9 июля

 Любовь не должна причинять боль.

«Любовь не должна причинять боль» пишет Хёнджин заметку в телефоне, по потрескавшемуся экрану которого стекает очередная оброненная капля. Глотая собственные слёзы, тяжело дыша от подступающих новой волной рыданий, он продолжает печатать одну и ту же фразу, пытаясь словно хоть так — повторяющимся текстом, местами с опечатками из-за подрагивающих рук, вбить уже в свою красную безнадёжную головушку, что любовь не должна причинять боль.

Минхо возвращается далеко за полночь, в компании недопитой бутылки соджу и перебинтованных кистей рук. Ли в одной безрукавке с капюшоном, хотя уходил в кожанке, и Хёнджин не уверен, что хочет знать, куда та подевалась. От него с порога несёт чем-то искусственно сладким, но, к сожалению, этот запах слишком знаком Хвану, чтобы спутать его с каким-либо другим. Парфюм известной марки давно въелся в память, поселившись в подсознании, обрастая всё новыми болезненными ассоциациями.

Минхо не здоровается. Проходит мимо пьющего в одиночестве остывший зелёный чай Хёнджина, оставив на столешнице бутылку, и так же молча скрывается за дверью ванной. Хёнджин привык. Он медленно встаёт и выливает в раковину свой чай, следом — любезно оставленный соседом соджу, чтобы у того точно не хватило мозгов допивать его сегодня. У Минхо явные проблемы с алкоголем, тянущиеся ещё со школьной скамьи старших классов. Очевидные для всех, кроме самого Минхо, упорно отрицающего своё нездоровое пристрастие к выпивке и неумение вовремя остановиться. Возможно, это также сыграло роль в его сложных взаимоотношениях с людьми вокруг себя. Особенно с Хёнджином.

Хван во второй раз за эту ночь ставит чайник. Достаёт из верхнего ящика любимую кружку Минхо, разрисованную разноцветными котами, из другого — пакетик каркаде и два кубика рафинада. Горячий крепкий сладкий чай. То, без чего Хёнджин запрещал старшему ложиться спать, чтобы хоть как-то помочь организму справиться со всем тем бездумно выпитым количеством алкоголя.

Минхо появляется минут через двадцать, в майке и домашних спортивных трико. Босыми ногами переступает порог кухни, полотенцем ероша влажные волосы, и обнаруживает одиноко стоящую на пустом столе кружку с клубящимся из неё паром: чай только налили. Хёнджина он находит возле окна, задумчиво смотрящим куда-то в ночное небо. Таким же одиноко сидящим посреди пустого подоконника в облаке выдыхаемого дыма.

— Ты говорил, что бросил, — Минхо устало усаживается за стол, пододвигая к себе кружку. Летний ветер, залетающий через открытое окно, приятно охлаждает после горячего душа.

— Ты тоже, — так же безэмоционально отвечает Хёнджин, снова затягиваясь. Целый час, потраченный им вечером на истерику, полностью эмоционально (и немного физически) вымотал. Сил как-либо реагировать не осталось совсем.

Минхо молча отпивает чай, обжигаясь с первого же глотка. Не злится, потому что это справедливо. Он и правда облажался. Снова. Пострадавший язык — малая плата за свой поступок. Ли уже благодарен за то, что этот чай вообще заварен для него. Хёнджин всё ещё здесь, всё ещё заботится о нём. Минхо не понимает, почему он до сих пор не ушёл, собрав все вещи. Возможно, в глубине души он давно понял почему, но не хочет всерьёз задумываться об этом. Раз Хёнджин молчит, то и он спрашивать не будет. Ему это не нужно. Ни причина, ни ответы, ни последствия, с которыми придётся после них столкнуться, — ничего из этого.

Хёнджин уходит первым. Закрывает окно, тушит сигарету, опустошает над мусорной корзиной пепельницу, не забыв сполоснуть её напоследок, и покидает кухню, кинув лаконичное «спокойной ночи». Минхо провожает его долгим взглядом, сам не понимая, что чувствует в данный момент.

Из-за пропавшего ветерка вмиг становится невыносимо душно. Минхо пытается сделать глубокий вдох, но внутри всё спирает от нехватки воздуха. Даже к душному помещению можно привыкнуть. Можно дышать мало и медленно, можно перестать замечать духоту и даже поверить в то, что на самом деле не так уж и мало воздуха (я же, в концe концов, всё ещё дышу). Но если ты знаешь, каково это — вдыхать полной грудью, не сдерживаясь, не боясь, что не хватит, наслаждаясь каждым глотком свежего воздуха, то ты всегда будешь стремиться к этому.

Минхо допивает подостывший чай залпом, сразу же моет кружку (помня, как сосед не любит беспорядок) и спешно ставит её на место, чтобы подойти к окну и распахнуть его настежь. Он поднимает глаза наверх, туда же, куда смотрел Хёнджин до этого, и натыкается на неполную луну, покрытую мелкими облаками, что мешают солнечному отражению свободно освещать ночной город.

Минхо смотрит на тёмное небо, вдыхает особый летний воздух и вдруг впервые осознаёт, как не хочет всего этого лишаться. Как не хочет видеть полностью пустой стол.

Сквозь только-только наступившую дрёму Хёнджин чувствует, как рядом на кровати укладывается чужое тело и его приобнимают сзади. Знакомый цитрусовый шампунь щекочет обоняние, и Хёнджин слегка улыбается, полагая, что это всего лишь очередной приятный сон.