Се Лянь вынул из рукава свиток, разложив его на коленях. За стеной о чем-то громко спорили Фэн Синь и Му Цин, которых выпроводили на улицу, чтоб свой спор они разрешили там. К счастью, кроме их голосов не было звуков от ударов и ломающегося дерева, поэтому можно было бросить все на самотек. Упустив многое, произошедшее на Небесах, Се Лянь хотел заполнить пробелы в знаниях через последние документы.

Хуа Чэн шагал беззвучно, если бы он не посмеивался тихо, то свое присутствие точно не выдал бы. Даже не повернувшись, Се Лянь узнал, кто именно зашел к нему и сел на кушетку рядом, заглядывая через плечо. Кое-кто мог сказать, что не стоило показывать демону документы небожителей, но Хуа Чэна мало интересовали дела Небес, когда те не мешались на его пути. Он прикрыл глаза, устроив голову на плече наследного принца, абсолютно равнодушный к свитку. Прохладные ладони коснулись талии Се Ляня и сцепились на животе.

Решив, что возлюбленному просто не хватает прикосновений, Се Лянь так и замер, стараясь меньше шевелить рукой, чтоб не тревожить уютное положение. Однако Хуа Чэн не просидел долго без движения, выпрямившись. Показалось, что он заметил что-то, поэтому и протянул руку к свитку, чтоб указать. Се Лянь тут же проследил за рукой, но только та указала не на каллиграфические строки, а легла ниже края свитка на бедра, пробираясь под верхние одежды. Дрожь прошла по ногам. Се Лянь еще с трудом привыкал к тому, как именно ему уделяли внимание. Сложно было предположить, сколько ему еще понадобилось бы месяцев, чтоб перестать краснеть.

— Гэгэ сильно занят? — негромко произнесли прямо над ухом, а наглая рука так и осталась между ног.

Се Лянь, волнуясь, свел бедра, только сильнее зажимаясь, и едва ощутимо потерся.

— Н-нет, Сань Лан, — голос заметно подвел, когда становилось все яснее, к чему клонит Хуа Чэн.

Такого ответа показалось мало, поэтому более решительных действий не последовало, хотя ладонь так и удерживали между сильных бедер. Се Лянь сдвинул свиток в сторону, убирая его с колен и надеясь, что тот не пострадает от такого неуважительно обращения. Свиток свалился на пол. Повернувшись и прикрыв глаза, Се Лянь прижался к губам Хуа Чэна, схватившись рукой за красный ворот. В ответ Хуа Чэн едва слышно простонал прямо в открытые губы, довольный от инициативы. Как бы его высочество не смущался, ему нравилось целоваться, здесь энтузиазма было хоть отбавляй. Хуа Чэн не стал отставать, поэтому накрыл ладонью пах сквозь тонкую ткань штанов. Се Лянь невольно двинул тазом, вжимаясь в руку. Какой же приятной была его отзывчивость.

Сильнее обхватив за шею и позабыв обо всем на свете, Се Лянь потянул на себя, опускаясь спиной на узкую кушетку, вынуждая Хуа Чэна лечь сверху. Тот не стал терять время, развязывая пояс наследного принца, так и не отрываясь от горячих жадных губ. Ладони огладили голый живот и быстро справились с завязками на штанах.

Се Лянь неожиданно задрал голову, срываясь на стон, стоило холодной руке коснуться его паха без преград. Хуа Чэн широко заулыбался, целуя подбородок и не останавливая ласку.

— Гэгэ, нам лучше быть тише, — предупредил он, замечая, как расширились глаза и как Се Лянь начал крутить головой, оглядываясь с опаской.

Каким бы бесстыдным он не был наедине с супругом, любое напоминание об этом вне спальни становилось чем-то страшным, что нужно было точно скрывать. Даже если все три мира знали, что их супружеская жизнь в полном порядке, Се Лянь очень не хотел, чтоб об этом лишний раз вспоминали. Тем более знакомые с ним лично. Тем более Фэн Синь и Му Цин. Их голосов уже не было слышно давно, но опасения никуда не делись.

— Сань Лан, может нам стоит остановиться? — с опаской протянул Се Лянь, не слишком сопротивляясь тому, что в его штанах все еще была рука. Прерываться совсем не хотелось, даже если стыд попасться на глаза кому-то был сильным, — сделаем это в призрачном городе.

— Точно хочешь прерваться? — с сомнением спросил Хуа Чэн, прекрасно зная, что им обоим совсем этого не хочется. Наследный принц лежал под ним с разведенными коленями, даже не оттолкнул, лишь обеспокоенно спрашивал, — я обещаю, что никто кроме меня не услышит гэгэ.

Ждать ответа он не стал, возобновив движения ладони и переместив поцелуи на шею. Се Лянь тут же зажал рот, но повернул голову, чтоб целовать было удобнее. Истинные желания брали верх, лгать супругу было невозможно. Хуа Чэн даже пожалел, что не услышит, как любимый срывает в стонах голос, но был готов примириться с этим ради возможности удовлетворить его высочество.

— Сань Лан… — позвал шепотом, жмурясь от удовольствия, когда от чувствительной шеи губы перешли к плечам, едва раскрылось ханьфу, — давай сделаем это быстрее.

Чем дольше они ласкают друг друга, тем больше вероятность быть замеченными. Это не спальня в Доме блаженства, где закрыт вход для посторонних, а деревенский дом, где приватности было намного меньше. В этом был весь азарт, которым упивался Хуа Чэн, нисколько не сдерживаясь и лаская принца так, как тому нравилось больше всего. Видеть, как тот старается сдерживаться, было очень возбуждающе.

— Гэгэ, зачем торопиться? Тебе же нравится, когда мы занимаемся любовью долго и неспешно.

— Ты снова меня дразнишь, — с наигранной обидой надув губы, возразил Се Лянь. Как будто не ясно, почему он торопится, пытаясь найти компромисс между своими желаниями и угрызениями совести.

Хуа Чэн смог сдержать смешок. Слова говорили об одном, но вопреки им опустил ладони, стягивая штаны с сильных бедер вниз. Снимать их полностью было бы лишней тратой времени, потом слишком долго возвращать одежду на место. Се Лянь был в этом солидарен.

Его высочество протянул руку, в ответ касаясь возбужденного члена через одежду. Очень зря он игнорировал здесь супруга, стоило коснуться и Хуа Чэн простонал, больше не собираясь тянуть время. Тот вынул флакон масла из складок одежды, не сводя глаз с озадаченного лица Се Ляня. Это все изначально было запланировано. Стоило им оказаться в горизонтальном положении, как Хуа Чэн тут же неожиданно находил масло. Се Лянь нахмурился, понимая, что его вновь поймали в ловушку.

Смазанными пальцами Хуа Чэн коснулся его снизу, скользя по коже и слегка надавливая внутрь. Се Лянь не убирал руку с чужого паха, кое-как одной рукой спустив штаны настолько, чтоб одежда не мешала ему держать в ладони член супруга. Губы приоткрылись с оханьем, Се Лянь почувствовал внутри пальцы и зажмурился. Он просил быстрее, но Хуа Чэн определенно собирался сделать все с толком и расстановкой, поэтому не торопился сразу же вставлять член. Уговорами Се Лянь не смог бы победить, поэтому шумно вздохнул и стал немного сильнее гладить член по всей длине. Еще ощущал себя неловко, когда старался так ласкать, волновался и сбивался, а пальцы, разминающие изнутри, совсем не помогали держать ровный темп.

Се Лянь вновь обеспокоенно глянул в сторону, когда показалось, что он услышал какой-то звук. Чтоб снова отвлечь на себя, Хуа Чэн двинул пальцами сильнее, тут же накрывая губами приоткрытый в стоне неожиданности рот. Сдавшись поцелую, Се Лянь застонал, но звук был сильно приглушен из-за их сплетенных языков и прижатых губ.

Се Лянь не оставил попыток ускорить подготовку, он считал, что уже достаточно растянут. К остальному приспособиться в процессе. Он двинул бедрами ближе и направил член к себе, не оставляя Хуа Чэну возможности отодвинуться.

— Пожалуйста, Сань Лан, — шепотом попросил он, теряясь от отчаяния. Больше Хуа Чэн над ним не издевался.

Они не потрудились снять штаны полностью, поэтому Се Ляню пришлось задрать колени до груди, чтоб их положение стало немного удобнее. Руки Хуа Чэна сжали бедра, что у принца успела проскользнуть мысль о том, что на теле останутся синяки. Он тут же охнул, потому что ощутил, как плавно член погружается внутрь. Се Лянь с опаской глянул вверх, замечая, насколько сосредоточен был Хуа Чэн, позабыв о любом поддразнивании, и кивнул, показывая, что все в порядке. Занятия любовью давно перестали быть чем-то болезненным.

Се Ляню снова пришлось зажать себе рот. Он до последнего не хотел быть услышанным. Хуа Чэн замер, примирясь с ощущением горячего тесного тела вокруг себя. Он полностью вошел и теперь рассматривал место их единение, откинув край белых одежд. Полностью так и не разделись. Наследный принц залился краской, замечая, куда именно направлен взгляд Хуа Чэна, вздрогнул, пытаясь сдвинуть ноги, но лишь толкнул пятками в спину.

Хуа Чэн поднял голову, прикрывая глаз, соблазн рассматривать, как Се Лянь принимает и сжимается на нем, был очень велик. Каждый раз от этого сложно было отвести взгляд. Хуа Чэн понемногу начал двигаться, слушая, как напряженный вдох сменился частыми короткими вздохами. Се Лянь зажмурился, держа ладонь возле рта и кусая пальцы, глуша любые стоны. Демон принял правила игры и все равно хотел бы сделать так, что Се Лянь перестал быть тихим.

Его высочество крайне жалел, что они сейчас не в спальне на красном шелке, что он не может громко стонать и этим показывать, как Сань Лан делает ему очень и очень приятно. Оставалось верить, что если он не сдержится, то Фэн Синь и Му Цин не услышат его, а лучше бы они оставили наедине супругов и перестали проверять наследного принца, будто тот был юнцом, нуждающимся в чьей-то опеке. Он давно уже не мальчишка и происходящее сейчас явно это доказывало.

— Гэгэ молчит. Это так необычно, я едва могу понять, нравится ли тебе, — с улыбкой прошептал Хуа Чэн, чуть усиливая толчки. Вздохов снизу было недостаточно, чтоб точно понимать, насколько хорошо себя чувствовал Се Лянь.

Тот в ответ глянул на него с раскаянием, сожалея, но не желая останавливаться или прерываться на самом интересном. Се Лянь качнул бедрами навстречу, помогая сделать движения быстрее и глубже. С довольной ухмылкой Хуа Чэн поддержал это. Виноватый взгляд тут же пропал, Се Лянь закатил глаза, подавив стон.

Нужный темп проникновения нашелся очень быстро, внутри все пылало и отзывалось на движения так сильно, что Се Ляню пришлось стиснуть зубы, чтоб кроме сдержанного шипения не издать ни звука. Хуа Чэн посчитал это даже немного забавным, продолжая избранный ритм. Он перешел к глубоким и быстрым толчкам ровно в то место, которое приносило наследному принцу больше всего удовольствия. Как жаль, что он не мог полностью отдаться процессу, избавиться от сторонних мыслей и всего себя посвятить супругу. Хуа Чэна это самую малость задело.

Он опустил руку к члену, лаская Се Ляня еще здесь, более настойчиво и торопливо. Почувствовав, как тот подается всем телом вперед и выгибается, явно стараясь получить, как можно больше, и все равно сдерживая голос, Хуа Чэн остановился, сжимая основание члена, но не прекращая вбиваться.

— Ха… Сань Лан, нечестно, — всхлипнул Се Лянь и все же заскулил, понимая, ради чего его решили вот так помучать. Он убрал руку от лица, тихо, едва слышно постанывая, ведь иначе супруг продолжил бы издеваться, а оргазм хотелось получить скорее.

Хуа Чэн не продолжил издеваться, позволив толкаться в свой кулак и торопливо насаживая Се Ляня на свой член. Сам уже был на грани, а голос, над самым ухом, очень подбадривал, даже если принц был совсем тихим.

Все же кончая, он не сдержался, неожиданно для самого себя вскрикнув, тесно сжавшись и изливаясь в руках. Хуа Чэн от него не отстал, кончая и даже не вынимая. Опустившись всем телом на свое божество, он остановился, чтоб момент единения продлился чуть дольше.

Все равно пришлось подниматься и приводить себя в порядок, убирая все следы развлечений как можно скорее. Се Лянь завязал пояс и поправил волосы, ничего не могло выдавать его кроме румяных щек и того, как он чуть вздрагивал, когда садился. Хуа Чэн с этого улыбался уголком рта.

— Очень надеюсь, что нас не слышали, — с опаской сказал Се Лянь, опуская голову на плечо демону и тяжело вздыхая.

— Гэгэ, я обещал, что слышать тебя буду только я, — без капли сомнения ответил Хуа Чэн, Се Лянь думал, что это было сказано лишь для его успокоения.

— А как же Му Цин и Фэн Синь? — шепотом возразил он.

— Им пришлось вернуться на Небеса, чтоб их спор не перешел в сражение. Я бы не стал подвергать гэгэ такой опасности.

Признание Хуа Чэна одновременно и порадовало, и разочаровало тем, что Се Лянь мог не сдерживаться и просто отдаться чувствам, если бы не эти поддразнивания.

— Сань Лан, ты слишком балуешься, — на это он всего лишь покачал головой, извиняясь, но ничуть не сожалея.