С первых же минут в торговом центре стало ясно, что все лестницы были разрушены. Все, кроме тех, которыми Мукуро желал привести к своему логову. Местами было ужасно неудобно идти: множество обломков так и кричали, что однажды сломают кому-нибудь ноги. Возможно, какие-то из них уже сломали кому-нибудь черепа, так как повсюду были следы присутствия немалого количества людей. Бывших хозяев территории, до того как её захватил Мукуро.

— О, смотри, что я нашёл! — Такеши показал чёрный мобильный телефон. Сердце ёкнуло. — Кажется знакомым.

— Дай, пожалуйста, — протянул Савада руку.

«Сломан».

Во время одной из тренировок телефон Кёи выпадал из кармана. В раскрытом виде как раз под ноги Саваде. Взяв в руки, он заметил необычные отметины на цифрах один и восемь — их-то он и искал.

— Это телефон Хибари.

— Думаешь, он проиграл?

Савада промолчал: ответ был очевиден. Закрыв глаза, зажав телефон в руке, сконцентрировался. Если Кёя был в сознании, если он на самом деле проиграл, его жажда крови была бы ощутима на приличном расстоянии. Еле уловимая, лишённая воли, чистейшая жажда крови, способная мёртвого из могилы поднять — Савада почуял тонкий отголосок ярчайшего желания и отправился по его следу.

«Стена?»

Свежая кладка перекрывала путь. Не было сомнений, чьих рук было дело. Не хватало одного кирпича — смотровое отверстие.

— Можно растворить, — предложила Бьянки, держа сравнительно небольшой торт на блюде.

— Или просто сломать, — взялся за биту Такеши.

— Извини, Такеши, — ломая стену, можно было задеть Кёю обломками кирпича, — пусть лучше этим займётся Бьянки.

Чудо-торт быстро справился с задачей, являя взору изрядно побитого Кёю, сидящего у стены напротив. На нём буквально не было живого места, вся одежда была в крови, а тело в синяках и ссадинах.

— Выглядишь таким же сломанным, как и твой телефон, — кинул Савада бесполезную ныне игрушку. Кёя среагировал быстрее, чем тело подготовилось к боли, отчего он слегка поморщился. — Хотя бы симка целая, уже радует.

— Мне не нужна помощь, — злобно произнёс Кёя. — Я мог выйти в любое время.

— Да мы просто мимо проходили, — рассмеялся Такеши.

— Зачем ты взял этих травоядных с собой?

— Спроси Реборна, зачем он их всех позвал. Повезло, что хотя бы Хаято и Рёхея удалось отправить домой.

— Тебе не нужна помощь, чтобы встать и сражаться, — это верно, — вставил слово Реборн. — Но, пожалуйста, прими помощь с твоими болезнями.

— Болезнями? — переспросил Савада. — Но Хибари-кун уже был у Шамала.

— Был, — согласился Реборн. — И заработал новую партию, — открыв две капсулы, выпуская москитов, продолжал он. — Шамал вылечил предыдущую болезнь, но заразил непереносимостью ёжиков и аллергией на сов. Похоже, Мукуро воспользовался этой слабостью.

«Эти нелепые болезни на самом деле существуют?!»

— Погоди-ка! Мукуро использовал в бою ёжиков?! — не поверил своим ушам Савада.

— Прикольно! — представил Такеши.

— Ничего прикольного! Что вообще может быть в голове у человека, сражающегося ёжиками?! Как вообще можно использовать ёжиков в бою? Они же… они же… ёжики! — Савада думал, что привык к абсурдностям этого мира, но, как оказалось, не ко всем. Впервые за долгое время пришлось сражаться всерьёз, ситуация обострилась до предела. Савада морально не был подготовлен к такому, как тело Кёи, когда он ловил телефон. — Нет, я так больше не могу. Я иду домой!

— Тсуна! — попытался привести ученика в чувство Реборн, произнеся громко и строго его имя.

Нет, Савада вовсе не собирался уходить, не завершив начатое. Его просто душил праведный гнев оттого, что всюду были ненормальные. И дети. Мафия — дети! Преступники — дети! И разбираться со всем этим отправили детей! А тут вновь абсурдность с болезнями Шамала всплыла.

— Но он ёжиков использует, — уже спокойнее произнёс Савада. — Это так… — замялся он, пытаясь вспомнить слово.

— Бесчеловечно, — вырвалось из уст вставшего Кёи.

— Ну, это не то, что я имел в виду. Но это тоже.

— Слишком странно? — попыталась угадать Бьянки.

— Стрёмно! — вспомнил Савада. — Какие ещё навыки у противника, кроме ежиной атаки? — всерьёз обратился он к Кёе. Тот отвернулся.

— Не знаю. Не имеет значения: я загрызу его до смерти.

Кёю шатало, каждый шаг давался ему с невероятным трудом. Сложно было представить, сколько костей у него было сломано. Однако он упрямо пытался идти. Он готов был драться, превозмогая боль, переступая через самого себя. И Савада знал, что, если не Мукуро, то рядового бедолагу он изобьёт безо всяких проблем.

— Как пожелаешь. Мы пойдём вперёд, не будем тебе глаза мозолить, — припомнил Савада нелюбовь Кёи к толпам. — Если Мукуро будет ещё на ногах, когда ты придёшь, так и быть, оставлю его тебе. Но! — перешёл он на максимально строгий и нравоучительный тон. — Если я хотя бы на секунду усомнюсь, что ты способен его победить, я отниму у тебя добычу. Можешь сколько хочешь потом меня преследовать. Я предпочту лишний раз тебя вырубить, чем видеть твоё бездыханное тело.

Кёя недовольно хмыкнул в сторону, но спорить не стал. Он хранил силы для основной битвы. Всё, чего он хотел, — загрызть Рокудо Мукуро до смерти.

* * *

Бывший кинотеатр без стульев выглядел слишком пустынным и большим. Из всей мебели остался лишь старый потрёпанный VIP-диван у большого окна в конце зала. На нём восседал последний противник, разноглазый юноша.

— Рокудо Мукуро, — произнёс Савада.

— Счастлив видеть тебя вновь, десятый босс Вонголы.

— Если ты знал, кто я, ещё в «Лавке», к чему были все эти церемонии? Раз так сильно хотел видеть меня именно здесь, мог бы передать мне приглашение лично в руки.

— Ты так старательно строил из себя невинность, это было так забавно — наблюдать за тобой.

— Фуута! — отвлекла от «задушевной беседы» Бьянки.

Савада совсем не чувствовал присутствия мальчика. Его волю полностью поработили. Безжизненным взглядом он смотрел во всепоглощающую пустоту, удерживая в руке кинжал, воткнутый в живот Такеши.

— Паршиво… — только успел сказать, падая без сознания, как только ребёнок вытащил клинок.

Развернувшись, Фуута неуклюже попытался атаковать Саваду, но упал на колено, резко отводя руку с оружием в сторону, разрезая остриём брюки Бьянки. Девушке пришлось отпрыгнуть в сторону, прежде чем одержимый Фуута смог её ранить, как Такеши.

«Контроль сознания? Нужно выбить у него из рук кинжал».

— Бьянки, позаботься о ране!

Не желая ненароком ранить ребёнка, Савада одолжил биту. Выгадав момент, ударил не очень сильно по кисти, затем по клинку, обезоруживая. Оставалось обездвижить, что Савада сделал объятиями.

— Тише, Фуута, — как можно ласковее заговорил он, шепча на ухо. — Я здесь, с тобой. Я рядом. Мы все с тобой. Ты только вернись. Никто не посмеет тебя судить. Что бы он ни заставил тебя сделать, что бы ни сохранилось в твоей памяти — это не твоя вина. А теперь прости…

Савада собирался погрузить мальчика в сон нажатием на сонную артерию, но почувствовал, как к нему вернулась воля. Фуута был здесь, не его пустая оболочка.

— Тсуна-ни!

На глазах Фууты выступили слёзы, всё его лицо выражало боль и сожаление. Не в силах оставаться в сознании, пробившись сквозь чужой контроль, он провалился в глубокий сон. Вмешательство в разум и внутренняя борьба не прошли бесследно: из носа и ушей потекла кровь.

— Фуута? Фуута! — испугался Савада. Пульс прощупывался. Ровный. Слабый, но уверенный.

— Надо же, — заговорил Мукуро. Атаковать он не спешил, потому Савада продолжал сидеть, прижимая к себе мальчика, поглаживая по голове: небольшой массаж должен был хоть немного облегчить состояние. — Он не спал девять дней. Он был первым, кого мы захватили. Мы приехали в Японию, чтобы поймать десятого Вонголу, но у нас не было зацепок. Нам удалось узнать, что Фуута сам нашёл десятого босса, и схватили его, но он сослался на омерту и отказался говорить. Потом он закрыл своё сердце и потерял ранговые способности.

— Что же, не имея выбора, ты использовал список сильнейших бойцов Намимори, которые Фуута сделал раньше, — попытался расставить всё по своим местам Реборн. — Чтобы вычислить Тсуну и его семью, верно?

— Верно. Но, как оказалось, можно было обойтись без того. Кен всего-то ввязался в драку с парой-тройкой рэкетиров. Но неважно, какой план был успешнее: Вонгола стоит здесь, передо мной.

— А ты болтливый.

Савада встал, взяв мальчика на руки. Хотел отнести ближе к выходу, чтобы меньше думать о его безопасности во время боя. Проходя мимо добравшегося до кинотеатра Кёи, взглядом попросил, чтобы вгрызся в Мукуро всеми клыками. На свежую кровь на тонфа уже не заострил внимания.

— Я заставлю его замолчать.

— Оя, Кен уже должен был вернуться. Чем он занят?

— Щеночек спит, — странно улыбнулся Кёя.

— Ты невовремя, Хибари Кёя, — произнёс Мукуро, вставая с дивана, прихватывая с собой шест. — У меня важный разговор с десятым Вонголой.

— Меня это не волнует. Я загрызу тебя до смерти!

Сидя рядом с Фуутой, Савада наблюдал за битвой. Кёя атаковал первым — Мукуро пришлось стать серьёзным, раскрывая перед Савадой некоторые свои способности. Как сменилось число в красном глазу, с такого расстояния было не разглядеть, но зато чётко видна была горящая в нём аура. Одна из ран открылась — Кёя пошатнулся.

«Если Мукуро не может одолеть Кёю даже в таком состоянии, то не так уж он и силён. Не в ближнем бою».

— Если бы ты не был ранен, исход нашей дуэли был бы неясен. Ты тратишь слишком много моего времени, я хочу скорее перейти к Вонголе.

Аура в глазу потухла, что-то в нём изменилось вновь, а вместе с тем в воздухе образовались совы, удерживающие за передние лапки ёжиков.

— Кю, — произнёс тот, что завис прямо перед лицом Кёи.

Савада смотрел спокойно. Мелочи вроде ёжиков его больше не волновали, в Кёе сомневаться не приходилось. Глупой иллюзией Мукуро сам подписал себе смертный уговор: он не был готов к тому, что старый трюк больше не эффективен.

Слабой от боли рукой Кёя потянулся к ёжику, почесал его по неосязаемом брюшку… И внезапно атаковал Мукуро, с размаху ударяя в грудь, метя в солнечное сплетение. Добил перекрёстным ударом двух тонф в подбородок.

— Всё закончилось, — произнёс Реборн.

— Похоже на то, — согласился Савада.

Кёя упал без сил. Звук падающего тела в тишине звучал особенно громко.

— Ты и правда позволил ему сражаться в таком состоянии. Так сильно заботишься о его гордости?

— Будто ты не знаешь, насколько она ему важна.

— Знаю, но закончить дело должен был ты.

— Дело меня сейчас волнует меньше всего, — взглядом указал он на Такеши и с силой зажимающую ему рану Бьянки.

— Не беспокойся об этом. Лучшая медицинская группа Вонголы уже на пути сюда.

— Надо же, — прозвучало с сарказмом, — лучшую медицинскую группу ты догадался использовать, а для поимки опасного преступника группу школьников снарядил. У тебя извращённые взгляды на воспитание детей.

— Будешь капризничать, я и медиков отзову.

— Медицинская команда не потребуется, — послышался голос Мукуро.

Савада даже не шелохнулся, когда на него навели дуло пистолета. Лишь отметил про себя: «Walther PPK?» Ему незачем было суетиться. С такого расстояния достаточно было пламени ярости, чтобы замедлить пулю и уклониться. Однако странным казалось, что не чувствовалось жажды убийства, направленной на него. Мукуро, по ощущениям, определённо желал смерти едва ли не всему миру, но Савада нужен был ему живым.

«Особая пуля?»

— Ку-фу-фу, — рассмеялся Мукуро, опуская пистолет. Лишь для того, чтобы в следующее мгновение приставить к своему виску. — Arrivederci.

Всё случилось слишком быстро: прозвучал выстрел, и тело Мукуро упало замертво. По пыльному полу стала растекаться кровь.

«Медицинская команда не потребуется?» — Савада напрягся. Слова Мукуро с делом не вязались. Стоило встать и с осторожностью проверить тело, однако, остановившись в двух шагах от тела, ближе подходить Савада не решался.

— Реборн, ты что-нибудь чувствуешь?

— Нет, ничего. Но если то, что говорил Ланчия, правда, тебе стоит быть осторожным.

Саваду отвлёк тяжёлый вздох — Такеши очнулся. Со стоном, он попытался сесть, опираясь о плечо Бьянки.

— Ох, похоже, всё закончилось, — произнёс он, устало улыбнувшись. — Не поможешь мне встать? — обратился он к девушке.

— Бьянки, отойди от него, — вовремя спохватился Савада, давая знак девушке спрятаться скорее за его спиной. Бьянки не стала спорить, тем более что Реборн тоже кивнул.

— Что-то не так, Тсуна? — изобразил удивление Такеши.

— Зачем тебе вставать? У тебя дыра в животе — ты должен лежать и ждать врачей.

— Ну, рана не такая серьёзная, какой кажется, — неуверенно посмеялся Такеши, вставая. — Видишь, я даже смог сам встать.

И можно было бы ему поверить, если бы с трудом остановленная кровь не потекла с новой силой из открывшейся раны.

— Хватит игр. Я знаю, что это ты, Мукуро.

Такеши не был пустым сосудом, как ранее Фуута, в нём чувствовалась воля. То, что воля эта была чужой, Савада бы не понял, только взглянув. Спасали логика и знание о кинжале. Вот только ничего из этого не могло помочь придумать, что делать дальше в сложившейся ситуации. Такеши уже был серьёзно ранен, что не мешало Мукуро управлять чужим телом. Всерьёз навредить Такеши Савада тоже не мог: покалечь он его — и велика вероятность повторения инцидента на крыше, всё равно что убить. Да и могло вовсе не помочь: если бы Мукуро чувствовал боль, если бы она могла его остановить, он бы так просто не встал.

— Ты портишь всё веселье, — выдохнул Мукуро в теле Такеши. Правый глаз сменил цвет на красный, а зрачок превратился в японскую цифру шесть. По щеке и подбородку образовались отметины, похожие на кровавые трещины, стремящиеся к проклятому глазу.

Наступив резко на рукоять кинжала, подбросил его к руке и поймал. «Такеши» метнул кинжал в Саваду. Уклониться было не проблема: слишком простой оказалась атака. И показалась бессмысленной. Ровно до тех пор, пока, почувствовав неладное, не обернулся, чтобы едва успеть отпрыгнуть в сторону: «Такеши» не думал ранить Саваду, он лишь передал оружие одержимой Бьянки. Две мысли одновременно мелькнули в голове: «Когда её успели оцарапать?» и «Он может контролировать сразу двух?».

«Фуута», — понял Савада. Тогда пострадала не только штанина. Бьянки не подала вида: сама не заметила столь мелкое повреждение.

Хотя Мукуро без проблем контролировал раненое тело, сдаваться, ничего не попробовав, было нельзя: Савада атаковал, в надежде вывести Такеши из игры, ударив полюбившимся в битве с Кёей ударом — по сонной артерии. «Такеши» только пошатнулся.

«Стоило ожидать, что просто не будет, — цыкнул Савада с досады, отпрыгивая на безопасное расстояние. — Нужно найти способ обездвижить».

— Вот значит как, — заговорил Реборн, привлекая к себе внимание. Ещё после рассказа Ланчии он начал подозревать, каким образом Мукуро мог провернуть свой трюк с управлением чужого тела, теперь нашёл своим догадкам подтверждение. — Пуля управления была запрещена. Где ты её достал?

«Бьянки» слабо посмеялась смехом Мукуро, не торопясь нападать.

— Ты верно заметил. Чтобы управлять ими, нужна особая пуля.

«Пуля предсмертной воли», — сразу вспомнил Савада.

Она бы могла прийтись кстати, если бы в этом режиме, акцентируя всё своё внимание на одной цели, например победы над врагом, не было возможности мгновенно переключиться на другую или следовать сразу двум целям, например не дать противнику себя поранить. Ограничение по времени тоже могло сыграть дурную шутку: закончись действие пули, у Мукуро было бы несколько секунд, прежде чем Савада смог бы вновь вернуть полный контроль над телом. Реборн тоже это понимал, потому не стрелял, хотя пуль предсмертной воли у него в запасе хватало.

— Говорят, эта особая пуля была изобретена семьёй Эстранео. Для хорошего манипулирования требуется не только сильный дух, но и глубокое духовное родство с пулей. Но её использование настолько бесчеловечно, что мировая мафия объявила её запретной и уничтожила секреты производства. Откуда она у тебя?

— Она принадлежит мне.

«Принадлежит мне», «духовное родство с пулей» — всё это наводило на мысль о связи Мукуро с Эстранео. Если он был членом мафии с детства, то почему так жаждал её уничтожить? Его бы воспитывали в соответствии с устоями, потому многое, что для обычных людей считалось жестоким и неприемлемым, для него считалось бы нормой. С другой стороны — сила редко когда давалась безвозмездно. Эстранео изобрела пулю. А чтобы понять, как работает изобретение и работает ли вообще, необходимо было проводить…

— Эксперименты, — невольно произнёс вслух Савада, вынудив Мукуро злобно усмехнуться.

Он мог быть и не из семьи, обычным сиротой, взятым с улицы. Сложно было предположить, что ему пришлось пережить, будучи подопытным, сколько смертей «неудачных экземпляров» увидеть. Страшно было думать о подобном, но уцепившись за мысль, Савада никак не мог её отпустить.

— Довольно разговоров.

Мукуро был настроен решительно. «Такеши» взял наизготовку меч. Что показалось странным, когда Савада пересёкся с ним взглядом, в красном глазу отображалась вовсе не ставшая привычной шестёрка. Её заменила двойка. Он готовился к атаке. Как и «Бьянки» с другой стороны, зажимая в руке кинжал. В её глазу, пылающем тёмной аурой, можно было различить четвёрку.

«Что это значит?» — только и успел задаться вопросом Савада.

Благодаря Кёе опасность ауры Савада успел понять, с Такеши когда-то тоже дрался, потому, без лишних размышлений, ушёл в защиту. Выругался, когда потерял из виду «Бьянки». Считал, что целью для атаки будет он, но просчитался: Мукуро оцарапал бессознательного Кёю, вынудив Саваду выругаться. С одержимыми Бьянки и Такеши без того хватало забот, объединение с Кёей было наихудшим вариантом развития событий. Однако тела Кёи хватило только на одну атаку.

— Это тело больше нельзя использовать, — признал Мукуро, не торопясь покидать им же сломанное тело. — Он мог драться даже с такими повреждениями. Что за пугающий человек — Хибари Кёя.

Хотя сражаться в теле Кёи было невозможно, пользу Мукуро оно сослужило. Зрачок в красном глазу сменился на цифру один — в тот же миг земля под Савадой разверзлась, и из неё вырвался столб магмы.

«Что за мощная иллюзия!» — обжёгся Савада, не сразу заставив поверить себя в нереальность происходящего.

Посыпавшихся на него следом змей он тоже едва не принял за иллюзию. Они появились одновременно с вошедшим Кеном, в глазу которого красовалась цифра три. Савада был загнан в угол. Его атаковали со всех сторон самыми разнообразными способами.

«Прорыв точки нуля… Если бы я только мог им воспользоваться! — больше всего сожалел он. Он не мог сломать тело Такеши до состояния Кёи, не мог себя заставить. Других калечить не хватало жестокости: будь они просто безжалостными мафиози, он бы с радостью душу отвёл, но не на подростках. — Если так дальше пойдёт, мне как минимум придётся сломать им ноги», — видел он единственную возможность ограничить подвижность нападавших.

— Даже когда ты в чужом теле, можешь использовать свои способности? — заметил Реборн.

— Не только свои, но и чужие. Как второй путь, путь Голодных духов, — показал Мукуро в теле Бьянки на проводящего наглядную демонстрацию «Такеши». Атаки мечом, смешанные с бейсбольными стойками — их Савада помнил хорошо.

— Путь Голодных духов? — уцепился Реборн.

— Да, — пока один из Мукуро говорил, остальные атаковали. — Ты знаешь о шести путях реинкарнации?

— Цикл смертей и перерождений? — продолжал беседу Реборн, словно его ученику не грозила смертельная опасность. — Мир Ада, мир Голода, мир Животных, мир Шура, мир Людей и мир Небес. Ты об этих путях говоришь?

— Да. И моё тело помнит об этих путях. Шесть путей дали мне шесть невероятно могущественных навыков.

— Если это правда, то ты монстр! — не удержался от комментария Реборн.

— Не тебе об этом говорить, проклятый младенец Аркобалено.

«Похоже, все кому не лень знают об Аркобалено, кроме меня!» — не прошли его слова мимо ушей Савады. Пока ему удалось избавиться только от змей, зато к остальным атакам приноровился, так как они повторялись из раза в раз: не так просто было управлять сразу четырьмя людьми, используя при этом четыре разных навыка. Зато это дало возможность стащить из кармана Такеши магазин.

— Тебе тоже от меня не скрыться, — произнёс «Кен».

Но отнюдь не он атаковал Реборна. Пришлось защититься от отравленных игл пиджаком — подоспел к бою Чикуса. Следом попыталась проткнуть кинжалом Бьянки, однако только шляпу испортила, проделав в ней дыру. Шляпу Реборн поспешил вернуть.

— Давно я не участвовал в настоящих битвах.

— Что же, ты и правда силён, — признал «Кен».

— К счастью, не ты моя цель.

Чикуса перехватил инициативу, поймав кинжал и ринувшись к Саваде, за что получил два выстрела в ноги. Савада целился в берцовые кости — Чикуса полетел кубарем. Следом выстрелы получили Кен и Бьянки.

— Умно, — отметил «Такеши». Схватив себя за волосы одной рукой, оттягивая голову назад, он приставил к шее меч. — Ты ведь понимаешь, Савада Тсунаёши? Эти тела полностью, от макушки до кончиков пальцев, принадлежат мне. И я волен делать с ними всё, что пожелаю, — сделал он символический надрез, подтверждая серьёзность своих намерений кровью. — Почему бы тебе не взять кинжал у Чикусы и не заключить со мной договор? Добровольно, — с насмешкой произнёс он.

— Что будешь делать, Тсуна? — заинтересованно спросил Реборн. Зелёный глазастый шарик за его спиной отчаянно пульсировал в предчувствии чего-то. Что-то должно было случиться.

«Реборн тянет время?»

— Я бы попросил совета у «репетитора», но, боюсь, мой «репетитор» принципиальный мудак.

«Он мне это обязательно припомнит».

Язвительность в отношении Реборна помогала унять волнение. Предстояло выбрать, кому жить, кому умереть. Впрочем, выбор был не столько в этом, в том, умрут ли все или всего несколько. Пламенем Савада мог попытаться расплавить кинжал, лишив Мукуро возможности захватывать новые тела. Но сделай Савада это — Такеши умер бы в тот же миг. Не только он: Бьянки и Кёя последуют за ним через мгновение.

— Тсу… Тсуна… Помоги, — взмолился Такеши дрожащим голосом.

Его взгляд был ясен, проклятый глаз сменился нормальным. Только меч оставался неподвижен, врезаясь в повреждённую кожу. По щекам потекли плохо сдерживаемые слёзы страха. Савада разочарованно выдохнул.

— Плохой из тебя актёр, Мукуро.

— Разве? — удивился «Такеши». — Меня всегда хвалили в этом плане, — рассмеялся он. — Однако тебе стоит поторопиться. Тебе всё равно не на что надеяться, а мне долго играть в одну игру наскучивает.

— Вот только где гарантия, что ты отпустишь Такеши и остальных, если я себя порежу? — Савада медленно шёл к Чикусе. Как и Мукуро ранее, он ногой подбросил кинжал, ловя в воздухе.

— Отпущу? Об этом речи не было. Я их не убью. Пока. Это могу гарантировать. Полагаю, трёх секунд тебе хватит, чтобы заключить договор? Не обязательно царапать, можно просто палец уколоть.

Обратный отсчёт начался. Времени на самобичевания не осталось. Стиснув зубы, Савада отвернулся, чтобы не видеть ни Такеши, ни Кёю. Хотелось просто упасть и разреветься в бессилии. Однако он чётко решил, что Мукуро нужно остановить. И другого выхода не было.

«Пресвятая Дева Мария, даруй своё благословение невинным душам: Такеши, Хибари и Бьянки. И если нет для них чуда в этом мире, сопроводи их в лучший, дабы не заплутали они по пути».

Вспыхнувшее пламя погасло в тот же миг: что-то странное выбило кинжал из рук. Что-то тонкое и зелёное. Это же что-то спасло Такеши от уготованной участи, опутав лезвие меча, обратившегося обратно в биту. Множество резиновых зелёных лент разлетелись в стороны, прилепляясь к стенам, полу и потолку. Все исходили из странного месива, коим являлся Леон.

— Вонгола! Что ты сделал?!

— Я-то здесь причём? Это вообще его хамелеон, — тоже пребывая в шоке, Савада пальцем показал на Реборна.

— У него, наконец, появились крылья, — довольно произнёс тот. — Совсем как тогда, когда Дино стал Гарцующим Конём.

— Значит, это твоих рук дело, Аркобалено? — «Такеши» отчаянно пытался выпутаться. Ему почти удалось.

— Нет. Леон — изменяющий форму хамелеон. У него появляются крылья, когда мои ученики становятся сильнее. Он мой партнёр. Другими словами, когда он становится коконом — это сигнал, что скоро у моего ученика будет испытание.

— От этого ведь будет ещё какая-нибудь польза?

Савада, как и Мукуро, пытался отклеить от себя «крылья» Леона: было даже не нагнуться, чтобы подобрать кинжал и воспользоваться возможностью раз и навсегда его уничтожить. «Кокон» был почти над головой, но до него тоже не получилось бы дотянуться, не подпрыгнув.

— Просто смотри. Он собирается выпустить новое оружие. Что-то особенное для моего ученика. Для тебя. Тогда для Дино «вылупились» кнут и Энцио.

«Вот только черепашки-губки мне не хватало! От неё никакой пользы, только жрёт всё подряд!»

— Довольно. Я уже говорил, что мне быстро наскучивают игры, — заговорил «Такеши». Выпутаться ему удалось, но не было возможности для замаха, потому биту-меч он использовать не мог.

— Перерыв закончен, — перехватил инициативу Чикуса.

Забрав кинжал, он быстро встал, стараясь задеть остриём Саваду. Однако настоящей целью являлся Леон. Даже раненых ног хватило, чтобы произвести одну атаку — шар был разрезан, а Чикуса вновь упал. За Леона переживать не стоило, а вот за вырвавшиеся из него вещи и «развязанные» руки Мукуро — очень даже.

«Варежки?! Леон считает, что моё оружие — варежки?! Мне даже своё оружие в них не использовать. Даже если предназначались тому мальчику, как можно сражаться варежками?! Да уж лучше Энцио, чем это, ему хотя бы кинжал скормить можно было бы, если бы расплавить не удалось!»

— Твой напарник такой же глупец, как и ты! — в сердцах выкрикнул Савада, наскоро пихнув перчатки в карман, торопясь решить другую, более важную проблему — обезоружить «Такеши». Мукуро был слишком увлечён абсурдным спектаклем, потому дал такую возможность, которой грешно было не воспользоваться.

В чужом теле боль Мукуро не чувствовал, но ударяемое тело точно также двигалось по инерции, сгибалось от удара под дых, наклонялось при заломе и разжимало кулак при попадании в верную точку — этого Саваде хватило. От греха подальше Савада выкинул биту в теперь уже разбитое окно.

— Просто надень их.

— Мне некогда, — огрызнулся Савада.

«Связать бы чем-нибудь».

Пришлось наклонить Такеши, чтобы вдвоём избежать ядовитых игл. От отравленного торта спас Реборн ударом ноги в челюсть.

— Просто надень их. Неужели не понимаешь? — Реборн вытащил варежки и буквально кинул их Саваде в лицо. Тот поморщился, словно его ударили вовсе не лёгкими вязаными варежками. — Все подарки Леона с секретом. Разве Энцио не выглядел обычной черепашкой?

— Разве что секрет в том, что эти варежки откладывают пули, — вытащил Савада одну. Её тут же забрал Реборн. Сверху посыпались змеи, потому он тут же ретировался обратно, оставляя ученика готовить экзотическое жаркое.

— Никогда не видел, чтобы аура могла нанести физический вред.

Мукуро вернул себе кинжал. С ним он не мог использовать тело Такеши как заложника, иначе нечем было бы заключать договор.

— Может потому, что это пламя, а не аура? Забавно, ты решил разобраться с мафией, даже не зная о нём. Весёлое тебя бы ждало открытие, — усмехнулся Савада, вспоминая, через что ему пришлось пройти, как раскалывалась его голова от всей этой системы. Когда казалось, что он, наконец, всё понял, всплывали новые нюансы. — Мне потребовалось время, чтобы разобраться. В любом случае,— очень уж не хотелось надевать варежки, но Реборн не оставлял иного выбора, — похоже, у тебя не так много трюков осталось. Не думаешь, что настала пора сдаваться?

Савада чувствовал себя победившим. Против одного Такеши, змей и иллюзий сражаться было уже не так сложно. Оставалось лишить Чикусу йо-йо и периодически уклоняться от ядовитой кулинарии, что проблем не составляло. Проблемой оставалось вынудить Мукуро покинуть одержимые тела. Однако, бросив кинжал, воткнув в пол рядом со своим настоящим телом, он сам освободил чужие, вдоволь отсмеявшись, что не предвещало ничего хорошего.

Реборн тоже времени не терял, выстрелив в Саваду со словами «Не расслабляйся». Тело окаменело, невозможно было двигаться, мир словно померк. Не успел Савада подумать, что умер, как во тьме призрачного небытия стали возникать образы. Его отчитывали за все мелкие провинности. Но в то же время за упрёками следовали слова надежды и веры. Смешанные чувства вины и возложенных обязательств слились воедино, образуя нечто новое. Пылающее.

Мукуро встал первым. Пока Савада лежал, присоединил кинжал к шесту. Атаковать не спешил: оцарапай его сейчас, не смог бы увидеть демонстрацию новой силы, а ведь именно ради этого он так настойчиво приглашал его.

Вспыхнуло пламя на лбу Савады. Варежки превратились в металлические перчатки, как ни странно, удобные. Кровь будто вскипела, каждая клетка напряглась до предела.

— Ты заставил меня побеспокоиться. Я уже подумал, что ты умрёшь, и испортишь мне все планы.

Савада ничего не ответил, глядя на перчатки, воспылавшие пламенем Неба. Так легко оно на них загорелось, так естественно. Мукуро почувствовал угрозу: используя ауру четвёртого пути, атаковал. Тщетно. Ни один из его ударов не достиг цели, а Саваде потребовался всего один удар ногой в живот, чтобы отбросить Мукуро к противоположной стене.

«Гиперпредсмертная воля», — осознал Савада. Возможность воззвать к крови Вонголы. Получить доступ к заветной технике.

Савада закрыл глаза, концентрируясь. Не сразу, но пламя на его лбу замерцало. Прерывисто, неравномерно. Савада стиснул зубы: даже в режиме сложно было понять, как достигнуть нужного результата. Да и долго пытаться ему не позволил Мукуро.

— Похоже, ты не оставил мне выбора. Из шести путей я не показал тебе всего один.

— Пятый путь. Мир людей, — озвучил Реборн.

— Верно. Мир, в котором мы живём, — мир Людей. Самый уродливый и опасный.

Следуя разговору, сконцентрироваться стало ещё сложнее. Пришлось сдаться после очередной попытки, переключив внимание на Мукуро. В режиме гиперпредсмертной воли удавалось видеть невидимое ранее, чувствовать то, что раньше было скрыто в глубинах подсознания — с Мукуро что-то было не так. Виной тому был проклятый глаз или прошлые эксперименты, сказать было сложно. Что-то внутри него сжигало его душу, обращало в чернейшую тьму.

— Я не циник. Потому что я ненавижу этот мир, я ненавижу и эту способность. Была бы возможность, я бы её не использовал, — потянулся он к правому глазу. Савада дрогнул, когда этими же пальцами Мукуро проткнул себе глаз. — Мир людей по-настоящему уродливый. — Брызнувшая кровь не была иллюзией. Как и отметины, разошедшиеся по всему телу, как и чёрная аура, окружившая Мукуро. Как и глаз, оставшийся целым, но с красовавшейся пятёркой вместо зрачка. — Поэтому это наиболее опасный навык.

Атака Мукуро была молниеносной, но в режиме гиперпредсмертной воли не пришлось ни капли напрягаться, чтобы успеть блокировать удар, перехватив трезубец. Но не только скорость, физическая сила тоже возросла — Мукуро оттеснял Саваду. Сконцентрировавшись на первой атаке, едва не упустил вторую, апперкот почерневшей правой рукой. Пришлось уйти в сторону, сразу же уклоняясь от последующей атаки трезубцем. На это раз Савада воспользовался моментом и ухватился за основание трезубца, переместившись за спину Мукуро.

— Я понял, что не так, — ровным голосом произнёс Савада.

Простого пламени Неба оказалось недостаточно, чтобы сломать трезубец, потому в ход пошло пламя Ярости. Однако не обращая внимания на упавшее остриё, Савада окатил пламенем Неба Мукуро, сдувая чёрную ауру — часть отметин поблёкла.

Неудерживаемый ничем Мукуро развернулся и отдалился в два прыжка.

— Что ты чувствуешь? — спросил Савада, глядя на небольшой, но результат.

Мукуро стиснул зубы и насторожился, пытаясь понять, что от него хотели. Что он должен был чувствовать в горячке боя? Отчаяние от того, что противник превосходил его, даже несмотря на использование ненавистной способности?

— Ты должен был что-то почувствовать. Или этого слишком мало?

Пламя на перчатках вспыхнуло новой силой. Целью был не Мукуро, а то, что разъедало его изнутри. Всё ещё не осознавая истинных намерений Савады, Мукуро рассмеялся. Сначала неуверенно, затем громко. От всей души.

— Восторг. Если я смогу получить твоё тело, мне не нужно будет искать средства, чтобы вызвать конфликт в мафии. Я смогу проникнуть в самую её сердцевину и уничтожить оттуда. И ты станешь моей конечной формой, когда станешь частью меня. Вот увидишь!

Чёрная аура, обретя призрачную форму Мукуро, вырвалась на свободу, надвигаясь на Саваду. Не требовалось и мгновения, чтобы определить, что то была иллюзия. Если раньше Савада видел хорошо сквозь них, теперь же они были не просто очевидными. Однако, почувствовав в Мукуро излишнее самодовольство, поддавшись волнению интуиции, он отклонился в сторону. Не зря. В иллюзии был скрыт кинжал.

«Когда успел?» — прозвучал в голове вопрос, но интуиция тут же дала на него ответ: подцепил остатком шеста, когда отступал. Но теперь он был безоружным — Савада атаковал в ответ, сбивая с ног и поваливая на пол. Удерживая насильно за плечи, сидя на бёдрах, Савада испускал много пламени, обжигая противника. Мукуро кричал от жара и страха. В какой-то момент умолк, с удивлением понимая, что не было боли. И огонь больше не жёг и не пугал, а приятно обволакивал и грел, лишь местами зудящую неприязнь вызывая. Словно его погрузили в горячую ванну с морской солью — к какой привыкаешь не сразу — только мелкие ранки и ссадины щипало. И где-то внутри дико ныло. Что-то наружу рвалось, а что-то, наоборот, пыталось скрыться от чудотворного пламени. Никак не удавалось унять слёз — их Мукуро заметил не сразу.

— Что ты чувствуешь? — повторил вопрос Савада. Мукуро крепко стиснул зубы, чтобы не дать волю эмоциям, чтобы вконец не разреветься. Понимая, как тяжело ему сейчас говорить, Савада добавил: — Просто кивни, если тебе лучше.

Мукуро ничего не ответил. Просто закрыл глаза, утопая в свете. На лице его сияла улыбка. Искренняя. Светлая. Однако Савада всё ещё чувствовал спрятавшуюся тьму. Её необходимо было искоренить, чтобы освободить Мукуро. Дать ему шанс взглянуть на мир иначе, пойти иным путём, минуя дорогу разрушения. Рассыпавшийся в пыль кинжал для заключения договоров не мог убедить в том, что всё закончилось, потому гиперинтуиция кричала об обратном, а душа требовала спасти. О других не было беспокойства: интуиция была уверена, что упомянутая Реборном медицинская команда прибудет вовремя, что всех спасут. Никто не умрёт. А пуля — одна. Зная, какие пределы она позволяла преодолеть, как влияла на тело, даже без интуиции Савада понимал, что последствия будут. И даже создай Леон с десяток-другой таких пуль, часто пользоваться ими он не сможет. Пока была возможность.

Савада переместился, сев сбоку, чтобы проще было охватить пламенем всё тело, сконцентрироваться, вылавливая коварные и живучие сгустки тьмы. До самих глубоких было не дотянуться, всё время что-то мешало, будто сам Мукуро сопротивлялся, был не готов.

— Убери свои лапы от Мукуро-сана! — не в силах встать, бесновался Кен. Лицо и голос его выражали чистейшую ненависть. Обычно спокойный Чикуса тоже злился, стиснув зубы. — Ты, мафия, не смей его трогать!

— Всё в порядке, — ничуть не смутившись, ответил Савада. — Вам оттуда не видно, но Мукуро улыбается. Жаль, что вы не видите как, — не сдержал улыбку сам. — Я не причиню ему вреда.

— Ты ничего не знаешь о Мукуро-сане!

— Верно. Мне даже страшно представить, что вам троим пришлось пережить. Одно лишь знаю точно — это было нечто ужасное. Если это возможно, не мог бы ты просветить? — обратился он к Кену, как к самому болтливому.

А тот и рад был со злобой излить в рассказе всю пережитую боль на Саваду. Чтобы он понял, чтобы больше не смел к обожаемому Мукуро пальцем прикасаться. И в голосе его слышалось желание, чтобы Савада взял и застрелился.

Он поведал о том времени, когда они были подопытными, подтверждая предположение об экспериментах. Он рассказал о пытках, о смертях друзей, о бесчеловечных взрослых. Всех детей сделали подопытными мышками, не слушая их отчаянные писки. О мыслях, что некуда бежать, что везде ждут боль и смерть. И как Мукуро, самый тихий и неприметный, вытащил их из этого кошмара. «В одиночку разрушил эту убогую жизнь».

— Тогда впервые в жизни появилось место, куда мы могли пойти. Мы не можем позволить тебе разрушить его!

Кен почти дополз до Савады. Замер, увидев лицо Мукуро. Но тут же закатался по полу, коснувшись пламени, причитая, как горячо.

— О, прости. К нему нужно привыкнуть, прежде чем оно перестанет обжигать.

Савада смягчил пламя и направил на Кена. Всё-таки дикий юноша был из тех, кто всё познавал на личном опыте. Только так его можно было убедить в безопасности пламени. Понюхав его, чихнув, попытался укусить.

«Совсем как пёс», — улыбнулся про себя Савада.

— Что ты планируешь? — подал голос Чикуса, увидев, что Кен успокоился.

— Если мне позволят, я бы хотел взять вас под свою опеку. Я тоже ненавижу этот мир и, особенно, мафию. Но я не жажду уничтожения. Я хочу изменить его, чтобы таких, как вы, больше не появлялось на свет. Хочу создать мир, где Мукуро мог так же улыбаться не только во сне. Я…

Договорить не удалось: в дверях появились они. Реборн сначала подумал, что это была медицинская команда, но крупно ошибся. Это были некто… нечто, внушающее ужас. Только благодаря гиперинтуиции Савада успел поймать звенящую цепь, прежде чем на шею Мукуро накинули металлический ошейник. Кену и Чикусе он уже не мог помочь — их на цепях за шею притянули к себе незваные страшные гости.

— Кто вы?! — грозно спросил он.

— Тсуна, отпусти, — серьёзно, с опаской заговорил Реборн. — Это Вендиче. Они контролируют заповеди мировой мафии и судят тех, кто нарушает закон. Если перейти им дорогу, будут одни проблемы. Не мешай им.

— Нет, — опустив голову, отказался Савада, расплавляя цепь. Ошейник звонко упал на пол. — Эти трое — жертвы, — говорил он вставая. — Тьма внутри Мукуро давит на его сознание, заставляя совершать ужасные поступки. Его нельзя просто взять и осудить. Не тогда, когда я нашёл способ очистить его. Дайте мне шанс его исправить. — Незваные гости слушали молча. — Тюрьма только усугубит их положение. Дайте мне два года. Если это не поможет, если Мукуро всё ещё будет одержим желанием уничтожить мафию, — не стал он на всякий случай упоминать мир, — я обязуюсь лично… — последние слова даже в режиме гиперпредсмертной воли давались тяжело, — убить Мукуро. Но я верю, что этого не случится, — добавил не столько для Вендиче, сколько для Кена и Чикусы.

— Год, — произнёс самый высокий из Вендиче. Савада напрягся. Два года он просил с расчётом на то, что всё действительно могло пойти не так. За это время Мукуро уже должен был пересечь тот порог возраста, после которого разум Савады снимал ограничение на убийство. — Не выполнишь свои условия, мы будим судить тебя вместе с Рокудо Мукуро.

— Кен и Чикуса! — напомнил Савада.

— Залог, что Рокудо Мукуро не будет напрасно творить глупости.

— Всё в порядке, — спокойно, слегка охрипло ответил Чикуса.

— Если это цена улыбки Мукуро — я потерплю! — необычайно радостно звучало из уст вцепившегося в ошейник Кена, утаскиваемого прочь. — Покажи мне её ещё раз через год, бьён!

Звон цепей прекратился внезапно, словно Вендиче с пленниками ступили в вакуум или растворились бесследно.

— Похоже, эти двое вверили Мукуро в твои руки.

— Мукуро это не понравится, — с трудом произнёс Савада, теряя контроль над гипер-режимом. Вместе с ним — остатки сил. Упав на колени, опираясь руками о пол, задышал тяжело и прерывисто, затем вовсе упал, сжавшись в комок, мучаясь от невыносимой боли. — Похоже, на сегодня терапия окончена.

Боль была недостаточно сильной, чтобы потерять сознание, но и попытаться заснуть, прячась от неё у Морфея в ожидании помощи, было невозможно. Так пролежал, пока не вкололи обезболивающее. Заснул мгновенно, освободившись от му́ки.