Я не помню, как я оказался в лесу, в него не ведут тропы, они все связались в клубок и укатались под постель вселенной-кошатницы. Осталась, возможно, память, но где мне её собрать? Память — это не ягоды и плоды на деревьях, это нечто большее, это красный мёд, сладкий и горький.
Я чувствую только лес и своё поцарапанное иглами терновника тело — с этих маленьких ранок капала кровь. Кровь из которой вырастут самые грустные осенние цветы. Бога нет, но он поможет мне найти сердце этой рощи и умереть там, слиться с живой грязью, рассыпаться мыслями в подстилку из старых листьев. Я больше ничего не хочу кроме этого.
Я опустился на четыре конечности и полз под ветвями желтеющего клёна, притворяясь лисом. Самым старым лисом в этой вселенной, я должен найти сердце этого леса. Там исполнится желание, пусть только одно, но никто не говорил, что всё будет как в пожелтевших сказках на книжных полках наших матерей.
Пахло терпкими всполохами шагов моего пламенного счастья. Оно давным-давно ушло в ночь, мне за ним не угнаться. Всё, что я вижу, лишь обгорелые следы, уходящие вдаль. Именно они мне и заменяют тропу.
Чем глубже в эту рощу, тем быстрее наступала ночь, я стёр колени о камни и рвущиеся наружу от плодородия корни. Я становлюсь другим зверем. Теперь я полумёртвая лань, бегущая от выстрелов к своему родному дому, который давно уже покинул её и убежал в другой лес. Как грустно оставаться одной, как грустно ронять внутренности по проклятой злыми людьми земле.
Друзья меня забудут, любовь моя растает, как ванильное мороженое в руках растяпы-ребёнка, засмотревшегося на облака. Такие красивые облака! Жалко в ночи, сплетённой из ветвей этих деревьев, не видно даже их. Моё дымящееся тело вдаль толкало лишь отсутствие цели в конце. Я так устал куда-то вечно приходить, пора бы уже вернуться.
Я опустился на живот и уткнулся носом в сонно кишащую червями тихую осеннюю лесную землю. Запах смерти наслаждал моё стремление к сердцу леса, к сердцу ночи, где горело свечкой моё почти погаснувшее счастье.
Теперь я червь. У червя нет мыслей и стремлений. У червей нет перспектив, они ими питаются. У червей нет снов, они их не понимают. У червей нет скорби, они её давно потеряли. Где-то там, далеко, поят весёлые песни мои друзья, это мой старый маяк. Но я червь. У червей нет друзей, и их они тоже сожрали. Ползти, ползти, ползти, пока печальный мешочек из плоти не изорвётся до самого конца, от хвоста до хвоста.
В городе меня преследовали монстры, они прятались в переулках, под мусорными баками, танцевали тенями в самых высоких окнах. Лес меня укрыл, в лесу меня эти монстры не найдут. Я бы так хотел убежать ещё раньше, но мне переломали ноги мои же мечтания.
Калека мечтатель.
Я достиг сердца этой рощи, ночь меня поглотила. Как же в ней спокойно! я полз вниз по склону, скатывая за собой комочки возмущённой глины. Тёмный ручей, лишь бы испить тебя и успокоиться. Я слишком долго искал причины вставать с постели, слишком долго я покрывал себя суетой людей вокруг, как старым родительским дождевиком. Я всё равно промок насквозь и простудился. Когда растаю, моё место заберут и заменят.
Мать умрёт, отец сгниёт, а брат заплачет и похоронит нас всех. Прости меня, брат, я уже протягиваю свои грязные ладони к серому ручью.
Сердце леса, прими меня и прощай.
О как же вкусен и холоден этот ручей!
Прощай и ты.