Закат уже расцвел над озерами Ли Юэ, отправив крестьян спать, когда Дилюк сошел с дороги, натянул поводья и остановился. Тащившийся рядом с ним Кэйа тяжело вздохнул.
– Я поверить не могу, ты действительно пошел за мной на своих двоих… Ты, тварь, которая щелчком пальцев может уложить гостевую комнату в таверне или оставить вместо себя лишь туман и изморось...
Незаметно для себя Кэйа надулся - обиделся на "тварь", понял охотник.
– Злорадствуй-злорадствуй, - огрызнулся Кэйа и с усталым вздохом опустился на камень. – Пока язык на месте. А на чудеса требуются силы. Телепортация - это на крайний случай, если прижмут к углу, в иных ситуациях я предпочитаю путешествовать по старинке.
– А разве "нас разыскивает стража" не является крайним случаем?
– Не является. А вот куча неграмотных разъяренных крестьян – вполне себе. - он замолчал, смотря, как Дилюк спускается с лошади и разминает спину, а потом, до чего-то додумавшись, поднял голову. – А, и да. Завтра верхом поеду я.
– Вот ещё.
– И вообще, почему ты выбрал такой отвратительный путь? Здесь ни постоялых дворов, ни нормальной дороги!
– Ты сам сказал, что стража будет проявлять к нам определенный интерес. Пойдем не главной дорогой в сторону Мондштадта, а там разойдёмся. Не волнуйся, скоро ухабы закончатся, выйдем к старому тракту, и топтать сапоги будет легче.
Открыв одну из висящих на крупе лошади сумок, он достал из нее яблоко и протянул лошади. Та, схватив его зубами, с удовольствием начала жевать и прикрыла глаза, когда охотник, улыбнувшись, принялся гладить ее по голове.
– Почему мы остановились?
– Ночью идти опасно. – Кэйа поднял голову и недоуменно нахмурился. – Еще раз повторю, ночью – опасно! Я людей не ем, на случай, если кто-то на нас нападет. К тому же, не будет ли странно, если богато одетый мужчина будет бродить по дорогам ночью? А если что подумают? – протянул Дилюк, смотря в упор на своего спутника. Тот, фыркнув, показательно закатил глаза.
– Хорошо, охотник, - с насмешкой он сломал губы в некрасивой, змеиной ухмылке. Будто в ответ на нее лошадь недовольно копнула землю перед собой. Кэйа презрительно скривился, поднявшись и отойдя так, чтобы почва не попала ему на сапоги. – Твоя правда. Я устал. Ты, возможно, тоже – отсиживать зад в удобном седле. Тогда давай остановимся тут. Вряд ли мы дойдем до любого двора в ближайшие пару часов.
– Ладно. Тогда разведем костер.
Кэйа скорчил недовольную рожу.
– И привлечем разбойников. Замечательный план, правда. Отличный.
– Да нет здесь никаких разбойников, - проворчал охотник, а потом неожиданно для себя добавил с иронией в голосе. – Но если ты так их боишься, разбойников, то я тебя благородно защищу.
– Ай, ай, – Кэйа сделал вид, что от слов Дилюка у него дико разболелась голова. –А тебе бы следить за языком и своей гордостью, которая так и распирает, а? Смотри, как бы она тебе не аукнулась. Больно будет, охотник.
Дилюк фыркнул.
– Если интересно, что я на самом деле думаю, так это что ты все еще боишься открытого огня. Ну так опять же – я тебя…
– Понятно! – раздраженно рявкнул он, сразу же устало опустив плечи. – Хорошо, костер так костер. Иди ищи трут, а я посмотрю, чем можно высечь искру.
Кэйа лениво делал вид, что, копаясь в тюках и сумках, ищет огниво. Когда же кострище было собрано, он щелкнул пальцами и пустил в него искру, которая тут же занялась ветвями и листьями. Пламя неестественно быстро взмыло в небо и также быстро успокоилось, мирно потрескивая в новом доме. Он тяжело упал перед костром, и из той сумы, которую снял ранее, достал сухой хлеб и вяленое мясо, снял со спины кинжал и, грубо протерев его о рукав, стал нарезать, под граничащий с ужасом взгляд васильковых глаз.
– Гадость.
– Я не предлагаю. Да и разве ты ешь человечью еду? – Дилюк фыркнул. Кэйа сидел сдержанно, вдалеке от костра. Огонь он действительно не любил. Оно было понятно – не каждому удастся побороть страх того, что пыталось его убить и убивало, долго, мучительно и болезненно.
Дилюк сам себе придумал предлог - сторожить костер, чтобы не погас, хотя нужды в этом не было никакой: холод ночью стоял несильный, а костер горел в сухом воздухе хорошо. Просто Дилюк ещё ни разу не оставался с Кэйей наедине тогда, когда тот спит. Спит человеком. Ему было интересно, не начнет ли он, поддавшись сонному беспробудству, невольно превращаться во что-то, не отрастит ли вновь хвост, рога, копыта – это приблизило бы его к разгадке сущности, которая смотрела голубыми глазами, постоянно язвила и жила за счет людских страданий. Поэтому он мешал прутиком костер, высвобождая в небо короткоиграющие искорки, вздыхал время от времени от скудного ужина и смотрел, как на лице Кэйи то и дело появляется неприятная гримаса - не привык спать на жёстком, догадался он. Дилюк хмыкнул, а вскоре и сам стал клевать носом. День, в конце концов, выдался длинным.
Его разбудили шорох и шум возни каблуком по земле. Дилюк быстро очнулся и тут же повернул голову к месту, где спал Кэйа: неужели что-то происходит? В руке слегка заныло из привычки держать меч, но он не шевелился. Кэйа же наоборот дёргался, поднимаясь в грудной клетке почти до неестественного угла, сжимал руками траву и двигал ногами, словно пытался вылезти из чьих-то мерзких рук, которые сжимали его все сильнее и сильнее. Дилюк потянулся к нему. Потряс за плечо и молниеносно убрал руку, когда Кэйа вскочил.
Он мастерски научился возвращать чертам лица человечность даже после таких ситуаций, хоть это и не осталось незамеченным: доля секунды - и Кэйа снова был похож на Кэйю, нервно и раздражённо смотрел то на костер, то на Дилюка и поправлял волосы.
– Всё-таки это была очень плохая идея, - выхрипел он, отодвигаясь от костра. Дилюк покачал головой.
– Ну, мне надо ведь спать, в отличие от кое-кого.
Кэйа горько хмыкнул.
– Я тоже могу спать. Ты что, думаешь, это тело так, для украшения? Голова у меня не пустая, в отличие от кое-кого, и отдыхать ей тоже надо.
Они замолчали, упрямо и непреклонно. Кэйа обхватил колени и лениво положил на них голову, рассматривая деревья и холмы за спиной Дилюка, а Дилюк, угрюмо что-то насвистывая, продолжил водить палкой по огню. Он видел, что рассыпающиеся искры Кэйа встречал с поджатыми губами, но не перестал это делать. В конечном итоге, первым на разговор решил выйти именно он.
– Кошмар приснился?
– М? - Кэйа поднял голову. - С чего ты взял?
– Ты брыкался во сне.
– Ну и что? Я не могу контролировать свое тело, когда сплю. Слышал что-то о тех, кто ходит во сне? - протянул он. - Так вот благодари небо за то, что я не поднялся и не задушил тебя, или не сотворил чего похуже.
Дилюк усмехнулся. Он уже давно не вёлся на угрозы, на страшные слова и такие же страшные глаза, которые всегда, как по щелчку пальцев, вспыхивали опасно-синим, пряча тонкую щелку зрачка, даже когда Кэйа встрепенулся, раздвинул согнутые в коленях ноги и оперся локтем о колено. Как-то не эстетично было сидеть, обняв себя, и рассыпаться злыми словами.
– Ты же сказал, что голова у тебя не пустая и не для украшения. Значит, голове вполне может что-то и присниться.
– Чушь какая, - Кэйа устало откинул голову, размял шею, выдыхая без единого шороха, помял губы, поднял руку и стал рассматривать свои пальцы. - Что с того, что снилось. Какая тебе разница, охотник? Ты же спрашиваешь исключительно для того, чтобы вызнать мои слабости и ударить в нужный момент, не так ли?
– Я просто спросил. Из вежливости, если ты помнишь, что это такое.
– Ещё одно слово, и я тебя ударю.
Дилюк рассмеялся, вновь не обратив никакого внимания на хищный раздраженный взгляд. Слишком много времени прошло. Если долго смотреть на монстра, который каждую ночь стоит над кроватью, к нему даже начинаешь привыкать, даже если до сих пор не можешь понять, как его уничтожить.
– Спасибо за предупреждение, - он неожиданно посмотрел на Кэйю так мягко, что тот опешил, перестав пыжиться и давить из себя ярость, на секунду пропустил наружу что-то слабое, тёплое, но тут же спохватился, сморщил брови и отвернулся.
– Почему бы тебе не лечь спать, - устало спросил он. Дилюк пожал плечом.
– Мне любопытно, что такое могло присниться тебе, что ты тут как барашек с воздухом бодаешься.
Кэйа его заморозил, разбил и кусочки разбросал меж проталинами бегущей реки, но Дилюку все равно, Дилюк сам тёплый, и смотрел он на него устало-тепло. Бодаться с таким бесполезно, он - не воздух; фыркнув и дернув головой, Кэйа прикрыл глаза.
– Пожар. Мне снился пожар.
– Тот самый, как в Петрикоре? - шорох с другой стороны костра заставил Кэйю поднять веки; он посмотрел на Дилюка, который переместился и сел рядом. Вздохнув обречённо, Кэйа понял, что его заставят продолжить.
– Любой. Просто пожар. Просто огонь, эти... Пламя, крики, треск. Неба совсем нет. Один огонь, - Кэйа развел тонкими руками, рисуя в воздухе языки пламени.
– А ты где?
– А где я ещё, охотник? - раздражённо фыркнул он и посмотрел Дилюку в глаза. - В центре, конечно. В центре. И двигаться не могу, и все... Все горит. И руки хватают из пламени - просто вылезают и хватают.
Глупая история, в которой хвастовство обернулось для Кэйи обвинениями в ведовстве, а это привело прямиком на костер. Глупая, но до жути болезненная. Дилюк ее помнил. Волею судьбы он в то время оказался рядом, был тем, кто подсказал – Кэйа не любит огонь.
Кэйа говорил так просто, оставив в том пожаре весь пафос, весь эгоизм, всю возвышенную холодность, которой питался из родного измерения. Дилюк смотрел на него и думал: век тебе с этим страдать. Вслух он бы никогда этого не сказал, но был уверен: даже такие могущественные существа должны иметь слабости, должны хоть раз обжечься, чтобы почувствовать, что они – не всесильны. Он долго смотрел на Кэйю, который нервно ломал себе пальцы и что-то нашёптывал, глядя в огонь, а потом с тяжёлым выдохом привлек его внимание и похлопал себе по колену.
– Иди сюда.
– Вот ещё. Сдурел совсем? - Кэйа презрительно поморщился, но когда на плечо ему легла тяжёлая рука и потянула к себе, полностью отвлекая от нервных пальцев и присказок, возмущённо завопил, барахтаясь. – Да что ты творишь?! Где твои манеры, что это такое?! Совсем одичал? Забыл, кто я такой?!
– И кто же ты такой? - пробасил Дилюк, обняв того за шею. – Мне кажется, единственная, кому не наплевать сейчас на то, кем ты являешься, это моя лошадь. И то она спит.
Кэйю задевало. Столь могущественное, хитрое существо, в обращении с которым какой-то охотник на чудовищ позволяет себе такие вольности! Ему же ничего не стоит щёлкнуть пальцами, и тот исчезнет навсегда, или же познает участь гораздо хуже, чем простое исчезновение. И сейчас он пихается с этим могуществом, держа под мышкой, улыбается, совсем не по статусу последнему. Слишком опрометчиво, просто, тепло, нужно, рядом. Кэйа вздохнул. Кэйа перестал брыкаться.
Он позволил уложить себя головой на колени и тяжело вздохнул, смотря на костер, пока Дилюк гладил его по голове.
– Зачем ты на костер смотришь?
– А куда мне смотреть? - он было дёрнул плечом, но успокоился, почувствовав на нем руку.
– На меня.
– Вот ещё.
– Ну и не смотри.
– Ну и не буду.
– Какой же ты противный.
– Это ты ещё не знаешь, насколько я могу быть противным.
Кэйа поджал ноги к груди, вздохнул, прикрыл глаза. Его гладили по плечам и голове, баюкали, и Кэйа действительно поддавался, засыпал. Вспоминал те редкие моменты, когда они, позабыв о вражде, засыпали вместе на теплых перинах. Сейчас, как Дилюк сказал, лес кругом, ночь, прохлада, луна. И Дилюк, потный, пахнущий травами и Дилюком. Кэйе было бы легче лёгкого дернуть носом, вскочить и отойти на безопасное расстояние. Но он лежал, ощущая, как пальцы заплетают из его прядей какие-то нелепые косы, а второй рукой Дилюк гладит его по плечу. Он прервался лишь на миг, чтобы протянуться за плащом и укрыть его им. Тогда Кэйа, тяжело вздохнув, принял, свою судьбу, поезрзал, положил руку под щеку и закрыл глаза.