Единственная платформа у Хогвартса, с которой ученики должны были отправиться домой, утопала в шуме радостных разговоров и смеха. В чём-то Дамблдор был прав, конец учебного года превращал всё обычное — в сказочное, и даже воздух был полон необычной свежестью и запахом свободы. Сотни маленьких сердец бились чаще от догадок, что принесёт им очередное лето. Первогодки робко озирались на виднеющийся вдали замок, еще неспособные оценить незнакомое для них чувство наступающих летних каникул, и расставаться с волшебной школой было не по себе, особенно маглорождённым. Каждого, кто покидал Хогвартс в первый раз, возвращаясь в обычный мир маггловской Англии, посещало чувство страха за то, что всё это приключение было лишь долгим сном и пришла пора просыпаться.

      Гарри закрыл за собой дверь купе и сел напротив Теодора, кинувшего тихое приветствие, но появление друга не заставило его оторваться от окна, за которым он что-то внимательно высматривал. Поттер впервые смог увидеть слизеринца на таком близком расстоянии, обычно их разделяли обеденные столы большого зала или несколько парт. Нотт был не из общительных в его настоящей памяти и редко присоединялся к пакостям своих сокурсников, но и симпатии за это качество в гриффиндорцах он не вызывал.

      Поттер из любопытства проследил за его взглядом. Перрон был полностью забит младшекурсниками, носящимися по платформе туда-сюда. Кто-то забыл попрощаться с новым другом; кто-то выронил палочку, и теперь в суматохе носился, едва не плача, чтобы её не раздавила толпа; особо медлительные еле плелись, не слыша окриков. И посреди всего этого великолепия — Том Реддл, выполняющий обязанности старосты. Ещё совсем недавно он правил армией сумасшедших магов, готовый стать богом, а сегодня еле сдерживал ярость, пытаясь не сорваться на десяток неорганизованных одиннадцатилеток.

      — Лаванда сказала, что он сегодня не ночевал в спальне старост, — протянул Нотт, складывая руки на груди. — Чёрт возьми, да он зол, — он улыбнулся, прислонившись лбом к стеклу. Будто в рассерженном Реддле было хоть что-то забавное. У Поттера были сотни аргументов, чтобы доказать обратное, каждый из которых он в своё время испытал на собственной шкуре.

      — Есть повод?

      Поттер отодвинулся как можно дальше от окна и у него неплохо получилось изобразить безразличие.

      — Конец года, сам понимаешь, — насмешливо покосился на него Теодор. — Но это на него не похоже, — он кинул последний взгляд на Реддла, почти грубо затолкавшего последнего первокурсника в поезд. — Все ведь знают, что Том никогда не злится, — Нотт усмехнулся и откинулся на спинку, и на этот раз что-то, привлёкшее его внимание, оказалось на потолке.

      Через некоторое время поезд тронулся, постепенно набирая скорость, а пейзаж за окном стал медленно меняться. Стук колёс становился все громче и чаще, наслаждаться поездкой в компании слизеринца оказалось просто. Спокойствие нарушил грохот двери, впустивший в тихое купе шум, который принесла за собой Лаванда. Её глаза метали искры и взорвались гневом, когда она услышала тихий смешок Нотта.

      — Молчать, — она театрально вскинула палец. — Все слизеринцы одинаковые, — Браун показательно села рядом с Гарри и отвернулась от Теодора.

      — Что такое? — устало спросил Теодор, удобнее устраивая голову на спинке сиденья. А ведь секунду назад он планировал спать до прибытия.

      — Тебя это не касается, — почти рявкнула Лаванда и Гарри подавил нервный смешок.

      В воцарившемся молчании ощущение, что он здесь лишний, особенно сильно давило на Поттера, и, если что-то не предпринять, Лаванда с Теодором, которые, несомненно, были близкими друзьями Гарри, сами раскроют самозванца, каким бы абсурдным это ни было. Единственное, что могло спасти его — память, с каждым вздохом всё больше принимающая нового владельца, осторожно накрывая старую плёнку новыми кадрами и проявляясь всё ярче.

      Беспокойные мысли касательно Реддла и его планов не отпускали мальчика, и положение, в котором он оказался связанным по рукам и ногам, только усугубляло его волнение. За ночь Гарии успел прийти к выводу, что о его особенных отношениях с Дамблдором можно забыть, ведь теперь он был обычным, ничем не примечательным студентом, как сотни других, и повода для повышенного интереса к нему у директора не было. Любое его слово теперь не стоило внимания такого человека как Дамблдор, что тревожило и радовало одновременно — в конце концов он всегда хотел жить обычной жизнью. Или хотя бы делать вид, что она такова.

      — …сказала ему, что тогда я проколю пупок, а он взял и наказал меня на все лето, так что мы вряд ли свидимся… — как только Нотт уснул, постоянное жужжание Лаванды возобновилось, что Поттер не сразу заметил и пропустил начало истории, только пообещал сам себе писать бедной девушке, в доме которой возник настоящий конфликт поколений — обычные проблемы обычного подростка, никаких секретных разговоров о заговорах и судьбе волшебного мира.

      Когда трель Лаванды стихла, а спина заныла от долгого сидения, он тихонько вышел из купе, оглядываясь по сторонам. Приглушённые голоса и смех доносились вдоль всего прохода, кончаясь там, куда слуха Гарри уже не хватало. Война заставила его забыть, что когда-то Хогвартс-экспресс звучал так бодро, катая в себе счастливых, неомрачённых тёмным временем, детей. И теперь над ними повисла новая угроза, о которой ещё никто, кроме него самого, не знал.

      Что случилось бы если бы он не решился на тот глупый прыжок с башни, перенёсший их с Волан-де-Мортом сюда? Вероятно, он был бы уже мёртв, Пожиратели смерти праздновали бы свою победу, и его мир был бы уничтожен, но вместо этого он стал причиной скорых страданий чужого.

      Даже среди голосов смешок за спиной прозвучал чересчур громко. Гарри обернулся и тут же помрачнел, глядя на Реддла, вся фигура которого источала скрытое превосходство. Было немного стыдно признаться себе в том, что страх перед Волан-де-Мортом впервые был таким сильным, несмотря на то, что тот бездействовал и строил из себя прилежного старосту. Он уже успел в какой-то мере соскучиться по свихнувшемуся лорду, вызывающему больше презрения и ненависти, чем ужаса. Но магия, переместившая их, по всей видимости, была совершенно безумной, раз решила вернуть ему некогда потерянный разум. Гарри испытывал трепет первобытного страха именно под этим чистым, осознанным взглядом.

      — Тяжело, Поттер?

      — Не тяжелее, чем тебе, — Гарри храбрился, но Реддл слишком хорошо разбирался в языке тела, чтобы повестись на это. — Тяжелая ночь выдалась?

      — Тебе тоже стоит уделить большее время изучению полученных воспоминаний вместо бесполезной болтовни со своими новыми друзьями, — его лицо приняло более угрожающий вид и он сделал шаг вперёд, нависая над Поттером, который был самую малость ниже ростом. — Один прокол — и твоя грязнокровая мамочка повторит свою судьбу, — его губа дёрнулась в немом отвращении. — Подумай об этом.

      — Психопат, — процедил Гарри и оттолкнул от себя Тома. — Ты видел, что у твоей идеи есть лишь одна судьба и продолжаешь гнуть свою линию. Может, Дамблдор преувеличивал твой интеллект, когда рассказывал мне о тебе? — он был готов к тому, что сейчас разразится очередная драка, но вместо этого Реддл немного фальшиво рассмеялся.

      — Мне приятно, что старик никогда не забывал обо мне, но это его не спасло.

      — Он умер, потому что сам так решил, — Гарри перешел на полушёпот, когда увидел студентов вдалеке за спиной Тома.

      — Он умер из-за своей глупости, Поттер, когда-нибудь ты это поймешь, вот увидишь.

      — Какая же ты сволочь, — Гарри почувствовал себя глупо, говоря эти слова, звучавшие для Волан-де-Морта как повод для издёвки, но не мог держать в себе то, что давно хотел сказать, но не имел возможности. — Он привёл тебя в магический мир, дал шанс на достойную жизнь, а ты из-за своего честолюбия лишил мир величайшего светлого волшебника и теперь гордишься этим.

      — Как трогательно, — без единой эмоции ответил ему Том, будто закрывшись в себе. — Признаешься в своих чувствах дражайшему директору позже, посмотрим, будут ли они взаимны. А теперь вернись на своё место, привилегий на прогулки по поезду у тебя нет.

***

      Едва Гарри сошёл с поезда, его глаза заметались вокруг в поисках лиц, прежде виденные им только на старых колдографиях. Ему не терпелось познакомиться с родителями, узнать, какими они были на самом деле и перестать мучать своё воображение, собирая их образы по отрывочным рассказам людей, которые знали их когда-то.

      Держать ручку чемодана приходилось крепко — суматоха оживлённой платформы грозилась сбить его с ног и унести его вещи вместе с потоком. Гарри резко обернулся, когда на плечо опустилась чья-то тяжелая ладонь. Ему дежурно улыбался незнакомый низкорослый мужчина со светлыми усами, и Поттер немного отступил, уходя от нежелательного прикосновения.

      — С возвращением, мистер Поттер. Позвольте, — он ловко забрал его чемодан. — Машина в той стороне, — рука в белой перчатке указала на виднеющуюся вдалеке парковку рядом с вокзалом.

      Мужчина явно выполнял распоряжения семьи Поттеров, и Гарри с трудом удалось его вспомнить. До тошноты учтивый слуга, так окрестил бы его парень, который должен был сейчас стоять на месте его двойника. И Поттер даже разделил его мнение, и раздражение, вскипевшее в нём, когда перед ним галантно открыли дверь дорогого авто, пришлось подавить.

      Но оно быстро испарилось, когда он с восхищением уставился на единственного пассажира внутри. Невероятно, просто сказочно красивая женщина, разговаривающая по мобильному телефону, словно и не заметила его, весело смеясь кому-то. Гарри представлял её именно такой — с живой улыбкой на лице, счастливой, излучающей свет вокруг себя. Непрошенные слёзы были готовы вырваться наружу, когда он позвал её робким «Мама?», впервые смакуя это слово.

      — Секунду, Туни. Да, Гарри? — она повернулась к парню, но тот застыл без движения, рассматривая её с таким изумлением, что наверняка выдавал себя с головой. — Гарри?

      — А… Привет, — приветствие далось ему тяжело.

      — Привет, — она подняла бровь, и ее взгляд сделался немного странным, после чего она легко потрепала парня по волосам. — Что ты говоришь? — Лили вернулась к телефонному разговору, а Гарри так и просидел всю дорогу, почти не сводя с нее глаз.

***

      Машина остановилась у дома средних размеров, отделанного тёмным кирпичом. Он ничем не выделялся среди ряда таких же, и вряд ли можно было догадаться, что в нём живёт не совсем обычная семья. Ухоженные клумбы с пестрящимися цинниями и подвешенные кашпо с петуниями напомнили Гарри дом дяди и тёти, в который он надеялся уже не вернуться.

      Пока Лили развязывала босоножки на высокой шпильке, Поттер незаметно оглядывался, рассматривая коридор дома, но не нашёл ничего необычного — классические английские дома были немного скучными, но от запаха свежей выпечки, которую у него точно не отберут, заперев в чулане, на душе разлилось непривычное тепло.

      — На стол уже накрыли, поешь с дороги, — Лили выглядела солнечно-доброй, но в её голосе Гарри услышал какую-то усталость и тоску. Она поправила свои волосы перед зеркалом и ушла наверх, и Поттер проводил её взглядом, еще надолго оставшись стоять на одном месте.

      Он поужинал горячим супом в полном одиночестве, наслаждаясь новым ощущением безопасности вне школы, несмотря на то, что тишина немного давила своей тяжестью. Даже в лесных бегах он всегда засыпал под жужжание радио, вещавшее об очередных жертвах Пожирателей смерти. Гарри поёжился, постыдившись своих мыслей, — он лучше вообще оглохнет, чем ещё раз услышит монотонный голос того диктора.

      Парень открыл дверь в свою комнату, на автомате достав немного пыльный ключ с широкого косяка, всегда лежавший там. Он переступил порог совершенно обыденно, уже зная, что он увидит, так как памяти о своём обиталище было достаточно, чтобы удивляться чему-то и здесь. «Прошлый» Поттер не разрешал слуге заходить сюда — все его вещи лежали в том же порядке, как когда он последний раз уезжал с рождественских каникул.

      Человек, живущий в этой комнате, сильно отличался от самого Гарри. Идеально заправленная кровать без единой складки на покрывале и огромный книжный шкаф, занимающий добрую половину стены, не могли принадлежать разгильдяю Поттеру, отчего он почувствовал небольшую неловкость за свою обычную лень. Это место оказалось ответом на вопрос, который парень задавал себе множество раз: каким бы он вырос, будь его семья полной с самого детства? Гермиона, воспоминания о которой он не отыскал в своей новой памяти, гордилась бы им. Рассуждения о том, куда подевалась талантливая волшебница, Гарри решил отложить ненадолго.

      По книгам, стоящим в шкафу, нельзя было понять, о каком будущем мечтал их хозяин, это была и художественная литература, и книги о психологии, большие трактаты о разных разделах магии, учебники за шестой и седьмой курсы Хогвартса по всем предметам. Осознание, что теперь придётся изображать, как минимум, отличника, привела Гарри в небольшое уныние. А факт того, что имя Гарри Поттера в этом мире было первым в списке лучших учеников школы, добил его.

      На письменном столе он нашел несколько прошлогодних писем от Лаванды и одну сухую записку от Нотта с приглашением в гости. Одно неподписанное письмо было запечатанным и совсем новым, судя по свежей печати. Гарри нахмурился, не понимая, как оно могло попасть к нему. Аккуратно сломав печать, он развернул пергамент и тяжело сглотнул.

      Дорогой Гарри,

      Поздравляю Тебя с окончанием очередного учебного года. Профессор Дамблдор любезно поделился со мной результатами СОВ, и я бесконечно горжусь тобой. Твоё стремление к знаниям меня всегда радовало и совсем скоро ты будешь пожинать плоды своего усердия, я обещаю, но об этом мы поговорим чуть позже, когда встретимся лично.

      Не выбрасывай это письмо, используй как порт-ключ, когда захочешь навестить нас. Как знаешь, мы с Юфимией уже не в том положении, чтобы пропадать на светских раутах, поэтому с теплом ждём твоего появления в любое время.

С любовью, твой дедушка, Флимонт Поттер.

      Гарри не сдержал улыбку, откладывая письмо в сторону. Он знал, что его бабушка с дедушкой должны были умереть от драконьей оспы ещё до его рождения, но «эффект бабочки», действительность которого он познавал теперь на каждом шагу, сохранил их.

      Флимонта и Юфимию, в отличие от Лили с Джеймсом, он помнил хорошо, и мысли о них отдавались чувством, которое Поттер мог бы назвать нежностью, что для его новых воспоминаний было новым словом. Он посещал их каждое лето, но никогда не задерживался надолго, с помощью порт-ключей перенося себя к ним в удобное для себя время, будто не хотел быть пойман. Его бабушка была волшебницей в годах, со временем не растерявшая своей утончённости и элегантности, но ставшая сентиментально трогательной, когда дело доходило до любимого внука. Дедушка же обладал властным характером и взрывным нравом. Когда Гарри едва исполнилось пять, он полностью взял его подготовку к магическому миру в свои руки, именно он раскрыл его лучшие стороны и из обычного ребёнка вырастил серьёзного, любознательного юношу. Поттер пообещал себе, что обязательно найдёт время, чтобы проведать их.

      Гарри ещё немного походил по комнате, зачем-то пощёлкал выключатель электрической лампы на столе, отодвинул ящик под столом, где лежал только блокнот с обыденными записями, а потом, не сумев побороть искушение, запрыгнул на свою кровать, утопая в её в мягкости. Сейчас он мечтал только об одном — оказаться в этом раю совсем одному, без Волан-де-Морта, уже вынашивающего новый план, как прийти к власти, избавив мир от всех, кто ему неугоден. Так или иначе, половину мыслей парня занимал именно Том Реддл, не такой примитивно-предсказуемый, каким он стал после своего возрождения несколько лет назад.

      Сейчас он был где-то далеко, Поттер даже не знал, где находится сиротский приют Вула. Интересно, каково это — вернуться в столь ненавистное место спустя полвека? Наверняка он чувствует себя униженным прямо сейчас, но от былой ментальной связи с лордом не осталось и следа, Гарри не слышал его эмоции, как это было прежде, хотя и не был уверен, уничтожил ли Волан-де-Морт крестраж внутри него.

      Поттер перевернулся на бок, и в бедро ему уперлось что-то твердое. Под одеялом он нашёл небольшой забытый томик по трансфигурации, который так и не дочитал. Парень лег на живот и открыл его в месте, где оставил закладку. Выбор книги был довольно странным. Значение половины слов приходилось скрупулёзно выковыривать из памяти умного юноши, который понимал их смысл, и, чем дальше он вспоминал, тем неудобнее ему становилось.

      Человеческое тело, в отличие от других живых организмов, после физической смерти продолжает сохранять свойства, которые не позволяют отождествлять его с изначально неживым объектом. Тело, как волшебника, так и магла, в течение жизни накапливает энергию, которая после гибели может быть преобразована в различные формы — призраков, создание инфернала, либо трансфигурацию в неодушевлённый предмет. Важно отметить, что процесс происходит в соответствии с законами трансфигурации Гэмпа (см. стр. 46) и не имеет исключений.

      В этом издании мы рассматриваем лишь теоретическую часть вопроса, поскольку в результате принятия закона в 1706 году о контроле негуманного использования трансфигурации данная практика полностью изжила себя, однако в древние времена для многих колдовских общин высшего общества были типичны ритуалы преобразования тела умершего в предметы и последующим хранением в семейных коллекционных музеях.

      Информация была любопытной и даже интересной, но оставила в Гарри дурное послевкусие от того, что он нашёл это у себя под одеялом. Сколько ещё сюрпризов оставил для него тот совершенно незнакомый парень, который был то ли чересчур любопытным, то ли немного… Поттер даже не хотел заканчивать мысль, поэтому просто отшвырнул книгу подальше.

      Возможно ли такое, что «тот» Гарри сделал неправильный выбор? Если так подумать — доступ к древним знаниям в доме старших Поттеров, полная свобода в выборе литературы, благополучная семья, не ограничивающая, а наоборот поддерживающая его порывы в учёбе. Юноша слегка поёжился, думая об этом.

      Вряд ли Лили и Джеймс знали, чем увлекался их сын, сидя за закрытой дверью, и Гарри с облегчением подумал, что с этого дня им и вовсе переживать нечего. С этим будет покончено немедленно, и он даже собирался встать, чтобы произвести ревизию своего книжного шкафа, но входная дверь снизу громко хлопнула. Поттер подорвался, бегом по лестнице спускаясь вниз, и на половину пути его остановил небольшой окрик:

      — Хватит топать!

      Притаившись, он тихо спустился, с замиранием сердца глядя на отца, с измученным видом снимающего ботинки. Джеймс был не настроении, это было сразу видно, но тепло улыбнулся, увидев сына.

      — С возвращением, Гарри, — Джеймс тепло улыбнулся и хлопнул его по плечу. — Извини, я сильно устал. Давай завтра за завтраком ты мне всё расскажешь, хорошо?

      Парень быстро закивал, но всё хвостиком прошёл за ним в гостиную, объединённую со столовой. Переключать каналы, украдкой наблюдая за ужинающим отцом, было очень удобно, и Гарри сразу заметил, что всю жизнь ему говорили чистую правду — они действительно были похожи как две капли воды, разве что Джеймс всё ещё носил очки, а его сын — нет. День, когда ему впервые удалось сварить идеальное зелье коррекции зрения под чутким присмотром Флимонта запомнился ему особым триумфом.

      Он почти не слушал, что передавали по телевизору, погрузившись в свои мысли и попытки вспомнить подробности о жизни в родительском доме, однако слух зацепился за знакомое слово, и Гарри с тревогой прибавил громкость. На экране друг друга сменяли жуткие кадры с суетящимися фельдшерами скорой помощи, заливающимися слезами детьми и дома, полыхающего ярким пламенем.

      — Всего за несколько мгновений огонь охватил все здание сиротского приюта, источник возгорания пока не установлен, директор заведения пока не даёт конкретных комментариев, однако уже выяснено, что в прошлом году местное самоуправление поддержало финансирование ремонта приюта и все помещения, включая старые провода электропроводки были реновированы.

      На данный момент спасателям удалось локализовать пожар, но работы по его устранению до сих продолжаются. Три воспитанника приюта уже доставлены в местную больницу, сведений о погибших не имеется.

      Гарри словно головой окунули в таз с ледяной водой. Он в шоке вглядывался в картинку низкого качества, то ли боясь, то ли наоборот надеясь разглядеть знакомое лицо в толпе, но репортаж резко прекратился и его замутило от плохого предчувствия. День, когда Том Реддл вернулся в свой «дом» закончился его полным уничтожением, и назойливый голос внутри Поттера не переставал шептать, что таких совпадений не бывает и худшее, что могло произойти сегодня, произошло.

      Но что, если Реддл тут не при чём, и это действительно самое подозрительное совпадение, что он мог наблюдать? Кроме него в приюте наверняка около сотни детей, но тот факт, что через экран телевизора он его не увидел, действительно беспокоил. Том мог оказаться одним из пострадавших или сбежать в суматохе, и Гарри затруднялся ответить, что хуже. Если его жизнь и в правду была в опасности, то лучшее, что Поттер мог сделать — сидеть и тихо радоваться тому, как вселенная легко решила его проблему, но эта мысль задела в нём неизвестное чувство. Проклятая сущность Гарри Поттера, которая родилась в этом мире, сопротивлялась радости от услышанного. Они никогда не были врагами, только тайно уважающими друг друга соперниками по учёбе, и смешавшиеся воспоминания хлынули на него в ускоренном темпе, снова отдаваясь глухой болью в висках.

      Под удивлённым взглядом обратившего на него внимания Джеймса он, не сказав ни слова, трусливо убежал назад в свою спальню.