Королевство ждало этого дня давно и с большим нетерпением.
Широ выдохнул, ощущая, как по спине скатывается пот. Здесь, в подземелье под барьером, где они держали крылья членов королевской семьи, было жарко, как в Аду.
Капитан стражи провел рукой по сильной шее, смахнул выступившую испарину, прежде, чем она покатилась вниз по спине.
Мальчишка был привязан к столу лицом вниз, обездвижен полностью — только нервно били по воздуху крылья. Он так отчаянно пытался не подпустить его к себе.
Лишиться крыльев — мучительно. Но Широ был обязан. Обязан сделать его жертвой, потом — королем. Он будет обязан получить наследника, даже если придется заставлять личных охранников принца одного за другим насиловать будущего правителя. Он будет обязан держать его под контролем, заботиться — потому что ему лучше знать, что нужнее королевству и королю.
В тот момент, когда он стал Капитаном, он уже знал, что именно он обязан делать — даже если это значило стать кукловодом за спиной монарха и его семьи.
Это был старый обычай, старый ритуал. Вырвать крылья выходца королевской семьи, бросить их, запереть в магической ловушке, которая год за годом будет собирать их силу, превращая в магию, что делала плодородными их земли, отводила войны, защищая постепенно расширяющиеся границы.
Принц знал. Принц боролся, вырывался, кусал кляп и вздрагивал всем телом. Он был почти обнажен — Широ только бедра оставил прикрытыми. Было видно гладкую кожу без единого шрама.
Умелым движением Широ защелкнул ограничительные кольца на основании крыльев. Принц протестующе заскулил и забился сильнее. Принц плакал и умолял его взглядом через плечо, просил пощады. Капитан королевской стражи только качал головой, прикрыв глаза.
Он может лишь недолго оттягивать его судьбу.
Широ вылизал нежную кожу у оснований крыльев, от чего у парня почти моментально сбилось дыхание и закатились глаза.
Пусть забудется. Сладкое возбуждение растеклось по телу, борьба стихла, принц Кит тяжело задышал.
Капитан в последний раз провел языком влажную полосу. И зашептал, так, чтобы парень различил:
— Мне очень жаль, мой принц.
Он надавил ладонью на спину, мешая дышать. И одним движением выломал правое крыло. Крик, хрипы и рыдания заполнили подземелье, отражаясь от каменных стен, возвращаясь эхом. Ломая ногти, принц царапал камень и кричал в кляп, едва успевая перевести дыхание.
Такаши не обратил внимания и выломал второе крыло. Принц, кажется, сорвал голос, потому что его хватало только на тряску, на немую истерику, на беззвучные проклятья в его адрес.
Широ оставил его лежать, корежась от адской боли, в криках сорванными связками, а сам поднялся на уровень выше. И вбросил бьющиеся в руках чужие крылья в ловушку барьера. Захлопнул дверцу. После не оборачиваясь ушел обратно вниз, не глядя даже краем глаза, как, теряя перья, восхитительные серебристые крылья забились о прутья, отчаянно желая свободы и возвращения к своему хозяину, не веря, что они отделены и никогда, скорее всего, не встретятся.
Принц лежал, сотрясаемый дрожью. Смотрел в пустоту пустым взглядом, и слезы продолжали течь из его глаз. Он не моргал, когда Широ появился. И только вздрагнул, когда мужчина, ощущая усиливающийся жар от барьера наверху, принялся слизывать кровь с расцветающей синяками кожи — пока свежая.
После этого Капитан с чистой совестью освободил стертые в кровь руки и ноги молодого правителя. Вытащил кляп, залечил покрасневшие уголки губ и поднял безразличного юношу на руки.
Чтобы моментально получить пощечину и сопротивление — принц бился в его руках, как одержимый, а его лицо было искажено болью и гневом. Но Такаши принял их — бессильному можно было позволить и не такие выходки.
Он все равно донес парня на руках до комнаты, вытерпев укусы, удары и пинки уложил на постель, подготовленной водой обмыл спину. Принц сжимался от его прикосновений, цеплялся руками за наволочку, кусал подушку, шипел, лягался. Он ненавидел Широ за вероломное предательство, за боль, и ненависть его горела, как пожар.
И мужчина снова повторил, не в силах слушать глухих рыданий:
— Мне очень жаль, мой принц.
И поцеловал узкую спину, меж двух кровавых ран, где раньше были прекрасные крылья.