные полосы от ногтей, украшающие лицо Тома, словно это было для него очередной забавой. — Незадолго до этого вы исчезли из школы на двое суток, но при этом ни одни сигнальные чары не оповестили меня, что студенты покидали территорию школы.

      Дамблдор сделал небольшую паузу, наблюдая за изменениями на лицах студентов, но не нашёл никакого отклика. Том всё так же смотрел в окно, а Гарри уткнулся носом в чашку чая, не смея делать лишних движений. В полуметре от него сидело живое обещание его смерти, если сегодня или когда-либо еще что-то пойдет не так, в этом Поттер не сомневался, и теперь в нём боролись чувство долга с инстинктом самосохранения.

      — Вы правда ничего не помните? — Альбус принял более серьезный вид и вопрос прозвучал немного грозно.

      — Нет, сэр. Ничего, — хором ответили они, испытав странное чувство дежавю, и Гарри, резко выдохнув, исподлобья взглянул на Тома. Тот лишь снисходительно улыбнулся ему, позабавившись по-детски смешной реакцией Поттера.

      — Поймите, мальчики, это очень серьезно, попечительский совет не дремлет, и скоро эта информация дойдёт до более серьёзных людей. Мне бы хотелось избежать больших проверок, репутация школы и так находится под угрозой. Если вы будете откровенны, нам удастся решить эту проблему. В конце концов, благополучие студентов является моей основной задачей, поэтому, во избежание повторения этого жуткого эпизода, я попрошу вас быть, — он на секунду замолчал, пристально глядя на Гарри, который с трудом сдерживал дрожь, — честными.

      — Я вас отлично понимаю, профессор, — Реддл заговорил первым, лишь бы Дамблдор оторвался от неуверенно хлопающего ресницами Поттера, обличающая всё и вся, тирада которого вот-вот должна была вырваться наружу. — Вероятно, мы подверглись нападению, и в итоге нам стерли память. Я действительно ничего не помню.

      — А ты, Гарри? Что ты скажешь? — проклятый старик.

      Гарри вздрогнул, не придумав, что ответить. Он не был уверен, должен ли солгать, как это сделал Реддл, или добиться его мгновенного ареста. Та часть его мозга, что отвечала за логику, буквально вопила, что этого не произойдет, и правда приведёт его в лучшем случае в больницу святого Мунго. В худшем — мгновенной смерти.

      Как бы мерзко это ни было, в этом мире Волан-де-Морт остался единственной точкой опоры, соединяющей его с прошлой жизнью, и он не был уверен, стоит ли идти с ним порознь. Сейчас у него была секунда, чтобы принять решение. Мальчишка в немом ужасе посмотрел на Тома. Тот смотрел на него с таким же выражением лица, только страх на лице Гарри был искренним, а Реддл был лишь превосходным актером. На мгновение он увидел в его глазах недобрый огонь угрозы, и ему подумалось, что рассказать он всегда успеет, а вот выжить после ухода от директора очень хотелось, поэтому Поттер с легкой хрипотцой пролепетал:

      — Я не помню, профессор. Правда не помню.

      Дамблдор смотрел на него своим пронзительным взглядом, врать которому совсем не хотелось, поэтому Гарри сделал вид, что не в себе, закрыв лицо ладонями.

      — Мы можем вернуться в гостиные, профессор? — деликатно поинтересовался Реддл.

      — Разумеется, Том. Мне жаль, что этот прекрасный весенний день омрачило столь неприятное событие. Мне вспоминаются студенческие годы и как чудесны были последние деньки перед каникулами, — он мечтательно улыбнулся, и Реддл едва смог подавить в себе раздражение, глядя на глупого старика. — Завтра вы отправитесь домой, но, если вы что-нибудь вспомните за лето, мальчики, обязательно пошлите сову. Это очень серьезно.

      Слизеринец, поднявшись с кресла, вежливо кивнул и направился к выходу. Окружающая обстановка неприятно давила на него, словно до него долетело эхо прошлого. Романтические воспоминания Альбуса, делавшие из него чудака, никогда не находили в нём отклика и за прожитые годы ничего не изменилось.

      Уже выйдя из кабинета директора, Том позволил себе прислониться к каменной стене с тяжелым выдохом. Играть Реддла-школьника оказалось не так сложно, скорее, естественно. Фальшивые воспоминания, которые достались ему за те минуты в аду, заполняли его сознание всё сильнее с каждой минутой, и сейчас мысль, что день назад он стоял на пороге того, чтобы полностью захватить власть над магической Британией, уже не казалась столь очевидной. Истины, что он не замечал, неминуемо привели бы к его гибели в тот же день. Волан-де-Морт не сдержал самодовольной усмешки. Раз уж кому-то, кого они неспособны видеть, показалось, что его идея достойна второго шанса, он им воспользуется.

      Когда Гарри вышел вслед за Томом, он вздрогнул, когда услышал спокойный, но таящий в себе настоящую угрозу, голос:

      — Если хоть один человек, одна единая душа узнает правду, я тебя убью, Поттер, ты меня слышишь?

      — Ого, такого мне ещё никто не говорил, — съязвил Гарри и немного приободрился. Он внезапно возымел какую-никакую власть над самим Волан-де-Мортом и это его немного успокоило, в какой-то степени даже развеселило.

      — Надеюсь, ты меня понял, — Том поправил мантию, приобретая исключительно деловой вид. — Десять очков с Гриффиндора за хамское отношение к школьному старосте.

      Гарри оторопело перевел взгляд на значок старосты, прикрепленный к груди Волан-де-Морта, и уже через пару мгновений он мог наблюдать лишь развевающуюся от быстрого шага мантию Тома Реддла.

      Постояв несколько секунд в замешательстве, у Гарри самим собой вырвался нервный смешок. Волан-де-Морт, снимающий баллы с Гриффиндора за уничтоженные крестражи — такое могло ему присниться только в самом абсурдном кошмаре, но он уже успел убедиться, что всё это происходит наяву.

      Он медленно побрел по коридору, потирая всё ещё гудящую голову после грандиозной встречи в больничном крыле, попутно пытаясь рассортировать воспоминания, смешавшиеся воедино на «свои» и «чужие». Это было не так сложно — его настоящие воспоминания были наполнены эмоциями и ощущениями присутствия, а новые больше походили на кадры из черно-белого фильма, снятые от первого лица, не насыщенные переживаниями и радостью происходящего. Тем не менее, они были любопытны и стоили того, чтобы изучить их подробнее.

      Вечное соперничество с Томом Реддлом, сиротой со Слизерина, дружба с Ноттом и Лавандой, безупречная успеваемость, родители, ожидающие его приезда… Гарри остановился как вкопанный посреди коридора, словно перед ним выросла невидимая преграда.

      Он помнил свой дом, своих маму и папу, живыми и здоровыми.

      В мире, где не было Волан-де-Морта, он вырос в обычной, ничем непримечательной семье, и это осознание всколыхнуло в нём больше страха, чем радости. Завтра он поедет домой, к совершенно незнакомым ему людям, будет пытаться играть роль их сына, которого он даже не знал, и, если кого-то ему ещё удалось бы обмануть, то как быть с мамой, которая наверняка знает своего ребёнка лучше, чем кто-либо? Или он был близок с отцом, как и большинство мальчиков его возраста? Гарри судорожно пытался вспомнить домашний быт, но как назло в голову ничего не лезло, будто Поттер, выросший в этом мире, не думал о своих родителях вообще.

      Полная Дама послушно отозвалась на пароль, открывая ему дверь в узкий проход. Такая привычная обстановка гриффиндорской гостиной отозвалась тёплым трепетом внутри. Вот он, дом, вернуться в который, после бесконечных скитаний по лесам, было особенно приятно. Буйство красного с золотым еще никогда не казалось таким уютным, и Гарри не сдержал улыбки, глядя на занятых своими делами сокурсников, коротающих своё время в ожидании поездки домой.

      — Гарри, — его внезапно окликнула Лаванда, сидящая на диване перед камином.

      Парень на мгновение замешкался. Браун не была тем человеком, с которым в его родном мире он перекидывался более, чем парой слов в неделю, но здесь они были друзьями, а Гарри совсем не хотелось хоть как-то вызывать подозрения среди своего окружения, поэтому он приветливо ей улыбнулся, присаживаясь рядом.

      — Не знаю, где ты шлялся, Поттер, даже спрашивать не буду, но ты очень многое пропустил, — она заговорщически наклонилась к нему, понизив голос.

      — Очень интересно, — Гарри усмехнулся, глубже проваливаясь в мягкий диван.

      Быстрая речь Лаванды, обращенная к нему, не оказалась ничем непривычным, и Поттер немного обрадовался, что часть его самого из этого мира теперь поселилась в нём. Это поможет ему легче пережить потрясения, ожидающие его в будущем.

      — Уизли и Паркинсон вчера сцепились в коридоре, никогда не угадаешь из-за кого, — она многозначительно посмотрела на Гарри, театрально расширив глаза.

      — Правда? — неловко спросил Поттер. — С каким из Уизли? — зачем-то поинтересовался он, пытаясь создать видимость обыкновенного разговора.

      — Ну не с призраком же шестого, — иронично протянула Браун, комично помахав перед его носом журналом.

      — Что?.. — Гарри остолбенел, когда в мозгу так кстати всплыли воспоминания за третий курс, выделяющиеся своей яркостью по сравнению с другими.

      Из окна спальни мальчиков отличный обзор на Запретный Лес и полная луна хорошо освещает его, и Поттер видит, как рыжеволосая макушка движется в сторону беспроглядной чащи, а после исчезает в ее тенях.

      Кормивший с утра стаю фестралов Хагрид нашел Рональда Уизли без признаков жизни.

      Никто не знал, зачем он в ту ночь пошел в Запретный Лес в одиночестве, и уж тем более Гарри не помнил, почему не обратился за помощью к профессорам Хогвартса, когда увидел Рона через окно. Мысли и эмоции того эпизода оказались накрепко запечатаны, и он не мог понять, что ощущал в тот момент.

      Под вопросительным взглядом Лаванды Гарри сделал вид, что закашлялся.

      — Что было дальше?

      — Да ничего, получили по отработке, — она махнула рукой. — Это был такой позор, мы с Малфоем патрулировали коридоры, когда они тягали друг друга за патлы. Еле разняли, такой визг стоял, — Лаванда поморщилась, вспоминая недавнее дежурство.

      Гарри едва заметно нахмурился. Эта вселенная была до ужаса карикатурной и нелепой, и он на секунду усомнился, выжил ли он после последней схватки с Волан-де-Мортом, и не фантазия ли это его больного мозга.

      — А еще отец Нотта заметил пропажу огневиски, — Лаванда болтала, не останавливаясь. — Гневное письмо едва не искрилось в его руках, а тому хоть бы хны, — девушка усмехнулась. — Так он еще и ответил ему, что оно ему в зелье нужно было. Ты чего? — она слегка толкнула его в плечо, заметив, что он почти не слушает ее. — Ладно, я все-таки спрошу. Где ты был? Это как-то связано с Реддлом? Его тоже не было. Нотт думал, вы вместе куда-то отправились. Я тогда сразу подумала — зачем это тебе куда-то идти с Томом, но Теодор, как всегда, завел любимую песню о вашей незримой связи…

      — Лаванда! — повысил голос Гарри, когда от ее ускоренной болтовни уже начали путаться мысли. Кажется, это прозвучало резче и жестче, чем он хотел бы, но девушка не обиделась, лишь молча уставилась на него в ожидании ответа.

      — Я пока что не могу тебе сказать, Дамблдор говорит, что это может подорвать порядок в школе, так что это «большая тайна», — ему вовсе не хотелось сообщать, что за два дня отсутствия он полностью переродился и теперь каждый день его беззаботной жизни зависел от настроения Реддла, по вине которого в его мире Лаванде было суждено умереть от зубов сумасшедшего оборотня.

      — И что потом? — у Лаванды из этой вселенной, по всей видимости, был вечно ироничный тон. — Тайна потеряет срок годности, и ты расскажешь? — она тихо фыркнула и зашелестела страницами журнала. — Кстати говоря, — она снова отложила глянцевое издание. — Дамблдор так просто этого не оставит, я уверена. Я заметила, что в последнее время он наблюдает за Реддлом, — она сказала это совсем тихо, настолько, что ее шепот почти утонул в шуме гостиной. — А теперь, по всей видимости, будет и за тобой, — в этот момент Лаванда показалась ему как никогда серьезной. — Возможно даже, — она наклонилась к самому его уху, — директор по мальчикам, — она прыснула, увидев опешившее лицо Поттера.

      Не удержавшись, он тоже хмыкнул. Впереди его ждала невероятная история.