— У тебя неплохо получается, — тихо произнёс Савада, помогая Хане рисовать плавные линии, стоя сзади и двигая её рукой, чтобы запомнить проще было, чтобы Хана могла уяснить ошибки и запомнить верные ощущения. Её дыхание сбилось, а на щеках выступил румянец, но она отчаянно старалась сконцентрироваться на холсте и кисти.

На удивление, среди многочисленных учениц, вступивших в клуб искусств исключительно ради Савады, Хана не была полной бездарностью. Ей предстояло много упорного труда, если она желала поразить сердце любимого талантом, но не казалось непосильной задачей научить её рисовать, найти свой стиль. С самого начала Савада предупредил её: «Если ты решила вступить в клуб из-за меня, то забудь. Не трать время понапрасну». Хана осталась. И продолжила усердно учиться рисованию.

Чем больше народу приходило в клуб, тем меньше времени в нём проводил Савада. Тишина и покой сменились постоянным шумом и просьбами о помощи. Из обычного художника, гордости школы, он превратился в наставника. Больше не удавалось оставаться с картинами один на один. Но и больше понимания приходило: это не то. Савада не просто хотел рисовать девушку. Он хотел вдохнуть в неё жизнь. Как когда-то во льва, своего напарника в прошлой жизни. И для этого ему нужно было пламя Тумана. Потому он был им так одержим.

— Я так больше не могу! — гневно воскликнула одна из учениц, швыряя на пол мастихин. Наивное самонадеянное создание, которое Савада предупреждал, что не всё так легко и гладко будет. — У меня ничего не получается.

Хана только выдохнула, про себя шепнув, какие вокруг все дети. Наклонившись за мастихином, прилетевшей ей к ногам, она задумчиво на него посмотрела.

— Им правда можно убить? — спросила она, тут же пробуя на остроту.

— Стой! — не сразу сообразил Савада, насколько она серьёзна. Результат — глубокая рана и капли крови на и без того грязном от краски полу.

«Да уж, дети, — настала очередь Савады вздыхать. — Но что более важно…»

— Заточенный мастихин — не инструмент художника, а оружие. Оно будет передано на хранение дисциплинарному комитету, — осуждающе посмотрел он на провинившуюся. — У нас остались пластыри в аптечке?

— Нет, Ан-чан использовала последний.

— Тогда ничего не остаётся.

Спрятав отнятый мастихин, Савада взял Хану за запястье здоровой руки и повёл за собой в медкабинет. К его несчастью, доктор-извращенец был на рабочем месте. Вполне трезвый.

— О, ты снова привёл ко мне свою подружку? — обрадовался мужчина.

— Просто дайте йод и пластырь, — остановил его Савада.

— Рана довольно глубокая, — оценивающе посмотрел доктор, — одним пластырем тут не отделаешься, — достал он бинт и пару склянок. — Я позабочусь о ней, не стоит беспокоиться, — совершенно нормально заговорил он. А потом добавил, разрушив всю серьёзность, ещё и подмигнул: — О девушках я всегда забочусь хорошо!

— Не сомневаюсь, — выдал Савада. Но Хану всё-таки пустил.

Но не успела девушка сесть, как в помещение со смехом ворвался…

— Ламбо-сан пришёл играть!

— Ре-ребёнок?! — оторопела Хана, отскакивая и прижимаясь в ужасе к стенке. — Кыш! Кыш от меня!

— Вай, злая ведьма!

— Ламбо, прекрати!

Савада попытался поймать юркого, надоедливого ребёнка, но тот прыгнул на Хану, покрывшуюся сыпью.

— Не-е-ет! Уйди от меня! Отцепись! — кричала девушка, безуспешно отбиваясь.

— Вот те на, девушка с непереносимостью детей, — почесал макушку доктор, преграждая путь Саваде. — Так дело не пойдёт.

Доктор достал что-то из кармана. В общем шуме Савада не услышал еле заметное жужжание, лишь уловил движение. Комар сел на шею Хане — и через мгновение девушка успокоилась, а сыпь прошла. Только шея после укуса зачесалась.

— Что вы сделали? — насторожился Савада.

— Вылечил её. Я же доктор, — как ни в чём не бывало ответил мужчина, будто бы не домогался всех школьниц, просто проходивших когда-либо мимо.

Савада терпеливо ждал, удерживая веселящегося Ламбо за коровий хвост, словно за поводок. Помимо странных способов лечения, доктор обладал отличными стандартными навыками врача. Более чем отличными — в считанные секунды он наложил идеальную повязку на палец, отпуская Хану с миром. Ей пришлось возвращаться одной: Савада сослался на то, что ему ещё в дисциплинарный комитет зайти надо было. Но на самом деле он хотел узнать:

— Кто ты?

— Доктор.

— Ты прекрасно понимаешь, о чём я. Реборн рассказывал тебе обо мне, при этом мне о тебе не сказал ни слова, — припомнил Савада. — Не настала ли пора познакомиться?

— У меня нет никакого желания знакомиться с парнями. Был бы девушкой…

— И никаких исключений? Способ лечения у тебя, однако, интересный. Комар?

Без угрозы, но намеренно открыто Савада поигрывал изъятым мастихином, то и дело подбрасывая его. Привлекал к себе внимание, напоминая, что не просто какой-то там парень.

— Трайдент москит. Я доктор Шамал. Трайден москиты — не лекарство. Они оружие, — максимально серьёзно заговорил Шамал. Савада помрачнел. Как он и предполагал, перед ним был очередной наёмник. А раз связан он был с Реборном, то и от мафии был недалеко.

— И всё-таки ей стало лучше.

— Даже смертельная болезнь может не только убить, но и спасти жизнь. Мне от рождения досталось тело, буквально притягивающее всевозможные заболевания и вирусы. На данный момент у меня шестьсот шестьдесят шесть неизлечимых болезней. А жив я до сих пор лишь благодаря взаимоисключающим болезням.

Савада не стал спорить с абсурдностью существования подобного человека. Пришлось принять как данное. Как многое в этом времени, пытающееся сбить его с толку.

— Но боязнь детей вряд ли назовёшь смертельной болезнью.

— Если пользоваться с умом, любая болезнь может стать смертельной, будь то боязнь ёжиков или аллергия на сов.

— Боязнь ёжиков? — переспросил Савада, удивившись названию даже больше, чем количеству болезней Шамала. — Как это вообще можно использовать? И если есть противоположная ей болезнь, она что, будет отражаться нестерпимой любовью к ёжикам?

— Ну да. Что тебя удивляет? — искренне не понял Шамал.

— Всё. Но постараюсь это пережить, как пережил знакомство с Реборном.

Задерживаться в кабинете более не стал, распрощавшись с доктором. Ламбо умудрился за время разговора куда-то сбежать. Ребёнком он был настолько непоседливым и живучим, что его даже удар молнии не убил, когда во время пикника в стиле Вонголы Реборн умудрился использовать его в качестве громоотвода после очередного покушения. Савада даже сделать ничего не успел. Сильно же он в тот день испугался, но маленький Ламбо только расплакался и в очередной раз застрелился. После чего следующая молния попала уже во взрослого Ламбо, которому ещё отравленным тортом Бьянки прилетело. Всё пережил.

Задумавшись о москитах и ёжиках, Савада не заметил учителя, благополучно сбив его и себя с ног. Книги и документы разлетелись по коридору. Пришлось помогать собирать. На одной из бумаг была таблица распределения учеников на следующий год.

«Ещё каникулы не начались, а они уже… — Савада прервал свою мысль на другую, более важную: — А вот это уже может стать проблемой».

— Что здесь произошло? — прозвучал над головой строгий голос Кёи.

— О, Хибари-кун, я как раз тебя искал! — поспешил встать Савада. Встретившись с недовольным взглядом пояснил за ситуацию: — Ничего серьёзного, просто невнимательность. Мы уже почти всё собрали. — Савада протянул мастихин, переходя сразу к делу. — Одна из учениц решила подражать Томосетсу. Не думаю, что она придёт вернуть его, если он будет храниться в дисциплинарном комитете.

— Мастихин? Тогда, быть может, мне стоит конфисковать и твой?

— Мой не заточен, — улыбнулся Савада, доставая свой. — Можешь сравнить. Мой — не оружие.

— Ладно.

Кёя не желал задерживаться, предпочтя продолжить патрулирование, но Савада остановил его.

— Есть ещё кое-что. — Кёя соизволил обернуться. — По поводу распределения на будущий год.

— Это задача учительского совета.

— Даже если последствия будущего распределения могут оказаться разрушительными для школы. С возможным летальным исходом.

Савада не шутил. После упоминания семьи Томасо перед Реборном, тот предложил наведаться в гости на «вражескую базу» с последующим её уничтожением. Хаято особенно загорелся идеей уничтожения Лонгчемпа. Он каждый раз после провалившейся договорённости с Реборном порывался пустить в ход динамит, едва завидев кандидата на босса несоюзной семьи.

— П-прошу прощения. М-могу я… — тщетно пытался забрать листок учитель, до дрожи в коленях боящийся главу дисциплинарного комитета. Савада не стремился его отдавать, намеренно задерживая учителя.

— Гокудера Хаято и Савада Тсунаёши, — чётко произнёс он имена, чтобы учитель нечаянно ничего не напутал со страху, — не могут находиться в одном классе с Найто Лонгчемпом и его товарищами. В ином случае последствия могут быть катастрофичными. Мне без того с трудом удаётся сдерживать Хаято от опрометчивых последствий.

Савада перевёл пронзительный взгляд на заикающегося учителя. Кёя также посмотрел на него.

— Я всё исправлю! — окончательно запаниковал тот. — Это всего лишь предварительные списки, честное слово.

Несчастный учитель буквально вырвал листок из руки Савады и попытался убежать, но вовремя опомнился: в школе нельзя было бегать. Ещё и на глазах главы дисциплинарного комитета. Пришлось довольствоваться быстрым шагом. Очень быстрым.

— Ты ведь специально столкнулся с учителем, — укоризненно посмотрел Кёя на Саваду.

— Нет, что ты? Я просто задумался о болезни, вызывающей боязнь ёжиков.

Лицо Кёи оставалось безэмоциональным, зато взгляд был таким многоговорящим, что от него стало неловко.

— Да кто будет бояться ёжиков, — тихо буркнул Кёя в сторону, разворачиваясь.

— Вот уж точно, — согласился Савада, возвращаясь в клуб.

* * *

День оказался расслабляющим: почти ничего не произошло. А то, что случилось, серьёзным было не назвать, ведь всё само собой разрешилось. Москиты Шамала разве что в памяти отпечатались. И ёжики… Савада так и представлял, как заражённого небезызвестный доктор ёжиками пытает, отчего пробирало на смех.

«Вот ведь нелепость».

Толпа людей в чёрных костюмах у дома на этот раз тоже настроение не испортила. Подумаешь, Дино решил навестить. И скорее всего по делу к Фууте приехал, даже не к нему.

— А вот и мой младший братик вернулся, — обрадовался Дино, по-братски обнимая Саваду. — Как прошёл день?

— Неплохо. Даже успел решить возможную проблему на следующий год.

— Достойно босса, — отметил Реборн.

— Умолкни, — тут же среагировал Савада.

— Реборн сказал, что у тебя скоро каникулы начнутся. Как насчёт отпраздновать окончание первого учебного года в Италии? — предложил Дино, счастливо улыбаясь. Он явно хотел, чтобы его «братик» побывал у него в гостях.

— Соглашайся, — опять встрял Реборн. — Воспользуйся шансом заодно встретиться с Девятым. Сможешь расспросить его о Вонголе и развеять сомнения.

— Расходы и подготовку документов беру на себя, — предупредил Дино, отпивая апельсиновый сок из стакана, поданного Наной.

— Тогда послезавтра отправляемся, — как всегда за всех решил Реборн.

Савада тоже выпил сока. Залпом весь стакан. И также молча пошёл к себе в комнату.

«Маленький мерзкий паршивец», — всё, что он мог на тот момент сказать.