«Кажется, просыпаться с каждым разом становится всё труднее и труднее, – потёр слипшиеся после сна глаза, подумал Дилюк. – Что мне снилось, раз я так тяжело просыпаюсь?»

Над головой чирикали птицы, а откуда-то сбоку доносился явный аромат листьев винограда. Уж кто-кто, а Дилюк этот запах узнал бы из многих. Мужчина осознал, что по какой-то причине находится не в подземелье, а… на винокурне? Поднявшись с земли и отряхивая одежду, он понял, что действительно находится около родового поместья в кустах виноградника. На нос опешившего от такого Дилюка, приземлилась кристальная бабочка. Удивленный мужчина смахнул невообразимой красоты существо и, услышав детский смех, обернулся. Возле него играли его собственная маленькая копия и Кэйа.

– Может быть, их стоит уже освободить? – вопрошал мальчик лет десяти от роду, крепко державший банку с кристальными бабочками. – Они там не задохнутся?

– Нуу, давай я найду тряпочку, и ей закроем горло банки? – раздался голос из кустов, и постепенно из них вылез другой мальчик, державший что-то в руках. – Блин, я кажется стебли помял...

– Я говорил тебе не лезть в кусты, и что мне теперь сказать отцу? – красноволосый мальчик фальшиво рассердился, желая отругать младшего.

 – Зато мы поймали бабочку! И вообще, в таком случае, я готов к любому наказанию, –  склонив голову и придав фразе драматизма, Кэйа подставил голову другу для наказания.

«Годы идут, а он не меняется: что в детстве черезчур драматизировал, что сейчас, – стоявший неподалёку взрослый Дилюк, наблюдающий свои же воспоминания, закатил глаза на эту сцену. – Кстати, интересно, где Альберих? – подумал отвлёкшийся от наблюдения за воспоминаниями мужчина. Его мысли прервал глубокий голос, раздавшийся со спины:

– Кэйа, Дилюк, что вы делаете?

Где-то в районе груди что-то не до конца зажившее, кольнуло.

– Отец! – застанный врасплох мальчик, всё ещё державший банку с несчастными бабочками, быстро спрятал её за спину. Стоявший рядом с ним друг так и остался стоять где-то позади.

– Кажется, я слышал что-то насчёт виноградников? Что с ними? – нахмурился Крепус.

– Отец, я сломал некоторые ветви виноградника, когда полез за бабочками, – с этими словами, в доказательство он показал спрятанную доселе улику. Бабочки бились о крышку стеклянной банки, тщетно пытаясь выбраться.

Что ж, Дилюк, я думал ты прекрасно осведомлён о том, как сложно их растить в таком количестве. В таком случае... Завтра как раз день полива, так что ты сам должен будешь полить все кусты. Я не хочу что бы мой сын рос, думая, что всё что он имеет, достаётся само собой, – спокойно и рассудительно заключил Рагнвиндр-старший. Дилюк на это послушно склонил голову.

Кэйа, до сих пор державшийся позади, сделал несколько шагов к другу вставая рядом, и уже было открыл рот для того чтобы признаться во всём, как получил сильный тычок локтём в бок. Дилюк возмущённо зыркнул на товарища, взглядом прося его «не усугублять ситуацию». Альберих притих, так же склонив голову, как до этого сделал его друг. Крепус сделал вид, что не замечает их переглядок.

– В любом случае, сейчас время обеда, так что пойдёмте в дом, – произнёс мужчина, после чего, развернувшись, направился в сторону поместья. Притихшие ребята последовали за ним, держась сзади. Никто, кроме стоявшего неподалёку незримого наблюдателя, не мог увидеть появившеюся на губах Крепуса улыбку.

По щеке оставшегося в одиночестве Дилюка скатилась слеза. За столько лет он успел уже и позабыть про такие незначительные черты в родном лице как мелкие морщинки, расползающиеся от уголков глаз, густые брови, волоски из которых то и дело выбивались, острый нос с небольшой горбинкой, который передался и сыну. Дилюк до этого с жадностью вглядывающийся в лицо отца, пытался сейчас запомнить и на подольше отложить в памяти черты лица близкого человека.

***

– В любом случае, сейчас время обеда, так что пойдёмте в дом, – лишь услышал только что подошедший к поместью мужчина. Увидев знакомый силуэт уже мёртвого человека, Кэйа застыл, взглядом уперевшись в лицо Крепуса. Лишь когда семейство ушло, и он отошёл от наваждения, Кэйа заметил слегка сгорбленную фигуру неподалёку.

– Ди-… – хотел было уже позвать он, как воспоминание начало распадаться перед глазами, сменяясь другим.

Перед взором предстал ночной лес. Капли дождя градом падали с неба, образуя ливень. Молния, сопровождаемая грохотанием, пронзила небо. На протоптанной путниками и проезженной повозками дорожке стоял маленький ребёнок в плаще, вымокший до нитки. Кэйе даже не пришлось гадать, кто это мог быть. Впереди послышался шум копыт, сопровождаемый скрипом колёс. По скользкой дороге неслись две гнедые лошади, запряжённые в экипаж. Возничий, вовремя заметивший ребёнка на дороге, резко дёрнул поводья на себя попытавшись остановиться. Лошади, встали на дыбы, но вовремя остановились.

– Что ж ты встал по центру дороги?! Хочешь, чтоб тебя задавили? – возмущался с козел извозчик.

Дверь повозки открылась, из неё вышел красноволосый мужчина, натягивающий на голову капюшон.

– Что случилось? – спросил вышедший, обращаясь к возничему.

– Да тут вот… – неопределённо ответил ему престарелый извозчик, махнув рукой в сторону ребёнка.

Мужчина подошёл к нему, не проронившему до сих пор не слова, и марая обувь в находившейся на дороге грязи присел рядом на корточки заглядывая под капюшон дитя.

– Здравствуй, почему ты тут один? – мягким голосом спросил он, не желая испугать ребёнка. Ответом ему послужило молчание, и лишь яркий синий глаз взирал на него.

– Где твои родители? – попробовал ещё раз мужчина, но и на этот вопрос ответ не последовал.

– Мастер Крепус, не думаю что… – попробовал было вставить возничий, на что тот не обратил никакого внимания, продолжая говорить с мальчиком:

– Хорошо, давай тогда так: стоять тут не дело, ты весь вымок, к тому же ночь на дворе. Меня зовут Крепус Рагнвиндр, я еду в своё поместье на винокурню, находящуюся неподалёку, ты можешь поехать с нами, иначе один на улице долго не протянешь, – уже серьёзнее сказал Рагнвиндр-старший.

Наконец мальчик отреагировал и в ответ на предложение слабо кивнул. Крепус протянул ребёнку ладонь, мальчик опасливо посмотрел на него, но взял за руку. Зайдя в повозку, мужчина помог снять с ребёнка промокший плащ. Ребёнок сел рядом с Крепусом, и только сейчас заметил два алых глаза, внимательно следящих за ним.

– Привет… – мальчик напротив решил начать разговор первым. – Меня зовут Дилюк Рагнвиндр, а тебя?

– Кэйа… Кэйа Альберих, – раздалось спустя непродолжительное время.

Повозка скрепя колёсами тронулась.

Неподалёку стоявший мужчина задумчиво наблюдал за удаляющимся экипажем.

– Судя по всему, это воспоминание ещё не заканчивается. Благо, винокурня недалеко, – сказал Альберих, после чего в темноте двинулся по следам повозки.

***

Дилюк, наконец-то вынырнув из воспоминаний прошлого, обнаружил себя внутри поместья. Слуги то и дело торопливо проходили мимо мужчины, беспокойно заглядывая в окна.

– Ох, что-то они задерживаются, уже темно, – молодая горничная со светлыми волосами обратилась к женщине неподалёку: – Эмма, вы не знаете что могло случиться?

Дилюк вгляделся в лицо юной девушки и узнал в ней горничную из своего детства, которая до сих пор верно служит ему.

– Не беспокойся, Аделинда, они скоро должны вернуться, – спокойно ответила той Эмма, которая на тот момент являлась главной горничной поместья.

–  Но там такая непогода…

Её прервал скрип открывающейся двери и топот в прихожей.

– Мастер Крепус! – одновременно вскрикнули испуганные резким звуком горничные и поспешили к вошедшим. Помимо отца с сыном, обнаружился ещё один ребёнок.

– Это наш юный гость, он останется у нас на неопределённый срок, – пояснил мужчина, на что горничные согласно кивнули.

– Здравствуйте, – просипел ребёнок.

– Святой Барбатос, да ты же весь вымок! – воскликнула Эмма.

– Аделинда, принеси пожалуйста мальчику комплект одежды Дилюка, ему должен подойти.

Горничная вновь кивнула и поспешила за одеждой.

– А я пойду-ка поставлю греться молоко, Мастер Крепус, поздний ужин ждёт вас.

– Спасибо, Эмма, –  благодарно произнёс мужчина. Горничная удалилась.

За разговором не заметив исчезновение одного из мальчиков, Крепус застал картину, как Дилюк, успевший сбегать за полотенцем, усердно вытирает волосы другому ребёнку. Мужчина одобрительно улыбнулся. К этому моменту убежавшая Аделинда успела вернуться с комплектом чистой, а главное сухой одежды.

– Молодой господин… – не зная, как следует обратиться к мальчику, протянула горничная.

– Кэйа, его зовут Кэйа, – помог Дилюк, из-за чего горничная благодарно посмотрела на него.

– Молодой господин Кэйа, проследуйте пожалуйста в комнату, чтобы переодеться.

Мальчик тревожно оглянулся на сына с отцом стоявших неподалеку, на что Крепус подбадривающее махнул рукой, а Дилюк доброжелательно улыбнулся. Кэйа пошёл вслед за женщиной.

Дилюк, внимательно следивший за синеволосым ребёнком, внутренне негодовал, как такой малыш мог так замечательно отыгрывать свою роль. Раздражённо махнув головой на эти мысли, он пошёл на второй этаж, чтобы сверху наблюдать за разворачивающимися событиями из прошлого. К тому моменту небольшое семейство село за стол в ожидании мальчика.

Кэйа не заставил себя долго ждать, вернувшись так же под сопровождением Аделинды. На ребёнке были надеты тёмные льняные шорты, в таких же был сейчас и маленький Дилюк, и такая же белая накрахмаленная рубашка с тонкой чёрной лентой, завязанной бантом на шее. На ногах красовались кожаные детские ботинки и тёмные гольфы, державшиеся на кожаном пояске. Кэйа неловко топтался возле стола, пока Дилюк, встав, не отодвинул специально для него стул, приглашая сесть.

В этот момент, в поместье вошёл Кэйа, и, прислонившись к косяку возле гостиной, начал незримым гостем наблюдать за трапезой.

– Может быть, всё-таки расскажешь, где твои родители? – попробовал начать беседу Крепус.

– Я… Мы с отцом шли, и он вдруг сказал, что отойдёт за виноградным соком… но он так и не вернулся, – начал тихо объяснять мальчик.

– Значит, скорее всего, он где-то проходил в округе... Завтра я разузнаю у слуг, вдруг встречали его, – заверил Рагнвиндр-старший.

– А почему у тебя на глазу повязка? – поинтересовался Дилюк.

Кэйа заметно напрягся, но всё же ответил:

– У меня там страшный шрам, – сказал как отрезал.

Дальнейший приём пищи прошёл в молчании. По окончанию трапезы, глава поместья распорядился чтобы Кэйе выделили гостевую комнату.

Воспоминание начало плыть перед глазами наблюдающих неподалёку мужчин, сменяясь другим.