Спрятанный под землей от чужих глаз, Сейбон был, несомненно, очаровательным местом. Температура здесь никогда не падала ниже тридцати восьми благодаря местному светилу — огромному пылающему камню, за цепи подвешенному довольно близко к головам жителей. Естественно, жить в таком пекле почти ничего не могло, и немногочисленные разумные жители его облюбовали высокие высохшие каменные стелы, в которых и проделали лишенные всякой меблировки квартиры. Питались мясом, спали на шкурах и одевались в них же; не знаком им был календарь, не понимали они отличий зимы от лета и самой концепции праздников. Не понимали даже собственных лет, и от рождения до смерти, вся их жизнь представляла собой один длинный жаркий день, бесконечный и истощающий; не зря жители Верхнего мира называли Сейбон адом, а сейбонцев — демонами.

Хотя самим жителям больше по сердцу было их самоназвание — "наи" — и если бы вы спросили о жизни в жарком подземелье кого-нибудь из них, то услышали бы совершенно другую историю. Наи проводили жизни в тепле, в сытости, в безопасности, чего еще желать? Какое там к черту голубое небо? Какие яблочки, зачем морской бриз? Три народа наи уже тысячелетия жили в своем Сейбоне, и точно не собирались ничего менять.

К чему менять то, что прекрасно работает?

— Ты ведь здесь счастлива, да?

Сидя в одной из каменных комнат, Гелтия и Кирнет переговаривались вполголоса, переживая, как бы их не услышал кто третий. Встречаться и так уже приходилось в никем не занятой квартире, семьи обеих наи уже начали что-то подозревать на их счет, это было опасно; разумнее всего было бы не встречаться какое-то время, пока не утихнут подозрения, но на это у обеих не было сил.

Хвост Кирнет лежал на коленях Гелтии, и та осторожно поглаживала его рукой.

— Была.

Три народа наи спокойно жили в тесном соседстве, основанном на двух непоколебимых принципах: дружелюбии и дистанции. Не стоит злиться на представителей других народов, учили старшие, но и приближаться к ним тоже нельзя; хотя мы и живем под одним каменным сводом, но только посмотрите, дети, какие мы с вами разные!

И они были разные.

Гелтия, покрытая щитками ороговевшей кожи, с копытами вместо ног и огромными рогами, оцарапанными о каменные потолки, принадлежала к наи низин, в то время как крылатая и хвостатая Кирнет причислялась к наи высот, и помимо крыльев с хвостом у нее так же были вполне обыкновенные ноги, на которые при должном желании можно было надеть туфли, и вполне мягкая кожа. Сложновато было даже определить, что обе они относятся к одному полу, по крайней мере, физическое строение в самых важных местах у них различалось; но не могло быть никаких сомнений в том, что они любили друг друга. С самых малых лет.

Вечность.

— Если бы мы с тобой сбежали, — осторожно начала Кирнет, с опаской ожидая ответа, — если бы мы попытались выбраться на поверхность...

— Дедушка говорит, в Верхнем мире наи не любят, а ему можно верить — он там действительно бывал.

— Но ведь есть другие примеры! Есть те, кто ушел наверх навсегда. Гелтия, послушай, я...

Кирнет подалась вперед, встала на колени, и ее хвостик выскользнул из рук Гелтии, как песок; Кирнет потянулась и попыталась поцеловать ее в сухие тонкие губы, но та отвернулась. Кирнет попыталась взять ее за твердые щеки, но Гелтия отстранилась и встала, заходила по комнате, чеканя копытами ритм. От жара Сейбонской звезды плавился воздух.

— Так не выйдет, не получится! Мои никогда не простят мне связь с крылатой наи. Если узнают...

— Если узнают!

— А они узнают, Кири. Ты просто даже представления не имеешь, из какого они мяса сделаны. Мама меня и из Верхнего мира достала бы, и выпотрошила бы, как дичь. Моя мама может...

Кирнет лишь украдкой видела эту маму, но даже короткая встреча оставила достаточное впечатление; низинные наи в целом славились суровым нравом и жесткими характерами, однако, матушка Гелтии даже среди своих была уникальной.

— Гелти, — Кирнет казалось, что она заплачет, и потому она изо всех сил принялась моргать, будто надеялась взлететь с помощью ресниц вместо крыльев. — Гелти, Гелти, Гелти, ты так со мной поступить не можешь.

— С самого начала не нужно было начинать.

— Молчи!

— Мы ведь знали: дружелюбие и дист...

— Гелти!

Она сказала это слишком громко, и обе замерли, напряженно прислушиваясь к Сейбону; Сейбон был тих, только вдалеке слышалось пыхтение какой-то твари.

— Ты отправишься на свои верхние ярусы, я останусь внизу, — зашептала Гелтия. — Ты будешь купаться в лучах звезды, а я — прохлаждаться в тени ваших стел. Так было предначертано нам обеим, Кири, так решили предки, так решила судьба, и мы ничего...

— Если бы ты только захотела, Гелтия, мы непременно нашли бы способ быть вместе так долго, как долго нам суждено существовать в этом мире.

Гелтия прямо посмотрела на нее, опасно блеснули ее желтые глаза; наверное, она думала об осуждении семьи, о друзьях, что отвернулись бы от нее из-за такой связи, о доме, какой пришлось бы оставить навсегда, и все это ради одной лишь наи с красивым личиком и темно-рыжими крыльями.

И она сказала:

— Я не хочу.