Донна заканчивает тем, что Джерард убирает большую часть кухни с ней, включая плиту и духовку. Она говорит, что ему пойдёт на пользу, если он научится правильно убирать на кухне, так что, когда у него будет своё собственное жильё, ей не придётся жить в страхе заразиться чумой каждый раз, когда она будет приезжать в гости.

Когда Джерард идёт проведать брата и спросить, не нужна ли ему помощь, он находит его лежащим лицом вниз на собственной кровати и храпящим. Джерард тихо смеётся и качает головой, прежде чем закрыть дверь и спуститься вниз. Ему не терпится выкурить ещё одну сигарету, во рту пересохло. Донна всё ещё возится на кухне, а отец сидит в кресле в гостиной в тапочках и читает газету. В странный момент чувства дежавю, Джерарду кажется, что ему снова шестнадцать.

— Эм, пап? — он говорит почти шёпотом. Угол газеты складывается, когда Дональд выглядывает из-за неё с признательным взглядом, — Я просто прогуляюсь, хорошо? Скажи маме, что я ненадолго и у меня есть сотовый, — Дональд хмыкает, кивает и возвращается к своей газете.

Джерард открывает дверь и хватает куртку с подножия лестницы, не надевая её. Он держит её в руке, спускаясь с крыльца на гравийную дорожку.

Через несколько домов он вытаскивает сигареты из джинсов вместе с зажигалкой и чиркает ей. Теперь пачка почти пуста, потому что Майки помогает ему в этом. Он слегка сминает крышку пачки и засовывает её обратно в карман вместе с зажигалкой. Он делает глубокую, приветливую затяжку, и никотин наполняет его, как вздох облегчения. Он выдыхает дым и смотрит, как он исчезает. Почти закат, и большие лучи розового и фиолетового уже начали появляться на горизонте. Прошло много времени с тех пор, как Джерард в последний раз видел закат из этого города. Обычно он наблюдает его из окна общежития, уделяя внимание мыслям о доме на мгновение или два, прежде чем снова закрыться в себе.

Из соседнего сада доносится высокое тявканье, которое быстро отвлекает Джерарда от его мыслей. Он заглядывает за кусты, где какая-то тощая собачонка пытается сбить старую миссис Гринфорд с ног. Она дёргает поводок и ругает собаку вполголоса. Джерард успевает быстро выбросить сигарету в сточную канаву, прежде чем женщина поднимает глаза.

— Джерард, дорогой, ты ли это? — спрашивает она, широко улыбаясь и направляясь к калитке, а собачка отказывается двигаться.

— Здравствуйте, миссис Гринфорд, — отвечает он и неловко машет рукой, — Как поживаете?

Она уже собирается ответить, когда собака начинает рычать и лаять на Джерарда. 

— Тише! — приказывает женщина, и собака ложится на тропинку, — Я в порядке, дорогой. Как проходит твоя учёба?

— Всё хорошо, — кивает Джерард, и собака лает снова, — Это ваш? Что случилось с Бадди?

— Бадди умер в прошлом году, сразу после инсульта мистера Гринфорда. Моя дочь купила Луи несколько недель назад на мой день рождения, — объясняет она.

— Оу. Мне жаль Бадди, передавайте мистеру Гринфорду привет от меня.

Она кивает и похлопывает его по руке.

— Я передам. Спасибо, дорогой, — Джерард уже собрался уходить, как вдруг собака дёрнула за поводок, и миссис Гринфорд чуть не вылетела на лужайку, — Успокойся ты, глупая собака, — ворчит она.

— Хм, миссис Гринфорд? Хотите, я выгуляю Луи вместо вас? — женщина быстро поднимает глаза и с облегчением улыбается.

— Оу, правда, дорогой? Это было бы так любезно с твоей стороны, — и она открывает калитку и передаёт поводок Джерарду.

— Я вернулся на лето и могу гулять с ним раз в день, если хотите, — Джерард ловит себя на том, что говорит, прежде чем успевает подумать.

Лицо миссис Гринфорд сияет.

— О, Джерард, — выдыхает она, — Ты такой прекрасный парень. Передай маме, что я это подтвердила, — и она снова касается его руки, — Я хожу с ним гулять до железнодорожных путей. Ему не нужна очень долгая прогулка. У него такие маленькие ножки, а я могу зайти так далеко, — смеётся она.

Джерард улыбается и тянет собаку на тротуар. 

— Не проблема. Мы скоро вернёмся.

Луи, или Ради всего святого, пёс, притормози, чёрт тебя дери, как Джерард ласково переименовал его, не любит, когда ему указывают, что делать. Каждый раз, когда Джерард дёргает его назад, если он идёт слишком быстро, маленький комок чёрно-коричневого меха поворачивается, чтобы зарычать на Джерарда всеми своими крошечными зубками. Джерард поднимает руку, сдаваясь, и позволяет Луи тащить его по дороге.

Идя в темпе Луи, они достигают железной дороги в рекордное время. Луи ещё больше ускоряется, пробираясь через заросшие травой лужи и рыча на камни, прежде чем мочиться на них. Джерард стоит, крепко держась за поводок, и смотрит, как маленький хвостик собаки торчит из травы, точно перископ. Это почти делает тявкающий маленький мешок меха очаровательным. Джерард вздыхает и обдумывает свои новые отношения любовь/ненависть, пока Луи не навостряет уши и не появляется его голова. Он вскакивает на задние лапы, как сурикат, и тихонько тявкает. Он переводит взгляд с грязной лужи на Джерарда и обратно, прежде чем уйти.

Джерард замечает, что его руку тянут в том же направлении, куда несётся собака, и удивляется, откуда у малыша столько энергии и силы. 

— Мы не пойдём по рельсам, — фыркает он, но Луи просто рычит и тянет, исчезая за несколько секунд до того, как Джерард успевает туда добраться. Когда он, наконец, спотыкается на ровной земле, он кашляет и тянет за поводок, — Отлично, — сплёвывает он, — Думаю, мы немного прогуляемся по рельсам.

По правде говоря, Джерард не видел это место много лет. Он никогда не был на окраине города с тех пор, как был ребёнком, и внезапно, стоя рядом со старыми сломанными железнодорожными путями, на него нахлынули воспоминания. Место выглядит точно так же, но почему же оно изменилось? Это не комната, куда люди приходят и уходят, где перекрашивают стены, передвигают мебель и рамы для картин годами, это просто клочок земли — просто грязь, мёртвые деревья и сломанные железнодорожные рельсы.

В разгар раздумий Луи использует то, что Джерард отвлечён, чтобы улизнуть. Ну, он не столько крадётся, сколько начинает ускоряться и вскоре движется с молниеносной скоростью. Поводок выскальзывает из руки Джерарда и тянется за собакой. Парень мгновенно приходит в себя. 

— Вот дерьмо! — он ругается, слегка размахивая руками, когда бежит за собакой.

Из-за кучи мёртвых сухих деревьев появляется человек, неся поводок Луи и другой, который принадлежит более крупной, менее неряшливой на вид собаке. Джерард замедляет шаг и мысленно начинает планировать свои извинения, когда замечает, что Луи послушно идёт рядом, как Джерард теперь может убедиться, с подростком. Ох, отлично. Он получит лекцию по уходу за собаками от какого-то надменного сопляка. Он останавливается и позволяет мальчишке подойти ближе. В последних лучах дневного света Джерард видит, что лицо мальчика вовсе не самодовольное. Вместо этого на нём нервная улыбка, чистые джинсы и простенькое чёрное худи.

— Спасибо, — говорит Джерард, когда ему протягивают поводок, — Противный маленький олух убежал от меня.

Мальчик кивает. 

— Всё в порядке. Он всё равно перестал играть с Рози, — Джерард смотрит вниз на что-то похожее на молодую, коричнево-белую хаски. Рози терпеливо сидит, а Луи бегает вокруг неё.

— Это собака моих соседей, я просто делаю им одолжение, — говорит Джерард и пожимает плечами, не понимая, почему ему захотелось вбросить эту информацию.

— Оу... — мальчик медлит, сжимая поводок Рози обеими руками, как будто тоже чувствует, какой этот разговор неловкий, — Ну, маленьких бывает труднее контролировать. Ты просто должен понравиться им, чтобы они слушали тебя.

Джерард отчаянно пытается придумать, что бы ещё сказать, поскольку неудобная ситуация становится зудом на его коже. 

— Эм, спасибо. Я запомню это, — Луи смотрит на Джерарда, и парень уверен, что это свирепый взгляд. Ага, водить дружбу с мини-Куджо? Это не произойдёт в ближайшее время. Луи лает на Джерарда, пугая обоих парней. 

— Я должен отвести его домой.

— Да, я тоже, — отвечает мальчик, медленно пятясь назад, — Ну, тогда пока.

Джерард смотрит, как мальчик уходит. Он поворачивает на противоположную сторону железнодорожных путей, перепрыгивает через них и исчезает за насыпью. Что-то падает в животе Джерарда, когда он понимает, что мальчик из другого города, и он внезапно чувствует, будто сделал что-то очень неправильное. Несколько мгновений он растерянно оглядывается, как будто кто-то где-то прячется, готовясь вот-вот наброситься на него, но быстро отгоняет эти мысли и тащит Луи обратно в том направлении, откуда они пришли.

***

Следующим утром, Майки рано будит Джерарда, впиваясь своими острыми пальцами в голени Джерарда. Джерард дёргается, размахивает руками во все стороны и приоткрывает глаза. Майки сидит на компьютерном стуле, положив ноги на кровать, впиваясь своими острыми пальцами в Джерарда. 

— Ух, ну почему, — бормочет Джерард в одеяло. Майки поднимает бровь, Джерард откашливается, — Какого хрена? — прохрипел он.

— У меня пальцы холодные, а ты как раскалённая лава.

Джерард скидывает ноги Майки и принимает сидячее положение.

— Что, чёрт возьми, произошло с тобой прошлой ночью?

Майки пожимает плечами. 

— Наверное, я просто устал. Куда ты ходил? Мама говорила, ты уходил.

Джерард проводит рукой по растрёпанным волосам и снова кашляет. 

— Я пошёл прогуляться.

— Сам? — спрашивает Майки, подняв брови.

— Я встретился с миссис Гринфорд... — Майки тут же фыркнул, — Что? — Джерард пронзает брата взглядом.

— Чувак, только не говори мне, что ты связался с шизофреником ши-тцу Луи, — Джерард моргает и хмыкает, — О боже, ты выгульщик собак, — хихикает Майки, откидываясь на спинку стула и хватаясь за живот, — У тебя работа четырнадцатилетней девочки.

— Закрой свой рот, иначе я расскажу Рэю, что ты в него влюбился, — Майки перестаёт смеяться и быстро поднимает что-то с пола и бросает в голову Джерарда, которому почти удаётся увернуться от этого — что бы это ни было.

— Ладно, я не буду дразнить тебя насчёт выгула мини-Куджо, — вздыхает Майки.

— Хорошо, — отвечает Джерард с уверенным кивком, — И я не скажу Рэю, что тебе на самом деле двенадцать.

***

В шесть часов Джерард оставляет Майки играть в компьютерные игры, обувает свои сникерсы и направляется к двери. Дон снова читает газету, а Донна, как обычно, убирает после ужина. Джерард нащупывает сигареты в кармане, прежде чем позвать маму.

— Я иду выгуливать собаку миссис Гринфорд.

— Хорошо, милый, — отвечает она откуда-то из кухни, — Повеселитесь!

Джерард ворчит и открывает входную дверь. Повеселитесь? Серьёзно?

По дороге от своего дома до дома миссис Гринфорд (а это совсем недалеко) Джерард быстро курит сигарету, глубоко затягиваясь, пока дым не обжигает горло и нос. Добравшись до калитки, он делает несколько затяжек, но вздыхает и бросает зажженный окурок на землю, наблюдая, как ветер играется с ним.

Миссис Гринфорд стоит у окна гостиной, когда Джерард идёт по дорожке, улыбается и машет ему рукой. За входной дверью Джерард слышит лай и ругань. 

— Стой смирно, Луи, — умоляет миссис Гринфорд. Дверь распахивается, и женщина уже протягивает поводок Джерарду, прежде чем пёс выскакивает на тропинку, — Спасибо, Джерард. Ты такой милый, — говорит она, — Знаешь, никогда не бойся попросить выходной. Задний двор достаточно большой, чтобы Луи продержался ночь или даже больше.

Джерард кивает. 

— Я запомню.

Луи так же раздражает, как и в прошлый раз. Он тянет с силой собаки раз в десять больше него, рычит и тявкает на всё, что делает или говорит Джерард. В конце концов, он оставляет попытки урезонить собачонку и закуривает новую сигарету. Луи нюхает дым и протестующе кашляет. Джерард смотрит на собаку и делает ещё одну затяжку.

Когда они добираются до грязного холма, который ведёт к железнодорожным путям, Луи немедленно начинает тянуть поводок снова. Джерард дёргает его назад. 

— Нет, мы туда не пойдём, — Луи рычит и снова тянет поводок, зарываясь лапами в грязь, — Я сказал нет, — Но Луи всё равно. Он откидывает свою маленькую голову назад и начинает выть до боли высоким голоском, будто он только что был оскорблён худшем выгульщиком собак в истории, — Прекрасно! — Джерард сплёвывает и начинает топать вверх по холму. Луи перестает выть и быстро пробегает мимо Джерарда, торжествующе тявкая.

Джерард чуть не падает три раза, пытаясь не отставать от Луи, и когда он, наконец, добирается до вершины холма, он сталкивается с другим человеком. 

— Чёрт, прости, прости, — быстро бормочет он, протягивая руки, чтобы удержать другого человека.

— Всё в порядке, — тихо отвечает мальчик, стягивая капюшон с головы.

— Оу, — быстро говорит Джерард, отпуская плечи мальчика, — Это ты. То есть, эм. Прости? — мальчишка сжимает губы и нервно переминается с ноги на ногу. Тишина быстро становится некомфортной, — Пёс, — говорит Джерард, подсознательно дёргая поводок, — Он снова убежал.

Мальчик кивает, ветер подхватывает пряди его тёмной чёлки и перебрасывает их из стороны в сторону. 

— Всё в порядке, — повторяет он.

— Итак, привет. Я Джерард, — это всё, что Джерард может придумать, чтобы сказать дальше, и протягивает руку. Он всё ещё держит зажжённую сигарету и быстро перекладывает её в другую руку, — Прости.

Мальчик слабо улыбается и принимает довольно неловкое рукопожатие. 

— Фрэнк, — отвечает он, быстро убирая руку и устраивая её на голове собаки, о существовании которой Джерард вспомнил только сейчас, — Это Рози.

Джерард смотрит вниз на своё собственное крошечное жалкое подобие собаки и вздыхает.

— Луи, — Фрэнк снова кивает и засовывает руки в глубокие карманы худи. Луи рычит на Джерарда, снова натягивая поводок, — Он всё ещё ненавидит меня.

— Я вижу, — говорит Фрэнк и тихо смеётся, глядя на потрепанного пса, — Эй, — вдруг говорит он с сияющей улыбкой, — это Дарт Вейдер? — спрашивает он, указывая вниз на быстрый скетч фломастером на боку сникерса Джерарда. Джерард тоже смотрит вниз.

— Оу, это? Да, это он.

— Вау. Это довольно круто, — усмехается Фрэнк, глядя на Джерарда с неподдельным впечатлением. Джерард не может не улыбнуться. Приглушённый вибрирующий звук доносится из кармана джинсов Фрэнка. Он достает сотовый телефон, открывает его и снова закрывает, — Мне пора, — вздыхает он, — До встречи? — и он говорит это так, будто он действительно хочет встретиться с Джерардом.

— Конечно,— кивает Джерард, а потом Фрэнк машет рукой. Он смотрит, как Фрэнк уходит, а Рози послушно бежит рядом с ним, пока они оба не исчезают в городе за железной дорогой.

Дым от сигареты Джерарда всё ещё застревает в ноздрях Фрэнка, когда он идёт домой. Его телефон снова гудит с другим сообщением от его матери. Он задержался на пять минут больше, чем обычно, и у него есть ровно тридцать секунд, чтобы пройти через парадную дверь, иначе он будет наказан. Не то чтобы он будет в сильно проигрышном положении; его город не совсем суета волнений, когда ты подросток. Единственное, что он должен делать в выходные, это болтаться у Алекса и смотреть фильмы, к которым его родители запрещают смотреть ему даже трейлер. Иногда кажется, что до восемнадцатого дня рождения Фрэнка ещё очень долго.

— Где ты был? — спрашивает мама, как только он открывает дверь. Рози стряхивает холод с меха и садится у вешалки, а Фрэнк наклоняется, чтобы отстегнуть поводок.

— У Рози было много энергии сегодня, — отвечает он, глядя на мать честными глазами.

Линда Айеро подозрительно переводит взгляд с сына на собаку, потом плотно сжимает губы и хмыкает. 

— Ладно, просто постарайся впредь быть дома вовремя, — Фрэнк сопротивляется желанию закатить глаза и просто кивает, — А теперь иди заканчивай уроки.

— Хорошо, мам, — тихо говорит Фрэнк и направляется к лестнице, останавливаясь, чтобы позволить матери поцеловать его в щеку.

— Я принесу тебе ужин примерно через час и проверю твою работу. Сегодня математика?

Фрэнк медленно поднимается по лестнице. 

— Да. Математика.

Сбросив кроссовки у двери, Фрэнк снимает толстовку и вешает её в шкаф, прежде чем сесть за стол со вздохом поражения. Его учебник по математики тяжёл, как железный груз, когда он открывает его на странице двести тридцать. Алгебра. Потрясающе. Ему нужно закончить двадцать пять уравнений до завтрашнего третьего урока, и если он ошибётся больше, чем пять раз, то его ждёт два дня домашнего ареста и неделя лекций от родителей. Фрэнк ничего не может поделать с тем, что математику ему понять труднее, чем иероглифы, но его родители считают, что высокие оценки — единственный путь к пуленепробиваемому будущему.

Стук когтей об пол быстро раздаётся в коридоре, и дверь спальни Фрэнка мягко распахивается. Рози пробирается в комнату и подходит к своему коврику в ногах кровати Фрэнка. Она плюхается на него с ворчанием и в ожидании моргает на Фрэнка. Парень улыбается и подкатывает стул к кровати Рози. Он наклоняется и чешет её за ухом, пока одна из её задних лап не начинает трястись и ударяться о коврик.

Когда Линда входит в комнату Фрэнка с бутербродом и банкой газировки, Фрэнк на пятнадцатом уравнении. 

— Как дела, малыш? — спрашивает она, ставя тарелку и банку на стол. Фрэнк отрывает взгляд от книги и пожимает плечами.

— Нормально, я думаю. Осталось всего несколько уравнений, — Линда кивает и мягко сжимает плечо Фрэнка.

— Хорошо, милый. Просто убедись, что ты выполнил всё, прежде чем ложиться спать. Мне не нужно ещё одно письмо от миссис Найт.

Фрэнк медленно кивает. 

— Я знаю, мам.

Она улыбается и ерошит волосы Фрэнка, прежде чем наклониться и поцеловать его в лоб. 

— Хорошо. Не забудь принести посуду утром.

Фрэнк смотрит, как мать уходит и закрывает за собой дверь. Он вздыхает и бросает карандаш на стол, прежде чем откинуться на спинку стула и уставиться в потолок. Просто думая о другом уравнении, Фрэнку кажется, что он действительно может почувствовать, как его мозг гниёт внутри его черепа. "Полная херня", — думает он про себя, но тут же подавляет желание добавить к этой мысли "Аве Мария".

Ему требуется ещё час, чтобы закончить последние десять уравнений, потому что каждый раз, когда он смотрит на цифры и буквы на странице, все они, кажется, размываются в одну гигантскую запутанную каплю. Почему его родители не могут думать, что музыка так же важна, как математика? Фрэнк был потрясающим в музыке и английском, если на то пошло. Но нет. По какой-то причине математика, казалось, брала верх над всеми остальными предметами. Ну, кроме религиоведения, конечно. Ни один ребенок в школе Фрэнка не осмеливался провалить этот предмет, к тому же было невозможно провалиться, когда тебе вдалбливали каждое слово библии с тех пор, как только ты научился самостоятельно ходить.

У Фрэнка на полке выстроилась коллекция библий, хотя и не по его прихоти. Его бабушка каждый день рождения покупает ему новую, потому что, по-видимому, у тебя никогда не может быть достаточно библий. Иногда, во время её нечастых, к счастью, приездов, она без приглашения поднимается в комнату Фрэнка, чтобы осмотреть книги, поэтому Фрэнк всегда держит их в идеальном состоянии, вытирая пыль с обложек каждый раз, когда убирается в своей комнате. У каждой библии своя обложка. Некоторые из них простенькие с жирными золотыми буквами, в то время как другие имеют более замысловатый дизайн или религиозные изображения; многие больше похожи на детскую библию, которую он получил на свой девятый день рождения.

***

Будильник пронзительно визжит, проникая сквозь сон Фрэнка о старом ржавом поезде, прорезая комфортное чувство бессознательного блаженства, пока он, наконец, не открывает глаза. Шесть утра. Оно снова находит Фрэнка и приносит с собой ещё одно утро понедельника. Это последняя неделя в школе перед началом лета. У учеников школы Святого Кристофера есть дополнительные две недели обучения по сравнению с любой другой школой в стране, чтобы больше времени молиться, благодарить и завершить ещё один учебный год. Хотя до лета осталось всего пять дней, в этот понедельник утром, когда Фрэнк вылезает из постели, кажется, что до лета ещё так долго.

Рози быстро прогуливается по зелени рядом с домом Фрэнка, чтобы продержаться до вечера. Она указывает мордой на рельсы и тихонько скулит. Фрэнк вздыхает и ерошит ей уши, пока она послушно не садится. Ещё достаточно рано, чтобы замерзнуть, и Фрэнк потирает руки через старую чёрную толстовку. 

— Пойдём, — говорит он, слегка дёргая её за поводок, — Ты пойдёшь на пробежку попозже.

Фрэнк в форме и с завязанным галстуком складывает домашнее задание по математике в рюкзак. Его сотовый телефон вибрирует в кармане, когда он застегивает рюкзак, и он достает его, чтобы прочитать сообщение. 

Я на улице, неудачник.

— Не забудь свой обед, — говорит Линда с нижней ступеньки лестницы, когда Фрэнк бежит вниз. Она протягивает ему бумажный пакет и разглаживает лацкан его блейзера, — И не забудь... — она протягивает ему руку. Фрэнк достаёт из кармана телефон и бросает ей в руку.

— А, точно, — говорит он, когда Линда сжимает своими длинными тонкими пальцами серебряный телефон Фрэнка. Она поджимает губы и хмыкает.

— Хорошего дня в школе, милый.

***

— Значит, разговор насчёт пятницы всё ещё в силе? — спрашивает Алекс, когда они приближаются к зданию школы, — Мой брат только принёс домой последний фильм "Пила", мы не можем его не посмотреть, — он стряхивает с лица каштановую чёлку и зачесывает её за ухо, выжидающе глядя на Фрэнка.

— Если я получу хорошую оценку за это домашнее задание по математике, тогда вперёд, — отвечает Фрэнк.

— Ты мог бы просто списать у меня, знаешь? — предлагает он, когда они пересекают ворота, над которыми сразу же нависают большие окна и кресты.

Фрэнк качает головой. 

— Я не могу рисковать. Найт буквально распнёт меня на кресте, если узнает, а мои родители запрут меня в моей комнате до сорока лет.

Алекс сочувственно похлопывает Фрэнка по плечу. 

— Не волнуйся, чувак. Тебе скоро восемнадцать.

Фрэнк фыркает. 

— Поверьте мне, это ничего не значит для моих родителей, — Алекс сжимает плечо Фрэнка и кивает.

— Просто думай о пятнице, чувак.

Независимо от того, что люди думают, школа Святого Кристофера ничем не отличается от любой другой средней школы. Есть банды с ботаниками, снобами, спортсменами и многими другими. Есть чирлидерши, весенние баллы и непреодолимое желание вписаться в коллектив. Да, католическая школа такая же, как и любая другая школа, кроме формы, расширенных религиозных уроков и часовни, где проводятся собрания. О, и монахинь.

Утро понедельника означает часовое собрание с отцом О'Райли, включая обычные гимны и библейскую историю недели, которая каким-то образом связана с тем, почему Иисус считает важным для вас пройти завтрашний тест по географии. Фрэнк засовывает свои вещи в шкафчик Алекса (который ближе к часовне, чем у Фрэнка) и встаёт в один ряд с остальными учениками, когда они входят в часовню. Мальчики и девочки, как обычно, разделены, и Фрэнк радуется, когда их ряд уводят куда-то в конец. Он садится на неудобную деревянную скамью и сжимает руки между коленями, а отец О'Райли занимает своё место с белой библией в руке. У Фрэнка дома на полке стоит точно такая же.

Собрание затягивается, и Фрэнк морщится каждый раз, когда ему приходится опускаться на колени, чтобы помолиться. Окей. Может быть, скользить по полу спальни с электрогитарой не было самой потрясающей идеей в мире, и Фрэнк просто точно знает, что где-то кто-то насмехается над идеей католического школьника с больными коленками. Он позволяет занудному голосу отца гудеть в его черепе, вытягивая молитву из одного уха в другое. Фрэнк слышал одни и те же слова так много раз, что они даже не имеют для него смысла. Он просто склоняет голову и говорит "Аминь", надеясь, что это понравится отцу и Господу.

Когда его последний утренний сбор в понедельник заканчивается на лето, Фрэнк сопротивляется желанию стукнуть каблуками на выходе из часовни.

Для понедельника учёба на самом деле тянется не так долго, как ожидает Фрэнк. Английский и религиоведение немного размыты, оба урока сливаются воедино с какими-то нерешительными спорами о наказании Капитолия... или что-то в этом роде. Фрэнк, на самом деле, довольно хорош в религиоведение, особенно в дискуссиях, но сегодня он остаётся в задней части класса и позволяет кому-то другому для разнообразия излить душу. Он немного рисует каракули и нацарапывает карандашом тексты песен Misfits, прежде чем быстро стереть их, чтобы никто не увидел.

Когда начинается математика, Фрэнк очень близок к тому, чтобы пообещать Богу, что назовёт своего первого ребенка "Иисус-Алгебра Айеро", если он просто позволит ему ответить на все эти вопросы, и он опускается на своё место, пока миссис Найт отмечает их домашнее задание свирепым взглядом и толстой красной ручкой

В конце довольно скучного урока Миссис Найт возвращает всем домашнее задание. Фрэнк получил двадцать три из двадцати пяти правильных. На этот раз, уходя, он пихает листок Алексу в лицо и не сопротивляется щелчку каблука. Оба раза.