Свет проникал сквозь незанавешенное окно. В комнате было слишком много белого, отчего свет буквально резал отвыкшие от него глаза.

«Слишком светло».

Савада попытался укрыться одеялом с головой, но помешала трубка от капельницы. Пришлось открыть глаза и осмотреться. Прикроватная тумба была завалена фруктами и сладостями. В двуместной палате больницы Намимори он лежал не один.

— С добрым утром. Долго же ты спал.

У окна стоял Мукуро. Обернувшись в сторону Савады, звякнул цепью, опускающейся с металлического ошейника, словно галстук. Того самого, который он не позволил нацепить на него Вендиче. Сам Мукуро был в лёгкой зелёной пижаме.

— Что эта штука на тебе делает?

— У твоего друга Аркобалено дурное чувство юмора.

— Мне можешь не говорить, — поморщился Савада. — Полагаю, Реборн тебе уже всё объяснил, раз я цел и невредим и мы в одной палате?

— Да. Не только он. — Поймав заинтересованный взгляд, продолжил: — Похоже, тебе удалось втереться в доверие Кену. Я удивлён.

— Как?.. — Савада не успел удивиться, как пришло осознание. Не было крепче связи, чем между троицей из Кокуё. — А, понял. Ты контактируешь с ними посредством одержимости тел.

— Быстро до тебя доходит.

— Бывает. Например, я не понимаю, почему ты здесь. Не похоже, чтобы ты был сильно ранен. Или всё же сказались атаки Хибари?

— Как ты и сказал, я полностью здоров. А здесь потому, что нахожусь под твоим надзором. Вот уже четвёртый день ты за мной пристально следишь.

Мукуро развёл руками, довольно улыбаясь. Пока говорил, успел достать из тумбочки шоколадку, потому наслаждался лакомством, повалившись на кровать. Ему было хорошо. Впервые за всю жизнь ему было действительно хорошо. Нет, он не отбросил своих планов по уничтожению мира, но одержимость больше не душила, всего лишь прогрызала маленький туннельчик в мозгу червячком под названием «навязчивая идея». И мафию он всё ещё люто ненавидел. Согласился играть по правилам, потому что другого плана не было, а Кен и Чикуса были слишком полезны, чтобы так бездарно вычеркнуть их из своей жизни. Всего год он мог позволить себе подождать.

— И я что-нибудь за эти дни заметил за тобой? — криво улыбнувшись, спросил Савада.

У Реборна и правда было странное чувство юмора. Пытался ли он проверить Мукуро или же дал возможность хорошенько поразмыслить, не позволяя убегать от вопроса насущного, всегда держа перед глазами первопричину — ведь он ни за что не сказал бы.

Мукуро глянул на Саваду, затем на шоколад, явно взятый, естественно без спроса, с тумбочки соседа.

— Кроме того, что ты любишь шоколад.

— Боюсь, что ничего.

— Ясно. Тогда почему бы не обсудить, что будет дальше? Тебе нужно где-то жить. И школу я прогуливать не позволю: сейчас без образования о нормальной жизни можно не мечтать.

— Серьёзно? — посмеялся Мукуро, покручивая на пальце диплом о высшем образовании. — Я останусь в Кокуё, — утвердительно заявил он. — В среднюю Намимори я точно ходить не хочу, да и форма Кокуё мне нравится больше.

«Зелёная», — вспомнил Савада, рассматривая пижаму Мукуро.

— Тебе нравится зелёный цвет?

— Ну, чёрный и фиолетовый мне нравятся больше.

«Чёрный и фиолетовый?»

Задумавшись, Савада представил Кёю в чёрной пижаме и с тонфа в руках, пылающих пламенем Облака.

— Ох, — невольно выдохнул, представив, что Кёя сделал бы с Мукуро. — Я бы предпочёл, чтобы ты был ближе ко мне, но, боюсь, в средней Намимори тебе и правда жизни не дадут.

За дверью послышались знакомые голоса, а вскоре раздался вежливый стук. Однако дверь открыли, не дождавшись ответа.

— Десятый, вы очнулись! — едва не со слезами на глазах Хаято бросился обнимать Саваду, откинув в сторону пакет с продуктами. Пришлось похлопать успокаивающе по спине.

— Ты как, Тсуна? — Такеши непривычно смотрелся в пижаме.

— Как ты?! — попытался сорваться с места Савада, но не упал лишь благодаря поддержки Хаято.

— В порядке, — широко улыбнулся Такеши.

— Какое «в порядке»? У тебя дыра в животе! Ты лежать должен.

— Да ладно тебе, мне же не вспороли живот, а всего лишь проткнули.

— Всего лишь, — выдохнул Савада, качая головой, касаясь рукой лба.

«Как всегда невероятен».

— И тебе привет, — подошёл Такеши к Мукуро. Не было ни злобы, ни неприязни, одно радушие. — Кстати, когда малыш уже это снимет? — показал он на ошейник.

— Метким выстрелом… — не глядя, проворчал Хаято, мечтая, когда же Десятый избавится от опасного преступника. По его мнению, им вообще было противопоказано находиться в одной палате.

— Боюсь, у Реборна нет ключа. — Пришлось пояснить, встретившись с непонимающим взглядом. — Это не его игрушка. Но да, — удалось-таки сесть, — снять надо бы.

— Позвольте мне, — вышел вперёд Хаято, доставая миниатюрный динамит. — Обещаю, он не умрёт. Возможно.

— Хаято-кун, очень прошу, не приноси больше в больницу динамит.

— Как? В больницу тоже нельзя? — искренне удивился. Он совсем недавно смирился с тем, что приходилось убирать динамит в шкафчик в школе, чтобы не брать на уроки. Знал бы Савада, где Хаято его держал, отругал бы. — Ну, могу тогда сестру позвать, она своим рисовым шариком и не такие замки вскрывала, — произнёс он злорадно, потирая руки.

— Ага, вместе с дверью, — припомнил Савада все ремонты по причине того, что Бьянки не пускали в ту или иную комнату. — Не надо нам такого счастья.

— Ну, тогда я могу разрезать мечом, — предложил Такеши. Хаято ждал опровергающего комментария от Десятого, но его не последовало, что расстраивало. Вместо этого Савада всерьёз задумался о данном варианте.

— Хаято-кун, не мог бы принести мне кофе?

— Слушаюсь! — пулей помчался он к выходу, резко остановившись у двери. — Но вам сейчас нельзя кофе.

— Чай? Его вряд ли могли запретить. Только покрепче. — Дождавшись, когда Хаято оказался на достаточном расстоянии, спросил: — Твой меч правда справится с таким металлом. Я не смог даже понять, что это за сплав.

— Думаю да.

Такеши наклонился, чтобы получше рассмотреть, но, ойкнув, взялся за живот.

— Всё в порядке? — забеспокоился Савада.

— Да, конечно. Просто наклоняться ещё не могу.

— Ты бы сел. Рано тебе ещё напрягаться.

Такеши согласился, что посидеть было бы неплохо. Мукуро же, всё это время втихомолку евший спрятанный иллюзией шоколад — явно столкнувшись уже однажды или даже не единожды с негодованием Хаято, — нажал на кнопку вызова медсестры. Савада со своей стороны не видел, как на ночной рубашке выступила кровь.

Такеши продолжал утверждать, что с ним всё в порядке, но его всё равно увезли. Вернувшийся Хаято отчитал его за то, что заставил Десятого вновь беспокоиться, однако беспрекословно сопроводил до палаты. Савада молча смотрел.

— Жалеешь, что не позволил Вендиче забрать меня? — спросил Мукуро, когда они вновь остались одни.

— Нет. Пока нет. И надеюсь, ты не дашь мне повода для сожаления.

— А если дам? Что тогда? Не думаешь же ты, что я согласился на сделку только ради того, чтобы не попасть в тюрьму? Сбежать для меня — не проблема.

Савада знал.

— Как ты себя чувствуешь? — вновь задал он вопрос, на который в прошлый раз так и не получил ответа.

— Не желаю говорить с тобой об этом, — напрягся Мукуро.

— Как знаешь, — не глядя на собеседника, говорил Савада. — Но ты остался вовсе не потому, что твои товарищи стали залогом. Не потому, что неисполнение уговора может обернуться серьёзными последствиями для тебя. И даже не потому, что так будет проще добраться до меня: сейчас тебе сделать это будет всё равно проблематично, учитывая, что кинжал исчез, а новый ты вряд ли просто так получишь. Признайся, — посмотрел он, наконец, на Мукуро, — тебе самому интересно, изменится что-то или нет.

Вновь воцарилось молчание. Мукуро довольным не выглядел. Всё же через какое-то время краем глаза посмотрел в сторону Савады, но было ясно, что на самом деле смотрел он не на него, а на тумбу. Взяв первую попавшуюся плитку шоколада, Савада протянул её соседу по палате. Хаято был категорически против, но ведь его не было, а никто из присутствующих бы не рассказал.

— Тот Аркобалено сказал, что ты тоже помнишь прошлые жизни.

— Жизнь. Одну. И «того Аркобалено» зовут Реборн. Что мне, что тебе, он ещё нервы потреплет, будь готов.

— Уже успел понять, — усмехнулся Мукуро, щёлкнув по цепи пальцами. — Ещё он сказал, что в прошлой жизни ты в одиночку пошёл против мафии. Сражался до самой смерти. Так почему сейчас ты на их стороне? Почему больше не ненавидишь?

Савада не жалел жизни ради своей цели. Так сказал Реборн. И он говорил правду: ложь Мукуро видел насквозь. Совсем как он. Мукуро пытался понять, почему кто-то, в кого его ткнули, словно в зеркало, резко пошёл другим путём.

— Ненавижу, — стиснул ладонь в кулак Савада, дав на мгновение волю эмоциям. Мукуро успел ощутить всю злобу, которую Савада затаил за всю прошлую жизнь. — И никогда не прощу.

* * *

— Люблю тебя.

— И я тебя люблю.

Мужчина игриво чмокнул жену в губы. Как всегда делал перед уходом на работу. Обычную работу в художественной мастерской. Проработав вынужденно наёмниками, пара, наконец, получила возможность зажить обычной жизнью: они избавились ото всех, кто мог их преследовать. Денег накопить успели достаточно, чтобы не тужить, потому пара могла позволить себе заниматься тем, чего хотели, не думая о том, что будут есть на следующий день. Однако работа мужчины была не только любимым делом, но и гарантией того, что запас внезапно не оскудеет.

Молодая женщина готовила на кухне. Училась до сих пор. Смешивать яды у неё получалось лучше, чему когда-то научилась вместе с мужем. Отшучивалась, что если готовить учились тоже вместе, она уже могла бы работать шеф-поваром в собственном ресторане.

За штанину мужчины скромно потянула маленькая девочка лет четырёх. Увидев, что на неё обратили внимание, она потянула маленькие ручки вверх.

— На ручки, — тихим, нежным голоском попросила она, глядя с такой невинностью и надеждой, что у её отца защемило сердце.

— Сокровище ты моё!

Как он мог не поднять её и не обнять крепко-крепко? До безумия любил свою дочь и не мог ей нарадоваться. Глядя на них, женщина, счастливо посмеявшись, предложила:

— Почему бы тебе сегодня не взять её с собой? В прошлый раз, ты говорил, она не доставила хлопот.

— Там и работы особо не было, — отёрся он носом о носик, вызывая смущённый смех малышки. — А сегодня придётся не один час с одним клиентом провести. Она же умрёт от скуки.

— Ага, — поддакнула девочка, — умру, — посмеялась она, обнимая папу.

Умрёт…

Когда мужчина вернулся, кухня утопала в крови. Крови самых дорогих ему людей. Их лица исказили ужас и боль — они не умерли быстро. Их тела были истерзаны, изрезаны, выпотрошены. Их пытали даже после того, как убийцы получили желаемое: сейф был открыт. Из него взяли только кольца, трофеи из теневой жизни.

В тот день для мужчины всё исчезло. Исчез он сам. Только одно держало его сломанное сознание в бренном мире — сотворить то же самое с теми, кто не пожалел не только его жену, которую было за что убивать, но и маленького ребёнка.

Мир погрузился во тьму. И мужчина пообещал залить его кровью.

* * *

— Получив второй шанс, я хотел в этот раз прожить обычную жизнь, держась подальше от всего этого мрака, — продолжал Савада. — Не вышло. И раз мне всё равно не судьба сбежать от всего этого, я решил, что воспользуюсь возможностью и уничтожу мафию. По-своему. Термин останется, но определение будет другое. Я хочу изменить саму суть мафии. Если Девятый прав, я постараюсь вернуть Вонголу к истоку, а за ней потянуть все остальные семьи.

— А если не потянутся?

Савада странно улыбнулся, поднимая взгляд на Мукуро.

— Тогда я позволю тебе стереть их с лица земли.

Мукуро улыбнулся в ответ.

— Договорились, Савада Тсунаёши.

— Выбери что-нибудь одно, — поморщился Савада. Имя с фамилией вместе звучали слишком официально.

— Вонгола? — издевательски поинтересовался Мукуро.

— Ага, Десятый, — с не меньшей издёвкой прозвучал Савада. — Составишь конкуренцию Хаято.

— Было бы забавно, — рассмеялся Мукуро, представляя негодование на лице обсуждаемого.

Близилось время отбоя.

* * *

В один из следующих дней на тумбе Мукуро стоял ананас. Судя по вмятинам и следам крови на нём, им кого-то били. Судя по пластырям и синякам на лице Хаято, стало ясно кого. Из посетителя он нечаянно превратился в пациента, успев оставить гостинцы Десятому. Так как гостинцев этих было слишком уж много, Савада решил совершить небольшой обход, благо тело уже позволяло. Пакет за ручки повесил на средний крюк стойки для капельницы. Первым досталось фруктов и конфет Такеши. По убедительной просьбе Савады он больше не вставал без необходимости, ожидая дозволения от лечащего врача. Рана заживала быстро, до турнира по бейсболу успел бы выписаться трижды. Если бы ещё рана не открылась, тогда вышел бы ещё раньше.

Открывая следующую дверь, Савада понял, что совершил ошибку: заговорившись, он забыл попросить Мукуро подождать снаружи. В ужасе Фуута отполз к краю кровати. Сам испугавшись за его состояние, Савада обернулся к Мукуро с просьбой:

— Не мог бы ты…

— Нет! — воскликнул Фуута, не позволяя договорить. — Пожалуйста, заходите оба, — улыбнулся он так, словно ничего не произошло.

— Ты уверен? — спросил Савада, подходя к постели.

Фуута кивнул, протягивая дрожащую руку Мукуро. Ухватившись за изящную ладонь, смог унять дрожь: так он пытался избавиться от страха, засевшего в душу.

— Мукуро-ни больше не сделает мне ничего плохого, ведь Тсуна-ни принял его. Я верю Тсуне-ни, — говорил он, улыбаясь. Страх исчез, как только Фуута почувствовал тепло новообретённого брата. — К тому же от меня теперь всё равно никакой пользы, — опустил голову, тут же поднимая взгляд прямо на Саваду. — Прости, Тсуна-ни, я больше не смогу делать для тебя рангов!

— Для меня?

— Но даже если я бесполезен, я всё ещё хочу остаться с Тсуной-ни! Теперь, когда я не обременён рангами, могу я вступить в твою семью? Могу я стать частью Вонголы?

— Глупый. — Савада с грустью посмотрел на Фууту. — Ты сам называешь меня старшим братом. Мафия не имеет значения. Мы уже семья, разве нет?

Губы мальчика задрожали. Впервые в жизни Савада увидел, как он плакал. Тихое «Спасибо!» утонуло в слезах, было заглушено грудью Савады, в которую уткнулся Фуута, обнимая одной рукой: он так и не отпустил Мукуро.

Когда Савада и Мукуро выходили из палаты, Фуута вновь улыбался, словно не плакал никогда.

— Он слишком странный, — всё, что сказал Мукуро за дверью, стараясь смотреть в сторону, чтобы ненароком не пересечься взглядом с Савадой.

— Он заставлял вещи парить в воздухе, — напомнил тот. — Тебя ещё что-то удивляет?

— Любой нормальный человек, после того, что я с ним сотворил, боялся бы меня до дрожи в коленях. А он назвал братом.

— Такой уж Фуута. Он как-то говорил, что по долгу службы ему приходилось видеть множество ужасных вещей. Однако он всё ещё может так невинно улыбаться и играть с Ламбо как обычный ребёнок. Он не странный. Он удивительный.

— Тсуна! — отвлёк от философских размышлений вслух голос Дино со стороны лестничной площадки. — Я приехал, как только смог!

Когда Савада обернулся, Дино уже не было, зато его исчезновение сопровождалось до боли знакомым звуком позвоночника, считающего ступеньки. Задуматься о происходящем не дала возможности цепь, просвистевшая мимо правого уха, направленная в лицо Мукуро. Савада поймал её до того, как оружие достигло цели. До того как понял, что тот Мукуро был иллюзией. Посмотрев влево, услышал:

— Не смотри на меня так, я не самоубийца.

«Держится уже лучше, но всё ещё стоит с трудом», — отметил Савада, отпуская цепь.

— Слишком рано, Хибари-кун.

Кёя недоверчиво прищурился. Но Дино напомнил, что тот радостный оклик не был плодом воображения: вытирая кровь из носа, он упрямо поднимался по злосчастным ступенькам.

— О, у тебя новый друг? — приятно удивился он.

— Что-то вроде, — согласился Савада, не зная, как можно было обозначить его с Мукуро отношения. — Это настоящий Рокудо Мукуро. Реборн должен был тебе сообщить, что фотография была фальшивкой.

— Что?! Он?

От удивления Дино запнулся о собственную штанину и решил перепроверить, правильно ли он всё пересчитал в прошлый раз. Сопроводив его «грациозный» полёт взглядом, Савада вновь повернулся к Кёе.

— Это был легендарный Гарцующий Конь Дино? — на всякий случай уточнил Мукуро.

— Та часть, невоспетая в легендах, — выдохнул Савада. — Так на чём мы там остановились? Разве не будет интереснее взять реванш, сражаясь в полную силу? Мукуро всё равно никуда не денется, а сражаться в больнице — не самый дисциплинированный поступок.

Кёя насупился. Логика Савады злила. Злила тем, что он был во всём прав.

— Японские больницы такие опасные!

Дино наконец ступил на последнюю ступеньку, но, увидев кошмар всей своей жизни — Кёю, — отступил назад. И в этот раз не спина перечитывала бы ступеньки, а ступеньки позвонки, если бы Савада не поймал Дино за ворот и не помог выбросом пламени рывком вытянуть его на себя.

— В третий раз? Серьёзно? — не удержался от осуждения Савада.

— Эта ступенька чем-то полита! — привычно пытался оправдаться Дино.

— Кхм, — обратил на себя внимание Мукуро. — Ты так уверен, что я соглашусь с ним драться?

«Ты ведь нарочно?» — был уверен Савада. И ведь Мукуро прекрасно избежал бы предстоящей схватки, а отдуваться пришлось бы ему.

— А он тебя в любом случае в покое не оставит.

— Я всё равно против. К твоему сведению, иллюзионисты чувствительны к боли.

— Знаю, сам был в прошлой жизни.

— Правда?

— Да, потом расскажу.

Савада и Мукуро слишком хорошо общались друг с другом. Общались непринуждённо, полностью его игнорируя. Кёя не мог этого стерпеть. Следующая атака должна была прийтись прямиком в подбородок Савады, как самому раздражающему из трёх, потому как он умел его останавливать.

— Берегись!

Дино толкнул Саваду в сторону. Сторону лестницы… И если бы не пламя, пришлось бы больничный продлевать. Однако, смягчив приземление пламенем, Савада ловко опустился на колено, не ударившись. Следующим должен был присоединиться Дино, как препятствие между Кёей и Мукуро, но произошло невозможное — Дино блокировал тонфа одной рукой.

— Гостинцы, — спокойно передал корзину фруктов подоспевший Ромарио.

— А, ясно, — то ли имея в виду корзинку, то ли внезапное усиление Дино, произнёс Савада.

— О, так ты тоже хочешь драться? — В прошлую встречу в этой же больнице Дино его совсем не впечатлил, однако Кёя изменил о нём своё мнение.

— Я бы с радостью, хранитель Облака моего младшего братика, но сегодня я пришёл к нему, а не к тебе. Давай оставим веселье на следующий раз.

— А если ты не позволишь наложить на себя гипс, — вернулся Савада с корзинкой, — твои кости никогда нормально не срастутся.

— Мне это ненужно.

«Упрям как всегда».

Савада тяжко вздохнул. Опять всё повторялось. Опять он собирался разозлить Кёю ему же во благо, а потом избегать по всей школе, ощущая ото всюду желание его убить. Задумчиво-печально он посмотрел на Дино.

«Ты хочешь, чтобы я это сделал?» — читалось в его глазах.

«А что, неплохая идея», — воодушевился Савада.

Оба синхронно повернулись к Кёе. Вдвоём в одно мгновение скрутили и вырубили. А так как на шум давно сбежался персонал, Савада выкрикнул:

— У вас есть ровно полчаса, чтобы наложить гипс!

Никто не решался подойти: все знали, кто такой Хибари Кёя.

— Если что, валите всё на Реборна! — поддержал Дино.

Шторм закончился, так и не начавшись. Ненадолго. Ровно до того момента, как Кёе снимут гипс. А пока у Савады и Мукуро было время обсудить прошлое и планы на будущее. Бесценные спокойные дни. На больничной койке…