— Спрашиваю в последний раз: фамилия? — явно теряя терпение, спросил уже, наверное, в десятый раз полицейский.

Вот я и в обезьяннике, первый и, буду откровенна, надеюсь, последний раз в жизни. Здесь сыро, мрачно и, в целом, неприятно. А ещё я не понимаю, как набирают на работу таких тупых людей. Узнать мою фамилию и имя можно на раз-два, стоит лишь пробить в базе данных номера байка. Но говорить об этом дядечке, который посадил меня в клетку, я, конечно же, не буду.

— Надеюсь, отвечать мне придётся тоже в последний раз: у меня что-то с памятью, вот не помню, хоть убейте, — усмехнулась я, облокотившись на бетонную стену.

Издевательства над дежурным доставляют мне крайнее удовольствие, учитывая, что иных способов развлекаться в этом довольно-таки небольшом пространстве нет совершенно.

— Когда Вы меня уже отпустите? По-моему, я ничего ужасного не совершила, — поинтересовалась я, чувствуя, что адреналин покинул моё тело, а на его место пришла усталость.

Как же хочется сейчас лечь в мягкую кроватку, укрыться тёплым одеялком и больше ни о чём не думать. Какое счастье, что завтра суббота, хоть выспаться нормально смогу. Если, конечно, меня выпустят отсюда!

— Вы сейчас серьёзно, барышня? То есть то, что Вы ездили по трассе, превышая допускаемую скорость, участвовали в гонках, тем самым подвергая свою жизнь и жизни других людей риску, при этом пребывая в нетрезвом состоянии, по Вашему мнению ничего ужасного? — иронично произнёс мужчина, снисходительно смотря на меня.

— Ну да, переборщила немного, — застенчиво улыбнулась я, осознавая, что нарушила два закона сразу.

В лучшем случае, отделаюсь штрафом, в худшем — посадят на пятнадцать суток, чтобы подумала о своём поведении. Нет, конечно, можно оповестить о том, чья я дочка, полицейский свяжется с отцом, меня выпустят, а потом… потом не успевшее хоть немного зажить тело снова встретится с армейским ремнём. Нет уж, лучше прослыть пропавшей без вести и посидеть в обезьяннике.

Внезапно я вспомнила, что мой телефон отключен, а Кира понятия не имеет, где я. Представив, как она мечется, пытаясь дозвониться до меня, моё сердце сжалось. Да, в первую очередь я подумала именно о ней и о её беспокойстве, а не о матери. Но не скажу, что мне за это сильно стыдно.

— Можно хотя бы сделать один звонок? — вздохнула я, обхватив руками решётки и уткнувшись лицом между ними.

Дежурный смерил меня взглядом, что-то, видимо, решая для себя. Покачав головой, он взял со стола мой телефон и протянул его мне.

— Один звонок, — предупреждающе произнёс он и сел обратно за свой стол.

Я включила телефон и тут же посыпался шквал оповещений. Тридцать пропущенных от мамы, столько же от Киры и десять от кого-то, чьего номера нет в моих контактах. И не успела я зайти в Инстаграм, чтобы прочитать кучу непрочитанных сообщений, как на дисплее высветилась фотка подруги, требующая принять вызов.

— Да? — опасливо ответила я, ожидая, что сейчас мои барабанные перепонки будут страдать от криков и визгов.

— Ты где? — как и ожидалось крикнула Кира, но не так громко, как могла бы, потому что её перебивают всхлипы. — Ты где, твою мать?! Роза, ты хоть понимаешь, как ты нас всех напугала? Тётя Юля места себе не находит! Пришла она с работы, а ни тебя, ни байка нет! Первым делом, она подумала, что ты просто свистнула ключи и сбежала кататься, но началась ночь, а тебя всё нет, и телефон отключён! Это хорошо ещё, что твой отец уехал в командировку и не в курсе происходящего! А обо мне ты подумала? Подумала?! — истерично закричала девчонка, заревев пуще прежнего.

И тут мне стало чертовски стыдно. Я действительно не подумала о том, что стоит посвятить в свои планы Киру. Она бы ни за что не сдала меня матери, скорее наоборот прикрыла бы как-нибудь, хоть перед этим и попыталась бы отговорить от задуманного. Всё внутри сжалось от всхлипов подруги, но я молчу, не в силах выдавить из себя ни слова. Каким образом я ей сейчас всё объясню?

— Ну что ты молчишь? Ответь хотя бы, с тобой всё в порядке? Где тебя носит? — потребовала ответа девчонка.

— Со мной всё в порядке… и меня, собственно, уже нигде не носит, я спокойненько сижу в обезьяннике, — попытавшись сделать голос максимально беззаботным, ответила я.

— Ты что, в полицейском участке? — вскрикнула Кира, мгновенно перестав плакать.

Ещё бы, она явно не ожидала такого поворота событий.

— Где она?! — услышала я отдалённый голос Руслана. Твою ж мать, только его для полного счастья и не хватало.

— Ты куда? — в недоумении вопросила подруга, явно обращаясь не ко мне.

— За ней, куда же ещё, блять, — раздражённо ответил парень. — В каком она отделении?

Ну нет, только не это. Я не хочу, чтобы меня отсюда забрал он!

А у тебя есть выбор?

Выбора действительно нет. Узнай мама, где я сейчас, её прихватит сердце, хотя проблем со здоровьем у неё нет. О том, чтобы поставить в известность отца и речи быть не может, поэтому я вздохнула, признавая то, что придётся принять помощь Руслана.

— Роза, алло! В каком ты отделении? — видимо, я сильно погрузилась в свои мысли, потому что Кира явно не в первый раз пытается добиться от меня ответа.

Вздрогнув, я пришла в себя и сказала номер участка, в который меня запекли.

— Это же на другом конце города, — ахнула подруга. — Как тебя туда занесло?! — продолжила допытываться она.

— Долгая история… при встрече расскажу, — вздохнула я и сбросила вызов.

И в этот же момент мне начала названивать мать.

— Мы договаривались на один звонок, — тут же возник передо мной полицейский, протягивая ладонь, дабы я вложила в неё телефон.

Не имея желания объясняться с матерью, я с готовностью сделала то, что он хочет.

Настенные часы показывали три часа ночи, когда по ту сторону решётки появился Руслан. Сразу бросилось в глаза, что он явно не спал, но при этом умудряется выглядеть бодро. Тихо, но очень настойчиво он начал что-то говорить дежурному, после чего протянул ему крупную купюру. Он что, ещё и деньги тратит из-за меня?!

В следующее мгновение двери «клетки» отворились, открывая мне путь на свободу. Насупившись, я уткнулась взглядом в пол и вышла, не желая смотреть на Руслана. Но даже не глядя на него, я чувствую, что он безмерно зол, и понимание этого меня раздражает. Если что, его никто не просил мне помогать!

Покинули здание мы в полном молчании. Так и не сказав ему ни слова, я направилась к байку, никак не ожидая, что его тело преградит мне путь. Недовольно нахмурившись, я вскинула на него глаза, не понимая, что сейчас происходит. Опасения холодными щупальцами сжали моё сердце.

— Его же не конфисковали? — как бы я ни пыталась это скрыть, в моём голосе проскользнула тревога.

— Благодаря мне, нет, — хмыкнул самодовольно парень, а мне захотелось двинуть его в челюсть.

— Тогда в чём проблема? — раздражённо спросила я, сложив руки под грудью.

Я стараюсь не смотреть ему в глаза, потому что эта синева невольно завораживает. Он, наверное, этими глазами не одну девушку заманил в свои лапы.

О чём я только думаю?

— Проблема в том, что из-за тебя моя сестра проревела весь вечер и половину ночи, молясь, чтобы с тобой всё было хорошо. Проблема в том, что твоя мать сидит сейчас у нас дома и до момента твоего появления в сети пила валерьянку, обзванивая все больницы и морги. Проблема в том, что ты не видишь никакой проблемы! — в голосе парня зазвенела сталь.

— Не тебе меня отчитывать и воспитывать, — фыркнула я, намереваясь обойти его, но он не позволил мне этого сделать. — Чего ты хочешь? — повысив голос, спросила я.

— Иди в машину. И лучше не зли меня, не захочешь сама идти — я тебя отнесу, — предупредил он, а я недоверчиво хмыкнула.

Нет, он не посмеет ко мне дотронуться.

— Я не оставлю байк здесь, — заявила я, не собираясь делать то, что он просит.

Даже не просит, а требует! Тоже мне, командир тут нашёлся.

— Завтра эвакуатор прикатит его к вашему дому, — ответил он, и, заметив, что я упрямо продолжаю стоять на месте, раздражённо выдохнул и закинул меня на плечо.

Я не успела даже осознать, что произошло, как мир перед глазами поменял своё положение. Быстро придя в себя от шока, я начала брыкаться и требовать, чтобы он меня отпустил, но сделал он это только когда открыл двери автомобиля со стороны переднего пассажирского сидения. Лишь тогда он небрежно скинул меня с плеча и, усадив на сиденье, пристегнул ремень безопасности.

— Никогда больше так не делай, — холодно произнесла я, когда Руслан сел за руль и тронулся с места.

Я почти полностью повёрнута к окну, чтобы он не увидел, насколько я переменилась. Я очень чувствительно отношусь к мужским прикосновениям, даже если они случайны. Даже если эти касания не причиняют мне боль и не несут в себе зла, всё моё тело парализует леденящий душу ужас, с которым я не в силах бороться. Стиснув руками худи, я едва сдерживаюсь, чтобы не обнять себя за плечи. Ничего страшного не произошло, а меня так разрывает изнутри. Неужели так будет всегда и я обречена на одиночество?

Ты противоречишь сама себе. Твердишь, что любви нет, а сама боишься одиночества.

— Я тебе сделал больно? — обеспокоено спросил парень, заставив меня усмехнуться.

— Глупости, просто не трогай меня и всё, — отрезала я и мы надолго замолчали.

Только когда в поле зрения появилась знакомая высотка, я решила нарушить молчание.

— Мама… — начала я, но тут же замолчала.

— Она не знает, где ты была. Кира с тобой разговаривала, будучи в другой комнате. Будет лучше для всех, если ты скажешь, что просто каталась. Но даже не думай, что тема с участком закрыта, тебе придётся мне и Кире рассказать, каким образом ты там оказалась, — спокойно, но твёрдо ответил парень, чем вызвал волну злости в моём теле.

— Я не обязана тебе ничего рассказывать! — фыркнула я и как только машина остановилась возле подъезда, выскочила из неё, не желая более вести с ним диалог.

***

С того злополучного вечера прошёл месяц или что-то около того. Мама до сих пор обижена на меня, а я до сих пор под домашним арестом. Отец стал очень часто пропадать на работе, аргументируя это тем, что без него ничего не могут решить. Мама из-за этого очень сильно злится, а я рада: он не замечает нашей с мамой холодной войны, не знает причины, в следствии чего с моего тела посходили синяки, что позволяет носить футболки.

Жизнь моя теперь состоит из школы и дома. Мама выполнила обещание и продала байк, вместе с ним продав и мою единственную радость в жизни. Кира почти всё время проводит с Костей, поэтому чаще всего я нахожусь наедине с собой, что скверно сказывается на моём характере. Я стала пассивно-агрессивной; сама в конфликты не вступаю, но всем своим видом показываю, что подходить ко мне лучше не стоит. С Русланом я больше не виделась, наверное, виной этому наше редкое общение с Кирой, но не скажу, что я сильно расстроена. Больше меня смущает то, что девчонка, что стала мне практически сестрой, буквально забила на меня, полностью погрузившись в «романтические чувства».

Чтобы хоть как-то коротать время, я начала усиленно готовиться к экзаменам. Упор сделала на английский язык, потому что планирую поступать на переводчика. Родители об этом, конечно же, не знают, потому что в их глазах я безответственная сорвиголова, без целей на будущее. Мама, может, ещё спрашивала бы меня об учёбе, если бы мы не игнорировали существование друг друга, а отец довольствуется и тем, что ему не звонят со школы с жалобами. А чего им жаловаться, если от избытка свободного времени я учу все уроки, даже изучаю темы наперёд, и им не к чему прикопаться?

И чтобы напрочь не стать святой и хоть как-то удовлетворить своё желание делать всё наперекор, я начала курить. Об этом не знает никто, кроме Киры, которая однажды стала свидетельницей того, что я покупаю сигареты. Конечно, я выслушала лекцию о вреде курения, о том, как влияет смол и никотин на лёгкие и детородную функцию, но больше она никак этому не препятствовала, однако, поджимает губы всякий раз как видит в моих руках сигарету.

И всё в моей жизни шло своим чередом, стабильно и ровно, пока в один пятничный вечер ко мне в комнату не зашла мать, с какой-то огромной коробкой в руках. С подозрением покосившись на неё, я отложила книгу по английскому и вопросительно изогнула бровь. Вид у мамы решительный и строгий, а это значит только одно: новости у неё для меня плохие и она заранее приготовилась к моей реакции.

— У тебя два часа, чтобы собраться. Если ты не забыла, сегодня у Фроловых годовщина свадьбы. Они устраивают светский вечер, поэтому наденешь то, что я тебе даю. И это не обсуждается! — тоном не терпящим возражений сказала она.

Медленно встав с кровати, я подошла к коробке и откинула крышку. Невольно фыркнув, я подняла на маму насмешливый взгляд. По тому, как она изменилась в лице я поняла, что она ожидала такую реакцию. Что ж, тогда её не удивит мой ответ.

— Я не пойду туда. Особенно в этом, — выудив двумя пальцами из коробки шёлковое алое платье в пол, сказала я.

Тонкие бретели, открытая спина и разрез, доходящий до середины бедра.

— Я не шлюха, чтобы надевать подобное, — отрезала я, брезгливо возвращая вещь обратно в коробку.

— Что у тебя за извращённое отношение стало к платьям. Когда тебе было четырнадцать лет, ты счастлива была это «подобное» носить, — парировала мама, не заметив как я вздрогнула.

— Я в прошлом году не присутствовала на праздновании и никто от этого не умер, — закатила глаза я, плюхнувшись обратно на кровать, демонстрируя, что никуда не собираюсь идти.

— Вот именно, Роза! В прошлом году мне пришлось оправдываться перед родителями, на минуточку, твоей лучшей подруги, почему же моя дочь не сочла это событие чем-то важным! Если ты не пойдёшь, то…

— То что? — перебила её я. — У тебя больше нет рычагов давления на меня. Тот, что у тебя был, ты продала. Чем ещё ты можешь меня шантажировать? — насмешливо поинтересовалась я.

— Кира попросила меня как-то убедить тебя присутствовать на этом вечере. Ей без тебя будет одиноко, потому что остальные старше по возрасту, — вздохнула мама, видимо понимая, что если это не подействует, то не подействует больше ничего.

— Пусть Костю позовёт, — буркнула я, втайне обижаясь на подругу за то, что она забила на меня.

— Что ещё за Костя? — настороженно переспросила мама.

— Её друг, — пожала я плечами, сделав вид, что эта информация не важна, потому что в противном случае мама бы посчитала, что стоит это обсудить с тётей Алиной, а та не факт, что знает, что у её дочери есть парень.

— Ладно. Так что, ты пойдёшь или мне говорить ей, чтобы она уходила? — поставив коробку возле двери, задала последний вопрос она.

— Она тут? — ошарашенно спросила я, приняв сидячее положение тела.

— Да, в гостиной ждёт итога нашего разговора, — хмыкнула мама, понимая, что мой ответ будет положительным.

Разве могу я подвести свою единственную подругу?

— Ладно, — неохотно буркнула я. — А теперь будьте добры покинуть мои апартаменты, чтобы я привела себя в порядок, — ехидно закончила я.

Светский вечер. Впервые за эти годы мне придётся надеть платье, открыв доступ к своему телу. Зная эти вечера, там обязательно будет много людей, которых я, если и знаю, то только отдалённо или не знаю вовсе. А ещё там наверняка будет Руслан, и почему-то мне совсем не хочется появляться перед ним в таком виде. Почему я должна обязательно надевать вечернее платье? Но на этот вопрос никто и никогда не даст иного ответа, кроме как: «Так положено».

Собравшись с духом, я снова подошла к коробке с платьем. Под самим платьем лежат чёрные замшевые лодочки на высоком каблуке и украшения.

Как пафосно.

Спустя два часа я с ужасом смотрю в зеркало, не веря, что я позволила себе пусть ненадолго, но стать прежней. Платье, предназначенное носить без бюстгальтера, ненавязчиво подчёркивает мою грудь, обтягивает талию и бёдра, лишь в районе ног струясь свободно. Крупные локоны собраны изящной заколкой, на шее ожерелье, а в ушах серёжки. Макияж я сделала на удивление качественный, и взгляд то и дело останавливается на насыщенных тёмно-красных губах.

Переведя взор на ладони, я обнаружила, что они вспотели, а руки трясутся. Нужно взять себя в руки и успокоиться. В конце концов, мне там ничего не угрожает, там будут все свои, и рядом всегда будет Кира. Закрыв глаза, я сделала глубоких вдох, пытаясь привести дыхание в норму.

— Всё будет хорошо, не будь такой трусихой. Ты же сильная девочка, — как мантру повторяю я, борясь с желанием смыть к чёрту всю косметику и переодеться в привычную одежду.

Куда бежать от животного страха, который пробирает до мозга костей, стоит мне подумать, что в таком виде придётся выйти наружу?

— Там безопасно, успокойся, — шепчу я, сжимая кулаки до боли в ладонях.

Открыв глаза, я вперилась взглядом в дверь своей комнаты, не решаясь сделать к ней и шага.

— Роза, ты готова? Твой отец уже разогревает машину, — постучав в двери, что заставило меня вздрогнуть, неуверенно позвала Кира.

Что ж, пути назад нет. Всё, что от меня требуется, это пережить сегодняшний вечер.

Ещё раз глубоко вздохнув, я вернула на лицо непроницаемую маску и вышла к Кире, ради которой я на всё это пошла. Остаётся надеяться, что я не пожалею об этом.