— Как вы с Кевином познакомились?
Су незаметно приоткрыл один глаз. Райдэн Мэй — хорошая девушка, и её нельзя осуждать за любопытство. В конце концов, кого бы не заинтересовала история такой значимой фигуры, как первый Пионер. А то, что в эту историю поневоле вплелись чужие судьбы — что ж, стороннему слушателю так только интереснее.
К этим воспоминаниям хотелось возвращаться лишь изредка, чтобы они не растеряли ценность, ведь в них хранились крупицы того беззаботного времени, что уже не вернуть. Такое всегда принимаешь как данность, пока мир не рухнет — и лишь тогда начинаешь ценить эти счастливые моменты, яркие и краткие, подобно игре бликов на воде.
Но чем невинная просьба гостьи не повод снова освежить в памяти, с чего всё началось? В конце концов, Су — один из немногих, кто ещё помнит, какими тёплыми когда-то были руки Кевина и как лучилась счастьем его улыбка. Когда он ещё улыбался. Когда им всем ещё было что терять.
***
Су не сразу заметил, что к его парте кто-то подошёл: был слишком увлечён упражнением из сборника дополнительных материалов. Только когда его тронули за плечо, он встрепенулся и понял, что его уже некоторое время кто-то зовёт.
— Ох, извини, я… — он поднял взгляд и так и замер, не закончив фразы.
Парень, который возвышался над ним, выглядел смутно знакомым, но обомлел Су не поэтому. Он и сам бы, впрочем, не сказал в точности почему: было ли дело в необычном цвете волос, ладно сложённой фигуре или гипнотическом взгляде синих-синих глаз — а может, во всём этом сразу? Так или иначе, слов у Су не нашлось, но его собеседника это не смутило.
— Ты ведь Су, верно? Я Кевин, — он улыбнулся мимолётно, но столь заразительно, что Су с трудом оставил губы сомкнутыми. — Слушай, — Кевин наклонился ближе, опершись о парту, — я…
Су замер, не в силах отвести взгляд, и рассеянно вспомнил, как девочки обсуждали новенького, которого перевели в их класс. Вот только почему он решил поговорить именно с ним?..
— ...взгляну, как ты сделал домашку по биологии? Я там, э-э, немного не понял в генетике…
Су рассмеялся бы, если бы почему-то не чувствовал себя так, словно из лёгких выбило весь воздух. Ну конечно. Зачем ещё к нему кому-то подходить.
— Конечно, бери, — он нашарил нужную тетрадь и протянул её Кевину. Тот вновь сверкнул обаятельной улыбкой и помахал тетрадью:
— Я верну.
Су качнул головой, отгоняя дурацкую мысль, что за ещё одну такую улыбку даже простит новому знакомому, если тот не вернёт тетрадь. Но, скорее всего, улыбка была лишь инструментом, так что с прилежно расписанными задачками по генетике можно попрощаться.
Однако спустя пару уроков Кевин вновь направился к его парте. Тетрадь по биологии приземлилась перед Су, а Кевин присел на край парты, ловко раскручивая баскетбольный мяч и явно этим красуясь.
— Спасибо, — он подмигнул, и Су смущённо буркнул:
— Обращайся.
— Ловлю на слове, — Кевин заговорщически огляделся и наклонился ближе, понизив голос. — Вижу, у тебя как раз соседняя парта свободна? Я сяду рядом, а то одному скучно, а… — он качнул головой, указывая себе за спину, — девочки передерутся, если я кого-то из них выберу. Спасёшь меня от них?
Аргумент был весомый: уж на что Су не интересовался происходящим в их маленьком социуме, и то был наслышан о том, какой фурор произвёл в классе новый ученик. Идея сберечь его от навязчивого внимания и наконец-то обзавестись соседом показалась соблазнительной, и Су кивнул.
— Я сразу понял, что на тебя можно положиться. — И снова Су удостоился высшей награды в виде сияющей улыбки. Странно, но это начинало ему нравиться.
Ни один из них пока не догадывался, что это странное знакомство навсегда сплело вместе нити их судеб, скрепило их прочным узлом, развязать который уже бы не вышло. Поначалу они просто помогали друг другу: Су спасал незадачливого нового знакомого от плохих оценок, а тот вступался за него, если кто-то имел неосторожность из вредности задеть тихого "ботаника". Это и дружбой-то сложно было назвать — скорее симбиозом, взаимопомощью во враждебной среде — по крайней мере, как воспринимал школу Су, хотя он догадывался, что Кевин видит её совсем иначе.
Но постепенно они проникались интересом к личностям друг друга. Дифирамбы, которые Кевин неустанно пел интеллекту Су, становились всё искреннее: кажется, теперь он не только заботился о судьбе своей домашней работы, но и вполне искренне восхищался тем, как легко новому другу даётся учёба. Су же ценил в Кевине доброту вместе с поразительной наивностью — это казалось таким трогательным сочетанием, которого никак не ожидаешь от красавчика спортсмена, любимца учителей и учеников.
Но шло время, и постепенно Су почувствовал, что не только это умиление греет его сердце, когда он думает о друге. Лучшем друге, как Кевин сам вечно его поправлял. Самом лучшем.
Никогда прежде Су не испытывал нежных чувств к кому-либо, независимо от пола. И пусть его эта тема мало волновала, он точно не ожидал, что впервые влюбится именно в парня. В друга. В Кевина. Можно было винить переходный возраст с его гормональным всплеском, но факт оставался фактом: смотреть на Кевина так же, как прежде, уже не получалось. Едва ли он так уж изменился, но Су теперь видел в нём не только лучшего друга. Это смущало, беспокоило и напоминало о себе в самые неудобные моменты, будто мозоль на пятке, которая никак не заживёт.
Так что когда Кевин с энтузиазмом сообщил, что переводится в академию в другом городе, Су тайком выдохнул с облегчением. С глаз долой — из сердца вон. Вдруг это вправду поможет. Вдруг у него получится снова глядеть на своего друга без скрытого стыда.
***
Спустя несколько месяцев тупой тоски, усугублённой разделяющим их расстоянием, Су мог лишь горько посмеяться над своей наивностью — ну вот, а ещё Кевина в ней упрекал. Стало лишь хуже, и в какой-то момент Су едва не решился плюнуть на всё и признаться — и, как назло, именно тогда его огорошила случайно дошедшая до него сплетня.
Ох, неужели ты вправду думал, что он будет ждать, пока ты решишься?
И всё это как раз перед их походом на концерт, о котором Кевин так давно мечтал. Су тоже, но он грезил вовсе не о трогающей за душу музыке или возможности увидеть вживую звезду мирового масштаба. Недавно он решил, что после концерта откроет Кевину свои чувства — и будь что будет, даже если тот после этого не захочет его видеть.
Теперь же в этом решении, на которое Су так долго уговаривал сам себя, не было смысла, потому что ответ стал известен заранее. Глупо, впрочем, было надеяться, что в новой школе Кевин не обзаведётся новыми знакомствами так же легко, как когда-то ворвался в жизнь Су. У него никогда не возникало с этим трудностей, его все обожали. Хотя, как выяснилось в итоге из сумбурного объяснения самого Кевина, именно от той симпатичной ему девочки он никак не мог добиться взаимности. Су не злорадствовал, так как понимал, что праздновать тут нечего: ему самому всё равно ничего не светит, а вот у Кевина упорства хоть отбавляй. Если он на самом деле так сильно увлечён… бедной девочке оставалось только посочувствовать.
А вот жалеть себя Су за эти месяцы чертовски надоело, так что он решил взглянуть на ситуацию философски — насколько позволяла сила воли. Всё-таки они по-прежнему оставались друзьями и оба были рады проводить время вместе — стоило наслаждаться этим и не просить о несбыточном большем. Вот только принять решение — это одно, а держать себя в руках в реальности — совсем другое. В том, что едва не произошло накануне, Су винил опьяняющую атмосферу концерта. Большей частью. Но и свою слабость тоже.
Он взял в руку телефон, экран которого засветился, оповещая о новом сообщении. Кевин писал, что добрался до своего общежития удачно и даже не попался — повезло же, в такое-то позднее время. Су вздохнул с облегчением и включился в переписку, хотя от тяжёлых мыслей это отвлекало плохо. Но кто-то же должен брать на себя роль нянечки, которая отчитает этого разгильдяя.
"В следующий раз бери билет пораньше, это просто безумие"
"Знаю, но я тебя несколько месяцев не видел, хотел подольше с тобой побыть"
Су прикусил кончик собственного мизинца и заставил себя сделать глубокий вдох и выдох. Было так легко самовольно вложить в эти слова желанный смысл, так приятно… так очевидно неправильно. Но кто запретит ему хотя бы на мгновение убедить себя в этой заветной мысли и утонуть в невыдуманном счастье, которое он испытывал рядом с Кевином даже без взаимности?
Молчание слишком затянулось, пора было что-то ответить. Су бросил мучить ни в чём не повинный мизинец и торопливо настучал по клавиатуре на мерцающем экране:
"Понравился концерт?"
Он знал, что это отвлечёт Кевина от подозрительной паузы, и это сработало: на экране замелькали полные восторга сообщения. Су поддержал беседу, сам снова погружаясь в ещё свежие впечатления.
"Девушка возле меня даже расплакалась"
"А ты?"
Су лукаво улыбнулся, прикусив нижнюю губу.
"Почти"
***
Су не любил шумных сборищ, и на этот концерт тоже вряд ли бы пошёл, если бы не Кевин. Он в принципе без него пропустил бы так много моментов, которые теперь крепко связывали их друг с другом. Су ни капли не жалел о них, пусть и местами дурацких и неловких — не жалел и о том, что стоит сейчас здесь, посреди толпы, толкающейся локтями, слепнущей от блеска софитов и нестройно подвывающей очередному хиту. Песни Эден и вправду брали за душу.
В такт одной из них они сейчас и покачивались, насколько позволяла теснота. Многие зажгли фонарики, и внутреннее пространство стадиона словно захлестнул звёздный океан: мерцающие огоньки колыхались подобно волнам, эти волны ловили строчки неспешной, лирической песни — и отражали слитным потоком любящих голосов обратно, к яркой фигуре на огромной сцене. Многие пытались её разглядеть, но Су смотрел совсем в другую сторону. Он наблюдал, как Кевин, от которого его в какой-то момент оттеснили на несколько шагов, тоже размахивает телефоном со включённым фонариком и подпевает знакомые слова. Его голос вливался в общий поток, но Су легко мог уловить его отдельное звучание: Кевин при нём нередко напевал строчки какого-нибудь нового сингла Эден. Теперь Су понял почему — и всё же не мог заставить себя присоединиться к остальным в разглядывании всемирно известной звезды. Вместо этого он предпочитал смотреть на того, кого ещё не так давно видел каждый день. В конце концов, при всём восхищении перед талантом Эден, пришёл он сюда не ради неё.
В краткие несколько секунд перед припевом гул толпы стих, уступая музыке — недолгое пике перед новым взлётом, — и Су окончательно поддался восторгу, переполняющему синие глаза, глядящие вместе со всеми в сторону сцены. Он уже не думал ни о чём — лишь миг спустя присоединился к вновь набравшем силу разноголосому хору, и каждое слово, что поднималось под купол стадиона, по пути вонзалось под рёбра не хуже ножа.
"Любовь моя, мы будем неразлучны"
Отблеск софита выхватил бликом мокрые дорожки на щеках девушки, что подпевала рядом. Су ощущал, что тоже вот-вот сделает какую-то глупость: или заплачет, или рассмеётся, или…
"Любовь моя, и пусть весь мир замрёт"
На краткий, словно вспышка молнии, миг Кевин повернул голову к Су и улыбнулся — той самой яркой, искренней улыбкой, от которой подгибались колени, а в животе поселялась горячая щекотка. Если бы они стояли чуть ближе, если бы их не разделяла плачущая от восхищения девушка, если бы Кевин задержал взгляд на нём ещё на долю секунды… Су бы не выдержал. Он бы наплевал на всё: на концерт, на приличия, на ту неизвестную, ни в чём не повинную девочку, которая Кевину нравится. Даже на дружбу, которая могла бы от этого разрушиться. Он бы сделал то, чего хотел так давно: притянул своего самого лучшего друга к себе в объятия, держась за широкие плечи, и впился в смеющиеся губы так, будто они — единственный источник жизни и тепла. Очарованные колдовским голосом Эден окружающие едва ли заметили бы их — ещё одну из множества парочек, что не скрывали своих чувств, взбудораженных силой искусства. Они стали бы лишь песчинкой в этом звёздном океане — но для них это был бы целый мир среди мерцающих волн света и мелодии. Этот призрачный мир, перламутрово мерцающий подобно мыльному пузырю, был так близко: только протянуть руку, сделать шаг сквозь толпу, и даже не нужно подбирать слова — они и так сейчас резонируют повсюду в этом зале.
"Любовь моя…"
Кевин отвернулся слишком рано, песня оборвалась слишком рано, заплаканная девушка зааплодировала слишком рано — и хрупкий мыльный пузырь их личного мира лопнул, так и не успев появиться. Звёздный поток рассыпался на отдельные тусклые огоньки телефонных фонариков. Рёв толпы разорвал остатки замысловатой музыкальной канвы. Су вновь оказался в тесноте и духоте, в нескольких шагах от своего лучшего друга — но будто в сотнях километров от него, и шанс сократить эту дистанцию развеялся вместе с магией песни.
***
В день знакомства с пассией Кевина Су нервничал сильнее, чем перед экзаменами. Общаться с людьми ему было куда сложнее, чем отвечать на заготовленные вопросы по конкретным темам. Он нервно глядел в окно автобуса, везущего его навстречу неизвестности, и прокручивал в памяти их с Кевином недавний диалог.
— Или ты собираешься предупредить меня о конце света, или я перезвоню потом, — протараторил Су в трубку, едва нажав на кнопку приёма вызова. — У меня куча домашки.
— Мы встречаемся! — выпалил Кевин на том конце с таким искренним восторгом, что у Су свело спазмом пальцы.
— Что.
В голове стало пусто, будто разом выключили все мысли. Су стиснул телефон неразгибающимися пальцами и нервно хихикнул.
— Кевин, как? Ты её похитил? Угрожал её семье? Где она? Я ей позвоню.
— Эй, обидно вообще-то, — запыхтел тот в трубку. — Ты, может, и считаешь, что со мной можно начать встречаться только под дулом пистолета, а она вот во мне что-то разглядела!
Су глубоко вдохнул, задержал дыхание до пятен перед глазами и выдохнул — медленно-медленно.
— Кевин…
— Что?
— Дурачок ты, вот что. Рад за тебя.
— Спасибо, — его улыбку было слышно даже сквозь искажающие голос помехи, и от этого яркого образа, всплывшего перед внутренним взором, стало зябко под рёбрами. — Она, кстати, хочет с тобой познакомиться.
— Со мной? — опешил Су. — Зачем? Что ты ей про меня наговорил?
В динамике раздался взрыв помех: Кевин шумно фыркнул. Су вдруг остро захотелось взъерошить ему волосы, как он когда-то часто делал.
— Ничего особенного, она просто хочет узнать, кто мой самый лучший друг.
Карта "Самого Лучшего Друга" пошла в расход так быстро? Что ж, видно, дело и вправду серьёзное.
— Кевин, я буду третьим лишним, — тихо возразил Су, уже понимая, что отговориться не удастся.
— Не неси чепухи, Су! Приезжай к нам, погуляем втроём.
Конечно, он поехал. Ругал себя, злился, нервничал — но добрался до Нагадзоры ближайшим рейсом следующего же дня. В парке, где они договорились встретиться, было тихо и уютно, но это не помогало успокоить взвинченные нервы. И зачем он на это согласился?
Он увидел их издалека. Причудливая парочка: шумный красавчик и тихая, скромно одетая отличница. Су вдруг поймал себя на мысли, что он рядом с Кевином смотрелся примерно так же. Вот только на него Кевин никогда не глядел так, как на Мэй. С томительным благоговением, будто фанатик — на священную реликвию. И за руку он её брал так бережно, будто опасался навредить — совсем не так, как стискивал плечо Су, когда особенно эмоционально о чём-то рассказывал.
"У него тёплые руки", — вдруг поймал себя на мысли Су. — "Всегда горячие, даже зимой. Только я об этом знаю из случайных касаний, которые инициировал сам, а к ней он прикасается намеренно".
Её нельзя было назвать красавицей по эталонам, которые задавали модные журналы. Скорее простой, даже невзрачной: тёмные волосы, непримечательные черты лица, слишком большие глаза, которые из-за толстых линз очков искажались ещё сильнее. Но Кевин смотрел на неё так, будто к нему сошла с небес богиня. Его сияющая улыбка едва не слепила, и наблюдать это было одновременно приятно и чертовски болезненно.
Когда Кевин наконец увидел Су, его улыбка не стала менее широкой, но будто едва уловимо потускнела в сравнении с тем, как сияла для Мэй.
— Вот ты где, дружище!
Су криво улыбнулся и стоически вынес похлопывания тяжёлой лапищи по спине. Пожал руку Мэй, которую та протянула ему без колебаний.
— Приятно познакомиться.
— Взаимно, — голос у неё был под стать внешности: негромкий, блёклый, ломкий. Она улыбнулась вежливо и сухо, одними уголками губ. — Давно хотела тебя увидеть, Кевин постоянно о тебе говорил.
— Правда? — Су приподнял бровь, бросая на друга выразительный взгляд. — В таком случае лично от себя посоветую делить всё, что он нарассказывал, минимум на два.
Кевин всплеснул руками:
— Ну вот, я хотел создать о тебе хорошее впечатление, а ты!
Беседа завязалась легко — в присутствии Кевина это никогда проблемой не было, он болтал за троих и постоянно поддерживал разговор, пусть и перескакивая с темы на тему. Су слушал его вполуха, стараясь незаметно изучать реакцию Мэй — и в какой-то момент поймал её на том же самом в отношении него. Они следили друг за другом, балансируя на тонкой нейтральной грани, и только Кевин, кажется, был искренне уверен, что это всего лишь дружеская прогулка, и не замечал постоянного фонового напряжения.
Через некоторое время Су зевнул и устало потёр глаза: сказывалась далеко не первая почти бессонная ночь.
— Вы как хотите, а я возьму кофе, мы недавно проходили мимо ларька.
— О, захватишь и мне тоже? — оживился Кевин. — Без…
— …сливок, но с сахаром, я знаю, — привычно кивнул Су. — А тебе, Мэй?
— И он тебя всегда так гоняет? — Мэй глянула на Кевина укоризненно. — Не слушай его, Су, пойдём вместе.
С этими словами она схватила его за руку и потащила за собой — Су едва успел удивиться такой прыти. Они побежали по дорожке, оставив позади вопящего Кевина, который начал преследование не сразу — видимо, настолько внезапно всё произошло. Су едва слышал его крики где-то за спиной — только пытался не споткнуться и глядел: на летящие волосы Мэй, на ложащуюся под ноги брусчатку, на мир, что проносился вокруг, словно при катании на карусели. С шелестом вихрились поднятые ветром опавшие листья, золотясь в процеженных сквозь полупрозрачные кроны солнечных лучах. Осенний парк лишь казался просвечиваемым насквозь: на деле заплутать в нём было проще простого. Мэй со знанием дела петляла по напоминающим лабиринт тропкам, с каждым поворотом вновь и вновь оставляя Кевина позади — на открытом пространстве он бы давно их догнал. Су чувствовал себя флажком, развевающимся на капоте машины: он едва успевал перебирать ногами, чтобы поспевать за Мэй, которая не разжимала на удивление крепкой хватки. И откуда в ней взялось столько силы?
Наконец они остановились в одном из закоулков парка, и она выпустила его руку. Су пошатнулся, упёрся руками в колени, пытаясь отдышаться и утихомирить колотящееся в горле сердце.
— Пожалуй, теперь обойдусь без кофе.
Мэй кратко хмыкнула сквозь ту же сдержанную улыбку; дышала она тоже тяжело. Она прислушалась к раздававшимся неподалёку воплям.
— Скоро найдёт. Ничего, ему полезно.
Су покачал головой:
— Даже спрашивать не буду…
— А вот и он, — прокомментировала Мэй появление встрёпанного Кевина, который вылетел на площадку перед кофейным ларьком. — Наконец-то явился спасти тебя от меня, Су.
— Вы что устроили? — пропыхтел Кевин, шумно дыша и окидывая их обоих тревожным взглядом.
— Я его украла, — заявила Мэй, указав на Су, который присел на край лавочки. — Потому что ты его не ценишь.
Су истерически захихикал, закрыв лицо руками. Вместе с ним прыснула и Мэй. Кевин лишь растерянно переводил взгляд с одного на другую. Наконец он покачал головой и махнул рукой:
— Ну вас, за пять минут против меня спелись.
После этого странного эпизода Су понял, что знакомство прошло успешно. По крайней мере, он больше не чувствовал того тягучего напряжения, которое в начале царило в их компании. Кевин добродушно поворчал для виду, но быстро успокоился — Су в жизни не знал никого отходчивее него. Мэй вновь стала тихой и замкнулась в своих мыслях, но не забывала возвращать себе на талию ладонь Кевина, которая то и дело норовила беззастенчиво сползти ниже, пока они шли вполуобнимку — Су лишь поспешно отводил взгляд, когда замечал это. Странно, но он при этом не чувствовал обжигающей неловкости, которая накрыла его с головой в начале дня, когда он увидел, как они идут, держась за руки. За каких-то пару часов это ощущение отступило, уступая необъяснимому спокойствию, как будто он оказался в кругу странной, но любимой семьи.
Это чувство усиливалось с каждой встречей, и Су не находил ему объяснения — просто смирился с тем, что теперь их трое и почти каждый выходной они проводят вместе, приезжая друг к другу или выбираясь куда-то втроём. Кевин был счастлив, и это осознание кружило голову. Су не думал, что когда-либо поймёт лирических героев, которые желают своим любимым счастья с кем-то другим — но вдруг сам стал одним из них. Это было странно. Глупо, неловко с одной стороны — и всё-таки так приятно с другой. Он по-прежнему может быть рядом с Кевином. Чувствовать себя причастным, быть частью его мира — пусть и не той, что хотелось бы. Су ценил то, что его лучший друг не забыл о нём, влюбившись. Это дорогого стоило.
Общаться с избранницей Кевина ему тоже казалось интересным. Она, как и показалось в первую встречу, была своеобразной: редко поддерживала их пустую мальчишескую болтовню и всегда выглядела так, будто обдумывает судьбу этого мира — и при этом точно знает, как именно он должен выглядеть по её задумке. Поначалу это нервировало, но постепенно Су привык. Мэй в ответ тоже слегка смягчилась к нему — сдержанно, в рамках приличия, чтобы Кевин ничего не возомнил и не сошёл с ума от ревности. Впрочем, они с Су обычно обсуждали такие вопросы, что их общий друг довольно быстро самоустранялся, не желая вникать в их научные диспуты.
А ещё в какой-то момент Су отчётливо почувствовал: она знает. Знает точно, видит его насквозь с его застарелой тоской — но молчит. Изредка позволяет себе вставлять в разговор двусмысленные шпильки — настолько тонкие, что Кевин их просто не замечает. А вот для Су они служат сигналом: я всё вижу.
— Ничего не понимаю, — Мэй потёрла наморщенный лоб и протянула Су блочную тетрадь. — Су, глянь тоже, вот в этом месте…
— Ну уж если ты не понимаешь, то мне-то куда, — отозвался Су, но записи взял, пробежал их взглядом.
Они сидели в том же парке, оккупировав всё свободное пространство на двух соседних скамьях. Мэй предложила в этот раз развлечься решением крупной олимпиады, задания которой недавно выложили в интернет. Развлечением это, впрочем, могли назвать только она и Су — Кевин лишь ворчал, принося им всё новые и новые стаканы кофе, но возмущение это было напускным.
— Уверен, у тебя всё получится, — пробасил он и бегло погладил Мэй по руке.
— Кевин, — нахмурилась девушка, не отрывая взгляда от записей, которые вернул ей Су, — брось вот это всё, мы тут делом занимаемся.
Он вскинул белёсые брови:
— Я просто хотел поддержать!
— Тогда можешь и Су погладить, — предложила Мэй абсолютно ровным голосом, не отрываясь от решения задачи.
Су только фыркнул, не найдя слов, и понадеялся, что не покраснел. Кевин захлопал глазами, а потом пожал плечами, глядя на Су. Тот отразил его жест, преувеличенно поджав губы.
— Лучше ещё за кофе схожу, — наконец резюмировал Кевин и удалился.
Су поднял взгляд на Мэй, которая, казалось, ничего не замечала. Наконец он собрался с силами и выдохнул:
— Мэй…
— Вот эту попробуй, — она как ни в чём не бывало подсунула ему листок. — По принципу похоже на задачки по генетике, тебе они хорошо даются.
— Мэй, — надавил Су, не отводя взгляда. — Давай поговорим.
Она наконец посмотрела на него поверх громоздких очков — нечитаемый взгляд не давал возможности что-то понять, но Су чувствовал, что никакого разговора не будет, как бы он ни старался. Однако она его удивила:
— Я знаю, о чём ты хочешь сказать. Не утруждайся, Су. Я не вижу в этом проблемы.
— Ты… уверена? — осторожно уточнил он, и Мэй кивнула, безмятежно пожав плечами:
— Абсолютно. Я рада, что ты есть у Кевина. Ты мне нравишься. Ему… тоже. Ну, как друг. И если бы тебя что-то не устраивало, ты бы просто ушёл, но ты здесь. Значит, всё хорошо. Так что, — она кивнула на листок, который Су так и держал в руке, — решай задачку. А я обещаю больше так не шутить.
В этом была она вся: решить всё за других и сделать выводы раньше, чем будут названы вслух исходные данные задачи. Но, наверное, такой человек и нужен был Кевину рядом — не мягкий Су, избегающий конфликтов как огня. В этом он убеждался всё сильнее.
В тот день никто из них ещё не знал, что это была их последняя встреча незадолго до Третьего Удара. А потом…
Су вынырнул из потока воспоминаний, не желая думать о том, что было дальше. При всей своей просветлённости, он до сих пор испытывал боль, когда думал о том времени. О тёмных, мрачных годах, когда охватившее мир больное лиловое свечение с трудом перекрывал заметный ему одному тёплый свет от поблекшего фото в простой рамке. Наверное, он не сошёл тогда с ума в том числе и благодаря простому ритуалу: попрощаться с человеком на фото, уходя из дома с утра, и поздороваться, возвращаясь. Хотя со стороны это и могло смотреться как признак сумасшествия, Су хватался за призрачную надежду, которая тлела в сердце при взгляде на любимое лицо. Хватался столь отчаянно, что позабавленная такой щенячьей преданностью судьба решила наградить его.
Но о той "награде" думать хотелось ещё меньше. Как бы то ни было, в результате он оказался здесь — и не он сам даже, а лишь запись личности настоящего Су, которую он щедро одарил тяжким грузом собственной памяти. Холодная эпитафия тому потоку чувств и эмоций, что некогда захлёстывал влюблённого юношу — тогда ещё такого далёкого от просветлённого мудреца, каким он в итоге стал. Помогло ли это просветление, сделало ли хоть чью-то жизнь лучше? На размышление об этом у него была целая вечность.
Но не у Райдэн Мэй, которая всё ещё стояла перед ним в ожидании ответа — для неё прошло от силы несколько секунд с момента, как был задан вопрос. Впрочем, едва ли она всерьёз ожидает подробного рассказа. Она умна и деликатна, так что вряд ли станет допытываться. Истина сама найдёт её со временем — в конце концов, для этого она сюда и пришла.
Су не сдержал мягкой, ласковой улыбки.
— Мы дружили в школе, — наконец проронил он, вновь закрывая глаза, — только и всего.