гию вся такая странная, но в своей странности - вот тупость - типичная, как сотня таких же девочек, у которых брелки с хэллоу китти и показушное эмарьство остались в подростковом периоде, когда привлекать внимание нужно было всеми способами.

гию сейчас, вроде, двадцать. может, больше - аказа не ебёт, и ей, если честно, это не надо (надо, просто аказа нагло пиздит).

гию красит ногти чёрным и красиво подводит глаза, хотя жалуется на собственную криворукость.

аказа на десятой попытке нарисовать на лице что-то, кроме члена, ломает карандаш и визжит матом на весь этаж - соседская трёхногая псина заливается с ней в унисон.

у гию юбки короткие, клетчатые, и чулки держатся на этих блядских держалках, название которых аказа не знает и узнавать не хочет.

в далёкие пятнадцать, когда они только встретились в старшей шараге, аказа честно сказала:

- ты похожа на шлюху.

сейчас, в унылые двадцать один, аказа бьёт лицо любому парню, который говорит гию то же, блядь, самое.

двойные стандарты, хули, ну и только аказе так можно, её же подруга.

гию мажет губы ярким красным, подаренным сестрёнкой, аказа протягивает ей какой-то тупой - конечно же, шлюший по мнению самой аказы - топик, который гию так хотела.

сложно быть подругой странной девчонки, любящей шмотки в обтяг.

сложно быть аказой, но она привыкла.

аказа пускает дым в знак "не курить", гию рядом листает книжку - кажется, в конце снова кто-то должен сдохнуть - гию такое любит.

аказа плюёт на асфальт, а хотелось бы кому-нибудь в рожу, гию просит за неё прощения.

гию общается с каким-то рыжим додиком с истфака, а аказа хочет потушить сигарету о хлебучку этого парня - ему ж и так, походу, не привыкать - подумаешь, шрамом больше.

гию расчёсывает волосы так, чтобы они не выглядели, как воронье гнездо, а аказа первое время сгребает её в охапку и треплет-треплет-треплет, пока сама гию визжать и колотить по плечам с громким "причёску не порть!" не начнёт.

ревность - она такая, потому что аказа не терпит соперников.

ну и что, что гию по парням, и на все тупые аказины шутки про лесбиянок краснеет.

один раз не пидорас - любимая аказина фраза.

кредо по жизни, так сказать.

аказа цыкает языком на рафаэлло, которые рыжий-в-теории-историк дарит гию - и с удовольствием помогает подруге опустошить коробочку, потому что сладкое - ещё и на халяву - в глотке не застревает.

аказа закатывает глаза с их постоянных телефонных разговоров и увеличивает громкость - гию приходится выйти на лестничную клетку.

аказа думает что-то в духе: я идиотка.

возможно, конченая - готова признаться аказа.

возможно- блядь, ну а что ещё возможно?

а нихуя больше не возможно.

аказа думает, что когда-нибудь переедет в клоповник, гордо зовущийся общагой, и подружке придётся или давать дёру за ней, или давать своему историку, чтобы вместе с ним жить, потому что одной квартплату и аренду потянуть трудно.

с громким "тц" аказа ударяется мордой о подушку, блядкает сдавленно, потому что блядь, блядь, блядь, дура, про гию нельзя такое думать, даже тебе, о с о б е н н о тебе, поняла, аказа?

аказа смотрит на горящие синим неоном на полкомнаты электронные часы, которые гию урвала на какой-то барахолке, и ударяется о подушку ещё раз.

не надо быть гением, чтобы понять, где в половину первого может быть ушедшая гулять несколько часов назад гию.

в целом, гию всегда говорила всякую хуету в духе: "мысли материальны", потому ситуация, опять же, ни разу не удивительная.

легче аказе не становится.

легче аказе не становится даже когда на всю квартиру начинает играть мелодия звонка, а на экране горит фотка гию.

- хакуджи, - протягивает устало гию, - пожалуйста, забери меня.

в кинутой геолокации аказа узнаёт какие-то ебеня - и рыжему историку лучше иметь в своей квартире железную дверь и решётки на окнах, потому что фантазия у аказы хорошая, и умение надумывать кучу плохого включается автоматически.

на улице дождь стеной - аказа вцепляется в зонт мёртвой хваткой и пытается вспомнить, есть ли в нужном районе хоть одна станция метро.

шмотки на гию давно промокли - хоть выжимай.

косметос на лице гию плывёт - чернушные потёки под глазами аказа сдуру сначала принимает за реальные синяки.

идёт за ней гию медленно, виснет, вцепляясь в руку - аказа позволяет себе едкий смешок.

конечно, потом ей приходится выхаживать заболевшую гию и раз в пару часов щёлкать её по лбу.

ревность ненадолго затихает.

- хаку, - начинает гию, и аказа отрывается от мемов в ленте, потому что всё, что говорит гию, важнее.

а ещё гию зовёт её не по идиотскому погонялу, прицепившемуся аж со средней школы - мелочь, а приятно, потому что иногда аказа посерьёзке забывает, как её вообще зовут.

гию вдыхает поглубже, словно спросить хочет что-то серьёзное, и свеженаманикюренными пальцами в воздухе перебирает.

- как происходит секс у лесбиянок?

энергетик у аказы идёт не в то горло - розовая, приторно-сладкая пипа - аказа в рот ебала эти английские названия - стекает тонкими струйками по подбородку и оставляет липкий след, пока сама аказа пытается понять, пора ли завязывать не спать по ночам.

- чё?

такое, блять, даже не удивительно, потому что на лесбиянку аказа похожа даже сильнее, чем на долбоёбку - ну а ещё она просто очень сильно любит повторять, что ей не нравятся парни.

но, опять же, прямо в лоб получать такое - извините, нервы у аказы чутка ни к чёрту.

- секс у девушек, - немного меняет формулировку гию и наверняка так глупо-типично постукивает указательными пальцами друг о друга.

аказе, спасибо, становится немного лучше - риск задохнуться движется к зеро - а желание снова кинуть тупую подъёбку растёт.

- ой, ну, знаешь, - протягивает аказа и обнимает гию за плечи, - это слишком сложно. надо показывать.

гию склоняет голову набок - обработка информации - хлопает глазами - аказа замечает, что одна стрелка у неё кривая.

- ну, покажи? пожалуйста.

захохотать аказа хочет даже сильнее, чем выругаться.

гию слишком наивная, и аказе это только на руку.

и аказа целует её, смазывая химозный блеск, и наконец-то исполняет одну из своих мечт - тянет совсем слабо гию за волосы.

вторая аказина мечта чуть не лопается вместе с терпением, пока она сама задирает чужую короткую юбку, под которой так давно хотелось распустить руки.

всё-таки, натирать гию и терпеть на своей спине полосы её ногтей лучше, чем с завистью думать, как когда-нибудь это испытает кто-то другой - ногти у гию длинные.

язык, кстати, тоже, и аказа снова тянет её за волосы, и вспоминает все тупые шутки про подруг, секс с которыми не считается.

(когда-нибудь, возможно, аказа перестанет тупить и поймёт, что идиоты с истфака, если у них не розовые волосы, а имя - не хакуджи, томиоке не сдались и даром.)