Они познакомились на педсовете перед первым сентября. Оба — молодые учителя среди пожилых обывателей старенькой, затхлой школы, чужие среди своих. Опытные учителя посмеиваются над их блеском в глазах, мол, молодняк, что с них взять. Амбициозные, не ставят зарплату на первое место. Мол, наверняка из тех, кто будет к каждому ребёнку искать отдельный, индивидуальный подход. И скептически улыбаются, вспоминая себя в их возрасте. Что их испортило? 

Они увиделись впервые и поняли, что в коллективе им предстоит держаться друг за дружку. Кроме удовольствия обучать детей химии и литературе тут же появилось еще несколько. Чего стоили только эти моменты, когда на совещаниях они, не сговариваясь, переглядывались, а, сидя друг напротив друга, незаметно для остальных в это же время соприкасались носами ботинок под столом и тут же неловко отводили взгляд. А когда вдруг сталкивались у курилки на перемене, хотя школьный забор назвать курилкой было сложно? В шутку по очереди отчитывали друг друга, как детей, а потом изучали чужие сигареты.

— Что у тебя сегодня? — заглядываясь на сигарету Альбедо, тянет преподаватель литературы. 

— Чапман. Вишнёвый, — вертя между пальцев закрытую коробку, вздыхает тот, зная, что последует осуждение.

— Какая гадость!

— А у тебя что?

— Мальборо оранжевый. 

— А у самого-то! Еще больше гадость, чем моя гадость, — смеётся химик, прижимая тлеющий кончик к бетонной балке забора, и бросает окурок в урну неподалёку. То же самое делает Кэйа, делится с ним фруктовой жвачкой и они спешно скрываются за дверьми школы, а через пару таких встреч даже не замечают, что меняются местами: учитель литературы достает из кармана Чапман, учитель химии зажимает в уголке губ оранжевый Мальборо. 

Кэйа первым отыскал номер своего нового приятеля в рабочем чате, когда был рабочий день. Но нет, не нужно думать, будто он бездельничает: выдалось свободное окошко, а телефон сам оказался в руках. На удивление, ответ приходит быстро, и вот они уже сидят в лаборантской и ждут, когда закипит электрический чайник. Вселенная с тех пор стала будто бы нечаянно подкидывать им такие возможности встретиться, пропустить по кружке крепкого пакетированного чая без сахара, обсудить, как продвигается процесс обучения деток и перед звонком разойтись, чтобы никто ни в коем случае не увидел, как на перемене учитель литературы, сияя, словно медный тазик, покидает лаборантскую. 

Им двоим были чужды эти странные эмоции, которые возникали, когда они вновь встречались взглядами на совещании или внезапно сталкивались в продуктовом магазине. Влюбляясь, Кэйа непременно рано или поздно оставался один. Он уже потерял надежду на долговечные, «настоящие» отношения, а потому просто не ввязывался в это. Альбедо всю свою осознанную жизнь считал, что неспособен на тёплые чувства, и то, что пробуждала в нем эта обворожительная улыбка, то, как крутило живот от одного пронзительного взгляда... Лишь пугало и отталкивало его. Он занимался сексом пару раз, но не почувствовал никакого удовольствия, зная, что ни он, ни его партнёр не испытывают нежных чувств. А к Кэйе хотелось прижаться, хотелось его ласки, и это ужасно пугало, заставляло замкнуться в себе.

Конец учебного года. Кэйа каждый день с какой-то тоской подмечает, что Альбедо отдалился. Они почти не курят вместе, кажется, химик пытается бросить это грязное дело. Уже не договариваются посидеть вместе в лаборантской, просто потому что под конец года окон становится меньше и меньше. Альбедо знает: в конце июня, когда вся работа будет закончена, они уйдут в отпуск и все это время не будут видеться. Поэтому он каждый день рассматривает расписание, сопоставляет несколько разных — учительское и то, что принадлежит разным классам, ищет, когда же можно уговорить Кэйю отпустить кого-нибудь с последнего урока и наконец поговорить...

Они встречаются в среду, на седьмом уроке. У Альбедо и без этого никого не было по расписанию, а Кэйе пришлось пожертвовать последним уроком ради этой встречи. Когда он пришел, под потолком уже уютно светила одна-единственная крошечная лампочка, а на небольшом столе уже стояли две кружки, из которых струился пар. Альбедо выглядел более задумчивым, чем обычно, но в этом весь его шарм, верно?

Разговор совсем не клеился. Оба лишь неловко смеялись на попытки друг друга заговорить, и вскоре повисла тишина.

— Когда отпуск? — химик первым подал голос.

— С двадцать девятого включительно. А у тебя? — тоскливо проговорил Кэйа, дуя на чай, чтобы остыл поскорее.

— Тоже... 

И тишина.

Альбедо вдруг поднимается со своего стула, оставляя чашку на столе, и впервые за все время их знакомства обнимает Кэйю. Нежно, осторожно. Трепетно. Как бы говоря этим, что непременно будет скучать каждую секунду своего знойного, скучного, одинокого лета. Кэйа поддался порыву, одной рукой отставляя чашку, и тоже крепко обнял. Не произнеся больше ни слова, они разошлись, каждый по своим делам. 

— Кого это принесло? — не скрывая улыбки, спросила у самой себя Мона, услышав звонок в дверь. Она подошла, смотря в глазок, и, увидев своего давнего друга, улыбнулась еще шире, отпирая дверь. — Я думала, ты во время отпуска запираешься дома и никуда не ходишь. Что это с тобой? Куда вы дели моего Альбедо, кто вы?

— Ведьма, шутки в сторону, — серьезно проговорил Альбедо, проходя в квартиру и снимая обувь, но в то же время и он сам был не в силах сдержать улыбку. — Ты мне расклад на Таро предлагала... Давно. Я тогда сказал, что подумаю. Вот, подумал. Есть свободная минутка?

— Для тебя, мой дорогой, всегда найдётся. Проходи, садись. 

В доме Моны, как всегда, приятно пахло чем-то сладким. Лампы никогда не горели, тут и там висели гирлянды, стояли ароматические свечи, благовония. Они сели за большой стол и девушка взяла в руки колоду, тасуя её.

— Что стряслось? Рассказывай.

И Альбедо рассказал. Все до последней капли. О каждой встрече с сигаретой в зубах, о переглядках на совещаниях, о совместных чаепитиях и о прощальном объятии, после которого они больше не виделись.

— Мне нужен твой совет. Мона, как мне к нему подобраться? — напоследок проговорил он, утихая и наблюдая за настоящим волшебством чтения картинок на картонках.

— Смотри. Вот тут... Это значит, он в раздумьях. Хочет увидеться, но не решается, потому что думает, что... — девушка достала еще две карты из колоды, — Думает, что всё повторится вновь. Одиночество. Он боится одиночества, поэтому не вступает в отношения, чтобы потом не было больно. Ты уже сделал первый шаг, но тебе нужно сделать еще один, и тогда «шагать» будет он, а не ты. Поймет, что ты в нем заинтересован, он долго ждет, когда к нему это понимание снизойдет... И когда поймет, это его обнадёжит.

— Хорошо, понял. А есть какая-нибудь... Ну, перспектива? Если я сделаю, как ты говоришь, — кажется, Альбедо уже свято верил в каждое слово Моны. Она... Будто в воду глядела.

— Хочешь заглянуть в будущее? — Мона собрала все карты в ладонь, снова перетасовала и выложила на стол три карты. Загадочно улыбнулась, вновь посмотрела на Альбедо. — Просто действуй. Все получится, Бедо. Первая любовь, настоящая любовь — то, что тебе нужно пережить, ощутить, пропустить через себя. 

— Спасибо! — молодой человек подскочил, целуя ладонь своей подруги, и пулей вылетел в коридор, натягивая обувь и исчезая за дверью.

— Эй! А оплата? — прокричала Мона вслед, смеясь, но Альбедо уже ее не слышал.

«Занят?»

Тонкие пальцы стучат по экрану. 

«Купил новый чай, снял лаборантскую на лето. Адрес скину сейчас, жду завтра в три.»

Конечно, это никакая не лаборантская, а всего лишь адрес его квартиры. Это не имеет значения, пока у него есть возможность встретиться с Кэйей в неформальной обстановке и просто поговорить. Ответа не последовало, но на следующий день в назначенное время в дверь постучали.

Разговор снова не задался с самого начала. Дежурные вопросы по поводу отпуска, семьи. Нужно взять себя в руки и сделать еще шажок, как говорила Мона...

— Кэйа, я соскучился, — выпалил Альбедо, особо не задумываясь над смыслом сказанного первые секунды. Однако, осознав, он прижал ладонь к губам, а затем спрятал лицо за кружкой чая, качая ногой.

— Я тоже, — эта фраза прозвучала куда более осмысленно, чем то, что сказал Альбедо. — Я тоже скучал. Спасибо, что пригласил, — улыбнулся Кэйа, ставя кружку на стол, и вдруг взял Альбедо за руку. Оба смутились, стушевались, но никто не посмел убрать ладонь.

— М-м... Не хочешь остаться? Мы с тобой ещё ни разу вместе не выпивали. 

***

Первое сентября, первый рабочий день их второго совместного учебного года. Альбедо старательно прячет за высоким воротом водолазки яркий засос между ключицами, глядя в зеркальце в машине; Кэйа везёт их на работу с утра пораньше. Автомобиль сбавляет скорость около школы и паркуется в специально отведённом месте. 

— Эй, — шепчет Альбедо, подтягивая возлюбленного к себе за галстук, и замирает в сантиметре от его губ. — Я люблю тебя. Удачного дня.

Поцелуй вместо тысячи слов, а к вечеру фотография этого мгновения разлетается по школьной группе в соцсети. Уже стучат пальцы по клавишам, пишутся фанфики. Карандаш чиркает по бумаге, кисточка несет за собой краску, оставляя рисунок: учитель химии чуть ли не на руки залезает к учителю литературы, самозабвенно целуя его. Пускай это будет их маленькой тайной, тайной между учениками и двумя учителями. И директору ни за что не покажут.