— В виду множественного нарушения законов мафии, семья десятого Вонголы берёт под покровительство территорию Намимори, — официально заявил Савада.

За ним, гордо выпрямившись, стояли Хаято и Такеши. Мукуро стоял чуть в стороне, как и ничего не понимающий Рёхей, которого Реборн таки втянул. Речь помог подготовить как раз Реборн. Он же нашёл причину безболезненно приватизировать себе чужую территорию. Савада доволен затеей не был, но понимал, что для жителей так было лучше, учитывая как безжалостно драла деньги с беспомощных гражданских предыдущая семья. Они брали не процентами, а фиксированной платой, до которой дотянуть могли не все. Савада вовсе хотел обойтись без платы, но Реборн убедил его не быть таким мягкотелым и воспринять ситуацию всерьёз: «Своих людей ты собираешься голодом морить, при этом регулярно отправляя на опасную работу?» Затем поспешил успокоить, убеждая, что никто в здравом уме не посмеет сунуться на территорию Вонголы, потому ребят отпускать можно будет без опаски, а в будущем эту работу будут выполнять шестёрки.

— Да, как скажете, — произнёс мужчина средних лет с подёргивающимся от нервов глазом: он отчаянно пытался скрыть недовольство, однако перечить не смел. Сам понимал, что напортачил. — Хотим также отметить, что не весь город принадлежит нам. В центре есть область, которую контролирует другая организация.

Мужчина не стал называть какая, явно стесняясь. Вместо этого он приказал своему человеку показать карту. Чужая территория приходилась как раз на область вокруг школы. Ровненькую такую, что могла свести с ума при патрулировании.

— Дисциплинарный комитет средней школы Намимори? — не поверил своей догадке Савада. Мужчина кивнул, встрепенувшись от неприятных воспоминаний. По факту он опять уступил свою кормушку детям.

— Не проблема, — вмешался в дискуссию Реборн. — Глава организации — хранитель Десятого, потому эта территория всё ещё принадлежит Вонголе.

Собрание закончилось быстро. Все разошлись мирно.

— Я экстремально не понимаю, что происходит!

— Ничего, чем бы тебе стоило забивать голову, — заговорил Савада. — Однако, когда будешь совершать пробежки, постарайся охватить максимум улиц и следить за тем, чтобы никто ни кому не доставлял проблем. А если заметишь подозрительную личность, сразу звони мне.

— Ладно, это понял.

«Уже хорошо».

— Если есть дела, можешь идти, на сегодня всё закончилось.

Попрощавшись со всеми, Рёхей вернулся к тренировке, которую пришлось перенести по просьбе некоего Пао-Пао. Оставшись наедине с более трезво мыслящими хранителями, Реборн взял инициативу на себя.

— Нужно сообщить жителям о новом порядке. Теперь все владельцы магазинов и закусочных будут отдавать по десять процентов своей прибыли.

— Пять, — поправил Савада. — Мы будем брать пять.

— Оптимальный процент — десять. К тому же ты Десятый — сам бог велел.

— Не аргумент. Эта наша тренировочная земля. И с нашим количеством людей мы не сможем оказать должную и своевременную поддержку. Нам не нужно поддерживать крупную организацию финансово, мы пока находимся в состоянии накопления. На данном этапе нам будет достаточно пяти.

— Как знаешь, копить тоже нужно с умом, — будто бы обиделся Реборн.

— Хаято-кун и Такеши, вы патрулируете всегда вдвоём. Не оставляйте друг друга без присмотра.

— Но Десятый! Почему я должен быть в паре с этим бейсбольным придурком?! Ладно Мукуро, он козёл, но даже торфяная башка в одиночку ходит!

— Рёхей не патрулирует. Он просто совершает утреннюю и вечернюю пробежки, а вместо того, чтобы решать проблему самому, сообщает о ней мне. Вы же должны прикрывать спины друг друга, разбираясь с проблемой на месте. И не ломая чужую собственность, — с нажимом произнёс Савада, строго глядя на Хаято. — На территории Хибари-куна ни в какие конфликты не вмешиваться: он позаботится о них сам.

Так Савада сделал первые шаги к осознанию власти и ответственности. Как провозгласил Реборн в конце собрания. Определившись с графиком патрулирования, отобедали вместе, прежде чем разойтись.

— Каково это, раздавать приказы? — с насмешкой поинтересовался Мукуро, видя, насколько всё это не нравилось Саваде.

— Отвратительно, — отозвался тот.

Школьные будни продолжились, дополнившись новыми обязательствами. Всё меньше времени оставалось на рисование, однако подработку Савада бросать не спешил, тем более что мастер, наконец, признал его талант и стал обучать навыкам реставрации, а не просто рисования: картина Мукуро сослужила хорошую службу. Клубную деятельность Савада забросил не совсем. Он даже нарисовал картину Кёи в качестве извинения за Мукуро, отчего многие шугались заходить в помещение клуба, пока Савада не вручил её законному владельцу.

— Сколько ты берёшь за крышу? — решил он перейти к делу, в душе ликуя, что Кёя не уничтожил картину на глазах, а вполне спокойно принял, не испепеляя жаждой убийства.

— Хочешь открыть магазин?

По мнению Кёи Савада вполне мог продавать свои картины. Если бы не зацикливался на одном образе. Кёя не интересовался искусством или спортом, но если талант был, он его признавал, как способности Савады или Такеши. Правда заметил он их прежде всего благодаря тому, что не повезло им стать теми, кого Кёя с удовольствием загрыз бы до смерти.

— Нет. — Савада разглядывал книжные полки, изучая, какие ещё книги нравились другу. С приятной отдушиной увидел подаренную ранее. — Хотел поинтересоваться, как ведёт дела наш сосед. Остальная территория Намимори за пределами твоей теперь принадлежит мне, — невольно улыбнулся.

— М-м, ясно, — перелистывая документы, которые не факт, что относились к делам школы, как недавно выяснилось, Кёя лениво глянул на Саваду, — малыш говорил, что когда-нибудь ты созреешь.

Улыбка слегка дрогнула при упоминании Реборна.

— Так сколько, не поделишься опытом?

— Десять, — коротко ответил Кёя.

— Оптимальный вариант, значит?

Саваде казалось, что Кёя скорее заломит цену, чем останется разумным. Был приятно удивлён.

— Если отнимать слишком много, они перестанут развиваться, а вместе с ними перестанут расти мои доходы.

«Слишком логично», — поразился Савада. Хоть в некоторых вопросах Кёя не горячился.

— Твой двоюродный брат, — сменил Кёя тему.

— Кто? — не сразу вспомнил Савада. Мукуро учился в классе Рёхея, они редко пересекались, разве что он иногда приходил в клуб Искусств девочек кадрить.

— Кабане.

— А, он. Живёт своей жизнью, вроде как спокойно и припеваючи. Что с ним?

— Почему на заявление о его переводе пламя реагирует так же, как на него самого?

Кёя продемонстрировал неспокойное пламя. Лгать не было смысла. Не только потому, что правда так или иначе откроется. Кёя учился. Изучал новые возможности. Ложь затормозила бы его развитие.

— Не хочешь попробовать разгадать эту загадку сам? — Недовольный взгляд заставил понять, что на глупости Кёя не желал тратить время. Улыбка коснулась губ Савады. — Знаешь, в прошлой жизни я не замечал такого свойства у пламени. Но мне и не требовалось его искать: я прекрасно видел сквозь иллюзии без каких-либо трюков.

При упоминании иллюзий Кёя нахмурился.

— Тогда твой «брат»…

С трудом подавил он вспышку гнева и желание в ту же секунду сорваться с места.

— К моему удивлению, он — Савада старался не упоминать имени, чтобы нечаянно не спровоцировать Кёю: ему и так было тяжело сдерживаться, — не доставляет никаких проблем. Да и пересекаемся мы редко. Похоже, ему действительно было скучно. Можешь пока не подавать виду и посмотреть, когда он сам догадается, что ты всё знаешь.

— Не хочу.

— Как знаешь. Только выбери подходящее место для раскрытия личности. Не думаю, что он станет сражаться с тобой всерьёз, пока находится на испытательном сроке, но без последствий в любом случае не обойдётся.

«Потому что твоя несдержанность проломит очередную стену, а подлость Мукуро этому поспособствует».

Чтобы свежая краска не выделялась на заделанной дыре в стене, пришлось сделать небольшой ремонт во всём кабинете, не то напоминание о неприятном инциденте вызывало у Кёи раздражение. Глядя на стену, Савада так и не обнаружил никаких следов памятного пролома.

— Ты позволил ему жить в своём доме?

В голосе Кёи сквозили едва уловимые нотки грусти. Не знай Савада его так хорошо, никогда бы не заметил. Кёя чувствовал себя преданным: у его цели больше не было причин с ним сражаться. Более того Савада защитил и приютил его злейшего врага. Кёя не мог этого принять. Не мог понять, как теперь относиться к Саваде. Загрызть до смерти следовало в любом случае, но что насчёт проявившегося уважения? Не в каждого было так приятно впивать свои «клыки».

— Не то что бы я ему позволял. Он сам пришёл.

— Значит, не доставляет проблем?

Савада коротко рассмеялся.

— Проблем — нет, разве что небольшое неудобство, но мой дом давно превратился в проходной двор с появлением Реборна.

— Хочешь заночевать у меня? — прозвучал неожиданный вопрос.

Тихое спокойное «Я хочу загрызть тебя до смерти» читалось в глазах Кёи. Настолько невинное и искреннее желание, что Саваде стало не по себе. Провести выходные за битвой против не был, даже испытал некое чувство ностальгии. Отдохнуть от домашней толпы и постоянных гостей тоже казалось неплохой идеей. Вот только…

— У нас будут одна ночь и один день: послезавтра мне на работу, хотелось бы выспаться. — Кёя довольно улыбнулся. — С реакцией пламени разобраться уже не помогу: ты открыл эту возможность. Возможно дело в том, что пламя Тумана напрямую связано с иллюзиями, — предположил Савада. — В любом случае это твоя способность, не моя. Если захочешь опробовать её в действии…

— С этим я разберусь. — Из обычной довольной улыбка Кёи превратилась в кровожадную, что аж бросило в дрожь. — Твой «брат» ведь выйдет погулять?

— Не убей его, ладно? — только и сумел попросить Савада, спиной чувствуя, чем может завершиться схватка. Уже немного погодя вспомнил: — И не смейте «гулять» на моей территории! — предупредил он, на что Кёя лишь недовольно выдохнул и отвернулся. — Нужно будет заглянуть в магазин, запастись шоколадом. Мой… — язык не поворачивался назвать Мукуро братом. — Как он там назвался?

— Кабане. Можешь пока не забывать.

— Хорошо. Кабане в нём души не чает. Ещё я всё ещё должен одну плитку Ламбо.

— Тогда жду тебя вечером.

— Да. До встречи.

— И прихвати бинты.

Савада притормозил перед выходом, глянув неуверенно на Кёю.

«Он настолько уверен в себе или готов к проигрышу?»

— Могу принести полноценную аптечку, если хочешь.

Кёя задумался, вспоминая, сколько осталось антисептика.

— Да, пожалуй, было бы неплохо.

* * *

Слишком быстро. Кёя приспосабливался слишком быстро. Пламенем Тумана он научился удерживать на тонфа пламя Облака дольше, чем одиночную случайную вспышку. С кольцом контролировать было гораздо проще, даже слабое пламя Тумана превращалось в руках Кёи в убийственное оружие, когда он концентрировал его на остриях шипов. Савада не ожидал, что ему дадут такой отпор. Неожиданно из привычного «разминочного» спарринг превратился в битву на выживание.

«Таким людям опасно быть гениальными!» — уклоняясь от очередной атаки, неудачно попытавшись перейти в контратаку, подумал Савада. Причём подразумевал, что опасно было для окружающих. Кёя без того безобидным не был. Полюби он убивать — мир утонул бы в крови быстрее, чем Мукуро успел бы опомниться. Совладай Кёя с иллюзиями — и единственный козырь Мукуро, надежда на спасение, сойдёт на нет. Кёя был воистину страшным противником.

Очередной выпад оставил на животе несколько скользящих порезов от удлинившихся пламенем шипов, но и Кёе досталось от выстрелившего тонкой нитью пламени Ярости — небольшое, но очень неприятное ранение на сгибе локтя правой руки.

«Такая мелочь не поможет с его порогом чувствительности», — укорил себя в мягкости Савада.

Кёя научился умело защищать свою спину, от подлых атак Савады, которыми тот любил завершать бой. Ему достаточно было воспользоваться пламенем, подгадав момент, даже не было необходимости оборачиваться.

Один удар едва не прекратил схватку. Саваде казалось, он избежал атаки. Сделав шаг назад, собирался атаковать в ответ с разворота, но пошатнулся и отступил ещё, хватаясь за продырявленное левое плечо: Кёя создал пламенный шип на конце тонфа. Сформировал конус из Тумана и заполнил его в момент атаки более плотным Облаком.

«Не зря просил аптечку».

— Похоже, — сдавленно, сдерживая боль, заговорил Савада, — ты опять вырвался вперёд.

— Хочешь сказать, — Кёя с вызовом указал на противника тонфа, — ты уже всё?

— Нет, — улыбнулся Савада, — но надо бы стать серьёзней. Проигрывать я не собираюсь.

«Хотя не похоже, чтобы я мог победить. Мне нужно прекратить их жалеть. — Стиснув зубы, разжёг пламя с новой силой. — Я не могу позволить себе проиграть!»

— Очень жаль, — Савада рывком пламени резко оказался перед Кёей, — ты только восстановился.

Допущенная царапина на щеке — малая цена за лишение противника манёвренности. Кёя понял замысел, но уже не успевал уклониться: «Нога!». Не имея возможности спасти ногу, решил сразу за неё отомстить, целясь в правую руку.

Савада лишь слегка оцарапал бедро противника, в то время как атака Кёи была полностью блокирована. Реборном.

— Извини, Хибари. На сегодня веселье закончено, — скрывая взгляд в тени, произнёс он. Запрыгнув на здоровое плечо Савады, сказал: — А тебе лучше поторопиться в кафе «У Эрико».

— Понял, — в миг поняв, что не всё гладко, согласился Савада. — Извини, Кёя. Дела. — Бегом выбравшись на улицу, спросил: — Что случилось?

— Ямамото убил человека. Я уже вызвал группу зачистки.

* * *

Задыхаясь от бега, Савада ворвался в кафе. Первое, что он увидел, как над маленькой девочкой склонилась медицинская команда. Она была жива, но находилась в критическом состоянии. К ней поспешил Реборн. Мать безутешно рыдала рядом. Неподалёку другая группа людей прятала труп зарубленного мечом мужчины. Чуть поодаль дрожал его напарник в неудавшемся ограблении. Такеши, склонившись, сидел в тени, не поднимая голову.

— Десятый, простите, это моя вина! Я пытался вылечить её пламенем, но рана слишком глубокая! — бросился к боссу Хаято. — Дерьмо! Если бы я был рядом…

— Тебя не было рядом? — в голосе Савады слышалась нарастающая ярость.

— Я… Мы решили, что закончим быстрее, если разделимся…

— Чёрта с два, — прервал оправдания грубо. — Ты просто избавился от него при первой возможности, потому что не выносишь. Это, — указал на труп в чёрном мешке, — и это, — на окровавленную девочку, — одна из причин, по которой я сказал вам не спускать глаз друг с друга! Ты хочешь быть Правой Рукой? — Плохо сдерживая гнев, Савада одной рукой сжал ворот футболки Хаято, притягивая к себе, чтобы смотрел прямо в глаза. — В задачи Правой Руки входят беспрекословное выполнение приказов и забота о хранителях и остальных членах семьи, а ты ни на что из этого не оказался способен! — в конце повысил голос Савада, резко отпуская ворот, с трудом сдерживаясь, чтобы не влепить вразумляющую пощёчину.

Хаято опустил голову, сжимая кулаки и зажмуривая глаза. Он был виноват. Виноват смертельно, отрицать не мог. Ему не было прощения. И сказать ничего не смел: нечего было говорить. Больше так не будет? Это была не детская провинность. Я виноват? И так всё было ясно.

— Прости его, Тсуна, — отвлёк Такеши, положив руку на плечо Савады, не заметив, что оно было ранено. — Я тоже виноват. Я не остановил его. Похоже, — горько улыбнулся он щемяще болезненной улыбкой, — я слишком заигрался.

— Как ты? — задал Савада вопрос, на который прекрасно видел ответ. — Извини, глупый вопрос.

— Я, — опустив голову, заговорил Такеши, — когда я увидел её. Услышал его смех. Я ударил быстрее, чем задумал использовать тупую сторону меча. Всё произошло так быстро.

Одной рукой Савада обнял Такеши, прижал к себе, желая успокоить. Дать ему немного эмоциональной защиты. В отличие от прошлого него, Такеши был слишком невинен. Никакой инстинкт убийцы не мог защитить душу от вида своих рук, замаранных чужой кровью. Кровью убитого этими руками человека. Савада был уверен, что ему с первым убийством примириться было проще: он ненавидел жертву всей душой. Долгое время. И ему всё равно было тяжело, хотя он тоже не был один.

— Не кори себя. Ты не мог поступить иначе, как бы ни думал сейчас. Хочешь заночевать сегодня у меня? Или я могу остаться у тебя. Главное, один не оставайся, ладно?

— Можно… — подал тихий и неуверенный голос Хаято, так и не поднимая головы. — Можно я тоже?..

Глядя на его поникший вид, успокоившись немного, пока разговаривал с Такеши, Савада понял, что погорячился. Несмотря на всю затею с патрулированием и вступлением во владения, Хаято ещё не был ни Правой Рукой, ни мафиози. Глупо было требовать чего-либо от ребёнка, тем более такого вспыльчивого. И даже будь они вместе, окажись Такеши к покойному ближе, Хаято всё равно не смог бы его остановить.

— Да, конечно. Извини, я был к тебе слишком строг. Ты ещё только учишься.

— Десятый? — Хаято наконец поднял голову, затем задрожав всем телом, зажмурившись и закрыв глаза рукой — Спасибо, Десятый, — наконец расплакался он.

— Ну-ну, — пришлось отпустить Такеши, чтобы приобнять теперь Хаято и потрепать его легонько по волосам, — не раскисай.

Только тогда Такеши заметил рану.

— Тсуна, твоё плечо!

— Десятый, — отстранился Хаято, вытирая слёзы, — вы в порядке? Кто посмел это сделать?

— Расслабьтесь, ерундовая царапина.

Заикнись он о Кёе, Хаято стал бы проявлять к нему ещё больше нетерпимости.

— Но её всё равно стоит обработать, — подоспел Реборн с одним из медиков. — Состояние девочки удалось стабилизировать, жить будет. Ты молодец, Такеши. Если бы не ты, она бы умерла. Твоё пламя, — обратился он к Хаято, — тоже помогло. Она выкарабкалась так быстро благодаря твоей своевременной помощи.

Девочку с мамой увезли в машине скорой помощи. Труп затолкали в багажник чёрной иномарки, выжившего — на заднее сидение. Савада не был уверен, что проживёт он долго. Закрыв магазин вместо хозяйки, забывшей напрочь об этом, не заботясь ни о деньгах, ни об имуществе. Ключ отдали доверенному лицу из группы зачистки, чтобы передал владелице.

Ночевать втроём остались у Такеши. Когда все затихли, когда каждый, не сумев заснуть, притворялся спящим, Такеши тихо заговорил с Савадой.

— Извини, я не заметил, как плохо тебе было тогда.

— Тогда?

— В Кокуё.

Савада сел, чтобы удобнее было разговаривать. Заговорил не сразу, собираясь с мыслью.

— Потому что мне не было так плохо, — сказал, он глядя в глаза. Затем отвёл взгляд и пояснил: — Птичник не был первым, кого я убил. Но я до сих пор помню, каково это. Должно быть, звучит не ободряюще, но ты уже никогда не забудешь. Ты можешь только принять произошедшее и жить с этой памятью дальше. И пока ты не смиришься, — Савада лёг обратно, взяв друга за руку, — я не оставлю тебя одного ни на минуту, иначе своими собственными мыслями ты загонишь себя в такую бездну, из которой не всякому дано выбраться.

Кое-как, не отпуская Саваду, Такеши сумел заснуть беспокойным сном. Он не кричал, не ворочался, но то и дело сжимал руку и стискивал зубы, морщился. Когда мозг вновь терзал болезненными воспоминаниями во сне, Савада накрывал удерживаемую руку второй ладонью, напоминая, что он рядом. Так и заснул. В ту ночь не спал только Хаято. Хотел бы он прислониться к Десятому, моля о прощении, но не смел. Держал всё в себе. Он его подвёл. Оказался беспомощен и недостоин внимания.

На следующий день на работу Савада привёл с собой Такеши. Пришлось ему даже постоять у стойки, так как мастер изъявил желание учить Саваду искусству реставрации. Такеши был только рад. Ему не было скучно: в новом месте, новом окружении он чувствовал себя иначе, изучая картины и инвентарь, пока не было покупателей. Но в итоге всё равно заснул за прилавком. Пока он спал, приходил Мукуро, странно глянув на картину себя, висящую прямо напротив входа.

— Оставил на гостя детей, а сам слинял — я в неописуемом восторге.

Мукуро навис над Савадой, опёршись о здоровое плечо. Случайно, ибо не знал о том, что второе ранено.

— Я пока не могу оставить Такеши, — не отрываясь от картины, пояснил Савада.

— Так значит, это правда? — Мукуро обходился без уточнений, чтобы хозяин «Лавки» не оказался нечаянным свидетелем. Не то было знание, чтобы о нём можно было так легко распространяться, потому продолжил шёпотом: — Для тебя, как Вонголы, даже хорошо, что всё так обернулось и так скоро. Теперь слухи о твоей безжалостности поползут среди остальных преступных элементов, и больше никто не посмеет ступить на твою территорию. Страх — лучшее оружие.

Савада не спорил: суждения Мукуро были верны. Одно не радовало, что Такеши и невинный ребёнок тоже стали жертвами. Цена для него была слишком высока, в то время как для Мукуро важнее был авторитет. Ему чужды были бесполезные сантименты, потому Савада не думал вступать в спор, поясняя за другую сторону монеты.

В школе на следующий день Савада пару раз упустил Такеши из виду. В первый раз догнал в коридоре, второй — на крыше. Он не собирался прыгать, однако с тоской смотрел вниз. За два дня он так и не улыбнулся.

— Хочешь, прыгнем, — спиной прислонившись к ограждению, Савада кивнул назад, — освежим воспоминания.

— Ты ведь не серьёзно? — попытался улыбнуться Такеши. Выглядело тоскливо.

— Почему нет? Эмоциональная встряска нередко расставляет всё по своим местам всего за доли секунды.

Ещё через день Кёя застал Саваду у решётки вдоль бейсбольного поля, где проводилась тренировка. Не дождавшись, пока его заметят, Кёя бесцеремонно стукнул по затянувшемуся ранению, отчего Саваду скрючило.

— Я тоже рад тебя видеть, — сдавленно просипел тот.

— Не знал, что ты увлекаешься бейсболом.

— Лишь слежу, чтобы Такеши не натворил глупостей.

— Самую большую глупость он уже совершил, — отметил Кёя. Кафе «У Эрико» находилось на границе с его территорией, потому члены дисциплинарного комитета в патруле донесли информацию об инциденте до главы.

— Что бы ты сделал, если бы твои люди были вовлечены? Ведь никто не застрахован.

Савада пытался представить, но выходило плохо. Верил, что Кёя не стал бы покрывать провинившегося. Загрыз бы до смерти, снял красную повязку, скрывая принадлежность к комитету, и сдал бы в полицию. Но всё оказалось иначе.

— Никто, — согласился Кёя. — Два года назад один из членов дисциплинарного комитета убил преступника. Я не стал сдавать его полиции, и представил всё в виде самоубийства. Ради вора-рецидивиста никто не стал копать глубже.

— Тот ученик уже выпустился?

— Не знаю. Я исключил его из комитета, мне убийцы не нужны, а вскоре он уехал из города. Но, думаю, оно было к лучшему, что так произошло. После того случая никто больше не смел хозяйничать на моей территории.

«Ты как Мукуро», — про себя усмехнулся Савада.

Ещё через день раздался звонок на обеденном перерыве.

— После школы нужно будет зайти в одно место, — оповестил Савада Такеши, закончив разговор. — Ты тоже идёшь с нами, Хаято-кун.

Подавленное состояние Хаято трудно было не заметить. Однако одна беда исходила из другой, потому невозможно было позаботиться нём, пока состояние Такеши не улучшилось, потому Савада пока лишь приглядывал за ним, чтобы совсем не впал в уныние.

Здание больницы вызвало верные догадки. Втроём — Савада, Такеши и Хаято — вошли в палату. Девочка была ещё слаба, но выглядела такой счастливой. Особенно от счастья светилась мама.

— Спасибо вам! Спасибо!

Мать плакала от счастья, обнимая Такеши. Девочка радостно смеялась. Пусть была она слаба, смех был достаточно звонким. Прячась за спинами друзей, Хаято сглотнул подступивший ком и вытер выступившие слёзы, стараясь держаться, быть сильным. Такеши впервые улыбнулся за последнее время. Видно было, что из завала камней, под которыми было погребено его сознание, часть скатилась в пропасть, исчезая в непроглядной бездне.

— Когда мы вновь откроемся, обязательно приходите, я угощу вас вкуснейшим тортом! — пообещала женщина.

Из палаты вышли молча. Также молча прошли один лестничный пролёт, прежде чем Такеши остановился и закрыл глаза рукой: не было больше сил сдерживаться. Савада подошёл, обнимая и гладя по голове.

— Ничего, всё хорошо, — тихо приговаривал он. — Выплачь всё сейчас, чтобы потом ничего не душило.

На плече у Тсуны Такеши всхлипывал, не стесняясь. Рыдал так горько, что даже Хаято не мог сдержать слёз. Чтобы совсем не разреветься, отвернулся, прикусив губу. С обеих душ спал тяжкий груз.

На следующий день Такеши пришёл улыбаясь. Прежний обычный Такеши, любимый всеми.

— Ты наконец-то вернулся, бейсбольный придурок, — ухмыльнулся Хаято. — Вот таким и оставайся, понял?! — с наездом посмотрел он в глаза, стоя вплотную. Затем отвернулся, стараясь скрыть смущение от следующей фразы: — А то твоя кислая мина бесит больше, чем твой дебильный смех.

— Да, — благодарно улыбнулся Такеши в ответ, — спасибо! Извини, что заставил беспокоиться.

— Да кто беспокоился за тебя, идиот?! — вспылил Хаято.

Постепенно всё возвращалось на круги своя. Ноющий рубец на душах Такеши и Хаято остался, но они не были сломлены — что самое важное. Они сумели справиться, чтобы продолжить жить, как и прежде.