Эльва Кюллонен не понимала людей, которые боятся оставаться в одиночестве. Для неё одиночество было отдельным мирком, в котором она прекрасно существовала и могла найти сотню занятий. Особенно когда за стенами дома царит жаркий летний полдень, а в комнатах особняка царит прохлада.

В этот чудесный июльский день Эльва проснулась непривычно поздно. Её родители отправились в поездку на пару недель и оставили старшую дочь присматривать за домом. От Эльвы, как старшей среди трёх сестёр, всегда требовалось слишком многое. Так что долгожданное одиночество в пустом доме Эльва восприняла как подарок судьбы.

Наконец-то никто не будет будить её криками и руганью, никто не будет мешать чтению, а ещё можно, наконец, взяться за кисти и спокойно порисовать, не беспокоясь о том, что младшие буйные сестрёнки перевернут всё вокруг.

Сладко потянувшись в своей кровати, Эльва решила спуститься, наконец, к позднему завтраку. Понимающая кухарка в эти дни всегда готовила для неё лёгкую закуску и оставляла на столе, не торопясь будить её. Да и вообще, сегодня в доме не было слуг — у них был выходной, только кухарка придёт позже, чтобы приготовить обед. Так что ничуть не церемонясь, Эльва спустилась на кухню прямо в ночной рубашке, светлая лёгкая ткань которой создавала лёгкий ветерок вокруг ног.

На кухонном столе под полотенцем Эльва нашла лёгкий салат. И немного повозившись на кухне, сообразила себе бутерброд и отыскала лёгкое ягодное вино, которое подавали на завтрак. Мурлыкая под нос незатейливую песенку, Эльва с ногами забралась на стул прямо на кухне. В последние дни она почти не заходила в столовую — какой смысл был накрывать длинный огромный стол для неё одной?

После завтрака Эльва поднялась в библиотеку. Неспешно проходя по рядам затемнённого помещения, она проводила пальцем по корешкам книг. Выбрала наугад одну и села на широкий подоконник, подложив мягкую подушку. Ей попалась «Фиорская делегация» — небольшой сборник историй на древнефиорском языке. Кажется, эту книгу ей привёз отец из очередной деловой поездки за границу. В мире не так много людей, знающих древнефиорский. А Эльва без проблем помогла им расшифровать всё написанное.

Эльва никогда не сетовала на свою сверхспособность. Конечно, уметь читать на всех языках мира — это не так круто, как замораживать воду или телепортировать вещи. Но зато эта способность никому не причинит вреда, напротив, лишь принесёт пользу. Однажды Эльва надеялась примкнуть к лингвистам, изучающим древние рукописи. Возможно, так она сможет понять, есть ли граница у её способностей. Пока же, ей умудрялась понимать текста на любом языке, какой бы древний он ни был. Даже если это были символы или иероглифы — для Эльвы не составляло труда понять их, как если бы она читала на родном языке.

Жаркое солнышко начало припекать её кожу, лишь тогда Эльва поняла, что засиделась за книгой слишком долго. Обычно со стороны библиотеки солнце начинало светить лишь ближе к вечеру. Потянувшись и зевнув, Эльва сползла с подоконника, разминая затёкшие от долгого сидения ноги и спину. Как и всегда, время за книгами летело для неё незаметно.

Вернув книгу на место, Эльва спустилась вниз и обнаружила Максиму — кухарку, которая уже хлопотала на кухне. Улыбнувшись, Эльва остановилась в дверях, чтобы немного понаблюдать за ней. Максима работала в доме Кюллоненов сколько себя помнила Эльва. Эта добродушная бойкая женщина всегда успевала делать сотню дел одновременно, помешивать в четырёх кастрюльках и резать что-то ещё на доске, пока в печи запекался пирог, а на столе остывал чай. Сейчас же, когда ей нужно было приготовить еды только для одного человека, Максима неспешно помешивала суп в одной только кастрюле. Но судя по запаху, в остальной посуде еда была уже готова.

Желудок Эльвы предательски заурчал, выдавая её местонахождение. Максима обернулась и радостно поприветствовала младшую хозяйку. Тут же добродушно посетовала на то, что Эльва всё ещё в ночном платье и посоветовала прогуляться на улице, где, по её словам, был замечательный жаркий день.

— Но ты же знаешь, как я не люблю жару, — ноюще протянула Эльва, садясь за стол, пока Максима накладывала ей еду. — Пообедаешь со мной?

— Прости, солнце, мне некогда. Ребята ждут, пока я вернусь с гостинцами.

— Ты можешь взять что-нибудь из оставленных сладостей. Родители не заметят, а я их всё равно много не съем.

Когда кухарка ушла, унося с собой буквально впихнутые ей гостинцы для детей, Эльва приступила к своему позднему обеду, плавно перетекающему в ужин. Иногда ей хотелось провести так всю жизнь — неспешно, лениво, в одиночестве. Нет, она любила свою семью, любила людей. Но это одиночество было таким комфортным, приятным и таким редким, что ценилось выше всего остального.

Эльва уже знала, что остаток вечера проведёт в своей комнате, рисуя и любуясь ярким летним закатом, отражающимся в реке и крышах домов на том берегу. Перед сном на прикроватной тумбочке её будет ждать другая книга, и уснёт Эльва далеко за полночь. И этот бесконечный приятный день повторится завтра снова. Разве что-то ещё нужно для счастья?