— Роза, тебе давно уже пора вставать и собираться в школу, — настойчиво произнесла мама, стянув с меня одеяло. Почувствовав резкий холод, я тут же поджала под себя ноги и нехотя приоткрыла один глаз.

Ещё и имечко дали… Роза. Даже не хочу думать, чем руководствовались родители, выбирая имя своему чаду, то бишь, мне. Знаю только, что маму восхищает фильм «Титаник», и она готова его пересматривать вечность. Но не понимаю, в чём смысл давать ребёнку имя героини фильма? К тому же, такого сопливого. Нет, конечно, очень печально, что главный герой погиб только обретя «любовь», которая, однако, даже не соизволила подвинуться на своём плоту, чтобы и он тоже поместился туда. Сделай она это, Джек обязательно бы выжил. Но увы и ах.

А вообще, очень интересно, по какой причине люди начали ошибочно принимать за любовь ту химическую реакцию, которая возникает между мужчиной и женщиной? Это можно назвать влечением, похотью… Но так возвышать банальные физические потребности, называя это любовью, по-меньшей мере глупо. А что касаемо сказочек про любовь до гроба, так они созданы лишь для сентиментальных дурочек. И как не горестно мне это признавать, когда-то и я была в их числе. Однако я слишком рано повзрослела и узнала суровую правду жизни, хотя стоило бы, в силу возраста, мечтать о прекрасном принце и безграничном счастье.

— Не хочу я никуда идти, — буркнула я, сильнее зарывшись головой в подушки и вслепую пытаясь нащупать драгоценное одеялко. Нет, я не расстанусь со своей кроваткой, даже не мечтай, мама.

Сложно объяснить, какие у меня отношения с матерью. После только мне известных событий, я закрылась в себе и перестала с ней общаться от слова совсем. Первые полгода она пыталась как-то исправить эту ситуацию и выяснить у меня, что же пошло в моей жизни не так, но, видимо, поняв, что это бессмысленно, оставила эти попытки. Очень часто я замечаю, что она смотрит на меня с неприкрытым чувством вины, будто она, растя меня, в чём-то допустила ошибку. Но нет, не ты в этом виновата, мама. Мне жаль, но истинную причину моего поведения ты не узнаешь никогда.

— Тебе придётся встать и пойти в школу, иначе твой отец узнает о том, что домой ты вернулась только под утро. Жду тебя на кухне, — спокойно, даже как-то устало произнесла мама и, не дожидаясь моего ответа, покинула комнату.

Мамино предупреждение моментально подействовало на меня, и я резко села в кровати. Сон как рукой сняло. Каким образом она заметила моё отсутствие, если уходила я максимально тихо, да и возвращение не должно было потревожить её сон? В любом случае, то, что она не стала рассказывать об этом отцу и не начала выяснять у меня, где же меня носило, я очень оценила.

Может показаться странным то, что мама ни слова не сказала о том, что её дочь пропадала едва ли не всю ночь невесть где, если бы не тот нюанс, что эта дочь — я. Начни мама пытаться что-то выведать у меня, не добилась бы ничего, кроме хамства в ответ, а в результате еще и плохого настроения на весь день. И она это прекрасно знает.

Стало быть, стоит упомянуть и о том, где же всё-таки я была. Нет, я не тусила до утра в каком-то гадюшнике и не позволяла цеплять себя сомнительным личностям мужского пола. Всё, что я делала, это каталась на своём байке по ночным пустынным улицам, наслаждаясь возможностью хоть ненадолго, но убежать от себя и своих мыслей.

Встав с кровати, я направилась в ванную комнату, которая находится слева по коридору в самом конце. Моя же комната расположена в самом дальнем углу квартиры, позволяя изолироваться от лишнего шума, который очень часто создают родители, особенно, когда ругаются.

Заперев двери ванной, я стянула с себя пижамную майку и шорты, после чего посмотрела на своё отражение в зеркале во весь рост и усмехнулась. Порой, иметь привлекательную внешность далеко не плюс.

Думаю, теперь стоит рассказать о себе. В свои шестнадцать лет я выросла лишь до ста шестидесяти сантиметров, с гордостью нося звание «метр с кепкой». Русые волосы, доходящие едва ли не до попы, сильно завиваются, из-за чего я около часа провожу с утюжком в руках, пытаясь выровнять их. Карие глаза смотрят не по годам взросло, а если всмотреться, то в них можно заметить глубокую печаль и полное разочарование, с чем я так долго пытаюсь бороться, но ничего не получается. Пухлые губы давно уже искренне не улыбаются, предпочитая искажаться в насмешливых ухмылках, а грудь второго размера и стройную фигуру я настойчиво пытаюсь скрыть за безразмерными свитерами, гольфами и футболками. Но даже так я не могу избавиться от назойливого внимания со стороны мужского пола.

Совершив все ванные процедуры, я вернулась в комнату и открыла шкаф-купе, находящийся сразу справа от двери. Выудив из его недр чёрное удлинённое свободное худи, которое я купила в отделе мужской одежды, и чёрные рваные джинсы, я бросила взгляд на висящие и лежащие в беспорядке вещи, после чего задвинула дверцу этой половины шкафа и открыла вторую половину, где храню нижнее бельё. Если когда-то в моём шкафу можно было увидеть целую радугу цветов, основные из которых были ближе к пастельным оттенкам, то сейчас здесь ничего, кроме чёрного, тёмно-синего и цвета хаки не увидишь. Как быстро, однако, могут поменяться вкусы у человека.

Заняв место за туалетным столиком, который располагается рядом со шкафом, я взяла в руки расчёску, пытаясь привести свои волосы в порядок. Сегодня я явно не успею их выровнять, поэтому придётся смириться с тем, что буду выглядеть как тринадцатилетняя, потому что эти завитки и волны на волосах заставляют меня выглядеть намного младше, чем я есть на самом деле.

Расчесав волосы, я собрала их с правой стороны, сделав небрежный хвост, и принялась за макияж. Так как ресницы и брови я делаю в салоне, мне пришлось потратить на макияж совсем немного времени, всего лишь нанеся тонкий слой тонального крема, и то, только для того, чтобы выровнять цвет лица.

Осмотрев ещё раз себя в зеркале, я осталась довольна и в довершении образа лишь воспользовалась своими любимыми духами: ненавязчивый цветочный аромат, — единственное, что осталось в моей жизни неизменным.

Поставив духи обратно на туалетный столик, я подошла к письменному столу и скинула в рюкзак необходимые тетради и учебники. Намереваясь уже выйти из комнаты, я ненароком глянула на свою кровать и остановилась, размышляя, оставить её как есть, или же всё-таки застелить.

Вздохнув, я пришла к выводу, что всё равно в школу поеду на байке, а, значит, время у меня ещё есть и, бросив рюкзак на пол, покрытый мягким ковром цвета капучино, я подошла к кровати, поправила простынь, взбила подушки и застелила одеяло. И только тогда с чувством выполненного долга я покинула свою комнату, направляясь на кухню, расположенную смежно с огромной гостиной, двери которой прямо напротив входной двери.

Открыв двери гостиной, я поплелась через комнату к ступенькам и спустилась на кухню, где увидела стоящую в брючном костюме маму, которая пила кофе, опираясь на столешницу. Меня же на обеденном столе ждал чай с бутербродами. Судя по выражению лица матери, неприятностей избежать мне всё-таки не удастся, поэтому я медленно села на стул и, не притронувшись к напитку и еде, облокотилась на спинку стула и бесстрашно посмотрела ей в глаза, словно тем самым говоря: давай, начинай, я слушаю.

Но мама всё так же спокойно пила кофе и смотрела на меня, будто пыталась испепелить взглядом. Но вскоре эта игра в гляделки ей видимо надоела и, чуть усмехнувшись, она поставила чашку на столешницу. Ох, не понравилась мне эта усмешка.

— Узнаёшь это? — всё с той же издевательской улыбкой спросила она, а в следующую секунду протянула руку вперёд, и я увидела, как на её идеально наманикюренном указательном пальце висят ключи… от моего байка. Кажется, в это мгновение моё сердце замерло, но я ничем не выдала своего состояния.

— Что это значит? — недовольно спросила я, однако, до конца не смогла скрыть напряжения в голосе.

— Это значит то, что недельку ты поездишь в школу на автобусе, дорогая. Ты же не думала, что если я не рассказала отцу о твоей выходке, то это значит, что ты останешься безнаказанной, правда? — улыбка с её лица пропала бесследно. По маме видно, что она в самом деле очень устала постоянно со мной что-то выяснять.

Но я правда думала, что останусь безнаказанной.

Но вместо того, чтобы предпринять попытку извиниться или пойти на контакт, я усмехнулась и встала из-за стола, с целью уйти по-английски, но голос матери вынудил меня застыть, как вкопанной.

— Если по истечении этой недели ты хоть каким-то образом заставишь меня или отца нервничать и опять решать созданные тобой проблемы, я его продам, Роза, — её тон дал мне понять, что она не шутит и настроена весьма серьёзно.

Сделав глубокий вдох и выдох, я едва заметно кивнула, показывая, что я её услышала, и возобновила свой путь к выходу из этой квартиры, чтобы вообще быть подальше от этого места, которое я с трудом могу назвать своим домом. Дом ведь не только место, где ты проживаешь. Дом — это место, где ты чувствуешь себя в безопасности и спокойно. Я же давно не чувствовала себя так здесь, в доме родителей. Правда не смею утверждать, что в этом совсем нет моей вины.

Но ведь не может быть так, чтобы неприятный разговор с матерью оказался всем, что меня ожидает сегодня с утра пораньше? Конечно же, нет. Стоило мне выйти в прихожую и натянуть кроссовки, как входная дверь открылась, и на пороге появился отец, вернувшийся с ночной смены.

— Привет, — буркнула я, рассчитывая быстро прошмыгнуть мимо него, но внутреннее чутьё подсказывало, что так легко я от него не отделаюсь.

— Здравствуй, дорогуша. Не объяснишь мне, почему мне снова звонит твоя классная руководительница по одной и той же причине? Сколько ещё ты будешь хамить учителям и прогуливать уроки? Считаешь, что тебе всё позволено и ты останешься безнаказанной? Поговорим вечером, Роза. И не смей приходить домой позже шести! — со скрытой угрозой в голосе предупредил он и, более не смотря в мою сторону, будто меня и не существует вовсе, направился в гостиную.

О-о-о-о… Как же я ненавижу его приказной тон и его привычку после разговора тут же делать вид, что меня не существует. Проводя его спину раздражённым взглядом, я стиснула зубы и вышла из квартиры, громко хлопнув дверью. Ну, должна же я хоть как-то показать, что я в бешенстве.

В лифте я ехала в полном одиночестве, что позволило мне шесть этажей побыть в своих раздумьях. Если отец сказал, что вечером меня ждёт серьёзный разговор, то это может означать только одно: близкую встречу с его армейским ремнём. Почему я так в этом уверена? Всё просто потому, что другого способа влияния на меня он даже не рассматривает.

Створки лифта раздвинулись, выводя меня из состояния задумчивости, и я, рассеянно моргнув, вышла из подъезда. Взгляд невольно направился в сторону парковки, на которой одиноко стоит мой любимый чёрный байк. Все парни школы неприкрыто завидуют мне, как только я заезжаю на территорию школы, но маменьке необходимо было принять воспитательные меры и наказать меня. Будто это что-то изменит.

А вдруг на этот раз всё всерьёз?

Лишь эта неприятная мысль червячком ползает в моей голове, не давая расслабиться полностью. Мама не раз каким-то образом пыталась воззвать к моему разуму, постоянно чего-то лишала меня, но потом отходила и всё снова становилось по-прежнему. Конечно же, до моего следующего косяка. Но именно сейчас меня всё никак не покидает ощущение, что сегодня — всё иначе. За продажу байка она сказала с неким сожалением и надеждой. Надеется на то, что хотя бы теперь я возьмусь за голову и не стану создавать проблем ни себе, ни другим. А если всё же создам… Да нет, не может этого быть! Мама на это не пойдёт.

Дойдя до остановки, я упёрлась взглядом в «задницу» нужного мне автобуса, которая стремительно удалялась. Если бы я не витала в облаках и не смотрела себе под ноги, то я могла бы заметить его и немного ускориться, тем самым успев. Но, к огромнейшему «сожалению», мне придётся опоздать на историю.

Добралась я до школы, когда прошла уже добрая половина урока. Коридоры пустовали и по пути к нужному кабинету никого из «начальства» не встретила, поэтому отчитываться не пришлось, по какой причине я шатаюсь по коридору, а не сижу в классе, грызя гранит науки.

Без стука я зашла в кабинет истории. И, конечно же, на меня напал историк — молодой, но до ужаса скучный мужчина, который терпеть меня не может. Ещё бы! Историю-то я получше него знаю.

— Я не понял, кто тебе дал право опаздывать на урок? — прорычал Денис Степанович, пристально изучая меня глазами. Уверена, будь его воля, на моём месте уже была бы кучка пепла, не иначе.

— А кто дал Вам право так со мной разговаривать? — вальяжно облокотившись на дверной косяк, спокойно поинтересовалась я.

— Ты что, страх потеряла? — взорвался учитель, а мел в его руке сломался на две части. Ой, какие мы грозные.

— Денис Степанович, успокойтесь, а то инфаркт схлопочете. А Вы ведь ещё так молоды! — усмехнулась я.

— Тебе сегодня за урок неуд, мои поздравления.

— Вы не имеете права ставить оценку за поведение, — стараясь сохранять спокойствие, произнесла я, но чувствовала, что внутри всё начало закипать. Главное, не сорваться…

— Хорошо, расскажи тогда немного о династии Романовых.

— Первым императором из династии Романовых был Пётр Великий. Ему в качестве самодержавной императрицы наследовала супруга Екатерина I, чьё происхождение до сих пор остаётся загадкой. После её кончины престол перешёл внуку императора от первого брака — Петру II, с его кончиной мужское поколение царя Михаила Фёдоровича пресеклось. Из-за интриг далее линия наследования детей Петра Великого была заморожена, и императорский престол был отдан дочери царя Ивана V (старшего брата Петра I) — Анне Иоанновне. Ей наследовал правнук Ивана V — Иоанн VI Антонович, сын герцога Брауншвейгского, единственный представитель на русском троне династии Мекленбург-Брауншвейг-Романовы. Последний был свергнут своей тёткой, «дочерью Петровой» — императрицей Елизаветой. Она до конца жизни оставалась незамужней и бездетной и передала корону сыну своей сестры Анны Петровны. Императрица Елизавета была последним царствовавшим представителем рода Романовых без смешения с иностранными династиями, — на одном дыхании выпалила я. Жалкий Дениска, откуда ж ему знать, что тема Романовых мне очень интересна, и я изучила её вдоль и поперёк, рыща в интернете в поисках всё новой информации.

На несколько минут в классе воцарилась мёртвая тишина, а челюсть преподавателя грозилась отвалиться и покатиться по полу. Моё воображение настолько ярко представило эту картинку, что я не сдержала тихого смешка. Который в полной тишине прозвучал довольно-таки слышно, что и привело Корнева в чувства.

— На этот раз тебе повезло. Садись, — сквозь зубы процедил он, отворачиваясь к доске.

— Благодарю, — саркастично произнесла я и, подойдя к последней парте у окна, села рядом с Кирой — моей лучшей и единственной подругой.

— Роза, ты как всегда на высоте, — шепнула мне она.

Для меня не секрет, что все одноклассники в каком-то смысле восхищаются моей бесстрашностью и дерзостью. Но также не секрет и то, что каждому из них интересно, что же послужило причиной того, что я в один момент кардинально изменилась и превратилась из милой леди в своенравную бунтарку.