В задвижном ящике было темно, если не сказать, что слишком. Иногда механическая голова, что лежала там вместе со своей ладонью, думала: раз он не может ничего рассмотреть, то ничего и не существует, ведь правда? Восприятие формирует наше сознание, а что здесь кроме сознания и тёмной, пахнущей лаком, тишины? Да ничего, только свистульки запоздалых чувств, да пробегающие мимо мысли. Да, именно в этом шкафу было объявлена несостоятельность вселенной во всей её симфонии запахов протёкших ручек, да забытых карандашей. Так очень даже легко забыть обиду на то, что тебя втиснул в эту карманную вселенную пыли и одинокого паучка какой-то беглый прохожий, пытавшийся в тишине обокрасть твою комнату. В другой раз - лежащий в ящике обещал себе — он обязательно будет кричать тише, когда его дом, пусть и не совсем его, начнут обносить.
Шестерёнки, к стуку которых заключённый привык, как мы привыкаем к шуму крови в висках, тихо отмеряли оставшееся время тихого жительства в этом царстве грязных ластиков и обломков карандашей, утонувшем в море подаренных блокнотов. Места здесь было мало, и границы, пусть и не осязаемые, были прямо перед носом. И куда не плюнь, повсюду ящик. Головы не повернёшь. Механический разум не имел особенного воображения, но при нём оставалось его терпение, пусть и постоянно полыхающее, будто щедро поливаемая напалмом серная шахта в эпицентре переживания своей рутинной техногенной катастрофы. Старая привычка многозначительно вздыхать в таких ситуациях уже давно ему надоела, и он просто прислушивался: вдруг кто зайдёт в комнату? Не сказать, что на это был хоть какой-нибудь шанс, но...
И вдруг! Благодатное звучание — ключ, проворачивающийся в скважине, оставляющий жёсткие металлические толчки в воздухе. Скрип двери и мягкая, осторожная поступь невесомого тела.
- Эй! Спасите! Я внутри! Я внутри! Здесь, в ящике! Не убегайте! При мне только одна голова и ОДНА ладонь, клянусь!
А в ответ ему была тишина, но довольно короткая, пусть и гнетущая. Не прошло и нескольких секунд нерешительного молчания, как лёгкая поступь направилась к столу, неуверенно прошуршав ладонью по ручке. Для забывшего звуки узника канцелярии это было громом в ясном воскресном небе.
- Откройте же!
- Хорошо, подождите. Тише, подождите.
- Чего? Просто откройте ящик!
Снова тихое шуршание.
- А голова...
- Что?!
Какое-то бурчание позади всепоглощающей неуверенности.
- Голова человеческая?
- Да! Нет. В основном нет.
- О боже.
- Нет, нет, я в порядке, просто я сделан из меди, меня прокляла Латунная Паучиха.
После минутной задержки, девичий голос за краем разрушающейся вселенной выдвижного ящичка издал вздох облегчения.
- Что же вы сразу не сказали!
- У меня были другие приорите...
Металлическая речь оборвалась, как только весь часовой механизм вместе с скелетообразной ладонью проехал волной канцелярского мусора, словно случившийся утром отлив, в глубину выдвинутого настежь ящика. Дневной свет из окна сбоку освещал приятное лицо девушки, полное нездорового любопытства.
Они помолчали, погружённые в лужу неловкости по самый затылок.
- Кхм, а где ваше остальное?
- Что?
- Ну, остальное.
Механические глаза зажмурились. Сколько раз он сам и остальные вокруг него задавали ему этот вопрос.
- Меня таким создала паучиха. Можете, пожалуйста, достать меня отсюда?
- Э-э, имеете ввиду вашу голову?
Этой незнакомке явно редко приходилось сталкиваться с таким.
- Да, ВСЕГО меня. И ладонь тоже.
- Хорошо, вы же...
- Что?
- Это... Вы не откусите мне пальцы?
- Но у меня нет зубов. И рта.
Очередной вздох облегчения. Пару раз оглянувшись на окна и двери, девушка нагнулась ближе к раскрытой пасти могилы карандашей.
- Сейчас. Лежите смирно. - Слегка неуверенно сказала она, прежде чем аккуратно взять позеленевший часовой механизм своими худыми ладонями и поставить на исцарапанный циркулем стол, повернув к свету то, что она принимала за лицо. Это было бы не так уж и легко, ведь весил он немало, а потому был готов к парочке неловких падений на пол, щедро посыпаемый извинениями. Но девушка оказалась в несколько раз сильнее, чем могло бы показаться его зашоренному канцелярской скукой механическому глазу.
- Извините, а как вы оказались внутри?
- Это не важно. - быстро отрезала медная голова. - Как вас зовут?
- О, меня зовут Носик.
Механизм зашелестел быстрее, пытаясь обработать полученную информацию.
- О, хм, да. Ты откуда-то с востока? - От лёгкого, липкого непонимания он случайно перешёл на «ты».
Нет, на востоке не живут люди с такими именами, просто наш друг пользовался довольно простой парадигмой: чем дальше на восток, тем безумней и страннее люди и их жизнь. И наоборот, чем западнее, тем больше люди ценят такие понятные и очевидные вещи, как пластиковые упаковки, дебетовые карты и дешёвые билеты в кино.
Носик хихикнула догадке своего нового друга, так цепляющегося за стереотипы, заплутавших в его шестерёнках.
- Нет, что вы, у меня не восточное имя, насколько я знаю, а очень даже местное. Носик — маленький нос!
- Ох, и кто же тебя так назвал? У тебя довольно обычный нос.
- Все! – Ответила она полная радости жизни и слегка невыносимой простодушности.
Механизм многозначительно качнулся, видимо, в попытках понимающе кивнуть.
- Какие же люди жестокие...
- А вас как зовут?
- Можешь достать руку?
- Ах, конечно...
Зелёная проржавелая ладонь легла рядом с головой. Глаза механизма зафиксировались на остатках своего тела, от чего этот крупный медный паук с пятью пальцами на шарнирах пару раз сжался в комочек кулака и разжался, оставляя царапины на столе и немного зелёной крошки.
- Я своего имени не помню. Я был налоговым сборщиком…
- Тогда можно я дам тебе имя? Пожалуйста! Я никогда ещё этого не делала!
Неназванный, но обозначенный налоговик смутился, пару раз скрипнув своей медной головой. Носик, увлечённая чем-то новым, забыла и про «вы», и про стандартный этикет выслушивания чужой трагичной истории.
- Э-э, да, конечно, так вот, однажды я пропутешествовал к самому центру Дома и…
- Тогда пусть тебя будут звать Скрип-Поскрип!
Только что рождённый из воздуха невинной фантазии Скрип-Поскрип замер в абсолютном шоке. Если бы он мог, он бы отвесил челюсть до самого пола. Скрип-Поскрип? Это не подходит даже его ржавому имиджу. Он приличный человек, а точнее приличная голова. Он приличная медная голова! У него высокая должность в Налоговом Агентстве Дома И Прилегающих К Нему Территорий. Он напрочь забыл своё имя, но он был уверен до глубины своей медно-зелёной души, что его ни за что бы не звали так глупо. Да, его засунули в выдвижной ящик на съеденье своим мыслям наедине с ластиками, измазанных в чернильных рисунках, но должны же у него остаться хоть какие-то остатки чести и достоинства? Скрип-Поскрип?! Да ни за что.
Он вынырнул из своих мыслей при взгляде на девочку. Она была полна расстройства за то, что сказала. Даже руки опустила.
- Тебе не нравится?
По его шестерням пронёсся вполне себе животный страх того, что его сейчас здесь и бросят наедине с осознанием того, что его зовут Скрип-Поскрип. Или чего хуже, засунут обратно в этот кошмарный ящик, где он снова вольётся в семью канцелярский приборов, только с замаранной честью. Кошмарная судьба. Он вздохнул: скоро эта привычка вернётся к нему - подумал он.
- Нет. Мне… Нравится. Скрип-Поскрип. Скрип-Скрип-Скрип. Хорошее имя. Мне подходит. Я ведь скрипучий, да?
- Да!
Носик засмеялась. Искренне и радостно. Скрип-Поскрип осмотрел ей с ног до макушки. Как такое невинное существо смогло прожить хоть сколько-нибудь среди ужасов Дома? Она же ничего не понимает! По крайней мере уж точно не понимает, что такое чужое достоинство! С таким отношением даже в мире вне Дома не выжить, не то, что внутри.
- Носик?
- Что, Скрип-Скрип?
Его медные внутренности заскрежетали. Так даже хуже. В «Поскрипе» был хоть какой-то отголосок похожести на благородную фамилию. Однако он смирился, пусть это и был очень сложно.
- Носик, ты же меня не оставишь? Забери меня с собой. Куда бы ты не шла.
Куда бы она не шла. Всё лучше этой насточертевшей комнаты какого-то школяра.
- Конечно! Тебе, наверное, будет здесь скучно одному? - «О да, без сомнений.» - Тем более, мне скучновато иногда гулять по Дому в одиночку, а с тобой мы можем постоянно болтать о разном! – «Этого бы хотелось избежать.» - Мы станем лучшими друзьями и исследователями Дома! – «О нет, только не это.»
Она вдруг поникла. Жизнерадостность будто бы улетучилась. Она смотрела в пол и мяла край её мягкой кофты.
- Понимаешь, у меня нет друзей. Были месяц назад, но они меня выгнали из-за…
Она показала пальцем на свой нос. Скрип-Поскрип был в недоумении. Что не так с её носом? Обычный нос. Это напрягало.
- Они были плохими людьми, они так пахли. А от тебя ничем не пахнет! Значит ты хороший.
Тут уж Скрип-Поскрип был с ней согласен. Личная гигиена определяет качество человека.
За стеной будто что-то сильно ударилось об комнату. Лампочка на стене покачнулась, а со стола упали пара тетрадей. Носик испуганно оглянулась, прислушиваясь и будто даже принюхиваясь, пусть это и было незаметно. Затем повернулась и быстро протянула свою маленькую белую, но почему-то покрытую мелкими шрамами, ладонь.
- Давай станем друзьями, Скрип!
Механический налоговик вздохнул в очередной раз. Его ладонь, словно раздражённый краб, которого выронила чайка, перевернулась и выпрямилась в её направлении.
- Давай… Эй!
Она схватила его ладонь, уважительно потрясла в воздухе в имитации рукопожатия, а затем быстро и совсем не уважительно сунула её в карман, прихватив на руки медную голову и побежав к двери.
- Куда ты… Куда мы идём?
- Это неважно! Сейчас и выясним!
Она неловко провернула своим ключом в дверной скважине, и они вместе ступили за порог, на путь приключений по Бесконечному Дому. Носик и Механическая Голова.