Двадцатые числа декабря быстро сменяют друг друга, наполняя воздух предвкушением праздника. Казума достает из кладовки огромное количество коробок с елочными игрушками – для такого особняка их надо чуть ли не миллион – и накидывает план размещения, опираясь на предпочтения всех шинки. Шатену всегда нравилось заниматься подготовкой к празднику: создавать атмосферу Нового года и заглядывать в горящие от радости глаза других шинки доставляло ему огромное удовольствие, а детский восторг в глазах Виины снимал дикую усталость, оставляя лишь ощущение жгучей нежности.
Бишамон вообще была одной сплошной нежностью.
Казума мог часами вслушиваться в её очаровывающий смех, раздающийся во время увлеченного общения с шинки (она всегда старалась провести время с каждым из них, постоянно советуясь, куда стоит повесить игрушки). Часами мог ходить с ней по магазинам, скупая местное какао и зефирки тоннами, смотреть, как Бишамон утопала в безразмерных новогодних свитерах и всегда прижималась сильнее, сонно любуясь гирляндами в час ночи, стоило им закончить бесчисленную гору работы.
Пожалуй, бессонные ночи единственный минус, который Казума проклинал всеми силами. Они уже не помнят, когда толком начали праздновать этот день, подобно людским обычаям, но боги всегда отличались от смертных, а потому никто из шинки не ходил молиться другим божествам: они подводили итоги, собираясь в огромной по размерам гостиной, и рассказывали про свой год, загадывали планы на будущий и приносили благодарности (Казума всегда нахваливал заслуги Виины, заставляя девушку смущаться и мило закусывать губу). И всё-таки божественные обязанности Бишамон оставались при ней. В Новогодний канун число молитв и просьб увеличивались, решение вопросов Такамагахары требовали срочного рассмотрения, а календарь горел, заставляя брать всё большие объемы работы.
- Тебе стоит больше отдыхать. Когда ты в последний раз спала? – Казума легким движением руки поправляет очки, укоризненно кидая взгляд в сторону блондинки, но та не отрывается от бумаг, быстро переписывая какое-то заключение.
- Тогда же, когда и ты, - через время отвечает богиня, откладывая в сторону листок. Парень лишь больше хмуриться, и Бишамон не выдерживает пристального взгляда, устало вздыхает и поднимает, наполненные лаской, глаза на хафури. – Мне осталось совсем немного, потом мы вместе будем целыми днями лежать, просматривая все новогодние фильмы залпом, запивая через чур сладким какао съеденные мандарины. Кстати, там зефир остался вообще?
- Остался. Но тебе не кажется, что стоит иногда выходить на улицу?
Бишамон хитро улыбается, самодовольно прищуривая глаза – искорки.
- Тебе разве еще не сказали? Сегодня мы идем смотреть елку в центр города, забежим после обхода района и полюбуемся человеческим трудом. А завтра мы собирались устроить состязание со снежками и слепить снеговиков. А послезавтра…
-Так стоп. Почему вы мне не сказали? Я же так долго рассчитывал время, объем работы, я уже составил план и…
- Именно поэтому мы и не сказали. – перебила Бишамон, заглядывая в рассеянное лицо шатена, который то ли злился, то ли негодовал, осознавая потерянные часы планировки. – Отдых не надо планировать. Отдыхом надо наслаждаться, Казума. – Девушка подошла к парню вплотную, аккуратным движением проводя по щеке, и поцеловала нежными губами в нос, оставляя шатена совершенно безоружным перед её обаянием.
- Оденься сегодня потеплее. И не вздумай со мной спорить.
И Казума не спорит. Не спорит потому, что отражение елочных огней в глазах девушки кажутся в сто раз красивее, окутанные восторгом её личных эмоций. Не спорит потому, что розовые щеки так сильно подчеркивают искреннюю улыбку и её детское личико, что сил сопротивляться этой красоте он не находит, потому, что греть её руки в своих - обжигающе приятно, до подкожных мурашек немыслимо, слишком интимно для них, слишком прекрасно в его понимании. Их личный снеговик выходит средненьким, корявеньким и по-глупому смешным. Но зато таким родным и комфортным, таким личным, только от них двоих и для них.
- Казума, за что ты любишь зиму? – Виина, накинув на свои ноги ярко-красный новогодний плед, облокотилась о шатена, позволяя парню приобнимать её за плечи и прижимать ближе к себе. Они пьют какао и укрываются одним пледом на двоих, пока комнату освещают затухающие гирлянды. Весь храм уже давно погрузился в сон, но привыкшая не спать допоздна пара не может отказать себе провести время вместе, в ласках обсуждая прошедшие и грядущие дни.
- За что?- Казума слегка закусывает губу, задумчиво поднимая взгляд вверх, а потом понимает:
Он любит зиму потому, что в это время года Бишамон становиться намного искреннее, намного нежнее и не порочнее, словно свежевыпавший белоснежный снег. Потому, что Бишамон отдает собственные часы сна, восполняя их улыбками шинки: она поет песни Гринча для более младших орудий, наряжается в нелепые тематические шапки и собирает всех вместе, окружая храм любовью и заботой. Она с таким тщательным подходом выбирает подарки, стараясь запрятать каждый как можно надёжнее (Казума знает, что его подарок она носит с собой), и так радуется, когда все открывают их в канун Нового года.
Она греет своих любимых детей, позволяя Казуме греть её.
- За атмосферу праздников. – нежно улыбается парень, целуя Виину в сладкие губы с привкусом мандаринок.
-И за возможность сделать тебя счастливее