Аманда куталась в шали, связанные ею же в долгие часы одиночества под окном, носила обувь только на каблуке, никогда не появлялась на людях с распущенными волосами, и подолгу стояла на месте, склонившись над полянкой клевера. У клевера они и познакомились: Мина подумала, что госпожа потеряла сережку или что-то в этом роде, вызвалась помочь, а госпожа ответила, что ищет четырехлистник, потому что ей очень нужна удача.

Мина носила платья в пол, очки на кончике носа и стриглась под каре, а на людях ее редко встречали без книжки; Мина знала, что яблони — это розы, арахис — бобы, а четырехлистный клевер встречается примерно один раз на десять тысяч растений.

Аманда была замужем уже пятнадцать лет, но почти сразу признавалась, что брак этот был без любви. Пятнадцать лет назад отец уговорил ее выйти замуж за ее собственного двоюродного брата, пользуясь тем, что парнишку дядя не признал, так что закон на такой брак смотрел бы сквозь пальцы; Аманда его не любила, но Аманда и вовсе не любила никого, а так ведь не положено, это ведь для женщины странно. Потому она решила, что будет любить этого брата, и прожила с ним практически счастливо все пятнадцать лет: он часто бывал в разъездах, работал, заводил любовниц и детей на стороне, а Аманда сидела дома, вязала шали и иногда выходила поискать четырехлистный клевер.

Мина ушла из дома в шестнадцать лет, своими силами поступила в ботаническую школу и выучилась на садоводку, знала о растениях все и жила ими; когда-то городу понравился ее проект городского сада, и на долгих десять лет ее жизнь оказалась отлично устроенной: она сажала цветы, подстригала деревья, боролась с паразитами и снова сажала цветы, а параллельно писала длинные трактаты о растениях и цветах, составляла учебники, переписывалась с мастерами селекции по всему миру; кое-где уже даже знали ее имя, и пару раз в год высокие дворяне приглашали ее к своему столу — послушать о цветочках, сделать вид, что имеют отношение к науке.

А потом она увидела Аманду над клеверной полянкой, и двум маленьким благопристойным жизням пришел конец.

Лежали у пустого кресла недовязанные шали, лежали на пыльном столе недописанные книги, а Мина и Аманда прятались в сарайчике для инструмента, целовались так, что очки слетали с носа, держались за руки и боялись, что если отпустить — то это будет навсегда. Двоюродный брат приезжал и уезжал, не застав жены дома, высокие дворяне собирались у стола, не дождавшись ответа от любительницы цветов, а Мина и Аманда лежали в постели Мины, прикрывшись тонким покрывалом, разглядывали посеревший щербатый потолок и грезили о мире — о прекрасном бесконечном мире, где не было мужей и контрактов, зато было много цветов.

А потом в один прекрасный день Мина заявила, что увольняется, а Аманда положила берет братом на стол заявление о разводе.

"Подумай, да ведь это безумие! Без тебя сгинет твой райский сад. У нас нет женщины, настолько же талантливой, что смогла бы ухаживать за ним, как ты!".

"Подумай, да ведь это безумие! Без тебя сгинет твой райский сад. Неужели ты позволишь какой-то другой женщине сидеть в твоем кресле? Владеть мной?".

Они обе улыбались и чувствовали себя такими сильными, как никогда прежде.

Да, тяжело покидать сад, где каждый дюйм земли был возделан твоими трудами, да, тяжело покидать дом, где пятнадцать лет ты была хозяйкой. Но не о чем жалеть, не по чему скучать: на новом месте зацветет новый райский сад, возведенный четырьмя руками, будут новые шали и новые одинокие вечера; на свет родятся новые книги, воспевающие цветы, и новые обещания. Да, пусть будут считать безумными, пусть будут осуждения, но один лишь утренний взгляд на сонное любимое лицо с лихвой перекроет всю тяжесть утраты.

Лучше уж быть безумной, но счастливой, чем разумной — и совершенно несчастной.

Учебники Мины позволят прожить в сытости еще достаточно долго, да и шали Аманды, если подумать, не так-то плохо и продаются. Перед новым маленьким домиком можно разбить достаточно внушительный сад, а в саду — вишни, айва, груши и яблони, из урожая можно сварить варенье или сироп, попытаться продать на ярмарке, вместе с шалью и парой добрых улыбок — да, люди будут говорить, что это безумие, что прежняя жизнь была сытнее и пристойнее, но что они, люди, знают о прежней жизни вообще?

В розово-алый теперь окрашено каждое утро, пирог с ревенем на столе, окно утопает в цветах — сезон розы.

— Я думаю, в этом году будет хороший урожай.

— Я так думаю тоже.

— И кажется, я видела там конверт из училища. Ты не смотрела?

— Немного боюсь. В мои годы уже поздно рваться к образованию, не находишь?

— А ты все-таки посмотри.

Люди скажут: безумие, куда ты суешься? Дай дорогу молодым, свежим, живущим, а сама уступи и живи мирно-спокойно в своем маленьком райском саду, не зря же ты выходила замуж; но любимая женщина протягивает на ладони плод познания, и ей невозможно отказать.