На диване в Кокуё посередине лежали шесть колец. Они когда-то показались Мукуро интересными, потому он прихватил их с собой. Теперь, сидя по разные концы дивана, Савада и Мукуро разглядывали их.

— Неужели тебе ни разу не попалось кольцо Облака? — удивился Савада. Неба и Урагана среди колец тоже не было. Атрибуты были отмечены либо цветом, либо изображением погодного условия.

— Облака?

— Ты говорил, что тебе нравится фиолетовый. Может, без цвета показалось неинтересным? — предположил.

Особенно много внимания Савада уделил двум кольцам Тумана, одно слабее другого. Колец Дождя тоже было два. Притом одно достаточно мощное. Его Савада задумал отдать Такеши. Было бы кольцо Урагана, отдал бы Хаято, будучи уверенным, что то был его основной атрибут. Грозы и Солнца оказалось по одному кольцу. Половина палитры была собрана, но её было недостаточно. За Небо не переживал, ведь у него не было необходимости в усилителях, чтобы призвать пламя. А вот кольца Урагана очень не хватало. Да и без пламени Облака палитра была бы неполной.

— Так что ты хотел попробовать? — напомнил цель встречи Мукуро.

Волшебную пулю Савада использовать не мог, так как они были на вес золота: Леон не штамповал их так же быстро, как обычные пули предсмертной воли. Да и после её применения Савада какое-то время был недееспособным, потому пламенную терапию отложили до лучших времён. Для встречи была совершенно другая цель, о которой Мукуро не знал.

— Помнишь, я рассказывал, как в прошлом смешивал пламени Неба и Тумана, как оживлял картины?

— Хочешь посмотреть, выйдет ли этот фокус, используя чужое пламя?

— Именно. — Савада выбрал кольцо Тумана, которое было чуток сильнее другого. — Надень. Представь, как загорается пламя. Пламя твоей решимости. То, что заставляет твою душу пылать. Выпусти наружу свою готовность сражаться до последней капли крови, — инструктировал он, следя за Мукуро. Пламя на кольце зажглось, но очень слабое.

«Недостаток решимости или слабое кольцо?»

— Пробник? — разочарованно глядя на Мукуро, спросил Савада.

— Не пытайся меня спровоцировать, я не Хибари Кёя.

— Тогда попробуй сам: результат неудовлетворительный. — Мукуро сконцентрировался вновь. — Пламя Тумана повысит эффективность иллюзий, сделать их реальнее, ощутимее.

Хотелось предложить разозлиться, использовать для «розжига» ненависть, как когда-то сделал Савада, обнаружив пламя Ярости, но уцепись Мукуро за них, обучаясь управлению пламенем, никогда бы уже не избавился.

— Почему бы нам не сразиться? Я больше не обладаю слабостью иллюзионистов, но это не значит, что я дам тебе фору.

— Мне она не нужна, — улыбнулся Мукуро, с радостью готовый вступить в бой и опробовать новую силу.

Не потребовалось. Стоило Мукуро стать серьёзным, как пламя разгорелось достаточно, чтобы сослужить Саваде хорошую службу.

— Похоже, битва отменяется, — теперь уже улыбнулся Савада. — Попробуй создать иллюзорный холст на мольберте, наполнив их пламенем.

Соединить иллюзию с пламенем оказалось непростой задачей. Воображение Мукуро никогда не подводило, дело было не в нём. Он ещё не мог точно управлять пламенем, чтобы заполнить им иллюзию без пробелов. Потребовался не один час, прежде чем под чётким контролем хотя бы холст получился годным.

— Знаешь, — развеивая иллюзию, говорил Мукуро: ему требовалась передышка, — я бы предпочёл так усердно тренировать боевые навыки, а не тешить твою одержимость.

— Считай это основой основ. — Савада передал Мукуро шоколадную плитку и шоколадно-молочный коктейль. — Совладаешь с такой мелочью, сможешь нацелиться на большее. В конце концов холст — объект неподвижный, а я не противник, который будет тебе мешать.

Полчаса ушло на скромный обед, ещё полчаса на восстановление холста с мольбертом. После перерыва получалось гораздо проще.

— Следующая стадия, — несвойственно властно произнёс Савада, вставая и создавая палитру с двумя огоньками. — Попробуй одолжить мне своё пламя.

Савада волновался. Приближался момент истины: если Мукуро не сможет сделать запрошенного, никто не сможет. А значит, можно было забыть об исполнении мечты, можно было забыть об освобождении. Символизм, образы — их нужно было развеять. Но прежде их нужно было создать. Почувствовать. Ему нужно было обнять её ещё раз. Последний. Без всех видов пламени он не смог бы подарить ей жизнь. С пламенем Тумана и Неба он мог создать только её призрак, но он уже был бы способен подарить надежду, что однажды всё сбудется. Что когда-нибудь всё будет хорошо.

Огонёк загорелся сразу. Мукуро зажёг его без труда. В сравнении с созданием холста это казалось детской забавой. Савада подошёл к холсту молча, благодаря Мукуро душой и улыбкой, но не произнося вслух.

Рисовать пламенем было проще и быстрее, нежели красками. Контроль воли и разума был важнее движений рук. Один мазок мог принять любую форму, утопая в пламени Тумана. Именно оно позволяло контролировать форму, в то время как пламя Неба являлось связующим звеном. Реборн рассказывал, что пламя Неба означало гармонию. Оно объединяло под собой все остальные атрибуты, потому Саваде в прошлой жизни удавалось так изящно смешивать два вида пламени. Но двигаться, обманывая реальность, помогало уже пламя Тумана. Савада раньше не задумывался над такими мелочами. Обучая Мукуро, он, наконец, осознал важность деталей, которые считал несущественными. Привык к их естественности.

Савада подал руку призрачной девушке, сошедшей с картины. Она улыбнулась ему. Девушка была мрачно бледна: сложно было придать естественный цвет коже, смешав всего два неподходящих для этого пламени. Добавь Савада ещё немного пламени Неба, тогда бы кожа получилась бы слишком рыжей, ещё более нездоровой, но указывавшей уже на другую болезнь. Зато нестрашно было «покрасить» волосы в рыжий, чуждый девушке цвет. Лёгкое платье из густого пламени Тумана скрывало предполагаемую наготу.

— Это твоя жена? — спросил Мукуро. Он одолжил своё пламя Саваде, часть его предоставил в полное пользование, потому его участие в управлении «картиной» не требовалось.

— Нет, — блаженно глядя на улыбающуюся девушку, ответил Савада, приводя Мукуро в замешательство. У него больше не было вариантов. — Уверен, что я могу забрать остальные кольца?

— Я ими воспользоваться всё равно не могу, а два кольца Тумана, — поднял он к лицу, тыльной стороной ладони повернув к Саваде, показывая пылающее кольцо, — мне всё равно ни к чему, верно?

— Верно.

— Что ты собираешься с ними делать?

— Ну… — задумался Савада, достав одно кольцо Дождя и покручивая в пальцах, — одно я определённо точно отдам Такеши. Ещё одно — Рёхею. А там посмотрим.

Кольцо Грозы он собирался попридержать, пока Ламбо не подрастёт. Неугомонный ребёнок без того доставлял немало проблем, а с силой пламени вовсе мог дел натворить. Остальным кольцам тоже оставалось ждать появления своих хозяев.

— Не поможешь спрятать её иллюзией, чтобы я смог вернуться с ней домой? — Пришлось пояснить на непонимающий взгляд: — Я бы хотел побыть с ней ещё немного.

В этом не было никакого смысла. Савада должен был избавиться от неё сразу же. А лучше вовсе «пробником» сделать своего боевого товарища, как в старые недобрые времена. Он ведь хотел только глянуть, получится ли у него или нет, используя не своё, а чужое пламя. Савада хотел создать не призрака, а «живую» девушку, но не хватало цветов. Без красного невозможно было нарисовать губы и придать живости румянцем, без смешения всех цветов невозможно было создать ни зрачки, ни белки. Даже научи он в скором времени остальных, даже Ламбо, обращаться с пламенем, без цветов Урагана и Облака не смог бы завершить картину. Ту, которая должна была освободить его от гнёта прошлого. В это он верил. Внушил себе, иначе не смог бы отпустить.

Проведя молчаливый вечер дома, Савада заснул, держа сидящую у кровати девушку за руку.

* * *

— Она исчезает, Мукуро!

Едва открыв глаза, в панике Савада сорвался к телефону, лежащему на столе. За плохо занавешенным окном светила Луна, затмевая собой звёзды.

— Просто развей её! — гневно ответили на другом конце провода. — Она уже давно должна была исчезнуть: у неё не такой большой запас пламени был.

— Да, прости, — поуспокоился Савада, понимая, насколько глупо повёл себя. Не смог контролировать себя, увидев, как тает образ в лунном свете. Слишком жутко. Слишком грустно. И так больно… — Я просто не до конца проснулся, — стиснул он зубы, одним движением руки развеивая призрак.

— И больше не смей будить меня посреди ночи из-за такой глупости, иначе забудь о моём содействии!

Звонок резко прервался, но Саваде было уже всё равно. Он сел обратно на кровать и закрыл лицо руками, тихо горько плача. У него давно так не болела душа. А ведь недавно казалось, что он почти со всем справился. Успокоился быстро, вновь впав в уныние. Лёг обратно. Казалось, сон не шёл, однако, утомлённый переживаниями, Савада заснул быстро.

Утром, толком не оправившись от терзаний собственного разума, отправился в школу. Вид энергичных Такеши и Хаято придал сил, заставил улыбнуться.

— Десятый, я слышал, что вы расширяете сферу влияния! — воодушевлённо говорил Хаято, следуя за Савадой на обеденной перемене. Такеши шёл рядом, не вмешиваясь. — Это так круто!

— Ты о чём?

— Реборн сказал, что вашу защиту запросили многие владельцы в Намимори.

«Реборн? — стал выслеживать следы присутствия Аркобалено Савада, но так и не обнаружил младенца поблизости. — Почему я обо всё узнаю последним, а когда мне требуются ответы, его никогда нет поблизости?»

— Я бы хотел участвовать в патрулировании территории! — гордо заявил Хаято.

— Я тоже в деле, — присоединился Такеши, — звучит интересно!

— Отвали, бейсбольный придурок! Ты даже не понимаешь, о чём идёт речь!

«Я тоже не понимаю, о чём идёт речь. Потому что Реборн — сволочь», — совершенно спокойно думал Савада. Он уже привык ко многим выходкам Реборна. А также к тому, что сопротивление бесполезно: аргументов никогда не хватало.

— Мы обсудим этот вопрос позже, — пообещал он, рассчитывая, что Реборн всё же поделится информацией теперь, когда часть была известна. Глянув на кольцо Тумана на пальце, надетого из-за позывов ностальгии, попросил, протягивая деньги: — А пока не мог бы ты сходить купить мне сок и какую-нибудь булочку?

— Без проблем, Десятый! — обрадовался тот, затем посмотрел надменно на Такеши, пытаясь унизить взглядом: «Посмотри, я полезен, бесполезный ты придурок».

Стоило Хаято скрыться за углом, как Савада достал кольцо. Подготовил с утра, положив выбранное в отдельный карман. Остальные тоже носил с собой, не желая, чтобы Ламбо нечаянно дорвался, прекрасно зная, что от детей, особенно таких, нет потаённых мест. Хаято же отослал, чтобы он не обиделся, ведь кольца Урагана у него не было, значит, дать было нечего. А попробуй он безуспешно зажечь пламя Дождя после Такеши — окончательно бы потерял веру в себя.

— Это кольцо Дождя, — отдал он его Такеши. — Полагаю, ты уже знаешь, что нужно делать.

— Ух ты, здорово! Спасибо!

Такеши был воодушевлён. Он помнил то волшебное чувство, когда зажёг пламя в первый раз. Невольно по телу прошлась дрожь возбуждения — зажглось пламя. Его пламя. Такеши ещё не знал, что с ним делать, но само ощущение будоражило разум. Вряд ли бы он придал ему значение, познакомься с пламенем впервые в бою, а не в мирное время. Не было бы возможности задуматься, вчуствоваться.

— Д-десятый? — обомлел Хаято. Вспомнив очереди в столовой, он решил вернуться и предложить разделить свой обед и никак не был готов к тому, что увидит. — Я… Вы настолько мне не доверяете?

«Это как раз то, чего я пытался избежать».

Хаято выглядел настолько подавленным, что аж совесть встрепенулась, хотя Савада не сделал ничего плохого.

— Прости, Хаято-кун, у меня нет кольца Урагана, иначе я бы не обделил тебя вниманием.

— Пожалуйста, дайте мне шанс, — просил, опустив низко голову.

— Дело не в шансах. Если в тебе нет определённого вида пламени, ты ни за что не сможешь его зажечь, сколько бы ни старался.

— Пожалуйста…

«Чем чёрт не шутит?» — выдохнул Савада, сдаваясь. Достав остальные кольца, протянул их на раскрытой ладони.

— Бывают люди, которые обладают несколькими видами пламени, — стал объяснять Савада. — Но не слишком надейся, это большая редкость. Даже это тело, — приложил он руку к груди, показывая на себя, — обладает только одним видом. Ни одно из этих колец не подошло мне. Потому, — положил он ободряюще руку на плечо Хаято, — не расстраивайся, если ничего не получится. Как найду кольцо Урагана, будь уверен, оно окажется у тебя в руках. — Вспомнив про кольцо Тумана, отдал и его. — Это тоже попробуй, больше шансов будет.

Хаято буквально засиял, едва не плача от счастья, отчего Савада забеспокоился, что он слишком вознадеялся, а не только обрадовался вере в него. Небольшая лекция о решимости мало делу помогла: как и многие новички, а как сам Савада когда-то, Хаято напрягался физически, не уделяя должного внимания душе и силе воли.

— Ничего не поделаешь, Хаято-кун, — не видел причин стараться дальше Савада. — Здесь просто нет твоего кольца.

— Нет! — решительно отказал Хаято. Он не мог допустить, чтобы ни одно из колец не испустило пламени. — Я не могу вас подвести.

«Вот поэтому я не хотел, чтобы он видел, как я даю кольцо Такеши!»

— Расслабься, Гокудера, — прежде чем Савада успел успокоить Хаято, вмешался Такеши. — Просто представь, словно до конца матча остались считанные минуты, и нужно вырвать победу из рук соперника. Как желание победить в этот момент — бам! — и горит.

Хаято затрясло. Сжав кулак покрепче, опустив в голову под гнётом злости. Очень тихо, но с угрозой заговорил:

— Я тебе сейчас такой «бам» сделаю… Какой матч, бейсбольная твоя голова?! — перешёл на крик. — Пламя — это оружие! И я тебя им, нафиг, укатаю, как только смогу…

Хаято замолк. Переполненный решимостью врезать раздражающему бейсболисту, не заметив того сразу, он сумел зажечь пламя. Сразу три вида: Дождя, Грозы и Солнца. Савада тоже не сразу поверил увиденному, всё ещё считая основным пламенем Хаято Ураган. Обладатели сразу двух видов пламени уже были редкостью. Сразу четыре — вовсе было чем-то невероятным. Невозможным.

«Неудивительно, что он в тройке сильнейших по рангам Фууты».

— Поздравляю, Хаято-кун, — не отойдя от удивления, заговорил Савада, — ты официально гений.

— Да! — выразил свой восторг Хаято. — Но одно не зажглось, — недовольно заметил он.

— Не жадничай. Ты уже выполнил план по моему впечатлению.

— И горит оно как-то слабо, — в душе ликуя похвале, оставался недовольным до конца результатом. «Нерабочее» кольцо пришлось вернуть.

— Потому что это не основное твоё пламя.

Кольцо Солнца Савада забирать не стал, посчитав, что оно и к лучшему, что не досталось изначальной цели. Было бы сложно объяснить его работу кому-то вроде Рёхея. В то же время казалось, что он использовал пламя неосознанно, незримо. Пламя солнца обладало излечивающими свойствами. Невозможно было обходиться без травм, всё время находясь на пределе своих возможностей. Слишком большая нагрузка на тело давно бы уничтожила его. Пламя Солнца объясняла целостность тканей.

— О, Хибари! — поприветствовал Такеши. Что Хаято, что Савада не могли понять его необъяснимой радости при виде главы дисциплинарного комитета. Пришлось смириться, что это просто Такеши. — Ты тоже за кольцом?

Кёя остановился не из-за вопроса, а из-за пламени. Благодаря Саваде ему пришлось принять во внимание силу пламени. Как-то Реборн ради экспериментальной тренировки заставил Саваду драться с Кёей без использования пламени. Тогда он впервые увидел напуганного Саваду. «Он же загрызёт меня до смерти!» — слетело тогда с его губ. Больше Кёя не позволял ставить такие условия, ибо сражаться с беспомощным Савадой было скучно. Он, конечно, дал маломальский отпор, но Кёя привык к другому.

— У меня нет кольца Облака, Такеши, — продолжая смотреть на экспериментирующего с пламенем Хаято, говорил Савада. — Только Тумана. Для него оно будет бесполезно.

Однако мимо Кёи эта фраза мимо не прошла. Он помнил одержимость Савады. Помнил хорошо его разочарование. Помнил его причину драться, которая внезапно стала неактуальна. Он не мог этого просто так оставить. Бесполезно? Этого он тоже принять не мог, потому молча сверлил взглядом. Пришлось Саваде повернуться в его сторону.

— Пламя Тумана не боевое, — пояснил он, подбрасывая единственное оставшееся кольцо, — ты же предпочитаешь ближний бой. Иллюзии ты не используешь, и не похоже, чтобы у тебя к ним был талант, потому в усилителе смысла нет. Будь у меня кольцо Облака, я бы сам настаивал на том, чтобы ты его принял.

Кёя продолжал настойчиво смотреть, ожидая, когда же Савада перестанет нести чушь и отдаст кольцо. Ему надоело, что он мог зажечь пламя всего на мгновение, когда Савада использовал его в бою непрерывно. Он хотел научиться удерживать пламя дольше. Он хотел победить. Загрызть до смерти так, чтобы тот не смел больше никогда даже заикаться о том, что сильнее.

— Это кольцо, — решил использовать последний аргумент Савада, зная, что так или иначе правда всплывёт наружу, потому лучше вскрыть её сразу, — дал мне Мукуро. Ты всё ещё хочешь его? — вновь демонстративно подбросил кольцо. — Пламя Тумана — пламя Мукуро, — подлил он масла в огонь. — Оно тебе не нужно.

В глаза Кёи вспыхнуло «Уничтожить!». Понимая, что подходить к нему никто не собирается, он подошёл сам, ловя кольцо на лету, когда Савада в очередной раз его подбросил.

— Не смей решать за меня, — прозвучало с угрозой.

Взгляд обещал, что и Савада, и Мукуро, будут непременно загрызены до смерти. Не в этот раз: для интересной долгой битвы он ещё не до конца выздоровел, иначе бы немедленно опробовал новую возможность на Саваде и его компании. Пока оставил в покое, продолжая обход.

— Кажется, ты его спровоцировал, — неуверенно посмеялся Такеши.

— Похоже на то, — печально согласился Савада. Он хотел оставить кольцо себе, как напоминание о прошлой силе и её возможностях. Так казалось, что его небесный напарник, оживлённый Туманом, всё ещё прикрывал спину. — Ну, не беда. Идёмте, за обедом расскажу о свойствах каждого пламени.

* * *

После уроков, оставив детей баловаться с новыми игрушками — кольцами, — Савада посвятил себя клубу Искусств. Вновь привычно стал вырисовывать фигуру девушки, сидящей посреди бескрайнего цветочного поля, в руках сжимая свежесобранный букет. Было уже поздно, когда Савада закончил — в клубе он находился один.

— Ты когда-нибудь рисовал кого-нибудь кроме этой девушки?

Не заботясь о том, на чьей территории находится, Мукуро бесцеремонно разгуливал по школе в зелёной форме Кокуё, однако разумно прикрывался иллюзией от членов дисциплинарного комитета.

В ответ на вопрос Савада указал кистью на картину Томосетсу Тайнодачи, затем вернулся к чистке инструментов, собираясь пойти домой, как закончит.

— И всё? — усмехнулся Мукуро. — Почему бы тебе не нарисовать меня для разнообразия?

— Как погляжу, заняться тебе нечем, — смерил Савада гостя взглядом.

— Как видишь, — развёл руками Мукуро. — В Кокуё сейчас на удивление тоскливо. Думал остаться сегодня у тебя. Милейшая Нана уже разрешила.

— Сама?

Отчего-то стало страшно, что голосом Савада не выдал. Не из-за предчувствия, нет, тут интуиция молчала. Стало неуютно от осознания того, что убийца на испытательном сроке наведывался к Нане, пока он отсутствовал.

— Тебе не о чем переживать, Савада Тсунаёши. Как минимум год я согласился играть роль пай-мальчика. Разве мы этот вопрос уже не обсудили?

— Обсудили. Так же как и то, что тебе следует выбрать что-то одно.

— Как скажешь, Тсунаёши.

Укорив червячка-паникёра, Савада подошёл к Мукуро, внимательно разглядывая, изучая каждую деталь. Запоминая.

— Ты всерьёз задумал меня нарисовать? — удивился Мукуро. Он был уверен, что его отчитают или как минимум всё обернётся в шутку.

— Почему бы нет? Иногда надо отвлекаться. К тому же у тебя красивые черты лица, такие и без причины рисовать не зазорно.

День почти закончился, пора была возвращаться домой, пока школьные ворота не закрыли. Подготовив предварительно новый холст и сделав весьма условный набросок для будущей картины, Савада с подопечным направились домой. Предчувствуя угрозу, Мукуро скрылся за иллюзией ученика средней Намимори: Кёя шёл им навстречу.

«Заметит, не заметит?» — гадал Савада, волнуясь. Не было желания застрять в школе из-за драки.

Краем глаза Савада заметил, как Кёя зажёг пламя. Спиной не видел он, как странно оно себя повело. Зато услышал, как прекратились шаги.

— Стоять, — прозвучал командный голос.

Савада и Мукуро искоса переглянулись, оборачиваясь не сразу. Чем ближе Кёя подходил к «неизвестному» другу Савады, тем непостояннее себя вело пламя. Приблизившись вплотную, Кёя пристально посмотрел в глаза. Мукуро старательно сдерживал смех.

— Хибари-кун, не мог бы ты не светить пламенем где ни попадя? Оно только для особенных противников. Обычным людям о нём знать не стоит. — Для пущей убедительности, пытаясь воззвать к любви к дисциплине, добавил: — Таково правило.

— Кто ты, и из какого ты класса? — немного подумав, спросил Кёя, убирая пламя. Такую мелочь он без проблем мог забить тонфа в случае неповиновения.

— 3-Б. Можешь звать меня Кабане*, — приветливо улыбнулся Мукуро. Ответ Кёю не удовлетворил, потому он вытащил одну тонфа, пока предупреждающе.

— Я не спрашивал, как тебя можно звать. Я спросил, кто ты?

Мукуро улыбнулся шире, не скрывая, что что-то задумал.

— Савада Кабане, — как можно чётче произнёс он. — Студент по обмену.

— Савада? — посмотрел Кёя на единственного до этого человека с обозначенной фамилией.

Что подыграть, что раскрыть истину было чревато последствиями, а выбрать что-то надо было. Но очень не хотелось: рисковал либо потерять хрупкую связь с Мукуро, натрави Савада на него Кёю, либо с Кёей окончательно рассориться.

— Можешь его стукнуть, мне он тоже не нравится.

«Сам нарвался, сам и разбирайся», — с вызовом посмотрел он на Мукуро.

— Так сильно не любишь своего старшего двоюродного братика? — сквозила в голосе искренняя обида. У него хорошо получалось играть.

— Ладно, могу и сам стукнуть, — пообещал Савада.

Пока двое «братьев» спорили, Кёя потерял интерес и ушёл. Он видел родственные перепалки не раз. Эти не казались исключением. Однако за Кабане решил следить пристально, желая разгадать загадку взволнованного пламени, которое вновь вело себя нормально, стоило продолжить последний обход перед закрытием ворот.

«В итоге я подыграл Мукуро», — с досадой думал Савада. Вслух же произнёс:

— С поступлением в среднюю Намимори. «Братец».

— Похоже, что я задержусь у тебя дольше, чем планировал, — довольно улыбнулся за иллюзией Мукуро. На какое-то время его скука была развеяна.

Дома Нана постелила футон для Мукуро в комнате сына, как его другу. В ту ночь Реборн решил заночевать в комнате Наны, что не вызвало восторга у Савады, но спорить он не стал. Ничто не предвещало беды, даже взаимные колкости между Мукуро и Реборном не переходили рамки уничижительно-шуточных. Фуута принял нового брата ещё в больнице, потому, как ни странно, был рад его видеть. Бьянки пару раз пыталась подсунуть отравленной еды, но Мукуро сразу предупредил, что ему чужда еда, приготовленная «с любовью». Перед сном наведался к Кену и Чикусе: невыгодно было терять связь, потому он проведывал их периодически, хотя с их верностью этого не требовалось. Савада заснул раньше, чем Мукуро вернулся.

* * *

Шорох и тяжёлое дыхание выдавали беспокойный сон. Мукуро стискивал зубы, сдерживая то ли эмоции, то ли боль, сжимал простыню в кулаке. Проснулся с тихим криком, как раз когда Савада собирался его разбудить, вытащить из этого кошмара. Словно стараясь спрятаться, особенно не желая пересекаться взглядом, опустил голову, одной рукой касаясь лба.

— Я принесу воды, — ничего не спрашивая, предложил Савада.

— Шоколад, — измученно произнёс Мукуро. — Я хочу шоколад. Найдёшь? — сквозь волосы и несжатые пальцы глянул он.

— Не уверен. Попробую.

В холодильнике мог залежаться шоколадный коктейль. Редко, но Нана покупала его для себя. Купить новый проблемой не станет, а Нана была чудесной женщиной, чтобы не войти в положение. Однако на кухне Саваду ждал сюрприз в виде Ламбо, в наглую тайно пьющего виноградный сок.

— Ш-ш-ш, — приложил ребёнок палец к губам. Саваде пришлось опуститься на колено, чтобы не смотреть на него сверху вниз.

— Ламбо, пить по ночам плохо.

— Почему?

— Потому что ты опять описаешься и расстроишь Нану.

— Маман? — забеспокоился мальчик. — Ламбо не хочет расстраивать маман.

— Знаю. Потому давай сходим в туалет перед сном, и ты спокойно поспишь, не намочив в этот раз простынь. Договорились?

Ламбо не любил горшок, потому пришлось помочь ему воспользоваться унитазом. Савада называл это похвальным стремлением, чем гордился проблемный ребёнок. Тихо пробравшись в детскую, укладывая в кровать, заметил под подушкой пару шоколадных плиток.

— Ламбо, можешь одолжить мне одну? — указал Савада на шоколад. Я потом куплю тебе такую же.

— Две!

— Тс-с-с, — пришла очередь тем же знаком просить ребёнка быть потише. — Одну. И я не скажу Нане, что по ночам ты воруешь сок.

Ламбо поджал губки, не зная, заплакать ему или принять предложение.

— Ладно.

Демонстративно отвернувшись, протянул он одну плитку.

— Спасибо, Ламбо, — благодарно улыбнулся Савада, погладив мальчика по голове. — Спокойно ночи.

В комнату Савада вернулся с шоколадом и кружкой горячего чая. Мукуро ещё не спал, принял сладость молча.

— Извини, что так долго. Пришлось немного поторговаться. — Мукуро ничего не ответил. — Завтра после школы купим тебе чего-нибудь. Мне в любом случае нужно будет взять одну для Ламбо.

— Такого больше не будет, — наконец заговорил Мукуро. — Я просто слишком расслабился.

— Шоколад-то ты любишь всё равно, — улыбнулся Савада.

Второй раз Мукуро засыпал долго, зато спал спокойно. Вставать, правда, было тяжело.

* * *

В школе обеденное время Савада потратил на новую картину. Увлёкшись, пропустил урок, благо то была всего лишь физкультура. Подумав немного, пропустил ещё один, ради того, чтобы закончить картину за один день. Когда прозвенел последний звонок, к клубу стали подтягиваться остальные участники. Кто-то из девушек просто заглянул, желая хотя бы одним глазком увидеть Саваду в действии.

— Какой красавчик! — не ускользнуло от них новое лицо на сохнущей картине. — Он парень той девушки, что ты постоянно рисуешь?

— Да ни в жисть! — ужаснулся Савада.

— Он ангел! — млея, произнесла новоиспечённая фанатка только увиденного образа.

— Всего лишь человек, — эффектно явил себя толпе заочно влюблённых в него школьниц Мукуро.

— Офигеть, словно с картины сошёл!

Пришлось подойти к самоубийце, шепнув невзначай:

— Ты ведь понимаешь, что будет, если тебя увидит Хибари?

— Я стану героем, давшим ему достойный отпор, — тем же шёпотом ответил Мукуро.

— Просто уйди отсюда поскорее, пока не накликал беду, — махнул на него рукой Савада.

Оставалось почистить инструменты, и можно было идти на подработку. Замер, когда почувствовал убийственный взгляд за спиной. Не видел он, как пристально Кёя смотрел на картину, меняясь в лице. Резко обернувшись, Савада рефлекторно произнёс, как герой плохого фильма:

— Я могу всё объяснить! — Однако быстро понял, что от объяснения лучше не станет. Лишь бы не хуже. — Хотя нет, лучше не буду.

 «А вот об этом я не подумал», — укорил себя в беспечности, ловя цепь от тонфа, запущенную в гневе в ненавистное лицо на холсте.

— Я не позволю уничтожить моё творение, — серьёзно говорил Савада. Даже несколько с угрозой.

— Тогда сожги его сам, тебе не в первой.

— Не беспокойся, сегодня же это, — хотел Савада сказать «лицо», но понял, что как раз таки это лицо явно ещё не раз объявится в средней Намимори, чтобы попортить нервы либо ему, либо главе дисциплинарного комитета, — эта картина покинет территорию школы.

Оставалось придумать, куда её деть. Можно было бы отдать Мукуро на сохранение в Кокуё, но не известно было, когда он туда вернётся в виду сложившихся обстоятельств. Домой нести — не вариант, ибо долго она там не просуществует со всеми взрывами и ядовитыми испарениями.

«Мастеру, что ли, подарить?»

Нужно было дать картине высохнуть, прежде чем её можно было забрать.