Профессор Грейвз ведёт себя так, как будто – ну, по крайней мере – их ненавидит.
Катарине понятны причины такого нескрываемого отторжения ко всему, что связано с академией Дюрандаль и лицами, учащимися или преподающими в ней – точнее, было бы понятно, будто он озлобленным старшекурсником, а не преподавателем в годах. Как-то это по-детски, думает Катарина, ненавидеть всё, что движется, а что не движется, двигать самому и всё равно ненавидеть.
Она для него как раз из второй категории – ни с кем толком не общается, волчьи взгляды в её спину возвращает оскалом полухищным-полуласковым, домашние задания сдаёт вовремя; Катарина насколько недвижимая в парадигме его представлений о вещах, что он сам начинает искать, за что бы ему зацепиться. Слишком короткая юбка, Катарина дю Кото, слишком яркие волосы, слишком короткие тезисы в конспектах. Слишком много придирок для того, кто и так слишком много придирается, возвращает ему это всё Катарина, и я не понимаю смысла, если вы не хотите трахнуть меня прямо на столе.
Преподаватель по этике Малкольм Грейвз неэтично охуевает, пока старшекурсница с волосами цвета жвачки, исчезающая и появляющаяся абсолютно бесшумно, отчётливо цокает каблуками по направлению к двери.
Грейвз лучше других знает, насколько много вещей выбрать невозможно. Он не выбирал ни службу в армии, ни эту работу, ни свою первую жену – ему, в принципе, было всё равно, чем заниматься и куда идти. Если бы существовала какая-нибудь другая вселенная и другие нравы, он стал бы наёмником и игроком, закорешился бы с каким-нибудь беспринципным картёжником и исколесил весь мир – но в этом, унылом и настоящем, ему не интересно ровным счётом ничего.
Он мог бы сбежать, мог бы принести все эти тайны этой странной академии руководству своей страны на блюдечке, стать известным и знаменитым, продвинуться по службе – у него хватило бы и яиц, и ума – но вместо этого он преподаёт ненавистный предмет в ненавистной академии ненавистной страны – и получает полное право ненавидеть эту сраную жизнь.
Вам бы психиатра, мистер, сказала бы Катарина, если бы знала, что творится у него в голове, чтобы так всё усложнить, надо уметь.
Но чтобы не усложнять, тоже надо уметь, знает Грейвз. И чтобы быть счастливым и на своём месте, тоже нужно что-то большее, чем сказать «да», когда хочется сказать «да» – или что-то из этой оперы. Бывают моменты, когда нет твоего места.
Нет – и никогда не было.
У вас кризис среднего возраста, мистер, говорит Катарина в его голове, эмоциональное выгорание. Признайте, шепчет она, едва касаясь губами его уха, и становится очень сложно помнить о том, что сейчас он её придумал, признайте, вы были счастливее, когда у б и в а л и?
В этой ебанутой академии на полном серьёзе есть внеклассные занятия, которые учат убивать. В этой ебанутой академии кто-то на полном серьёзе придумал систему дуэлей, в которых можно убивать противников. От Катарины – лидера клуба убийц – стараются держаться подальше, но, думается Грейвзу, не только потому, что это чревато лишением жизни.
Катарина бесстыжая, абсолютно бессовестная и острая на язык, Катарина-держи-друзей-близко-а-врагов-в-неведении, Катарина всегда выглядит так, как будто видит тебя насквозь, и если она осмеливается вот так вот дерзить преподавателю, стоит ли уточнять, как она разговаривает со сверстниками?
Грейвз мечется из стороны в сторону, потому что его места в этой реальности не существует.
Катарина стоит на месте ровно по той же причине.
Вы проебались по всем фронтам, мистер, говорит Катарина, и она то ли настоящая, то ли снова всего лишь плод его фантазии. Грейвзу говорить не с кем и не о чем, а у неё волосы цвета жвачки, так что почему бы и не она?
Вы проебались по всем фронтам, говорит Катарина, но «мистер» не добавляет, Грейвз поднимает голову от журнала посещения и видит, как она крутит на пальце ключ от кабинета, видимо, уже запертого изнутри. Он приподнимает один уголок губ вежливо, вопросительно и издевательски – ты уверена, что со мной стоит так разговаривать? – но ей абсолютно всё равно.
Хотите, я попробую вас убить?
Где-то в другом мире и другой жизни он назовёт свой дробовик «Судьба», хотя должен бы был «Катарина».