я оглядываюсь, окончательно убеждаясь, что мир вернулся в прежнее состояние. всё вокруг хорошо, и это чувствуется в каждой мелочи. только мне не хорошо, только я выть хочу волком. сбежать бы от всего вокруг, запереться там, где никто от меня не станет вечность ждать чего-то.

дождь стучит по крышам ближайших домов, по дорожкам и скалам, по плечам, придавливает к земле. я возвращаюсь в усадьбу и вздыхаю, за спиной мокрые волосы липнут к рубашке, одежда липнет к телу. встряхиваю головой, заставляю себя думать. в холле всё так же темно,  здесь за время моего отсутствия ничего не изменилось, только дождь всё продолжает барабанить за окнами. 

и снова вдох-выдох, я боюсь. падаю в кресло, сворачиваясь комочком, взмахиваю рукой и заставляю одежду высохнуть спустя пару мгновений. тишина вокруг не давит, но и не успокаивает, она сейчас всего лишь как данность. тёмно-рыжие пряди падают на лицо, закрывают глаза и прилипают к коже. руки трясутся от усталости и недосыпа, я тереблю пальцы и рукава. счёт времени потерялся давно. сколько уже прошло с того момента, как я последний раз спокойно спала? а нормально ела? 

сколько мы пережили за последние двое или трое суток, столько большинство не переживает за всю жизнь. от этого осознания окончательно едет крыша, если там ещё осталось чему ехать. выть хочется только сильнее, и боль скребётся в груди загнанным зверем. сердце стучит в клетке рёбер, содрогается и заставляет трястись всем телом. значит, спокойствия нам уже точно не светит. плевать вселенной, плевать Силе, плевать Демиургам на наши наивные мечты о тихой жизни. 

впрочем, мы ведь это давно поняли уже. остаётся только смириться.

я проваливаюсь в тревожный сон, выныриваю спустя пару минут и оглядываюсь по сторонам. страх встаёт комом в горле. только бы не случилось ещё что-то. не слушается тело, не слушаются закрывающиеся против моей воли веки. всё так же стучит дождь за окном. он бьёт по подоконниками чуть тише, слабее, размеренно. даже успокаивает.

мои попытки не засыпать с рассветом совершенно тщетны. я закрываю глаза и тут же их открываю, казалось бы, во всё той же гостиной родовой усадьбы, но что-то здесь не так. будто бы это та же комната, только несколько десятков лет назад. деревья за окнами сильно ниже, обивка на креслах явно новая, половины мебели ещё нет, на паркете пока что отсутствуют сколы. я уже не застала усадьбу такой, и было в этом что-то печальное.

я оглядываюсь по сторонам и вдруг замечаю стоящую у лестницы женщину. раньше мы не встречались, но почему-то она кажется мне слишком знакомой… и дело явно не только в том, что внешне она так похожа на меня и Солу. 

— матушка? — вырывается у меня даже раньше, чем я это осознаю. 

— да, дорогая, — она улыбается и подходит ближе. — здравствуй, Аделина. 

она садится в кресло напротив и всё ещё улыбается. так нежно, как, кажется, никто давно мне не улыбался. я не знала мать до её смерти, но с самого детства знала это смутное ощущение, это тепло, что разливается по телу от одного взгляда. я скучала. 

матушка совсем молодая: такой я её даже на портретах не видела. 

— где я? - несмотря на то, что вроде как догадалась, всё равно спрашиваю осторожно, будто боясь, что стоит мне заговорить - и матушка исчезнет, растворится в воздухе. 

— дома, — отвечает мне мать, — просто не в твоём настоящем, а в год твоего рождения. я хочу кое-что тебе сказать. 

она замолкает на минуту, не сводя с меня глаз. я немного нервно одёргиваю рукава, всё ещё не понимая происходящего. сон ли это? как я здесь оказалась? для чего? смогу ли я вернуться обратно? 

— Аделина, — полное имя, которое обычно режет слух, из уст матушки звучит непривычно нежно, — мы с отцом всегда были в тебе уверены. и в том, что ты справишься с любыми выпавшими на твою долю испытаниями — тоже. ты очень сильная, Аделина. только твоя проблема в том, что ты считаешь эту силу бесконечной, — она вздыхает, смотрит всё также нежно, всё также улыбается. — то, что ты избранная и у тебя предназначение есть, не значит, что ты только предназначением должна заниматься. дорогая моя, ты ведь не собираешься всю жизнь искать что-то? живи, пожалуйста, чем-то кроме своих поисков. мир без тебя не схлопнется, никто не погибнет и не взвоет. 

— ты так в этом уверена? — тихо, как-то боязливо спрашиваю я. 

— совершенно, — матушка кивает. — и твоё спокойствие тоже придёт, но только когда ты перестанешь гнаться за предназначением. когда жить спокойно станет для тебя важнее, чем оправдать чужие ожидания. всё хорошо будет, обещаю.

на минуту в зале снова повисает тишина, но теперь уже не давящая на плечи, не прижимающая к полу. эта тишина почти комфортная, спокойная, в ней витает надежда. и матушка обрывает её тихим смехом.

— а теперь иди. и строй своё долго и счастливо, у тебя есть все шансы, — она улыбается мне и кивает, словно приободряя, — правда. 

комната вдруг растворяется за чёрной пеленой, а в следующую секунду я открываю глаза во всё том же холле, только теперь в настоящем времени. за окнами всё так же стучит дождь, с лестницы сбегают девушки и смеются. всё хорошо. всё вокруг так неожиданно хорошо и наконец спокойно. никто никуда не бежит сломя голову, никто не воет, и от страха ком больше не стоит в горле. 

у меня есть все шансы. я теперь в это верю.