— Десятый, зачем вы взяли этих трёх тупоголовых?! — не унимался Хаято, вновь взбешённый очередным глупым комментарием со стороны Рёхея, смеющимся над ним Ламбо и пытающимся хоть как-то всех успокоить Такеши.

— Не ко мне вопрос, — совершенно спокойно ответил Савада, безразлично глядя в окно заказного автобуса, примечая изменения в родной стране за прошедшие годы его несуществования.

Он полагал, что в Италию поедет один, чтобы ближе ознакомиться с миром мафии. С новой для него стороны. Как и говорил Реборн, он надеялся развеять сомнения, а итоге поездка превратилась в одну сплошную недельную экскурсию по всей стране. Ещё и без Дино, занятому делами своей семьи. Савада чувствовал себя дважды обманутым: вначале из-за того, что про участие в поездке остальных ему ничего не сказали — ох, как же он был зол! — затем из-за того, во что эта самая поездка превратилась.

— Выглядишь разочарованным, — сидя на спинке кресла напротив, заметил с улыбкой Реборн. — Так сильно хотел встретиться с Девятым? — Савада ничего не ответил. — Мне казалось, что ты не хотел ничего общего иметь с мафией, потому попросил устроить тебе с ребятами весёлые каникулы. Но не похоже, чтобы тебе понравилось.

— Просто вымотался немного. Только посмотри на них, — перевёл взгляд на беснующихся парней, глядя с усталой улыбкой, — в них всё ещё столько энергии.

— Естественно. Они же молоды не только телом, но и душой.

— Верно, — слабо рассмеялся Савада. — Он вырастет в замечательного молодого человека, — сопроводил он взглядом Хаято. — Я знаю, мне не сбежать: я был в будущем. Но взрослый Хаято сказал, что мы счастливы. И в его голосе и взгляде не чувствовалось фальши. Я думал, что встретившись с Девятым, я смогу подготовиться к тому, что меня ждёт. Я много знаю о современной семье Каваллоне, но ничего не знаю о Вонголе. Не знаю, насколько всё запущено. Огромная власть не строится на одной благодетели.

— Тогда взбодрись. Мы уже на месте, — под звук тормозов сообщил Реборн. — Наша последняя остановка — особняк Девятого.

— Быть не может. — Из рук Хаято выпал не успевший пойти в дело динамит. — Десятый, вы решили лично представить меня Девятому как вашу Правую Руку!

— Забудем про «Руки», — вставая с места, заговорил Савада. Подойдя ближе, он поднял динамит, демонстративно подавая его владельцу: всё равно всё не отнимешь. — Хаято-кун, ты ведь понимаешь, взорви ты это здесь, мы бы уже никуда не доехали бы?

— Прошу прощения за беспокойство, Десятый! Я всего лишь хотел их припугнуть, а то со всем от рук отбились!

— Попрошу поумерить свой пыл, Хаято-кун, — с нажимом произнёс Савада, взглядом давая понять, насколько Хаято провинился.

В такие моменты даже Такеши становилось не по себе, зато все конфликты разом прекращались. Ненадолго. Слишком уж взрывоопасным был характер у Хаято.

— У тебя ведь была какая-то цель привезти их всех сюда? — пока шли по роскошному двору с садом, спросил Савада. — Я ещё могу понять причину пребывания здесь Хаято, но…

— Я решил, что будущим хранителям также будет неплохо встретиться с нынешними.

«Хранителям? Дино из будущего тоже их упоминал».

Тема казалась сложной, потому Савада повременил спрашивать. Одно было точным — Реборн всех их засчитал за членов семьи Десятого. Наиболее близких членов. И если он мог понять, почему Реборн принял парня, постоянно находящегося в состоянии предсмертной воли, и парня с врождёнными инстинктами убийцы, то оставался вопрос:

— И Ламбо тоже? Ты же его на дух не переносишь.

— Ничего не поделаешь. С его особенным телом он больше, чем кто-либо из живущих в этом мире, подходит на роль хранителя Грозы. Недаром же я его тестировал.

— Тестировал? — припомнил Савада инцидент с «живым громоотводом». — Ты его едва не убил, издеваясь. И, насколько помню, Ламбо принадлежит другой семье.

— Это не проблема. Босс семьи Бовино с радостью примет новость. Он тебе ещё в колени кланяться будет за оказанную честь.

Что было примечательным для Савады, он не встретил ни одного явного охранника по пути. Садовники, ухаживающие за кустами и цветами, совершенно не выглядели бойцами. Даже Такеши представлял больше угрозы, несмотря на всё своё показное легкомыслие. Возле фонтана, весело смеясь, бегали две маленькие девочки под надзором молодой хрупкой девушки. Только шестеро мужчин в чёрных костюмах у входа выглядели действительно опасными, однако угрозы от них не исходило.

— Добро пожаловать, Десятый и его хранители, — начал немолодой мужчина с усами и седыми, слегка растрёпанными волосами по плечи. Остальные поприветствовали кивками и улыбками.

— Благодарю, но я всего лишь кандидат. Не рановато ли называть меня Десятым? — на чистом итальянском заговорил Савада, вызвав вместо удивления ухмылки на лицах встречающих.

— Больше всё равно некому претендовать на ваше законное место, — ответил другой мужчина, один из относительно молодых на фоне остальных. На открытой щеке красовалась татуировка ящерицы, а стильная косая русая чёлка закрывала один глаз. И, когда у всех был повязан галстук, у него единственного была заколота бабочка.

«Значит, Йемитсу на самом деле погиб?»

В последний раз отца мальчика Савада видел за полгода до появления Реборна. Когда он ушёл, Нана сказала, что папа героически погиб. Зная того человека, Савада сначала подумал, что это была очередная глупая шутка, ведь Нана совсем не выглядела безутешной вдовой. С приходом Реборна и разговорами о единственном наследнике подозрения о нешуточности «шутки» усилились. Получалось, что Нана использовала не присылаемые мужем деньги, а брала из накоплений.

«Тогда мне нужно работать усерднее, чтобы запас не оскудел слишком быстро».

— Если в итоге вы решите отказаться, — без особого желания присоединился к разговору третий, тоже немолодой седой мужчина с аккуратной короткой бородой и с зачёсанными назад волосами под тёмными очками, — история Вонголы закончится.

«Я могу отказаться? Реборн не говорил».

— Но ты не переживай, — по-дружески похлопал по плечу наиболее жизнерадостный и довольно молодой мужчина, не брезгующий красить чёрные волосы в районе непослушной чёлки, — Девятый примет любое твоё решение.

Идя позади, не пропуская вперёд себя экстремально ничего не понимающих Рёхея и Такеши, готов был пищать от восторга Хаято.

— Как и ожидалось от Десятого! Ради этой встречи он даже выучил итальянский!

— Я всегда его знал, — тихо буркнул Савада под общий смех.

* * *

К Девятому Савада пошёл один. Вошёл в огромное помещение, выходящее на задний двор, оборудованное под оранжерею — кусочек вечного лета в любую непогоду. Месте, где даже боссу величайшей семьи, можно найти покой. Хотя бы ненадолго, успокоить взволнованные душу и разум, чтобы суметь принять верное, порой невероятно тяжёлое решение.

В оранжерее, помимо Савады, находился всего один человек. Старик в белой незаправленной рубашке, строгих брюках и лакированной обуви. Он должен был быть готовым в любой момент вернуться к основным делам, потому не мог позволить себе простой одежды даже в такие минуты, когда преспокойно полол помидоры.

— О, Тсунаёши-кун, — оторвался старик от любимого дела. — Спасибо, что пришёл.

Слишком добродушный. В его отношении, в его голосе не чувствовалось лжи, лишь некая отеческая любовь, словно Савада на самом деле был ему внуком. Однако Савада чувствовал в нём и твёрдость духа. Ни старость, ни тяготы власти не сломили его. А позволь здоровье, мог бы оставаться во главе ещё многие и многие годы.

— Вы — Девятый?

Старик горько улыбнулся, явно опечаленный таким обращением.

— Да. Наверное, глупо было надеяться, что ты вспомнишь меня, — продолжал он говорить на японском, невзирая на знание Савадой итальянского. — В конце концов ты был совсем маленьким, когда мы виделись в последний раз.

— Дело не только в этом, — поспешил опровергнуть Савада, также переходя на японский. — В одиннадцать лет я, — ненадолго замялся, не сразу находя уверенности продолжить, — потерял память из-за болезни. Не думаю, что смог бы забыть кого-то вроде вас в ином случае.

— Спасибо, Тсунаёши-кун, — благодушно улыбнулся Девятый, вытирая руки о влажное полотенце. — Тогда почему бы тебе не называть меня, как прежде? Просто дедушка.

— Э, я… — Савада испытал тяготящую неловкость. Старик безусловно вызывал доверие. Даже больше Дино. Однако Савада даже Нану не мог заставить себя мамой называть. — Прошу прощения, — повинно опустил он голову, — боюсь, я не могу.

— Ничего. Я понимаю. — Девятый добродушно потрепал Саваду по голове. — Пойдём лучше пить чай. Там и поговорим обо всём.

За приватным чаепитием сколько бы Савада не спрашивал о делах семьи, Девятый всё время старался увести разговор к беззаботному прошлому мальчика. Хотел освежить память, напомнить о счастье. О детстве, каким оно должно быть. О том, что, несмотря на все взвалившиеся обязанности, оно ещё не закончилось. О нынешних делах Вонголы он не стремился говорить, хотя и отвечал честно на все вопросы Савады, которые порой несказанно удивляли своей осведомлённостью о мире мафии. Зато он рассказал о том, как была создана Вонгола, к какой цели стремилась. К чему Девятый хотел бы вернуть семью, но не смог.

— Но почему кровь так важна? — задавался вопросом Савада, на что Девятый без слов снял кольцо с пальца и подал на вытянутой руке.

— Попробуй надеть и зажечь пламя. Реборн говорил, что с ним у тебя проблем нет.

Савада послушно выполнил требования, искренне пытаясь понять Девятого. Но кроме поражающей мощи кольца так ничего и не осознал. Кольца-усилители в мафиозных семьях не были такой уж большой редкостью среди боссов и особых приближённых. И как это было связано с его вопросом, он тоже не понимал, что Девятый прочёл в его взгляде.

— Не теки в тебе кровь Примо, Первого, кольцо бы не приняло тебя, а всё выпущенное тобой пламя обернулось бы против тебя. Кольца Вонголы — сильнейшие. И благодаря их силе Вонголе удаётся держать в узде все остальные семьи. Вонгола должна оставаться непобедимой во что бы то ни стало, чтобы поддерживать мир. Чего бы это ни стоило, — с особой грустью были произнесены последние слова.

Савада смотрел на пылающее пламя глубокого оранжевого цвета, прекрасное и насыщенное, наконец понимая, что ему постоянно пытался сказать Реборн, почему был таким настойчивым. Савада — последний. Единственный, кто сможет сохранить Вонголу единой. Не из-за глупой традиции, как он полагал. Найдись даже кто-то способнее и сильнее Савады, ничто бы не сравнилось с силой кольца. Одно его наличие могло вызывать трепет, не нужно даже было пускать в ход. Но только кровные родственники первого босса Вонголы имели право прикоснуться к такому могуществу. Даже займи место тот самый слабенький мальчик, которого должен был обучать Реборн, одного кольца было бы достаточно, чтобы он смог почувствовать себя уверенно на месте босса. И если он умрёт…

— Жаль, что Йемицу не выжил, — как-то само слетело с губ.

Несмотря на всю небрежность и безответственность, отец мальчика был сильным и находчивым. Уныние обходило его стороной. Вернуть Вонголе было величие? Для него было бы реальнее, нежели для погрязшего во мраке призрака, укравшего молодое тело.

— Йемитсу? Опять он за старое, — рассмеялся Девятый. — Не беспокойся за папу: если бы с моим внешним советником что-то случилось, я бы первым об этом узнал.

— Так он жив?!

— Живее всех живых, — кивнул Девятый с радостной улыбкой на лице.

— Тогда почему он не может быть боссом? У него и знаний, и навыков должно быть больше. И он всё ещё молод, потому запросто сможет наделать ещё детей. Почему я?

— Боюсь, здесь уже вина бюрократии.

— Бюрократия? В мафии?

— Йемитсу официально отказался от права наследования, чтобы иметь возможность встать во главе CEDEF.

Савада нервно постукивал ногтём по чашке, заглушая рвущееся наружу негодование, пока Девятый объяснял устройство, назначение и необходимость организации. Откровенно нахваливал Йемитсу, образ которого из его уст совсем не походил на образ, который запомнил Савада.

— Что же, уже довольно поздно, — заметил Девятый. — Реборн говорил, что у тебя и хранителей вылет рано утром. У нас уже не будет возможности поговорить завтра. Остались ли у тебя ещё какие-нибудь вопросы?

Савада узнал очень многое. Даже больше, чем хотел, из-за CEDEF. Мрачных пятен в истории Вонголы хватало, но в целом всё было слишком радужно. Очередной босс влиятельной семьи оказался подозрительно хорошим человеком, разбивая все стереотипы и опыт Савады вдребезги. Потому хотелось напоследок узнать нечто, что могло бы шокировать в будущем, вылейся информация неожиданно.

— Какой самый ужасный поступок вы совершили? Самое жестокое решение?

Впервые за всё время продолжительного разговора Савада увидел столько боли на лице Девятого. До сих пор свежая рана терзала старика. Встав, он поправил рубашку.

— Почему бы нам не прогуляться немного? Мы уже столько сидим, неплохо было бы размять ноги.

Девятый вовсе не ради разминки прогулку затеял внезапно — было ясно как день. И вовсе не развеять ужалившие мысли с нахлынувшими воспоминаниями собирался. Он хотел показать нечто очень важное и серьёзное, для чего одних слов было бы мало.

— «Колыбель», — так назвал Девятый то, что увидел Савада.

По центру круглой комнаты в кристалле находился человек. Это нечто не было просто скульптурой. От кристалла исходила леденящая прохлада. Захотелось прикоснуться, чтобы понять, что это был за материал, но Савада не рискнул, остановившись на полпути. Однако Девятый подбодрил его.

— Не бойся, этот лёд так просто не растает.

— Это лёд?! — подивился Савада. В помещении было слишком тепло, чтобы лёд в ней не таял.

— Лёд, созданный пламенем предсмертной воли.

«Пламя может создавать лёд?»

Савада посмотрел на свои руки, представляя пламя Неба. Смертельное пламя, способное наносить физические увечья, можно было обратить в клетку для тех, кого сердце не способно было убить.

— Внутри… — зная, что Девятому будет тяжело говорить, Савада старался мягче подойти к вопросу, — кто-то особенный?

— Мой сын, — с большим сожалением в голосе произнёс Девятый. С трудом, стиснув зубы, он сдерживал слёзы.

— Он мёртв? — выдержав паузу.

— Нет. Я так и не смог его убить. Я должен был, но не смог. Погрузил в вечный сон. В тот день его время остановилось. Вот уже восемь лет ему шестнадцать.

«Шестнадцать? А так и не скажешь. Возможно, лёд искажает внешность».

— Я до сих пор сожалею. Не проходит и дня, чтобы я не думал о том, чтобы пробудить его, поговорить, в надежде, что на этот раз он меня поймёт. С возрастом я стал совсем сентиментален.

«Самый ужасный поступок… — задумался Савада. — Я рассчитывал на нечто другое. Но что может быть ужаснее, чем убить собственного сына? Пробудить? Вечный сон — не смерть. Лишь временная мера. Но её может оказаться достаточно, чтобы сохранить чью-то жизнь».

— Это мой самый жестокий поступок.

— Вижу по вам, что у вас не было иного выхода. Пожалуйста, не вините себя. Пойдёмте лучше наружу. Быть может, там вам станет немного легче.

Работа с землёй, забота о растениях успокаивали. Савада стоял рядом с лейкой в руках, пока Девятый рыхлил землю и вырывал сорняки. Ощущал себя Савада странно, словно бы нереально всё было.

— Ты хотел ещё что-то спросить, я прав? — закончив с помидорами, спросил Девятый не глядя.

— Пламя, обращающее в лёд. Как такое возможно? — Поймав заинтересованный взгляд Девятого, Савада добавил: — Если передо мной однажды встанет враг, которого убить я не смогу… — представил он вновь мальчика из прошлой жизни, — как мне быть?

— Прорыв Точки Нуля, — Савада внимал каждому слову, — так называется эта техника. Секретная техника Вонголы, созданная Примо. Ей невозможно обучить, её можно только почувствовать, уловить момент гиперинтуицией. Есть несколько состояний человека. Сейчас, например, ты находишься в нулевом состоянии, отправной точке. Когда Реборн стреляет в тебя нашей особой пулей, ты переходишь в состояние плюса, испуская телом пламя предсмертной воли. Есть ещё состояние Гиперпредсмертной Воли, когда испускаемое пламя не мешает контролю сознания, но не каждый человек способен вынести его. Тело может разрушиться, не выдержав напряжения, но именно в такие моменты наша кровь особенно сильна. Интуиция обостряется, каждая клетка тела активируется, а кровь вскипает. Кроме наследников Примо, лишь единицы способны войти в это состояние. Среди всех членов Вонголы, всего несколько человек смогли это сделать. Один из них как раз находится под началом твоего папы — мальчик одного с тобой возраста. Чтобы использовать Прорыв Точки Нуля, необходимо достигнуть минуса.

— Разве «минус» — это не смерть?

Девятый помотал головой.

— Это всё ещё одно из состояний предсмертной воли. Когда пламя обращается в лёд. Чтобы это сделать, необходимо немало практики и особенно острая интуиция. Потому оно и называется Прорывом Точки Нуля. Пока тебе остаётся только тренироваться, чтобы тело проще перенесло Гипер-режим. Реборн поймёт, когда ты будешь готов. Он лучший, потому я отправил его обучать тебя. Нет никого, кому бы я доверял больше. Даже Йемитсу, прости, — по-доброму улыбнулся Девятый. — У тебя ещё осталось время на сон. Постарайся не позволить всему услышанному сегодня не дать себе отдохнуть.

— Да. Хорошо.

«Вряд ли такое возможно».

На удивление, Савада смог. Провалился в сон в то же мгновение, как голова коснулась подушки. Не снилось ничего: мозг так быстро обрабатывал информацию, что она не успевала преобразоваться в сны. Слишком много её было, и слишком мало времени оставалось.

Как и говорил Девятый, наутро времени на разговоры совсем не осталось. Да и сил не хватило бы на продуктивный разговор: накопившуюся за неделю усталость сложно было компенсировать коротким сном. Зато Реборн обещал целых три дня Саваду не трогать. По напутствию Девятого, правда, но даже не будь его, денёк отсыпного дома он бы точно дал без того.

Напоследок Савада обернулся, сравнивая хранителей Девятого с выбранными Реборном для десятого поколения.

«Не хватает двух. — На глаза попалось кольцо Облака. Савада едва уловил его очертания, но легко понял, что было изображено. — А нет, только одного. Реборн собрал почти всех».