По возвращению домой этим же вечером Хокка стал обдумывать рассказанную мини-историю Нико. Он вспомнил, как примерно в том же возрасте встречался с какой-то девушкой, имя которой, к сожалению или счастью, за несколько лет уже совсем вылетело и головы, которую он считал своей родственной душой из-за красных волос, с которой однажды им пришлось расстаться, ведь, как оказалось, она не была истинным его соулмейтом. Он прекрасно понимал, что Моиланен идеально подходит под рамки рождения его родственной души. И, чёрт возьми, ещё вчера, когда они виделись, его волосы были привычного каштанового цвета, как и метка старшего вокалиста. Но уже сегодня утром она изменила цвет на чёрный, а Вильхельм рассказал перед интервью, что ему так захотелось перекраситься, что пришлось встать пораньше, чтобы совершить задуманное как раз примерно в то время, когда Йоэль ещё отсыпался. Он вспоминал, что, когда тоже красил волосы, на следующий день, встречая друга, его метка приобретала такой же цвет, но Хокка был настолько отчаян и не хотел даже внимания обращать на судьбу, что совсем не предавал значение. Пазл в голове постепенно складывался, но он не мог поверить в то, что его друг, с которым они знакомы столько лет, оказался его соулмейтом. Это выглядело слишком просто, спустя все его 28 лет поисков. Но в то же время, и сам Нико был без своей родственной души, когда все участники оказались более везучими.

      Пытаясь осознать всё и принять как есть, Йоэль провалялся на кровати пару часов, хотя сам не заметил, как они прошли, но телефон, который он всё же решился взять, чтобы написать Нико, показывал одиннадцать ночи. Да, завтра им тоже рано вставать и идти на репетицию эфира, поэтому Хокка не надеялся, что Моиланен зайдёт в сеть, но всё же написал эму короткое сообщение "Спишь?". Он хотел ему позвонить или просить задержаться завтра после завершения их дел, чтобы это обсудить. Йоэль уже рассчитывал на то, чтобы отправиться готовиться ко сну и погрузиться в царство Морфея, но телефон издал звук, оповещая о новом сообщении.

Взяв мобильник в руки, он заметил, что там светилась строка директа фейсбука, с сообщением от Нико, с ответом, которого Хокка уже не ожидал: "Нет, а что?".

      "Сможешь завтра задержаться после репетиции? Я хочу обсудить кое-что." - слегка дрожащими пальцами напечатал блондин, сразу получая положительный ответ. Йоэль чувствовал себя вновь каким-то подростком. Его сердце стучало в бешеном ритме, будто он пригласил Вильхельма на свидание, а не поговорить.

***

      Всё проходило прекрасно. Йоэль старался не подавать вида, что нервничал, хотя это чувство захватывало его всё больше и больше с приближением окончания репетиции. Он не знал, насколько его предположения насчёт Нико верно и как он отнесётся, что Хокка его родственная душа. Будет рад или наоборот огорчится, что из всех людей ему достался этот блондин?

      Попрощавшись со всеми, Йоэль предложил Моиланену поговорить у себя дома, чтобы не мёрзнуть на улице или чтобы в кафе их не отвлекали фанаты, ведь если всё так, как он думает, оглашать на публике такую информацию был не готов, желая придерживаться такого же принципа, как и все в группе: не отвечать конкретно кто их соулмейт и не светиться с ним на публике и улице, для меньших вопросов со стороны СМИ. Хотя сейчас это делать стало совсем сложно.

      — Так о чём ты хотел поговорить? - с небольшим волнением в голосе спрашивает Вильхельм, уже находясь в гостиной своего друга с кружкой тёплого чая чтоб согреться после улицы.

      — Ты вчера во время интервью, рассказал про то, что красил волосы в красный... - медленно начал Хокка, находясь на том же диване около зеленоглазого, смотря куда угодно, но не на него из-за переживаний.

      — Да. Но что в этом такого? - Моиланен совсем не понимал, к чему клонит Йоэль, и начал лишь сильнее переживать, когда тот стал совсем избегать зрительного контакта.

      — В том же году, моя метка была красной. - на выдохе начал старший вокалист. — Выслушай меня, пожалуйста... Я вчера весь вечер думал над этим. Моя метка появилась примерно в день твоего рождения. Я не знаю точную дату, но как рассказывали мне родители, в конце января, спустя два года, после моего рождения. Это первое, что совпадает. Потом эта история с красным. Когда я красился, я не предавал значения, но твоя метка тоже менялась и сейчас, сравни, она такого же цвета! А вчера ты покрасился в чёрный, и моя тоже стала такого цвета! - закончив, Хокка всё же посмотрел в глаза Нико, которые пытались осознать всё сказанное сейчас. Он перебирал в руках светлую прядь, так выделяющуюся на его голове, смотря то на Йоэля, то на неё, уже давно отставив кружу на кофейный столик.

      — То есть, ты хочешь сказать, что мы соулмейты? - с максимальным удивление, переспросил старшего Вильхельм, всё же переставая рассматривать метку. Конечно, Нико тоже задумывался над этим, но не думал, что всё действительно так и есть. Йоэль лишь кивнул на его вопрос и молча уткнулся в кружку, рассматривая в отражении чая себя и не понимая, действительно ли всё так и есть, как он думает, или он вновь, как в детстве, напридумывал себе этой романтики, только потому что боится остаться один.

      — Ты ведь перекрасился в красный где-то осенью? - негромко спросил Хокка, вновь подымая свой взгляд на друга, даже не зная, какой ответ он надеется получить больше.

      — А ты до встречи с нами совсем волосы не красил, так ведь? - подтверждая вопросом на вопрос отвечает Вильхельм.

      После кивка Йоэля, парни просидели так ещё какое-то время, стараясь вспомнить все изменения, которые могли бы опровергнуть это, но понимая, что все были уже озвучены, не верили, что всё действительно оказалось так легко. Нико лишь лёгким движением руки, взял кружку Хокка, ставя её рядом со своей, и, не говоря ни единого слова, подвинулся ближе, чтобы обнять голубоглазого, чего сам Йоэль совсем не ожидал, но отойдя от шока, всё же стиснул наконец-то найденную родственную душу в объятиях, как мечтал уже много лет.