Казутора спит неспокойно. Сны меняются быстро, не успев закончиться. Жарко, безумно жарко. Волосы промокли в поту, так ещё кто-то с боку прижимается.

А кто?

Открыть глаза, опухшие после истерики — большой труд, но через силу все же получается. Тора медленно поворачивает голову и видит Ханму, лежащего подле него. Спит.

Воспоминания о вчерашнем дне, как выстрел в голову. Хотелось бы забыть о них, но они уже въелись в мысли, растворились в сожалениях. Казутора снова глядит в потолок, желая, чтобы тот обрушился на него. Лучше уж умереть, чем объясняется о вчерашнем.

Возможно, сегодня удача на стороне Ханемии. Шуджи не спешит просыпаться, значит можно свалить, пока тот спит.

«Но это мой дом, — хмуря брови думает Тора, — Даже, если уйду, все равно придется возвращаться.»

Немигающим взглядом Ханемия проходиться по лицу Ханмы. Оно расслабленно и на нем сейчас нет гадкой ухмылки, которой Шуджи любит одаривать других.

Слова так и рвутся быть сказанными:

— Я знаю, что это тебе не понравится, но я не могу не влюбиться в тебя, — хрипло, почти неслышно произносит Казутора.

Глаза напротив распахиваются. Ханма не спал!

«Если ты влюбишься в меня, то наши отношения прекратятся.» Слова, сказанные Ханмой, словно заевшая пластинка, повторяются снова и снова.

— Нет, пожалуйста, нет, — закрывая лицо руками молит Тора, — Прошу, сделай вид, что ты ничего не слышал.

Убрав ладони с лица, Казутора видит, что глаза Шуджи снова закрыты.

***

Позже никто из них не вспоминал ни тот вечер, ни утро после. Словно их не было. В отношениях Торы и Ханмы ничего не изменилось. Те изредка встречались, занимались сексом и разбегались.

Ханма никогда не поднимал тему признания Ханемии. Правда ли он послушал Тору и сделал вид, что ничего не произошло? Или сказанное так и не дошло до его затуманенного дремой разума?

Не важно, что из этого, любой вариант устроит Ханемию, пока он может находиться рядом с Шуджи.