Дин выходит на улицу. Курить в помещении не хочется, хочется на воздух. Дверь за спиной негромко хлопает, оставляя Дина наедине с природой. Не отходя далеко, Дин только поднимается по крутому склону холма и становится на козырёк прямо над дверью. Ветра, к счастью, нет, и сигарета загорается охотно. Дин медленно затягивается, позволяя дыму проникать в лёгкие. 

— Ай-яй-яй, Дин-но, ты же знаешь что курить вредно.

Не в первый раз он слышит эту фразу, произнесённую насмешливым голосом. Не в первый раз пухлые пальцы забирают (без всяких фокусов со щелчком) у него не успевшую прогореть даже до половины сигарету. Не в первый раз чужие губы обхватывают фильтр и выпускают дым Дину в лицо. И не в последний. 

Дин даже не смотрит на своего незванного соседа. Он молча достаёт пачку и поджигает вторую сигарету вместо украденной. 

Этот вечер такой же как десятки предыдущих и сотни будующих. Вечера, начавшиеся с получением Дином метки Каина и каждый раз проходящие по одному и тому же сценарию. И неизменно приводящие к одному и тому же логическому завершению.

Дин закатывает рукав рубашки и с силой впечатывает окурок в кожу предплечья. Туда, где раньше была видна метка, а сейчас только безобразное месиво обожжённой кожи. Ещё одна сигарета. Ещё. Ещё. Новые шрамы поверх старых. От боли Дин теряет концентрацию, и его глаза становятся полностью чёрными, как будто зрачок заполнил не только радужку, но и белки глаз. Нет, Дин не демон в полном смысле этого слова, но он достаточно демон, чтобы пользоваться всеми плюсами этого положения, но при этом иметь возможность не подчиняться даже прямым приказам Кроули ака Короля Ада. 

Предплечье ещё болит, но эта боль не физическая, демоны не чувствуют боли. Эта боль фантомная, как будто метка, очертания которой всё ещё смутно угадываются под шрамами, жжёт изнутри. Разумеется метка никуда не исчезла, несмотря на уверенность Сэма в том, что Дин решил проблему. Бедный малыш Сэмми. В чём-то он прав, Дин действительно решил проблему, или правильнее будет сказать: ему помогли её решить. Всё оказалось до банальности просто: метка реагировала на боль. И не важно было, направлена эта боль от носителя или на него. Калечить себя оказалось проще чем других. 

Рука снова тянется к пачке и последней оставшейся в ней сигарете. Дин с минуту просто крутит её в пальцах, не поджигая. Он ждёт. И его ожидания оправдываются. Как и в предыдущие ..дцать раз Кроули уже более мягко и ненавязчиво забирает у Дина сигарету и прикуривает щелчком пальцев. Дин немного наклоняет голову. Красные глаза отражаются в чёрных. Дин смотрит ровно. Кроули ухмыляется и делает глубокую затяжку только за тем, чтобы выдохнуть дым в губы Дину. 

Поцелуй двух демонов со вкусом табачного дыма, серы и немного крови. И пусть у обоих потом будет ныть шея, потому что из-за разницы в росте Кроули приходится запрокидывать голову, а Дину наклоняться, но какая к Чаку разница. Не сказать что Дину нравится, но он позволяет Кроули делать это. Ну просто потому, что из всех альтернатив Кроули ещё не самый худший вариант. Или метка влияет на его сознание сильнее, чем он предполагал и заставляет делать странные вещи. Такие как поцелуи с Королём Ада под ночным небом Канзаса. Но это ничего не значит. И Дин не гей. Нет. Ему просто надо сбросить напряжение, которое преследует его последние несколько дней, месяцев, лет. Или он как обычно себя обманывает. 

Кроули всегда отстраняется слишком быстро. Для него это не более чем игра, которая чем дольше тем интереснее. 

— Доброй ночи, Дин-но, — тихий шёпот криком врезается Дину в уши. На прощание Кроули взъерошивает Дину волосы и растворяется в вечернем сумраке. Дин не в курсе, куда он отправился на этот раз, но искренне надеется, что именно туда, куда он только что его послал. 

Ещё раз хлопает дверь, отрезая Дина и уют бункера от внешнего холода. И от Кроули. В сотый раз. И каждый раз как последний.