Все альфы, начиная с восьми лет, обязаны являться на ратные сборы. <…>

[Из Указа Роррома Первого «О службе воинской»]

   Утром Тэмми с трудом раскрыл припухшие от слезок глазки. Лежа в гнезде между двумя пышущими жаром альфами не нужно было думать о том, чтобы чем-то накрыться или быть во что-то одетым. Но именно поэтому тепленькому тельцу было так прохладно выбираться наружу. Хотя… Вполне возможно это была прохлада печали.

   Посмотрев еще раз на Первых, Тэм как был – розовым и голеньким, выбежал из комнаты, пронесся по лестнице со второго этажа через кухню и влетел в купальню, в которой он с альфами провел половину ночи. Пошевелив пальчиками, он заставил воду подняться в одну из проходных купелей, еще одним движением подогрел, и плюхнулся туда попкой. Поерзал немножко, потом сполз на спинку, выставив ножки вверх, поплескал на животик, повернулся на бочок, свернувшись в клубочек, потом на другой, еще поплескал и, решив, что достаточно освежился, снова сел. Хотелось конечно еще, чтобы кто-нибудь почесал мокрую шерстку, но Тэмми отбросил эти мысли, потому что становилось печально. Еще грустнее конечно становилось от вопроса – кто в Аниноке будет ухаживать за ним и его кудряшками? Так и колтунами покрыться недолго!!

   А кормить?? Орки и демоны!!

   Нет… нет-нет-нет! Не время предаваться страхам и меланхолии! В конце концов он совершеннолетний созревший омега, как-нибудь разберется.

   Всё. Пора! Дел невпроворот!

   Мокренький омега выцепил из стопки самое большое и лохматое цветастое полотенце, завернулся в него целиком, прихватил одёжку и сандалики, выскочил из купальни на улицу и припустил по тропинке из серых камушков к себе домой, оставляя мокрые следы. Вообще он мог самостоятельно высушиться, надо только испарить с тела и из шерстки всю воду, но ему так не нравилось, потому что он сам себя пересушивал, а потом нещадно чесался.

   Ох! Оми наверняка уже поставил в печь булочки для завтрака, возможно уже и взбалтывает утиные яички на большой пышный омлет с травами, а на большой сковороде на плите громко шкварчат малюсенькие сосисочки, а на столе стоят мисочки с маслом и вареньем, которые надо будет намазывать на горячие булочки. В животике заурчало и Тэмми прибавил скорости.

***

   - Ты всё правильно сказал, мы всегда знали, что этот момент когда-нибудь наступит. – Альфы так и не заснули ночью, сохраняя в сердце каждое мгновение до ухода Тэма.

   - Но кто мог подумать, что это произойдет так быстро и будет так больно… - сказал в потолок Ит, обнимая Тора, положившего ему голову на плечо.

   - У меня будто вторая дыра в груди теперь, - почти неслышно прошептал Тор. – Он ведь больше не придет?

   - Да… тоже самое… - вздохнул Ит, и через минуту ответил на вопрос, - скорее всего вечер после Танца он проведет на озере с Дином, наш сын как никак Второй.

   - Интересно, скольких альф он затащит в результате в своё гнездо? – грустно усмехнулся Тор, закидывая ногу на Ита и прижимаясь сильнее. – Нас двоих и Дина ему маловато…

   - Да уж, четверых надо точно, - ответил Ит Тору в макушку, сжимая объятия и притираясь к животу мужа восстающим достоинством.

   - Эй, Старший, ты чего? Тебе не хватило ночи любви с омегой?

   - Я… просто… хочу быть вместе. Сейчас. – Ит так сильно сжал Тора, что у того перехватило дыхание. Старший альфа мог быть с Младшим гораздо жестче, чем с омегой. И иногда хотелось именно так – завалить на спину и искусать родные губы, вмять пальцы в ягодицы до следов на смуглой коже, схватить за бедра, рвануть на себя, приставив головку набухшего члена к маленькой сморщенной звездочке в окружении густых черных волосков.

   - Эй-эй! Хорошо! Только будь нежнее, уже и не помню когда я отдавался тебе в последний раз, - нервно зашептал Тор, но волна возбуждения прошла и по нему тоже.

   - Сейчас… Где-то тут оно было, - не прерывая поцелуя, Ит начал шарить руками по гнезду в пледах и одеялах. - Нашел! - В руках оказалась маленькая деревянная коробочка, внутри которой было твердое масло. Проведя с усилием по масляному брусочку, прихватив пальцами достаточное количество, Старший начал поглаживать скользкой рукой между ягодиц Тора, проникая вглубь пальцем, потом еще одним и еще, обглаживая колечко так непохожее на мягкое и податливое омежье.

   Сколько лет они уже так делали? Руки сами сжимают и гладят, бедра сами двигаются и потираются, а всё равно каждый раз будто тот самый первый, когда в ранней юности, после сборов они разгоряченные прибежали на озеро, кинулись по отдельности в теплые летние воды, а выплыли уже вместе, до одури целуясь и оплетая друг друга руками и ногами.

   - Ах, люблю тебя, - выдохнул Ит в поцелуй и мягко вошел в мужа.